Meshulik

- Возможно. Это Ривз. Кратко бросил никому конкретно, поглядывая в пустоту. Марти кивнул и зябко переступил с ноги на ногу. Спасением тут оставалось одно - взяться за лопату. Одну он подхватил на случай, если толпы желающих прибегут и сметут весь инвентарь. Впрочем, кажется, желающих не наблюдалось чрезмерно много. – Может, сначала магией попробовать поискать... что-нибудь? – предложила она, хватаясь за последнюю надежду, что раскопки удастся предотвратить. – Или с местными духами пообщаться, действительно. - Хорошая идея, - согласился Мартин, озираясь, впрочем, в надежде, что рядом никакого больше духа не случится. Так и было. Если кто готов, можно и поискать, но он пока предпочтет физический труд. - Вроде тут никого не вижу...

- Дай фонарь. Гранд требовательно протянул руку к Мартину. Марти протянул фонарь Эдварду. "Интересный вопрос", - согласился Донг, "Но было бы полезней мне спросить, куда улетела твоя шляпа, чем вызнавать у этого честного малого о его прошлом".

Мартин слышал Эдварда и его била крупная дрожь. Страшно. Очень страшно потревожить покойного духа. Сколько силы было в его укоре? Неужели? Как посмел Донг, мелкий и суетный, обратить ся к нему? Теперь нет ему прощения, и ледяная пропасть самого Ада поглотит... А потом он понял, что ничерта уже не боится, а просто задубел. Марти вскочил и начал активно тереть собственные плечи, пытаясь засунуть в поднятый воротник пальто сразу оба уха.

Желание кинуться наутек с кладбища была почти животной. Он бы так и подскочил, на негнущихся ногах, не чувствуя себя, с поднявшимся ветром наперегонки умчался бы в темноту, но воля - чужая, и незыблемей, чем даже у древнего пастора, - остановила, отогрела мозг, заставила думать. И он заставил себя вникать в услышанный диалог, хоть от криков Ривза мороз пробегал по вновь обретшей чувствительность коже, а мыслеобразы Гранда казались сейчас еще более тяжеловесными для осознания. Ривз не ответил на заданный вопрос. Потому что не знал? Может, не знал, может, не желал говорить, а значит, самый важный вопрос бесполезно задавать вновь. У них кончалось время. Связь, которую поддерживала его энергетика, истончалась. И нужно было спросить о чем-нибудь, чему пастор был свидетелем. Например... - Как ты исцелил девочек, заболевших после прибытия на место будущего города? - крикнул он, чтобы порыв ветра не нес его слова туда же, куда улетела шляпа Гранда. Казалось, что прокричал. На деле же проскрипел охрипшим горлом.

Ужас сковал его тело, словно Марти примерз к земле. Во рту пересохло, и сердце билось, словно бы тоже заледенело и стремилось одним быстрым ударом разрушить грудную клетку изнутри, рассыпав лед на мелкие осколки.

- Ты умеешь? Марти как-то яростно кивнул, глядя на замшелый камень и прикидывая, что можно сделать. - 271 год. Со дня смерти. "Слишком далеко для меня. Но можно попробовать. Это надгробие явно хранит памятные следы многих поколений. Зацепиться есть за что ". - Далеко, - согласился, оглядывая траву рядом с могилой. - Но зато мы совсем близко к останкам. Это может сыграть нам на руку. Присел на колено, чувствуя, как ночная прохлада просачивается влагой сквозь ткань брюк. Одеждой придется пожертвовать. Недолго думая, лег параллельно расположению предполагаемого гроба, лицом обратившись к звездному небу. - Приготовься. И закрыл глаза. Привычный ритуал введения себя в полутранс требовал позы максимально расслабленной. Некоторое время он лежал молча, не шевелясь. Наконец губы дрогнули и Марти начал шептать, не останавливаясь, обращаясь к тому, кто давно уже покоился мирно прямо тут, под землей: - Вызываю тебя, Томас Ривз. Явись и поговори с нами.

