Meshulik

Положа руку на сердце, при этих криках первым желанием было распахнуть дверцу со своей стороны и самому выскочить из ставшего вдруг тесным салона машины. Но куда? Туда, где творилась какая-то чертовщина, которая, между прочим, продолжала твориться и кажется, в руках в том числе и этого вот чокнутого было исправить еще более изощренный ад, который они повстречали в больнице. - Э-э-эй, стой, - воскликнул Марти, малодушно помедлив лишь секунды, и, резко потянувшись, придержал Гранда за плечо. Обычные слова подействовали на того совсем не так, как рассчитывал говоривший. /Мысль изреченная есть ложь/ - ехидно прошептал на ухо внутренний голос. "Клерик, эй, Клерик, приём, слышь, приём... Черт, может мне тоже нужен позывной?" - скакали мысли медиума. Он сосредоточился на телепатическом контакте, упорядочивая невысказанное, пряча собственные страхи, гнев, тянулся к чужому разуму любопытством и интенцией созидания. "Старуха. Ты помнишь? Клерик. Приём. Нам нужно проведать миссис Блэйк. Это важно. Газета. Юбилей"...

Площадь => Дом престарелых Молодой красавец какое-то время слушал, насупившись, сдерживая раздражение и красиво кривя губы. Вдруг савант умолк. Отпустило, - подумал он с облегчением. Расслабился, поглядел на отвернувшегося к окну Гранда. Тот выглядел каким-то неприкаянным. - Да, это важно, - попытался спустить повисшее в салоне напряжение на тормозах, - но библиотекарь во все это не верит, сам же видел. Бесполезно его расспрашивать о глазах. Я тоже что-то сомневаюсь, что дело в свете от огня.

Площадь Марти добрался до роллс-ройса, одновременно и жалея, и радуясь, что вылез из него. - Желтые глаз, - тихо бормотал он себе под нос, - В следующий раз желтый свет отразится в наших глазах от настольной лампы шерифа. Впрочем, как и прежде, Гранд, словно ищейка, вел их по надежному следу. - Что-то я уже беспокоюсь о нашей старушке, поехали проведаем ее, наконец, - предложил Марти и откинулся на спинку по-прежнему шикарного сиденья машины вип-класса.

- Жёлтые глаза. Проговорил Гранд, глядя перед собой в несуществующую точку. Или задумался, или в ступор впал. - Если случайности повторяются, они становятся системой. Это было сказано статуе благочестивого Ривза. Казалось, что одна статуя разговаривала с другой. И добросовестно и размеренно пускала на туманный осенний ветер все попытки Мартина выдать Гранда за элемент уличного декора. Мистер цэрэушник слишком выделялся на фоне невзрачного окружающего психиатрического ландшафта. - Даааа, глаза, - подхватил молодой медиум задумчиво, так как понятия не имел, как повернуть заявленную тему. - Ааа знаете, что, мистер Милс, мы, наверно, все-таки дойдем до библиотеки. Очень уж интересно почитать про город с такой богатой историей. Вы, кстати, не думаете проводить экскурсии? У вас отлично выходит. Мой друг впечатлен.

Площадь - Урожай сгнил? Снова повторил черноглазый мистер Грок, опять цепляя добродушный взгляд старика. "Мартин..." Предупредительно проговорил Эрик. "Если мы не хотим проблем, продолжи беседу". - Да, старик, - обратился Марти к застрявшему на урожайной карусели Гранту, - ты имеешь в виду, что все вроде бы повторяется. Мистер Милс, а может, кто-то решил изобразить накануне юбилея историю, случившуюся триста лет назад? Просто и правда, странно: нам тут кто-то говорил, что люди пропадают. Вот церковь опять же, хм, потеряла пастора. А что с урожаем? Не подумайте только, что мы верим в ведьм, что за дикость, хотя описание вышло довольно точное... э, то есть есть у нас одна знакомая... но нет-нет-нет, просто у нее тоже черный кот. И все же вы правы, человек и сам может устроить маленький армагеддон, ну или инсценировать сбывшееся, скажем, проклятие. Я бы задумался об этом...

А! Еще есть подробные записи о, так называемом, деле ведьм! Знаете же о салемских ведьмах? Вот, у нас было почти также, только популярности не обрело. А то, может, больше бы туристов в город приезжало. Марти преисполнился завистью к невозмутимо не менявшемуся в лице Клирику. Самому молодому человеку стоило усилий на последних словах старика не подпрыгнуть на месте. А он уж подумывал начать прощаться с мистером библиотекарем. - Деле ведьм? - повторил он, машинально касаясь виска кончиками пальцев и стараясь не торопиться с вопросами. - К сожалению, не имел счастья слышать. Я долго жил в Европе. А что это была за история, мистер Милс?

- Он умер. Своей. Смертью? "Разговорился" мистер Иностранец. Если после первого вопроса Гранда Марти переполошился, что старик испугается такого странного тона беседы, какой мог задать только мистер Клирик, то теперь готов был слушать и слушать, как любознательный савант давится каждым словом, тем не менее продолжая выуживать все новые и новые сведения. Это тебе не играть в мозговое радио в моей голове. Наконец, Марти сжалился. Мысль о том, что напарнику сейчас приходится нелегко, вопреки обыкновению не давала ему дождаться, чем же всё закончится. И он все же пришел ему на помощь. - Да наверно врагов у такого благодетеля не было, - высказал он предположение, - Эх, вот бы сейчас этого Ривза, к нему бы очередь выстроилась из страждущих заполучить божье благословение.

- Что есть, то есть, - согласился он со словами Нука. - Но если вам интересно почитать о первых поселенцах в этой долине, то информация там верная. Я работал в архивах, пока на пенсию в прошлом году не вышел, так что знаю, о чем говорю. Мужчина смущенно кашлянул. Не в его привычках было навязываться кому-то в собеседники, а последние теперь могли понять, что скучающий пенсионер нашел неожиданно в их лице способ убить время. "Мне кажется мистер Милс сам ходячая библиотека". Попытался Гранд подтолкнуть Марти к продолжению диалога. - Так вы там работали! - обрадовался Нук, которому (вкупе с Гроком), по всей видимости, тоже было некуда девать время. - Интересная, должно быть, работа. Можно узнать такое, о чем нигде не прочтешь. И как вам этот Ривз? Что он был за человек, на ваш взгляд, мистер Милс? - Марти кивнул на статую. - Выглядит довольно воинственно. Для священника.

"Он похож на инквизитора". Как обычно "вдруг" выложил Гранд по одной ему известной причине. "Ривз был священником. Священником с аркебузой? Или это собирательный образ отцов основателей от потомков 37-го года? Не осталось ли с времён основания какой-то необычной для этих мест истории? Особенного события. Которое помнят правнуки первых пилигримов". Было передано Мартину. Не в качестве вопросов для поиска ответов у сторожила, а скорее как размышление в построении нестройной теории в ходе буксующего расследования. Мартин невольно запрокинул голову, разглядывая ботфорты статуи с новым интересом. - Значит, говорите, в библиотеку? - вновь обратился к старожилу, понимая, что тот и сам рассказал бы, если бы захотел, какую-нибудь историю, связанную с основанием города, если бы знал. Человек он явно словоохотливый. - Так в тамошних книгах небось все приготовлено и красиво подано, как индейка ко Дню Благодарения.

Площадь - Вы льстите этой статуе, молодой человек, - улыбка на лице мужчины показала, что сказано это было не в укор. - На самом деле фигура не очень искусная и, если верить дошедшим до нас сведениям о преподобном Ривзе, совершенно не похожа на оригинал. Установили ее в 1937 году, как дань памяти человеку, который привел сюда первых поселенцев. Триста лет. Мартин покосился на Эдварда. Тот мог бы спросить еще что-нибудь. Вот, что значит чутье! - Как много юбилеев, - усмехнулся он. - Сто лет старейшей жительнице, триста городу. Я Нук, - вспомнил он, что забыл представиться.

У памятника Отрывистая рубленная фраза, произнесённая человеком в чёрном могла показаться странной любому. Вряд ли такой способ ведения беседы располагал к плодотворному общению. И если Мартин Донг не хотел потерять возможно ценного свидетеля, ему стоило задвинуть своего спутника за статую и перехватить инициативу. Марти помедлил всего секунду, в течение которой он еще надеялся, что прилетит добрая фея и наколдует на добряка в шляпе блаженство забвения. Но рядом с Грандом быстро становишься прагматиком. - Мистер... О, мистер Милс, - молодой человек шагнул вперед, перехватывая инициативу в беседе, - мой друг иностранец, знаете, всего месяц обучения, а уже не боится спонтанного общения. Практика и еще раз практика. А вы правы, мы любуемся местными достопримечательностями. Основатель города. Надо же, какой... солидный и талантливо выполненный монумент. От благодарных жителей, полагаю?

Марти, собравшийся было переждать в машине, всё же не утерпел и выбрался следом. "Знаешь парня в таких же ботфортах? " Пошутил, разглядывая внушительную фигуру. /Он забрался в дебри дикого континента, но общество и здесь его нашло/, по-своему посочувствовал памятнику бесплотный дух записного мизантропа. Марти ожидающе поглядел на Гранда.

- Останови нас на площади. Сказал видимо водителю. "Посмотрим на него". Уже к Мартину, не оборачиваясь и не открывая глаз. О, ну что ж, посмотрим, почему бы и нет, внутренне согласился готовый на компромисс "вылитый агент". Марти бы не догадался, все еще взбудораженный историей с подменышем, что они недалеко от предполагаемого эпицентра всех здешних несчастий. Зачем-то тоже закрыл глаза... но так его укачивало.

"Я в отставке". Добавил забираясь в салон роллс-ройса. Неупокоенный дух признаков своего существования не подавал. В глубине салона роллс-ройса наступила тишина, полная подозрительных взглядов. Знаем мы эти отставки. Гранду и рядиться не нужно, чтобы в Хэллоуин изображать цэрэушника, а Барлоу уже дважды намекал на то, что Марти буквально создан для этой работы. - Ни за что, - предупредил он отсутствующий в пределах ментальной видимости дух. /Правильно, - одобрительно донесся его внутренний голос. - У нас другие планы/. Молодой медиум пошевелился, будто ему вдруг стало некомфортно на своем месте. И коротко вздохнул, не желая начинать еще одну дискуссию. - Поехали к старушке. М?

Больница Только уже покинув палату, Марти аж пошатнулся от мысли, какую же ответственность вдруг на себя взвалил... Они взвалили. Где искать Мими? - Уже закончили свое интервью?- с горящими восторгом глазами спросила белокурый ангел. - А вы из какой газеты? Из местной? Страсть, как хочется почитать вашу статью про нашу Мими! Сестра Эдна Пайн ничего не сказала, глядя на мужчин с профессиональным равнодушием. Привычно улыбаясь барышням (и чертыхаясь про себя, что время и Гранд не дают ему просто поболтать с мисс Пайн), Марти пообещал, что статья непременно выйдет, туманно не назвав точных библиографических данных: - Обязательно почитаете! Замечательная девочка в надежных руках. Мы, возможно, еще вернемся сделать ее фото на руках счастливой мамочки. Так что не прощаюсь. И они покинули гостеприимные стены. Подходя к машине, молодой человек вдруг запнулся, кое-что вспомнив. "Ты.... Погоди, ты что, меня только что вербовал?" Марти был озадачен. А должен был испугаться. Эти двое не производили впечатление успешных карьеристов.

Больница "Из тебя бы вышел отличный агент". Заключил Эрик, оставив за "журналистами" решение - как поступать дальше. Да, всё дело было в этом. Что он действовал не один. И не просто не один. Рядом находились и незримо участвовали профессионалы экстра класса. Тем неожиданней осознались слова Барлоу. Миссис Клэнтон смотрела в голубые глаза собеседника, слушала его тихий, успокаивающий голос и впервые за последние дни ей подумалось, что быть может хоть кто-то ей поверит, хоть кто-то не посмотрит с сочувствием и недоумением, или со злостью, как Билли, если она расскажет о своих подозрениях, не подумает про себя, что она рехнулась. - Да, - выдохнула она едва слышно, боясь своего внезапного доверия этому незнакомцу, - мне так страшно. И Мартин решился все же сказать ей. Нет, намекнуть. Дать призрачный лучик надежды. Взять ее за руку, произнести голосом: - Да, я знаю. Вы не одна, Линда. Он пристально смотрел в ее глаза, не отстраняясь от тех чувств, которые улавливал в биении ее пульса, блеске глаз, во взгляде, ищущем поддержки. Это продолжалось секунды, но не могло быть понято никак иначе, кроме как подтверждением того, что она не одна видит в окружающем ее мире нечто неправильное. Не время было раскрывать все карты. Он медленно покачал головой и многозначительно оглянулся на дверь, сказал совсем тихо: - Сейчас нам нужно будет уйти, чтобы заняться вашим делом. Но мы обязательно вернемся. Держитесь, Линда, скоро станет легче. /Тебе не кажется, что ты кайфуешь от роли супермена, мальчик мой? Сошьем тебе широкий плащ и красные сапоги? Кто, правда, будет чистить их от местного навоза?/ Попытка неупокоенного Джошуа поддразнить Донга была тем проигнорирована, что косвенно подтверждало правоту догадки о наслаждении Мартином своей ролью спасителя.

