Thinvesil

Еще когда к Реммао шла тогда в первый день подозрениями делиться - думала, что это Лале зря так, учитывая роль Реммао во всем этом. Фактически, сама же подставилась, если по суюжетке смотреть.

Понятно. Ладно, всем спасибо за игру тогда. ) Отмудохайте там Амена хорошенько.

По описанию не сильно похоже на потраву. Меня вывели?

Когда экспедиция возвратилась обратно в деревню и разбрелась отдыхать, Лале решила навестить наставника Реммао и посоветоваться с ним. Постучав, она получила разрешение войти, а оказавшись внутри, убедилась, что они одни, прежде чем начать говорить. — Сразу скажу: не верю я в эту кражу, — Лале решила не затягивать с околичностями и перейти к делу. — Нужно быть очень глупым, чтобы под носом у верховного эпистата красть, а у нас таких нет. — "Разве что, Эвтида", подумала девушка, но вслух не сказала, потому что сама не была уверена, не была ли ее напускная легкомысленность маскировкой. — Но может быть, легенда о краже — лишь прикрытие для того, чтобы выявить виновного в чем-то более серьезном? Например, хвори? Эпистат верит, что хворь наслали шезму, он изначально прибыл, чтобы расследовать именно это дело, а не бегать из-за случайной кражи. Если так, то не стоит ли нам присмотреться к этой Айюми? Она очень тихая, сама себе на уме, остальные более открыто себя ведут, так притворяться сложнее. Я против того, чтобы эпистату кого-то из нас выдавать, но если кто-то и правда творит такие страшные вещи, мы сами должны взять это дело в руки и разобраться, как считаете, наставник Реммао?

Всю дорогу до некрополя Лале размышляла о словах Амена (эпистата!). Кто-то вломился в его жилище и что-то украл? Но почему тогда эпистат допускает, что кто-то жаждал его как мужчину — значит, есть только следы присутствия постороннего, но ничего не украдено? Или украдено, а вторая озвученная причина была просто примитивным мальчишеским заигрыванием. Что за бессердечным должен быть человек, который позволяет себе заигрывать с теми, среди кого, как он полагает, может оказаться воришка? За такое деяние полагалась казнь, не меньше. Либо эпистат сам не верил в это ограбление, либо душа его была холодна и бесчувственна подобно мрамору. Лале оглядела сгрудившуюся на лодках компанию, пересекавшую Нил. И почему эпистат решил, что вором может быть кто-то из них? В деревне полно всяких жителей, в том числе и тех, кто готовит и шьет для них, чтобы не приходилось рисковать с зараженными продуктами в Фивах. Помимо, было странным, что он приказывает им выполнять его (эпистатскую!) работу. Выслеживать воров определенно не то, к чему готовят будущих писарей, и юному самодуру прекрасно это известно. Странное. Нагромождения пирамид и роскошных ибу становились все ближе, скромно оголяя вихляющие мощеные улочки, проложенные между ними. Некрополь был целым городом, в нем немудрено было заблудиться, и Лале про себя порадовалась, что у них есть сопровождающие. Она прекрасно понимала, для чего те были приставлены, но так выходило, что это для их же пользы. Девушка собралась с мыслями, отбрасывая задачку, заданную эпистатом. Несмотря на слова Реммао, что каждый шезму может рассчитывать только на себя и сдаст другого ради своего спасения, подобное претило самому ее существу. Даже будь ей что-то известно, Лале бы не единожды подумала, говорить ли об этому мужчине, которому она не доверяла. Тыкать же наобум, подставляя, возможно, невиновного — немыслимо. Прибыв на другой берег Нила, все разбились по парам. Лале сопровождал сурового вида охотник по имени Ёран. Который почти всё время пялился на Лале вместо того, чтобы осматривать местность в поисках опасности. Словно ожидал, что она на него накинется. И все-таки, несмотря на неприятность охранника, девушка поежилась, когда тот удалился по каким-то охотничьим делам и оставил ее одну в крипте. С ним было спокойнее. К этому времени Лале уже успела провести поверхностный осмотр крипты и приступила к изучению мумии. Льняные бинты, полное отсутствие трупного запаха — всё указывало на то, что для погребения использовались лучшие материалы, а убранство зала было подстать богатому вельможе. Осматривая мумию, она задумалась, кем он был при жизни. Любил ли? Ушел ли с чистым сердцем? Как умер? Она ощутила дуновение ветерка, словно от приоткрытой двери, и подняв взгляд встретилась глазами с призрачной фигурой мужчины. — Кто ты и что ты делаешь в моей усыпальнице, дева? — прошелестел некогда властный и повелительный голос. — Я ищу виновного в хвори, что напала на Фивы, — ответила Лале, памятуя о том, что имя подобным существам лучше не называть. — Кто ты и знаешь ли что-нибудь об этом. — Я досточтимый номарх Перехотеп Второй, — гордо представился тот и глаза его вспыхнули яростным огнем. — Проклятый слуга Сета, грязный шезму проник в мою усыпальницу и осквернил её, унес самое ценное, чтобы сотворить нечестивый ритуал! Это он наслал хворь, ведь его сила, обретенная в результате ритуала стала подобной силе богов! Повелеваю тебе выследить нечестивца и покарать его! Лале явственно ощущала волнение души, вызванное столь травмирующими воспоминаниями. Подобное было чревато разрывом контакта, но девушка пока удерживала его, чтобы получить ответы. — Что он украл, господин? Когда это было? — Когда... Я потерял счет времени, в таком состоянии сложно... — душа еще более заволновалась, силясь вспомнить. Лале не позволила ей соскочить, удерживая контакт. — Кажется, луна успела совершить один полный цикл и вернуться в исходное состояние. Нечестивец украл мои органы. Проверь канопы! После этих слов контакт с Перехотепом все же прервался, но Лале уже узнала, что хотела. Она проверила канопы, где должны быть забальзамированные внутренности, но все четыре сосуда оказались пусты. Когда вернулся Ёран, она рассказала, что осмотрела всю крипту, и даже заглядывала в вазы, и разве им не полагается быть заполненными? Охотник пообещал обо всем доложить эпистату и согласился проводить девушку наружу, на свежий воздух и ласковое солнце.