Марти сначала показалось, что это Гранд зачитывает эпитафию на могильном камне. Но да, кажется, это из рассказа престарелого историка. - Знаешь, чего мы не узнаем никогда? Похищали ли души те, кто навел порчу на город триста лет назад. Вот взять, скажем, этого Ривза. Может, душа его и по сей день томится где-нибудь неподалеку в какой-то спиритической ловушке. Но как это узнать? В принципе, можно попытаться призвать его. Только ответит ли... Так давно усопших Марти приглашать к беседе еще не приходилось.

Вечеринка ознаменовалась двумя впечатляющими событиями. Во-первых, кот Аманды оказался дружелюбным брюнетом без отрыва, так сказать, от работы фамильяром. /Я лучше собаки... то есть кота/, - притворно жалобно занудил Джошуа, а потом вдруг серьезно сообщил, - /Я уйду. Решено/, - \Что-то слабо верится\, - привычно мысленно хмыкнул Марти, на памяти которого Джошуа уже собирался уходить раза четыре. /Только последний раз увижусь с моей любовью. Моей "Мельбурн". Выйдем под парусом, дойдем до Кубы, а там, среди блеска волн, под взглядами грифов с прибрежных скал, я покину мир людской/. \Хорошо\, - согласился Марти, прислушиваясь к шуточкам теплой компании. Наслаждаясь согревающим действием рома, запахом апельсина и миндального привкуса, дарящего неожиданно теплое послевкусие. /Обещаешь?/ \Обещаю...\ Потом они ехали на кладбище. Вдвоем снова. Марти был расслаблен и доволен и благодушно взирал на мелькающие огни города, довольно тоскливо, надо сказать, знаменующие очевидную провинциальность этого места. Но сегодня ему вновь было уютно в роллс-ройсе, комфортно в компании молчаливого Гранда, кажется, заточившего карандаш до идеального состояния квинтессенции всех когда-либо заточенных карандашей. А, ну да. Еще амулет. - Из ваших рук? Теперь, глядя на него, я буду припоминать и вашу улыбку, милая Аманда, - отдал должное он стараниям девушки и поспешно засунул во внутренний карман светло-зеленый прохладный камешек. Он и сейчас был там. Когда они выбрались из авто, Марти озирался, вглядываясь в темень. Фонарик он, конечно, прихватил, выпросив у слуг устройство военного образца, на батарейках в тяжелом металлическом корпусе. Громоздкий, но надежный. Однако, похоже, обещание держать фонарь рисковало остаться невостребованным. Во-первых, никто не знал, где нужная могила. Во-вторых, дамы решили ехать с ними. И, наблюдая веселую компанию плюс фамильяр, было очевидно, кого предпочтут мужчины в качестве очевидиц, в случае чего, их геркулесовых подвигов с лопатами. Гранд двинулся куда-то в темноту. - Пожалуй, сходим... тоже поищем. Скоро вернемся, - предупредил молодой человек - и они скрылись в темноте.

– Ни единой мысли, – после продолжительного молчания, поджав губы, соврала Диана и принялась медленно прохаживаться по залу, неспешно допивая коктейль. – Спросим при случае? Если это не очередной таинственный секрет, вроде происхождения слуг. - Надо бы спросить, - согласился медиум. - А вы... хм, вы все гробы с ромом вскрыли в подвале церкви? - кстати поинтересовался он вдруг. -Я колебался между ним и Эль Президенте.-ведьмак торженственно вручил Марти его коктейль,с пижонской зеленой соломинкой.-Это Май Тай.Придуман в сороковых годах,в американско-полинезийском ресторане.А название появилось благодаря посетителю из Таити, который после дегустации произнес: «Mai tai roa ae», что переводится с таитянского языка как «отличный».В общем он как серф где-то там,посреди океана,без страховки-легкое пожатие плеч.-Темный и золотой ром,апельсиновый сок,миндальный сироп и немного лайма,чтобы удержаться на плаву. Марти пригубил. - Напоминает Ибицу, - почему-то вспомнил он, промычав что-то явно одобрительное вкусовым качествам коктейля. - Наверно из-за миндального сиропа. Эх, были же безмятежные дни. - Спасибо. И, присосавшись к трубочке, проводил взглядом путь второго напитка на столик Гранда.

– Грех не пользоваться гостеприимством хозяев, – поддержала решение Мартина девушка, вновь поднимая бокал, а затем перевела взгляд на изобильный выбор алкоголя. Когда старательно уходишь от одних мыслей, с языка сами собой могут сорваться совсем другие. – Вот уж не думала, что Вестникам Смерти стоит так налегать на спиртное. Пьяный Жнец серпу не хозяин и всякое такое… Диана поспешно отпила ещё немного мохито, таким образом, заставляя сама себя умолкнуть. Марти широко улыбнулся, даже не пытаясь скрывать свое стремление еще с порога пользоваться гостеприимством. Хозяев. Кстати, их в гостиной не оказалось. А Диана навела на одну достаточно праздную мысль: - Любопытно, где проводят время жнецы, когда нечего пожинать? Или так не бывает... - Он осторожно почесал в затылке, умудрившись не нарушить вновь приглаженных волос. - То есть... то, что Ева и Адам тут, это и было планом похитителей душ? Или им просто понадобился материальный дом, для того чтобы где-то поить нас ромом?

"Спасибо, что предупредил", - благодарность была совершенно искренней, учитывая, сколько вопросов сразу снял Эрик. И да, Марти не покривил бы душой, сказав, что эти двое ему тоже были сейчас нужны. - Склепы, точно, - Гранд, как всегда, видел дальше него. Марти заглянул к себе, извлек из чемодана перочинный нож и вскоре они спускались туда, откуда доносились звуки радио. - Пожалуй, не откажусь от коктейля, - заявил с порога мистер Донг. В чистом виде он бы предпочел коньяк. Но со вчерашнего дня хотел продегустировать шедевры их самовыдвинувшегося бармена.

- Мне нужен нож. Уточнение последовало запоздало. - Перочинный. Ещё одно несколькими секундами позже. - Я забыл взять. Снупи помешал. Нет, он, конечно, был готов, что здесь у Гранда окажется новая граница, Марти и сам мог позволить себе перейти в состояние хоть сколько-нибудь измененного сознания лишь в комфортной обстановке. Он и так не мог отвечать за все выкрутасы своей трезвой-то психики. Но, стало быть, и Эдвард расценивал обстановку комфортной. Просиял. - Снупи? Он-то может отвлечь от чего угодно,. У меня есть, захватим по пути, - заверил яхтсмен со стажем, для которого подобные элементы походного обихода давно уже стали привычным фетишем. И направился к дверям.

"У тебя от лжи до Бога один шаг, - улыбнулся дух Барлоу. - Но зато какой изящный. Хорошо, если я треть твоей философии осознаю. Но мне кажется куда бы не потащили нас Жнецы, нам всё равно придётся уйти. Рано или поздно". Филингтон отчего-то дискутировать не стал, но припомнил: "Ты сказал, что тебе придется уйти? Почему? Разве не ты решаешь, когда это сделать?" - Ром. Роуэн просил помочь принести. Сообщил Мартину, заштриховал полу кимоно и продолжил. - Небольшие дозы алкоголя благотворно влияют на сердечно-сосудистую систему, увеличивают в крови содержание липопротеинов высокой плотности - "хороший холестерин", предупреждают образование камней в почках, делают людей общительными, улучшают сексуальную жизнь, профилактируют болезнь Альцгеймера, поддерживают уровень нормального сахара в крови. Донг вновь провел ладонью по лицу, потряс головой. Да, надо было переключиться на что-нибудь... Улыбнулся. - Предлагаешь продегустировать находку? Пошли? Половину из преимуществ в приеме малых доз он недопонял, стать еще общительнее обоим вряд ли стоило надеяться, сексуальную жизнь Марти в ближайшее время улучшать не планировал, но камни в почках сами себя не расстворят в роме хорошей выдержки.