Больница "Марти, Марти, Марти... - предупредительно прокомментировал яркую вспышку гнева в сознании медиума дух Барлоу. - Осторожнее с желаниями, мистер Донг. Вы можете её успокоить. Солгите, что так бывает. Разделите с ней страх. Поддержите. Пообещайте помочь". "С меня плохой успокоитель". Подал голос Гранд. "Ты не один. Марти, попробуй. Ты же чувствуешь её боль. Тебе ведь даже говорить с ней не надо". А. Это была боль. Вот оно что? То, что он так старался рационализировать. От чего отстранялся, даже и сочувствуя. Не силен Марти в исцелении душевных ран, но Эрик что-то вдруг так в него поверил, что Гранд решил попытаться. К тому же ничего иного не оставалось. Он обратился к миссис Клэнтон, восстанавливая с ней зрительный контакт. Попытался протянуть ей мысленно руку, там, в мире грез и забвения, провести по волосам, положить теплую ладонь на темя. Я знаю. - Вам сейчас нелегко, - тихо произнес вслух, сопровождая слова волной тепла и мысленной защиты. - Вы не одна. Я. Помогу. Чем бы ни завершилась наша встреча. После нее твой путь приведет тебя к Свету.

Больница "Я не разбираюсь в природе этих тварей. Но вместо обычного сознания, души, если угодно, там липкая грязная субстанция, от которой не отмоешься". Как мог объяснил свои сложные ощущения на тонких планах бытия цээрушный медиум. "Попробуй сам. Пройди вглубь астральных тел. И поймёшь о чём я". Марти передернуло, едва он попытался вообразить себе такое. Благо миссис Клэнтон сосредоточила какое-то болезненное внимание на собственной дочери. Он был обязан разобраться в том, что здесь произошло, но больше всего хотелось выйти и закрыть за спиной двери палаты, навсегда позабыть о том, что такое возможно. Собственно кому он вдруг задолжал? На это Марти не ответил бы. Как-то не привык к таким вопросам, проходя по касательной чужих жизней, случайно унося те либо другие, он оставался наблюдателем, но не участником чьей-то судьбы. Может, потому что сейчас он пришел сюда не один? Одобрение Гранда оказалось тяжелым домкратом, мотивировавшим прожженного эгоиста осознанно раскрыть внутренний взор, чтобы увидеть суть чужой трагедии. - Конечно, - ответила она, подходя к ребенку. Руки потянулись было достать его, но на пол пути остановились и ладони опустились на край бортика кюзета, сжав его тонкими пальцами. Будто ощутив рядом присутствие матери, девочка снова тихонько закряхтело, зашевелилось в своих путах. Миссис Клэнтон пытливо всматривалась в крохотное личико дочери, но попыток взять на руки, проверить, не намокла ли пеленка, не делала. Вместо этого снова тихо заговорила, отвечая на вопрос журналиста: - Да, аппетит у нее хороший. Доктор и медсестры говорят, что мне повезло, что это так... И он увидел. Первым желанием было раздавить подменыша, словно опарыша, извивающегося на полу. Существо в кювезе вызывало прямо какое-то инстинктивное отвращение, приумноженное сатанинским сходством этого нечто с человеческим младенцем. А душа... то, что было на месте души этого существа, заставило Марти содрогнуться. "Мы не можем ничего ей сделать. Не сейчас", - мысленно искал выход из создавшегося положения любитель красивой жизни. Даже отложив в сторону возникшее желание поскорей раскрыть глаза молодой матери на творимый с нею извращенный обман, чтобы избавить ее от кошмара наяву, а заодно и себя от этого зрелища, даже из рациональных соображений: что они смогут предъявить в доказательство? Единственный аргумент, который пришел в голову Марти и стал ярким образом его невербального монолога, это схватить чудовище за ногу и, пока мать не опомнилась, размозжить его голову о дверной косяк! Уж тут-то оно должно проявить свою иную сущность! "Но тогда нас разоблачит медсестра. Ты заметил? Судя по голосу, она рядом с Линдой бессменно!" А если они просто расскажут Линде, что ее подозрения верны, то доведенная до отчаяния женщина примет их за идиотов, умышленно пытающихся свести ее с ума окончательно. - Замечательная девочка, -комментировал тем временем его собственный голос губами, которых он почти не чувствовал. - В больнице вам выделили даже специальную сестру. Она присматривает только за вами? Муниципалитет в городе явно заботится о своих жителях, а?

Больница "Заменыш. Перевёртыш. Без души". Дополнил он, немного прийдя в себя после соприкосновения с иным существом. "Женщина права. Это не её дочь. Вопрос на миллион. Где её дочь?" Пока женщина уже не вербально, но и, хвала святым ходункам, и не прямо на его натянутые нервы изливала все те же сомнения и страх, убеждая посторонних журналистов, что все у нее хорошо, лицо Мартина словно бы застыло маской открытой доброжелательности. На самом деле в голове сейчас случилась небольшая какофония из-за внезапно ударившегося в философию и теоретизирование неупокоенного сыночка миллионера Филингтона. /Ты посмотри, как оно получается, - пораженно выдохнул внутренний голос, вслушиваясь в заученные фразы молодой матери. - Она лжет. Это очевидно! И чем очевидней пытаемся мы даже и себе ложь выдать за истину, тем искреннее мы раскрываем истинное положение дел тому, кто хоть сколь-нибудь не равнодушен к сказанному! Ведь так выходит, что она нас и не обманывает сейчас вовсе. И "Истина произнесенная есть ложь" оборачивется своим превертышем: "Ложь произнесенная открывает нам глаза на истину!" Но тогда мы сталкиваемся с парадоксом: произнося истину, мы лжем, а следовательно открываем истину... Хммм/ \Умолкни\ - невежливо прервал его молодой медиум, косясь в сторону свертка в кювезе. - У Мими тоже все хорошо, - голос ее задрожал. - Все говорят, что она здорова и очень красивая. Наверное, ей и впрямь повезло, только родилась, а про нее уже хотят написать в газете. Женщина замолчала, плотно сжав губы в тонкую полоску, боясь, что сейчас расплачется и опозорится перед этими людьми, которые тоже скажут, что она сошла с ума, если перестала узнавать дитя, с таким трудом выношенное и с такой болью вышедшее из ее утробы. Возможно, эти люди, и доктор, и Билли правы. Минута на размышление и Эдвард вновь терзает сознание Мартина. Пора бы уже привыкнуть молодому повесе. "Надо что-то сделать. Нельзя её просто так оставлять". "Как? Я вижу дитя. Чье тогда это тело? Или... это не тело?" - обратился он к Гранду. Всё это время рука водила карандашом что-то в блокноте, что едва ли годилось на расшифровку стенографистке. Мартин улыбнулся миссис Клэнтон с понимаем: - Уверен, что так и есть. И аппетит у нее, верно, отменный? Вы позволите взглянуть? Я осторожно. Только чтобы написать пару слов о ней в очерке, - и повернулся к свертку.

//Билл прав, я схожу с ума // пожалуйста, пожалуйста, господи, пусть все это закончится // Она пахнет не так, это не моя дочка // Что надо этим людям? я не хочу, чтобы они писали про Мими // почему мне никто не верит // господи, я схожу с ума // это же моя девочка, надо взять ее на руки // нет-нет-нет, я не могу // Марти позавидовал Гранту, которому не пришлось в силу особенностей психики прямо вот на месте ощутить себя немного роженицей. Медиума слегка перекосило под напором чужих эмоций, но он сжал зубы и не застонал от нахлынувшего вдруг смятения и чувства страшной неуверенности в собственных ощущениях. Оперся о спинку кровати в ногах Клэнтон. "Отвлеки её. Успокой как-то. Я попробую проникнуть в более глубокие слои сознания". Обратился Гранд к Донгу, после поверхностного анализа энергетических составляющих физического тела. Небольшое замешательство Марти успешно скрыл, выуживая из кармана блокнот с карандашом и делая вид, что ищет какие-то записи. Восстановив равновесие, он шагнул к пациентке и заглянул ей в глаза. Вот, кто нуждался сейчас в порции успокоительной телепатии. Но усыплять ее было нельзя. - Да, миссис Клэнтон. Мы готовим небольшой репортаж по случаю столетнего юбилея старейшей жительницы нашего города. А тут ваша девочка. Как ее зовут? Мими? Какое очаровательное имя. Представьте, сейчас в Холлоуэе живут люди, между которыми пролегло столетие. Не символично ли это и не делает ли вашу крошку знаменитостью в своем роде? Всё это произносилось тихим, ласковым голосом, а Марти внимательно вглядывался в осунувшееся лицо. - Но вам, кажется, холодно. Миссис Клэнтон... могу я звать вас Линдой? Как вы себя чувствуете сегодня, Линда? Может быть, вам что-то нужно? А может, вашей крошке?