А куда из тем делась новость про ограбление? И где слова эпистата об этом? Чет башка не варит уже. А, вижу, в другом посте.

оки, отпишусь чутка позже.

"Вы сами выбираете, с кем говорить" - а из кого выбирать-то? Есть опции?

24 флеймрула, особняк Тролльего Черепа, Северный округ Утро приветствовало бравых искателей приключений не только щебетом городских птиц, но и требовательным стуком стражников. Один из них поджидал лорда Валерана, сидя на козлах небольшой тележки, груженной чистым постельным бельем. Узнав от него, какую лечебницу предстоит посетить сегодня, Вера тоже засобиралась, чтобы помогать другу перестилать постели и таскать стопки белья. Второй стражник поджидал Вальдо, чтобы сопровождать его и следить, как выполняется дело по снабжению городской гвардии на стене чистой водой. Небо было безоблачным и обещало приличный полуденный зной.

К удивлению Лале некоторые сокурсники решили всю ночь готовиться к завтрашнему утру. Подумав об этом, она слегка содрогнулась. Заманчиво, но нет — Лале хорошо знала, какая расплата будет впоследствии. Никакая наука после бессонной ночи не пойдет впрок, вот если бы нужно было идти послезавтра! Девушка попрощалась с со всеми и удалилась в дом, куда ее поселили, чтобы как следует выспаться. От бодрой и полной сил будет больше толку завтра.

Реммао и Амен вперлись в друг друга взглядом. Никто не хотел уступать. Пока напряжение не разрядил Тизиан - подручный Амена. - Господин, прошу прощения, нам надо собираться. Путь не близкий. - Да... ожидаю всех у ворот казармы меджаев вечером... И еще одно, Реммао, приведи ко мне своего самого способного ученика - будет моим личным писарем, - усмехнулся Амен, удаляясь со своим отрядом. Лале переводила взгляд с охотников на наставника. Похоже, слухи не врали, и фараоновы люди и впрямь охотятся на тех, кто магией желает людям помогать. А все потому, что у них нет личного дозволения от фараона практиковать магию. Нечему удивляться — Лале прекрасно понимала, почему властители желают держать такие силы под контролем. Впрочем, удобство и безопасность далеко не всегда означали справедливость. Лале поймала на себе задумчивый взгляд Реммао. — Мне пока не слишком удается египетское письмо, учитель, — заметила девушка. — Может быть, Филия? Я видела, у нее хорошо выходит.