"Что есть объяснение причин божественного прозрения? - уверовавший дух позабавил другого такого же бестелесного. - Точно не нериторический вопрос. Есть ли разница как ты уверовал? Главное - зачем?" "Зачем, - Джошуа тихо засмеялся. - Да ты зришь в самый корень. Ведь если всякий раз, как ты произносишь слова, ты стремишься сказать нечто, хотя бы приблизительно напоминающее истину, значит, ты веришь в то, что истина существует. Во что же ты на самом деле веришь? Что истина возможна в слове! Но в каком? Зачем написано "Вначале было слово. И слово было Бога"? Не значит ли это, что то, божье слово, было истинным? А значит, мысль изреченная может быть истинной, но нам не даны такие слова? Не даны, но даже уже в лживом нашем языке нам уже не обойтись без веры в такие слова. Ты говоришь - следовательно, ты веруешь. И теперь, когда Бог и есть тот, кто глаголет истину, куда нас ведут Жнецы? Не туда ли, куда мы и стремились всю свою жизнь, - к истине? Бог - не судья. Не старик с бородой или весы наших деяний. Он есть Древо Познания, с которого нам в Райском саду будет дано срывать его плоды. Ты спросишь, зачем это мне? Я отвечу - чтобы принять решение. Следовать ли туда, куда проводят нас Жнецы". - Очевидно. Это не совпадение. Карандаш перестал штриховать, но глаза по-прежнему не отрывались от рисунка. "Рэдфилд. Мидлтон. Пайн. Видимо есть ещё две". - А чего. Мы хотим от духов? На кладбище. Марти положил фотографию на стол. Очевидно, нет. Не совпадение. Кивнул Гранду. - Маркус хотел изучить тела, души которых были похищены. Не осталось ли на них каких-нибудь следов, которые могут указать, куда подевали пропавшие души. Он задумался тоже. Не означает ли темнота и холод могилу? Эдвард перевёл взгляд на Мартина, только что закончившего сеанс поиска. - Ты. В порядке? - Да, - даже если это было не совсем так, Марти не захотел признавать, что немного выдохся. Эдварду было интересно его самочувствие. Неплохой признак, что тот в более-менее порядке. Уж ему-то сегодня пришлось нелегко. Марти несколько поспешно потянулся к следующей фотокарточке... только когда уже настроился, понял, что о судьбе этого ребенка он уже кое-что знал от Гранда. Тот ее уже находил своим чутьем медиума. Что ж, Марти убедился в том, что копиист будущего прекрасно поработал. Но напоследок, чуть ли не остаточным следом воспоминания, у него возникло чувство, что обе девочки находятся близко друг к другу, словно их магнетические поля соприкасались, и он почувствовал нечто знакомое рядом с Деборой. Открытие, достойное внимания. Чтобы проверить, прав ли он, Марти попытался связаться с третьей жертвой похищения, Бэтти Прэтт, но поле лишь помутнело, рассыпалось фракталами ряби на воде и скрылось за горизонтом событий. Марти тупо смотрел на фотокарточку. - Они вместе. Дебора и Патрисия. Но где? Холодное, темное место. Как долго живой может пробыть в могиле? Нет, что-то еще. Подвал? - Если в подвале держат не бодрствующего человека, а погруженного в сон, это намного проще скрыть даже от домочадцев. Он все-таки выдохся.

"Знаешь, я боюсь... боюсь оставить его. Хотя после смерти не всегда могу ему помочь. Но хоть что-то... Думаю, когда-то он сломается и предпочтёт смерть жизни в одиночестве. Не знаю... может оно и к лучшему и в посмертии ему будет легче, а я зря цепляюсь за реальный мир". Эдвард их не слышал. Он продолжал увлечённо возвращать рисунку первоначальный строгий вид копии и кажется был удовлетворён происходящим на бумаге и в комнате. "Наверно, мы не так сильно отличаемся, как могло бы показаться. Если бы кто-то узнал, что я с тобой сейчас разговариваю, меня тоже вполне могли бы запереть в психушке", - Марти криво усмехнулся, берясь за фотографии. Конечно, Эдвард честнее и категоричнее их обоих. И это может стать для него проблемой. Но никто не отбирал у него свободы выбора. Бойся - не бойся. "Все зависит от него, ты прав. Ты хороший друг, Эрик. Он не так уж и одинок". /А знаете, господа, я, кажется, уверовал в бога/, -вдруг подал голос мистер Филингтон, пока Марти решал, с какого фото лучше начать. \И как это тебя угораздило?\ - поинтересовался Мартин, останавливая свой выбор на Патрисии Грин. Он провел ладонью по лицу, положил ее на фотографию и попытался протянуть телепатическую нить к девочке, постепенно погружаясь в состояние полутранса, из которого происходил обычно контакт с душами. Пальцы другой ладони прижались к виску. Сейчас эта душа оказалась соединенной с телом. И он это почувствовал, когда вместе с ней испытал холод, ощутил тьму, окружающую девочку, и что-то вроде летаргии, когда части тела скованы оцепенением, дыхание замедленно, ослаблено сознание. Нить, соединяющая их, была такой тонкой, словно между ними пролегло большое расстояние. /Сейчас объясню, - тем временем выступал дух Джошуа, ничуть не смущаясь, что Марти не особенно вникает. - Что есть цель познания? Можете не отвечать, истина, конечно, она. А к чему ты стремишься, к чему стремится каждый, складывающий слова в предложения и излагающий собеседнику свою мысль, свою понимание?/ Марти показалось, что он пожал плечами. Не до духа было сейчас. Он обращался к памяти девочки, пытаясь выяснить хоть что-то, что могло прояснить обстоятельства ее похищения. Солнечный день. Солнце. Оно было ярким, или так казалось на контрасте с тем, что окружало эту жертву теперь. За окном школьного автобуса мелькают знакомые улицы. Сколько раз она ехала по одному и тому же маршруту? Домой нельзя приехать на автобусе, автобус лишь преодолевает пространство из точки А в точку Б, но девочка ехала не из точки А в точку Б, иначе не было бы смысла смотреть в это окно. Она ехала из школы домой. Она знала, что ей ничто не угрожает. Плитка знакомой дорожки. Не ступать на швы. Перепрыгивать с плитки на плитку, всё внимание сосредоточено на этом пути, где нет дороги, умощенной плиткой. Есть путь, ведущий к дому. Там ждут обед и недокрашенный картонный домик. Голос. Знакомый. Нет, не только девочке. Марти слышал его. Пальцы сильнее прижимаются к виску. Взгляд отрывается от плитки. Девочка оборачивается и видит ту, кто окликнул ее. Эдна Пайн. Как у Патрисии дела? Отлично! Хорошая оценка за контрольную. Конфета протянута в качестве награды. Детская ладонь сжимает ее... Воспоминание расплывается, словно угасает сознание... - Опять Эдна Пайн. - Бормочет Марти, когда связь с фотографией окончательно прерывается.

"Спасибо, Мартин", - следом за Эдвардом поблагодарил Эрик, но уже не за ластик. "За что? Это тебе спасибо," - откликнулся Марти, ведь как раз Эрик знал тот неочевидный язык, на котором только и получалось говорить с Эдвардом. Марти не умел, но пытался. - Я не могу. Пока. Мне надо. Исправить. Ты не умеешь. И рисовать тоже. Рисунки Гранда изобиловали точностью и уверенностью линий, потрясающей детализацией. Правда, тот, последний рисунок - насчет него Марти не мог с уверенностью утверждать, что оригинал он видел в их мистическом экскурсе в будущее изобразительного искусства. Но этот он запомнил. - Хорошо, - потянулся к фотографиям. Взял одну наугад.

- Хочу. Это видимо был ответ на вопрос. - Момент, - пообещал спасатель-любитель. Те воспоминания, которые в силу специфики их передачи засели фантомной болью в глубине воспоминаний не о своей трагедии мистера Донга, были оставлены на потом. Он, как многие люди, умел стирать острые грани, прекращая истину в правду, правду в ложь, делая ее для себя безопасной настолько, чтобы жизнь не казалась слишком уж невыносимым занятием. Не все так умели. Через пару минут в гостиной можно было наблюдать озабоченного и какого-то непривычно взлохмаченного медиума, роющегося в фотографиях похищенных жертв. Еще минут пять ушло на поиске в доме секретера с письменными принадлежностями, среди которых триумфально был обнаружен искомый ластик. Дверь хлопнула. На стол легли последовательно ластик и стопочка фотографий. Ладони уперлись в столешницу, Марти навис со своей стороны стола: - Вот. И в этот раз где-то на границе яви за ним увязался и мистер Филингтон.

- О, прости, прости. Вот, держи, - на радостях, что Гранд дал хоть какую-то реакцию, Марти кинулся утешать, - это же карандаш. Я тебе ластик принесу, хочешь? Он отдернул руки от драгоценности и карандаша, восстанавливая комфортную для Гранда дистанцию. "Действительно, что ты делаешь?" спросил сам себя Марти. И, за неимением под рукой собеседника, сам себе и ответил: "Да так. Поговорили с Эдвардом. О жизни". И ведь так и есть. Кому-то для разговора нужно прочитать тысячу книг, кому-то тяжело помолчать, сидя у костра, ну а Гранду для откровенного разговора приходилось, видимо, порой пройти через парочку кругов психиатрического ада. Что тут поделаешь? Всем когда-нибудь требуется поговорить как человек с человеком.

Комната Гранда Блестящая идея. Куда уж до нее его первому желанию вернуть "всё как было". Марти стукнулся затылком о стол, разгибаясь, застигнутый на этом месте важным вопросом. Не умею. /Джо/. Вот где носит Филингтона, когда он нужен? Пута мадре в который уже раз! Он выпрямился и для начала положил карандаш на стол. Взглянул на неподвижную фигуру. Запоздалый вопрос посетил уже решившегося на осквернение блокнота медиума: "Зачем я вообще полез?" Делать только хуже - это было идеальный исход, типичный для всего, чего касалась аура мистера Донга. Ладно. Вот есть Эрик. Он всё знает и просто надо его послушать. Мартин мрачно взглянул на изображение Кьораку. Схватил карандаш. Сегодня капитану придется отдуваться. Впрочем, ему не впервой. Цветочки на плаще - спасение от безумия. "Ладно, Эдвард, а что ты скажешь на это?" И несколькими не слишком точными, зато четкими штрихами вложил в ладони сюнсуя еще пару мечей в размахе.

- Пута мадре... Марти рефлекторно зажмурился. Ему пришлось снова сесть. На какой-то стул. Прошли мгновения? Он не ощущал их. Да, Нед, не надо. Всё, что произошло. Не надо было этому происходить. Он уже успел узнать, и даже узнать в чем-то неплохо этих парней. Как он это упустил? Об этом он подумает, когда перестанет сдавливать солнечное сплетение, душа до слез. Поднял взгляд на Гранда. - Вот дерьмо. Поднялся, подошел, оперся о стол. - Прости, Эдвард. Это совсем... - натолкнулся на отрешенный взгляд Гранда. Позвал, - Эрик... На глаза попался листок с недорисованным изображением. Пробормотал: - Черт. И полез под стол за карандашом.

- В чём суть соглашения? "Что ты ему должен?" Спросил Гранд Марти и вернулся к рисунку. Вопрос, заставший врасплох. Разве это непонятно? Кому это нужно объяснять? Стул отодвинулся, он поднялся, молча развел руками. - Эдвард, я ему жизнь должен. Он... он умер по моей вине, и после этого у нас одна жизнь на двоих. Если бы не он, сейчас все было бы очень плохо, знаешь ли. С тех пор как он здесь, все стало по-моему. Марти изменила его сдержанность, этот разговор - его захотелось прекратить, не начиная. - Давай я фотографии принесу? У нас ведь еще ненайденные люди остались.

"Но для чего он здесь сейчас?" Марти усмехнулся, пожал плечами. - я не знаю, - признался в первую очередь самому себе. - не захотел уходить, но быть привязанному к одному месту - это не в его характере. А со мной у него есть возможность не пожить, так хоть побыть так, как он желал при жизни... Снова пожал плечами. На самом деле он не знал мотивов Джо. Мог предполагать. И сейчас понимал, что это одна лишь из его собственных гипотез. - У нас соглашение. Я ему должен. Совсем не то, что Эрик. Он твой друг. Такой, что и могила не разлучит. И медиум коротко вздохнул. Уж что могло быть нормальнее таких уз? Уж точно не то, что случилось с Марти.