Больница - Как мне сказать пациентке о вас? - Нук и Грок, - радостно представился Марти и представил своего спутника, - нештатные журналисты. Мы здесь по заданию газеты. Хотим взять интервью у мамы самой юной жительницы славного города Холлоуэй. Знаете, этот юбилей... Шеф из кожи вон лезет, чтобы получить лицензию муниципалитета на будущий год. Нук развел руками.

Больница "Заказ муниципалитета в редакцию местной газеты? Я тебя подстрахую. Усилим воздействие. Нам нужно, чтобы нас пропустили к миссис Клэнтон. К Мими". - Угу, - кивнул Донг последним наставлениям, вылезая из машины и рассовывая по карманам нехитрый реквизит. - Местной - даже лучше, но больше рисков быть разоблаченными. Хотя... - он оценивающе окинул взглядом дневную ипостась больничного здания, - не успеют разобраться. Ночью он был в белой рубашке. Сегодня днем в больницу вошел - в черной, словно негатив окружающей обстановки. Приблизился к посту медсестры, отметив про себя дневную метаморфозу и поста, и, словно бы растерявшись, улыбнулся ангелоподобному созданию, сообщив негромко: - Здравствуйте, мисс. А мы с другом хотели бы посетить миссис э... - он пошарил в кармане и вытащил небольшой блокнотик, - Клэнтон. Узнайте, пожалуйста, удобно ли ей сейчас принять посетителей?

- Скоро будем на месте. "Что будем внушать? Есть идеи?" Мартин пригляделся к тому, что творилось за протертым участком стекла. Они ехали по городу. Точнее он бы не сказал. В прошлы раз не успел запомнить, а Гранд запомнил. Это даже уже не удивляло. - Ну, я подумал, что мог бы сослаться на газету. Там самая старая жительница, тут, по всей видимости, самая молодая. Можно пообещать про них статью в столичной газете. Он пожал плечами, предвосхищая вопросы: - Ну, я немного писал в Испанскую "El Pais".

Гранд замолчал. Смолк и Эрик. Кажется эти двое коснулись заведомо табуированной темы. Он ощутил эту недосказанность и не стал расспрашивать. В конце концов, Гранд позволил ему ту степень открытости, которую не позволял себе Мартин, наверно, с самого рождения. И он позволит Гранду не говорить о том, о чем тот по какой-то причине говорить не мог. За чем стояла какая-то боль? - Монохром... Так ты не знаешь?! - спохватился просто социопат, без каких-либо дополнительных диагнозов. - У Аманды медно-рыжая шевелюра и персиковый оттенок румянца на щеках! Она будто с картин прерафаэлитов сошла. Он вздохнул о прекрасном подзабытом за перипетиями первой половины века направлении искусства. - Та еще штучка.

Марти умолк. Не то чтобы он опасался, что Гранд отвернулся с презрением. Он уже свыкнулся с презрением к самому себе. Глядя в затылок такому же, как он, он смотрел в затылок убийце. Такому же, как он. Не нужно было тут пояснять, сказанного хватало, чтобы догадаться, чем занимался Клирик в этом своем "Тетраграмматоне". Развивать способности. Сейчас, после вчерашней ночи, полной обвинений разозлившегося вдруг духа неупокоенного Филлингтона, он впервые принял то, что отказывался принимать за истину всё это время. "Дафна тоже умерла из-за меня. Мне так было удобней". Скривил губы, понимая, сколь же запоздало и это принятие, и сожаления. Поморщил лоб. Все, кто был ему близок, рано или поздно умирали. А у Эдварда, видно, тоже своя цена этой долбанной уникальности. - Ты поэтому... - Мартин хотел спросить "такой?", но лишь подумал.