Можно я просто не буду отписываться в этой бредятине, ладно? Я в прошлый раз отыгрывала, пусть теперь поотыгрывает кто-то из тех, кто отмолчался и не отписал.

Мы сейчас говорим про то, как реально действует алкоголь на сны, Дарфи. По жизни. При чем тут Реми?

Начнем с того, что алкоголь мешает нормально работать со снами. Путает сознание, подкидывает кошмары. Ну то есть, как он РЕАЛЬНО действует. Ты берешь в сеттинге меняешь с точностью до наоборот и заставляешь тех, кто не бухает, отыгрывать всякую херобору. Алкашка - зло, я не буду отыгрывать всякую хрень, которая намекает на обратное. Точка.

Да ну нахер, я не буду эту пропаганду алкоты отыгрывать.

А что если сделать 1 мафа, а второй - изначально скрытый, выбирается рандомно из оставшихся после вывода первого мафа?

Сверху на её строго смотрел недовольный наставник. - А теперь снова. Сон. Азанет... На щеках Лале проступил стыдливый румянец. Ну вот, всё испортила. Позволила задуматься о своем и унеслась совсем в другое место. Девушка сделала долгий выдох, упорядочивая мысли. Следовало сконцентрироваться полностью на Азанет. Вдох, выдох.. Вдох, выдох.. Снова направив мысли в сторону несчастной жертвы, Лале более не сбивалась с пути. Некоторое время спустя она очутилась в доме ремесленника и отыскала Азанет — ведь это был ее сон. — Здравствуй, Азанет, — Лале улыбнулась и заговорила с ней словно старая подруга. Это был сон, поэтому подоные вещи должны восприниматься как должное, какими бы странными ни показались. — Твой отец беспокоится, говорит, тебе не помешает поболтать с подругами, как девушка с девушкой. Кто-нибудь желал тебе зла? Может быть, затаил недоброе? Поделись со мной, вместе мы что-то придумаем.

Лале постаралась настроиться на контакт с Ка Азанет. Что за девушкой она была? Чем жила, о чем мечтала? Сердце жалостливо сжималось от ее вида, Азанет была одной ногой на пороге смерти. Что будет с ней, если она сейчас умрет вот так? Мысль о смерти потянула следом тревогу за так и не обретшего покой кузена, и Лале снова очутилась в базилике, где был упокоен Хасан. Юноша ждал ее здесь, как и несколько раз до этого. Мертвенно-бледный, с тусклым взглядом, он словно не понимал, что уже не живой. Лале подошла к нему и вложила свою ладошку в его. Может быть, почувствовав ее тепло, он немного придет в себя? Но не успел Хасан отреагировать, как в базилику вошел кто-то третий. — Кто это, Лале-хатун? — спросил Хасан. — Это гость отца? Девушка обернулась, рассматривая мужчину. Смуглый, черноволосый, одетый по иноземной моде, он казался ей смутно знакомым. Она слегка нахмурилась, пытаясь припомнить. — Я... Я не знаю, — растерянно ответила Лале кузену и снова обернулась к мужчине. — Вы к дядюшке? Я могу вас проводить, чтобы вы не плутали по лабиринтам дворца.

Ясно. Все с ног на голову.

Уточнение: не пропущена ли здесь "не" после второго слова?

Реммао отослал безутешного отца и строго спросил учеников: - Прежде, чем мы начнем, у вас, наверное, остались вопросы?.. Лале подошла и легонько притронулась к руке девушки. Совсем плоха, бедняжка. Если они могут как-то помочь ей, нужно действовать поскорее. Она обернулась к Реммао. — Известно ли хоть что-нибудь, что с ней произошло? Какие-то наводящие детали? