Meshulik

"Спасибо, что предупредил", - благодарность была совершенно искренней, учитывая, сколько вопросов сразу снял Эрик. И да, Марти не покривил бы душой, сказав, что эти двое ему тоже были сейчас нужны. - Склепы, точно, - Гранд, как всегда, видел дальше него. Марти заглянул к себе, извлек из чемодана перочинный нож и вскоре они спускались туда, откуда доносились звуки радио. - Пожалуй, не откажусь от коктейля, - заявил с порога мистер Донг. В чистом виде он бы предпочел коньяк. Но со вчерашнего дня хотел продегустировать шедевры их самовыдвинувшегося бармена.

- Мне нужен нож. Уточнение последовало запоздало. - Перочинный. Ещё одно несколькими секундами позже. - Я забыл взять. Снупи помешал. Нет, он, конечно, был готов, что здесь у Гранда окажется новая граница, Марти и сам мог позволить себе перейти в состояние хоть сколько-нибудь измененного сознания лишь в комфортной обстановке. Он и так не мог отвечать за все выкрутасы своей трезвой-то психики. Но, стало быть, и Эдвард расценивал обстановку комфортной. Просиял. - Снупи? Он-то может отвлечь от чего угодно,. У меня есть, захватим по пути, - заверил яхтсмен со стажем, для которого подобные элементы походного обихода давно уже стали привычным фетишем. И направился к дверям.

"У тебя от лжи до Бога один шаг, - улыбнулся дух Барлоу. - Но зато какой изящный. Хорошо, если я треть твоей философии осознаю. Но мне кажется куда бы не потащили нас Жнецы, нам всё равно придётся уйти. Рано или поздно". Филингтон отчего-то дискутировать не стал, но припомнил: "Ты сказал, что тебе придется уйти? Почему? Разве не ты решаешь, когда это сделать?" - Ром. Роуэн просил помочь принести. Сообщил Мартину, заштриховал полу кимоно и продолжил. - Небольшие дозы алкоголя благотворно влияют на сердечно-сосудистую систему, увеличивают в крови содержание липопротеинов высокой плотности - "хороший холестерин", предупреждают образование камней в почках, делают людей общительными, улучшают сексуальную жизнь, профилактируют болезнь Альцгеймера, поддерживают уровень нормального сахара в крови. Донг вновь провел ладонью по лицу, потряс головой. Да, надо было переключиться на что-нибудь... Улыбнулся. - Предлагаешь продегустировать находку? Пошли? Половину из преимуществ в приеме малых доз он недопонял, стать еще общительнее обоим вряд ли стоило надеяться, сексуальную жизнь Марти в ближайшее время улучшать не планировал, но камни в почках сами себя не расстворят в роме хорошей выдержки.

"Что есть объяснение причин божественного прозрения? - уверовавший дух позабавил другого такого же бестелесного. - Точно не нериторический вопрос. Есть ли разница как ты уверовал? Главное - зачем?" "Зачем, - Джошуа тихо засмеялся. - Да ты зришь в самый корень. Ведь если всякий раз, как ты произносишь слова, ты стремишься сказать нечто, хотя бы приблизительно напоминающее истину, значит, ты веришь в то, что истина существует. Во что же ты на самом деле веришь? Что истина возможна в слове! Но в каком? Зачем написано "Вначале было слово. И слово было Бога"? Не значит ли это, что то, божье слово, было истинным? А значит, мысль изреченная может быть истинной, но нам не даны такие слова? Не даны, но даже уже в лживом нашем языке нам уже не обойтись без веры в такие слова. Ты говоришь - следовательно, ты веруешь. И теперь, когда Бог и есть тот, кто глаголет истину, куда нас ведут Жнецы? Не туда ли, куда мы и стремились всю свою жизнь, - к истине? Бог - не судья. Не старик с бородой или весы наших деяний. Он есть Древо Познания, с которого нам в Райском саду будет дано срывать его плоды. Ты спросишь, зачем это мне? Я отвечу - чтобы принять решение. Следовать ли туда, куда проводят нас Жнецы". - Очевидно. Это не совпадение. Карандаш перестал штриховать, но глаза по-прежнему не отрывались от рисунка. "Рэдфилд. Мидлтон. Пайн. Видимо есть ещё две". - А чего. Мы хотим от духов? На кладбище. Марти положил фотографию на стол. Очевидно, нет. Не совпадение. Кивнул Гранду. - Маркус хотел изучить тела, души которых были похищены. Не осталось ли на них каких-нибудь следов, которые могут указать, куда подевали пропавшие души. Он задумался тоже. Не означает ли темнота и холод могилу? Эдвард перевёл взгляд на Мартина, только что закончившего сеанс поиска. - Ты. В порядке? - Да, - даже если это было не совсем так, Марти не захотел признавать, что немного выдохся. Эдварду было интересно его самочувствие. Неплохой признак, что тот в более-менее порядке. Уж ему-то сегодня пришлось нелегко. Марти несколько поспешно потянулся к следующей фотокарточке... только когда уже настроился, понял, что о судьбе этого ребенка он уже кое-что знал от Гранда. Тот ее уже находил своим чутьем медиума. Что ж, Марти убедился в том, что копиист будущего прекрасно поработал. Но напоследок, чуть ли не остаточным следом воспоминания, у него возникло чувство, что обе девочки находятся близко друг к другу, словно их магнетические поля соприкасались, и он почувствовал нечто знакомое рядом с Деборой. Открытие, достойное внимания. Чтобы проверить, прав ли он, Марти попытался связаться с третьей жертвой похищения, Бэтти Прэтт, но поле лишь помутнело, рассыпалось фракталами ряби на воде и скрылось за горизонтом событий. Марти тупо смотрел на фотокарточку. - Они вместе. Дебора и Патрисия. Но где? Холодное, темное место. Как долго живой может пробыть в могиле? Нет, что-то еще. Подвал? - Если в подвале держат не бодрствующего человека, а погруженного в сон, это намного проще скрыть даже от домочадцев. Он все-таки выдохся.

"Знаешь, я боюсь... боюсь оставить его. Хотя после смерти не всегда могу ему помочь. Но хоть что-то... Думаю, когда-то он сломается и предпочтёт смерть жизни в одиночестве. Не знаю... может оно и к лучшему и в посмертии ему будет легче, а я зря цепляюсь за реальный мир". Эдвард их не слышал. Он продолжал увлечённо возвращать рисунку первоначальный строгий вид копии и кажется был удовлетворён происходящим на бумаге и в комнате. "Наверно, мы не так сильно отличаемся, как могло бы показаться. Если бы кто-то узнал, что я с тобой сейчас разговариваю, меня тоже вполне могли бы запереть в психушке", - Марти криво усмехнулся, берясь за фотографии. Конечно, Эдвард честнее и категоричнее их обоих. И это может стать для него проблемой. Но никто не отбирал у него свободы выбора. Бойся - не бойся. "Все зависит от него, ты прав. Ты хороший друг, Эрик. Он не так уж и одинок". /А знаете, господа, я, кажется, уверовал в бога/, -вдруг подал голос мистер Филингтон, пока Марти решал, с какого фото лучше начать. \И как это тебя угораздило?\ - поинтересовался Мартин, останавливая свой выбор на Патрисии Грин. Он провел ладонью по лицу, положил ее на фотографию и попытался протянуть телепатическую нить к девочке, постепенно погружаясь в состояние полутранса, из которого происходил обычно контакт с душами. Пальцы другой ладони прижались к виску. Сейчас эта душа оказалась соединенной с телом. И он это почувствовал, когда вместе с ней испытал холод, ощутил тьму, окружающую девочку, и что-то вроде летаргии, когда части тела скованы оцепенением, дыхание замедленно, ослаблено сознание. Нить, соединяющая их, была такой тонкой, словно между ними пролегло большое расстояние. /Сейчас объясню, - тем временем выступал дух Джошуа, ничуть не смущаясь, что Марти не особенно вникает. - Что есть цель познания? Можете не отвечать, истина, конечно, она. А к чему ты стремишься, к чему стремится каждый, складывающий слова в предложения и излагающий собеседнику свою мысль, свою понимание?/ Марти показалось, что он пожал плечами. Не до духа было сейчас. Он обращался к памяти девочки, пытаясь выяснить хоть что-то, что могло прояснить обстоятельства ее похищения. Солнечный день. Солнце. Оно было ярким, или так казалось на контрасте с тем, что окружало эту жертву теперь. За окном школьного автобуса мелькают знакомые улицы. Сколько раз она ехала по одному и тому же маршруту? Домой нельзя приехать на автобусе, автобус лишь преодолевает пространство из точки А в точку Б, но девочка ехала не из точки А в точку Б, иначе не было бы смысла смотреть в это окно. Она ехала из школы домой. Она знала, что ей ничто не угрожает. Плитка знакомой дорожки. Не ступать на швы. Перепрыгивать с плитки на плитку, всё внимание сосредоточено на этом пути, где нет дороги, умощенной плиткой. Есть путь, ведущий к дому. Там ждут обед и недокрашенный картонный домик. Голос. Знакомый. Нет, не только девочке. Марти слышал его. Пальцы сильнее прижимаются к виску. Взгляд отрывается от плитки. Девочка оборачивается и видит ту, кто окликнул ее. Эдна Пайн. Как у Патрисии дела? Отлично! Хорошая оценка за контрольную. Конфета протянута в качестве награды. Детская ладонь сжимает ее... Воспоминание расплывается, словно угасает сознание... - Опять Эдна Пайн. - Бормочет Марти, когда связь с фотографией окончательно прерывается.

"Спасибо, Мартин", - следом за Эдвардом поблагодарил Эрик, но уже не за ластик. "За что? Это тебе спасибо," - откликнулся Марти, ведь как раз Эрик знал тот неочевидный язык, на котором только и получалось говорить с Эдвардом. Марти не умел, но пытался. - Я не могу. Пока. Мне надо. Исправить. Ты не умеешь. И рисовать тоже. Рисунки Гранда изобиловали точностью и уверенностью линий, потрясающей детализацией. Правда, тот, последний рисунок - насчет него Марти не мог с уверенностью утверждать, что оригинал он видел в их мистическом экскурсе в будущее изобразительного искусства. Но этот он запомнил. - Хорошо, - потянулся к фотографиям. Взял одну наугад.

- Хочу. Это видимо был ответ на вопрос. - Момент, - пообещал спасатель-любитель. Те воспоминания, которые в силу специфики их передачи засели фантомной болью в глубине воспоминаний не о своей трагедии мистера Донга, были оставлены на потом. Он, как многие люди, умел стирать острые грани, прекращая истину в правду, правду в ложь, делая ее для себя безопасной настолько, чтобы жизнь не казалась слишком уж невыносимым занятием. Не все так умели. Через пару минут в гостиной можно было наблюдать озабоченного и какого-то непривычно взлохмаченного медиума, роющегося в фотографиях похищенных жертв. Еще минут пять ушло на поиске в доме секретера с письменными принадлежностями, среди которых триумфально был обнаружен искомый ластик. Дверь хлопнула. На стол легли последовательно ластик и стопочка фотографий. Ладони уперлись в столешницу, Марти навис со своей стороны стола: - Вот. И в этот раз где-то на границе яви за ним увязался и мистер Филингтон.

- О, прости, прости. Вот, держи, - на радостях, что Гранд дал хоть какую-то реакцию, Марти кинулся утешать, - это же карандаш. Я тебе ластик принесу, хочешь? Он отдернул руки от драгоценности и карандаша, восстанавливая комфортную для Гранда дистанцию. "Действительно, что ты делаешь?" спросил сам себя Марти. И, за неимением под рукой собеседника, сам себе и ответил: "Да так. Поговорили с Эдвардом. О жизни". И ведь так и есть. Кому-то для разговора нужно прочитать тысячу книг, кому-то тяжело помолчать, сидя у костра, ну а Гранду для откровенного разговора приходилось, видимо, порой пройти через парочку кругов психиатрического ада. Что тут поделаешь? Всем когда-нибудь требуется поговорить как человек с человеком.

Комната Гранда Блестящая идея. Куда уж до нее его первому желанию вернуть "всё как было". Марти стукнулся затылком о стол, разгибаясь, застигнутый на этом месте важным вопросом. Не умею. /Джо/. Вот где носит Филингтона, когда он нужен? Пута мадре в который уже раз! Он выпрямился и для начала положил карандаш на стол. Взглянул на неподвижную фигуру. Запоздалый вопрос посетил уже решившегося на осквернение блокнота медиума: "Зачем я вообще полез?" Делать только хуже - это было идеальный исход, типичный для всего, чего касалась аура мистера Донга. Ладно. Вот есть Эрик. Он всё знает и просто надо его послушать. Мартин мрачно взглянул на изображение Кьораку. Схватил карандаш. Сегодня капитану придется отдуваться. Впрочем, ему не впервой. Цветочки на плаще - спасение от безумия. "Ладно, Эдвард, а что ты скажешь на это?" И несколькими не слишком точными, зато четкими штрихами вложил в ладони сюнсуя еще пару мечей в размахе.

- Пута мадре... Марти рефлекторно зажмурился. Ему пришлось снова сесть. На какой-то стул. Прошли мгновения? Он не ощущал их. Да, Нед, не надо. Всё, что произошло. Не надо было этому происходить. Он уже успел узнать, и даже узнать в чем-то неплохо этих парней. Как он это упустил? Об этом он подумает, когда перестанет сдавливать солнечное сплетение, душа до слез. Поднял взгляд на Гранда. - Вот дерьмо. Поднялся, подошел, оперся о стол. - Прости, Эдвард. Это совсем... - натолкнулся на отрешенный взгляд Гранда. Позвал, - Эрик... На глаза попался листок с недорисованным изображением. Пробормотал: - Черт. И полез под стол за карандашом.

- В чём суть соглашения? "Что ты ему должен?" Спросил Гранд Марти и вернулся к рисунку. Вопрос, заставший врасплох. Разве это непонятно? Кому это нужно объяснять? Стул отодвинулся, он поднялся, молча развел руками. - Эдвард, я ему жизнь должен. Он... он умер по моей вине, и после этого у нас одна жизнь на двоих. Если бы не он, сейчас все было бы очень плохо, знаешь ли. С тех пор как он здесь, все стало по-моему. Марти изменила его сдержанность, этот разговор - его захотелось прекратить, не начиная. - Давай я фотографии принесу? У нас ведь еще ненайденные люди остались.

"Но для чего он здесь сейчас?" Марти усмехнулся, пожал плечами. - я не знаю, - признался в первую очередь самому себе. - не захотел уходить, но быть привязанному к одному месту - это не в его характере. А со мной у него есть возможность не пожить, так хоть побыть так, как он желал при жизни... Снова пожал плечами. На самом деле он не знал мотивов Джо. Мог предполагать. И сейчас понимал, что это одна лишь из его собственных гипотез. - У нас соглашение. Я ему должен. Совсем не то, что Эрик. Он твой друг. Такой, что и могила не разлучит. И медиум коротко вздохнул. Уж что могло быть нормальнее таких уз? Уж точно не то, что случилось с Марти.

Комната Гранда Марти сел на стул напротив. Положил руки на стол. Гранд задал ему вопрос. Не про дела. Он задал личный вопрос. Донгу казалось, что это невозможно. Что-то изменилось. - Джошуа Филингтон, - произнес он и замолчал. Ему не требовалось говорить. Имя Джошуа, слетевшее с губ, - и встают образы моря, омывающего Ибицу, звонкий смех Дафны, запах нагретой палубы, вкус свежей рыбы. Филингтон - и строгий, давящий взгляд отца Джо, тоска Джо по воле, по жизни по собственным правилам, какую он пытался обрести, уже покинув земную юдоль. Марти опустил взгляд. Это чувство вины - и звон пощечины, вкус стыда и тяжелый труд на сухогрузе, нью-йоркский смог. Взгляд фокусируется на собственных пальцах, лежащих на столе. Сколько раз он заучивал жесты, сколько всего подсказал ему Джо, чтобы вывести в люди, идти к его, Мартина, навязчивой идее выбраться из рутины и безвестности? Сколько имен было названо, сколько дверей открылось при упоминании этих имен? Достаточно, чтобы теперь он не слишком уж и нуждался в Джо. А тому вроде бы и самому наскучила эта его жизнь. - Джо не верит в бога, любит жизнь, - сообщил Марти эту незначительную деталь. - Он философ, сибарит и мизантроп. Почему-то ему не нравится, что мы с тобой сработались. Наверно, потому он и пропал сегодня. Хотя знакомство с Эриком его было заинтересовало. Марти замолчал. Никому так откровенно все это не рассказывал. - Наверно, я... тебя заговорил, - спохватился памятуя, что Гранд, возможно, не рассчитывал на такие откровения. Неловко усмехнулся, следя за танцующим по бумаге карандашом.

- Да. А сейчас нет. И он продемонстрировал чёрно-белый карандашный рисунок. Точную копию чьего-то творчества из далёкого будущего. - Кьёраку - удивленно прошептал Марти с ударной без преувеличения скоростью въевшееся в память имя, опознав черно-белый образ чуть ли не по характерным цветочкам на, в оригинале, розовом кимоно. Приподнялся, чувствуя, как силы возвращаются. - Меня зовут Эдвард. Марти уже стоял, глядя на то, как Гранд точно, скрупулезно, как-то, будто всю жизнь это делал, наносит штрихи. Сколько еще талантов у этого человека? Он закатил глаза, встретившись, наверно, со взглядом витающего духа. - А я всё еще Марти. Красивая песня, - сказал, прислушиваясь к ее затухающим отголоскам. - И рисуешь ты очень хорошо. Ты раньше это делал?

"Кажется мистер Гранд вернулся, - с облегчением передал неупокоенный Барлоу в подсознание Мартина, - Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Иногда мне сложно общаться с миром живых". "Угу", - великодушно отозвался агент мира живых, осознавая вдруг, что ведь Барлоу, выходит, умер недавно. Если в пятьдесят пятом еще был жив. Об обстоятельствах его смерти Марти ничего не знал, но можно было предположить, что с такой работой он скончался не от скарлатины. Наверно, для Гранда это было ударом. "Обращайся, если что", - подтвердил свою готовность прийти на помощь. - Мартин. Между штрихами чёрно-белой графики с изображением сюнсуя вставил савант. - Тебе надо. - Мне надо, - эхом откликнулся Марти, не возражая, но и не намереваясь сдвинуться с места, пока сигарета не будет докурена. Гранд выглядел почти веселым. После путешествия в мир будущих цветных картинок Марти тоже чувствовал себя окрыленным. Еще бы сигарета не дрожала в руке. - Клерик. А ты всё это, всю ту историю в будущем видел в цвете? - спросил он, гадая, один ли стал свидетелем того буйства ярких красок.

Комната Гранда Он даже задумался, фиг знает о чем. Пробормотал, покачав головой, как будто это знание было с ним всю жизнь, не ошибившись в имени. - Если я не выкурю сигарету, рискую оказаться покойным лейтенантом Укитаке. Криво усмехнулся, отсалютовал извлеченной сигаретой своему призрачному со-страдальцу и закурил, неглубоко затянувшись, закончил речь не менее пафосно: - А я бы побыл еще под начальством Кьораку... Потребовалась еще одна, уже глубокая затяжка. "Что я несу? " - Ну ты как? - обратился к страждущему духу.