Комната Гранда Марти сел на стул напротив. Положил руки на стол. Гранд задал ему вопрос. Не про дела. Он задал личный вопрос. Донгу казалось, что это невозможно. Что-то изменилось. - Джошуа Филингтон, - произнес он и замолчал. Ему не требовалось говорить. Имя Джошуа, слетевшее с губ, - и встают образы моря, омывающего Ибицу, звонкий смех Дафны, запах нагретой палубы, вкус свежей рыбы. Филингтон - и строгий, давящий взгляд отца Джо, тоска Джо по воле, по жизни по собственным правилам, какую он пытался обрести, уже покинув земную юдоль. Марти опустил взгляд. Это чувство вины - и звон пощечины, вкус стыда и тяжелый труд на сухогрузе, нью-йоркский смог. Взгляд фокусируется на собственных пальцах, лежащих на столе. Сколько раз он заучивал жесты, сколько всего подсказал ему Джо, чтобы вывести в люди, идти к его, Мартина, навязчивой идее выбраться из рутины и безвестности? Сколько имен было названо, сколько дверей открылось при упоминании этих имен? Достаточно, чтобы теперь он не слишком уж и нуждался в Джо. А тому вроде бы и самому наскучила эта его жизнь. - Джо не верит в бога, любит жизнь, - сообщил Марти эту незначительную деталь. - Он философ, сибарит и мизантроп. Почему-то ему не нравится, что мы с тобой сработались. Наверно, потому он и пропал сегодня. Хотя знакомство с Эриком его было заинтересовало. Марти замолчал. Никому так откровенно все это не рассказывал. - Наверно, я... тебя заговорил, - спохватился памятуя, что Гранд, возможно, не рассчитывал на такие откровения. Неловко усмехнулся, следя за танцующим по бумаге карандашом.

- Да. А сейчас нет. И он продемонстрировал чёрно-белый карандашный рисунок. Точную копию чьего-то творчества из далёкого будущего. - Кьёраку - удивленно прошептал Марти с ударной без преувеличения скоростью въевшееся в память имя, опознав черно-белый образ чуть ли не по характерным цветочкам на, в оригинале, розовом кимоно. Приподнялся, чувствуя, как силы возвращаются. - Меня зовут Эдвард. Марти уже стоял, глядя на то, как Гранд точно, скрупулезно, как-то, будто всю жизнь это делал, наносит штрихи. Сколько еще талантов у этого человека? Он закатил глаза, встретившись, наверно, со взглядом витающего духа. - А я всё еще Марти. Красивая песня, - сказал, прислушиваясь к ее затухающим отголоскам. - И рисуешь ты очень хорошо. Ты раньше это делал?

"Кажется мистер Гранд вернулся, - с облегчением передал неупокоенный Барлоу в подсознание Мартина, - Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Иногда мне сложно общаться с миром живых". "Угу", - великодушно отозвался агент мира живых, осознавая вдруг, что ведь Барлоу, выходит, умер недавно. Если в пятьдесят пятом еще был жив. Об обстоятельствах его смерти Марти ничего не знал, но можно было предположить, что с такой работой он скончался не от скарлатины. Наверно, для Гранда это было ударом. "Обращайся, если что", - подтвердил свою готовность прийти на помощь. - Мартин. Между штрихами чёрно-белой графики с изображением сюнсуя вставил савант. - Тебе надо. - Мне надо, - эхом откликнулся Марти, не возражая, но и не намереваясь сдвинуться с места, пока сигарета не будет докурена. Гранд выглядел почти веселым. После путешествия в мир будущих цветных картинок Марти тоже чувствовал себя окрыленным. Еще бы сигарета не дрожала в руке. - Клерик. А ты всё это, всю ту историю в будущем видел в цвете? - спросил он, гадая, один ли стал свидетелем того буйства ярких красок.