Комната Гранда Ответ он получил невербальный. А кто бы сомневался. Пальцы сами потянулись к вискам, и второй из троих седоков начал медленно съезжать по стенке на пол. "Подожди..." - мог бы попросить он, но не попросил. Верней, наверно, он что-то такое подумал, но уже обреченно, зная, что не подождет. Гранд, как природа, открывал тайны мироздания такими, какие есть. И тут будь готов, либо соскакивай. А Марти очень хотелось узнать, о чем там узнает Гранд. Шаг к пониманию. Не можешь вынести - жми на газ. Он присоединился интуитивно, следуя за Грандом, а потом уже рядом с ним плечом к плечу, вслепую, на рефлексах, больше не думая о доверии и даже самосохранении. Через сопротивление времени можно было благополучно прорваться только с потерями. Но он привык к боли. И когда они вынеслись за грань действия физических законов, туда, где пространство сжалось, оставляя один лишь информационный след, образы мелькавшими за бортом звездами пронзали сознание, не так подготовленное, как у того, кто держал повода этого скакуна. Но и того, что Марти успел уловить, хватило, чтобы настоящее, когда секунды пролетели, а он мешком осел на пол, вдруг показалось ему каким-то бледноватым. Там, в будущем красок было столько... "Это похоже на... на гипперпространственный прыжок", - наконец, осмыслил он увиденное. Когда-то он прочитал о нем в журнальчике, публиковавшем дешевую фантастику. "Он и правда инопланетянин". Донг даже не пытался подняться. Запрокинул голову на призрачного Эрика, потянул сигареты из кармана. С любопытством. Ведь теперь у этих двоих была не только история прошлого, но и будущее воплощение в историях. Еще более захватывающих, чем те, которые с ними реально могли происходить в их и так нереальной жизни. Собственно только сегодня он понял, что они, Гранд и Барлоу, и правда были на равных, друзья, прошедшие вместе столько всего. "А вы, что, и правда владеете мечами?" Зажигалка оказалась в нагрудном кармане рубашки.

Комната Гранда Теперь он понял, откуда это... звучало. Верней, не звучало. Тут было что-то другое. Музыкальный образ вертелся в голове, словно бы жил там всегда, растекаясь расслабляющим комфортом по нервам. Ненавязчиво, словно бы это его собственные мысли. Словно бы это его слова. Несказанные. Которых он бы никогда и не смог бы признать даже за слова. На незнакомом языке. Вызывающие прямо из подсознания то, чему суждено оставаться в подсознании, так неуместно в этом мире. Та телепатическая связь, которая протянулась между двумя медиумами и крепла, стала очевидностью, когда Марти попытался проделать то же, что не раз уже совершал Гранд, - передать образ, минуя слова. Худо-бедно, теряя детали и искажая формы, но мысль об этой связи, вкупе с открытием его собственных эмоций от удивления до радости посетили затворника прежде, чем Марти осознал, что к нему обращаются. Подарка? Это было не его ощущение комфорта рождающейся дружбы. Это была совсем не его дружба. И не его слова. Это музыкой навеяло. Он на минуту завис, невозможно вслушиваясь и ловя за хвост ускользающую радость, но она неизбежно растворилась в смущении, заслонившем эту маленькую вспышку сверхновой, оказавшейся карманным фонариком. В таком состоянии он и убивал. Но сейчас странная мысль о снисхождении и к себе, совершившему ошибку так объяснимо, и к другим, которым желал света, а вовсе не тьмы собственного эго, плавно рассеяла мысль об ошибке и неловкости. Связь ведь никуда не делась. Таинство чужой дружбы. Такой яркой, о которой слагают песни. - А? Он сосредоточился. Что? Bleach? Кёраку и Укитакэ... - Ты о чем? Будущее? От любопытства Марти переключился почти мгновенно. Соскочил со своей уродливой кобылы, на то, что было теперь ей альтернативой. И был важный, самый важный сейчас вопрос, заданный немного охрипшим голосом: - Как это заглянуть в будущее?

Марти взбежал по лестнице и, стукнув в дверь, заглянул туда. Не заметил никого с порога, вошел, прикрывая за спиной. - Клерик. Он огляделся, размышляя, не ошибся ли комнатой, когда заметил неровность занавеси, привлекшей его внимание. То ли это, то ли машинально уже повышенное внимание к метафизическому плану, проявило его внутреннему зрению присутствие двоих. Одного, сидящего за занавесью, имеющего ауру и жизвого, и второго, рядом. Иного. "Мы закончили", - не нашел больше, что сказать, молодой медиум, приблизившись к портьере.

Ловушка для жнецов? Чтобы никто не умирал. Это ли не благая цель? Прелестно. - Как по мне, все три дамы годятся на такую роль. Но миссис Редфилд умудряется водить за нос мужа и дочку. Вряд ли в подвале она держит пленников. Мидлтон? Или Пейн? Среди них нет ни одной домохозяйки, - Марти усмехнулся, покачал головой. Противникам новых веяний феминизма эта новость могла бы показаться любопытной. - Надолго покидать дом и оставлять семью при таких делах вряд ли кто рискнёт. Хотя что я могу об этом знать. Мы можем проверить ауры других... Я могу. И спрошу Гранда. - поправился Марти. - Кстати, надо мне ещё попытаться поискать следы похищенных по фото. Марти огляделся в поисках означенных фотокарточек. Он прислушался к молчавшим сейчас голосам в собственной голове. Поднялся. - Однако сегодня у нас остаётся ещё одно дело - кладбище. Решайте насчёт завтра. А я, с вашего позволения, переговорю с мистером Грандом. И он вопросительно взглянул на жнецов, намереваясь покинуть гостиную.

– Думаешь, все три женщины – потомственные ведьмы? – губы Аманды дрогнули в намёке на усмешку. Марти потер висок своими красивыми пальцами. - Я вот подумал, что должно было произойти, чтобы в одном и том же месте с разницей в триста лет случилось одно и то же событие с участием ведьм. Если дело не в том, что они здесь жили, передавая знание от себя потомкам, то есть еще вариант - что тут климат такой. Как жаль, что миссис Рэдфилд не поделилась с нами метеорологическими наблюдениями. Или... хм. Или проклятие все эти триста лет никуда не девалось, а только ждало нового ритуала. Марти пожал плечами. Объяснений могло быть много. - Но всё это, конечно, не приводит нас к пониманию, куда девались души. "Марти, пожалуйста, зайди к нему, когда освободишься. Конечно ты не обязан, но я тебя прошу. Если не сложно". Если бы молодой медиум всё же решил заглянуть в комнату на втором этаже, он бы увидел чёрный силуэт, сидящий на полу около окна и "услышал" бесконечно повторяющуюся музыкальную композицию, смысл которой ему был бы понятен, не смотря на языковые различия. Медиум прикрыл глаза ладонью. Со стороны могло показаться, что он задумался о судьбах жителей города Холоуэя, но он прислушивался к голосу в своей голове. Как бы ни был назойлив его старый приятель Джошуа, но присутствие неупокоенного Филингтона рождало только уверенность в собственном почти эсхатологического масштаба одиночестве. Но вот уже пошли вторые сутки, как ощущение это его покинуло. Его вывели из задумчивости Жнецы.

Он легко выбрался из кресла, хоть до того казалось, что к комфортной кожаной обивке его тело придавило пудовыми гирями. Легкое прикосновение к лаковой поверхности столика - и волос застыл напротив его глаз, он пристально изучал находку, сверяясь с тем, что на удивление прекрасно помнил: прически всех трех встреченных им сегодня дам. Но тут и вглядываться особо не надо. Точнее, лучше бы было не вглядываться. К волосу отлично пририсовывались нос крючком и маленькие хищные глаза старухи - когда-то брюнетки, а нынче согбенной и седой, с распущенными патлами, окружающими голову ореолом, словно одуванчик его стебель. Марти даже дунул на волос. Возвращая на место улику, покачал головой: - Нет, это точно не те леди, с которыми мне сегодня не посчастливилось познакомиться. Он отступил, не торопясь возвращаться в насиженное кресло. Прошел к камину. Развернулся, делая медленные шаги по комнате, пояснил: - Не знаю, как это связано и связано ли вообще, но у двух местных ведьм растут дочери. Дочери. Он остановился, оглядел собравшихся. - Насколько я понял, одна из них не так давно могла умереть, но не умерла. Он пожал плечами. - При том, что история повторяется, я задался вопросом, а не повторяются ли ее участники? Не имеют ли какой-то наследственности эти женщины, родившие женщин, которые после родят женщин... Тогда забота о том, чтобы девочка не умерла от лейкемии, становится заботой о сохранении равновесия в этом их мирке, где преемственность не должна прерываться.

- Ну, конечно, можете, - категорично подтвердил такое право Адам. Его голубые глаза посмотрели на молодого человека с неким осуждением, будто укоряя в этой нерешительности, из-за которой Донг тратит и так недолгое (по меркам Жнеца) время своей жизни. В 24 жизнь не кажется такой уж короткой. Еще годик не будет казаться. Марти закатил глаза, припоминая в сотый уже, кажется, раз сокровенное имя сегодняшнего дня. — Ммм… сестраа.. Эдна Пайн. Запомните это имя. Лично я его вечно забываю. Она ухаживает за миссис Линдой Клэнтон и ее дочерью Мими. Точнее, Мими похищена. Вместо нее в люльке подменыш. — Есть еще мистер Барри Милс, местный краевед. Знает историю города, рассказал нам о его основателе Ривзе, а также о том, что вскоре после появления поселения здесь произошли события, сопоставимые со знаменитыми охотами на ведьм времен Инквизиции. А началось всё со сгнившего урожая и падежа скотины. Душераздирающая история. Виноватой, естественно, объявили черную. — Мы заглянули и к миссис Блэйк. Уж не знаю, что там со скотиной, но красивые женщины в этом городе счастливо пережили времена охоты на ведьм. Что не может не радовать. Так вот, престарелая леди похищена. Ее увезла в неизвестном направлении миссис Рэдфилд. Достойная дама, имеет дочь. Мы заглянули в ней, но ее аура не располагает к душевным беседам. Она явно владеет темным знанием. — Как и другая миссис — Мидлтон. Она тоже имеет дочку. Клирик считает ее причастной к исчезновению Деборы Хорт. Он смог определить, что девочка жива. Аура у миссис Мидлтон примерно в том же плачевном состоянии, что и у Рэдфилд. Разве что к дочке у нее особое чувство. Капля меда в бочке дегтя. «Ммм… что я забыл?» - задумался Марти, но не смог припомнить каких-то деталей. — У меня есть одна догадка, но лучше выскажу ее после того, как все выскажутся. Вдруг она уже устарела.

- Кхм, - донеслось из глубокого кресла, где расположился привычно играющий роль молодой человек. Роль нейтрального наблюдателя, подавателя стульев дамам и ведущего светское шоу "хорошее воспитание не позволяет нарушать границы другого, даже если другой бодро и весело следует по направлению к пропасти". - Простите, что говорю о Клерике в его отсутствие. Надеюсь, и он меня простит. Но насколько я успел узнать мистера Гранда, он не оратор. Совершенно. Марти пожал плечами. - Не оратор. Не дипломат. Мистер Гранд медиум. Гениальный. - В тоне Донга почувствовалось восхищение, и что-то от откровенности, на которую он редко бы решился. - Интуитивный, опытный. Марти сложил кончики пальцев вместе, пожал плечами. Не довольно ли собравшимся и этого? - Может, я могу вам всё рассказать? - предложил свою скромную персону.

"Это хорошо, что вы подружились". Донеслась до Мартина мысль второго медиума. "Хорошо?" Марти переспросил, но тут же и поправил себя: "Ну да, хорошо. Хоть мне это стоило пары кусков обжатой ветчины. Дружба - это так просто. Когда ты маленькая собака". Он улыбнулся шире привычной мартиновской ухмылочки. Пока обсуждался вопрос о гримуарах, попытался протереть руки салфеткой под толом, но не так-то это оказалось просто. Пришлось встать, извиниться и направиться в ванную комнату спасти себя от преследующих аппетитных запахов на ладонях.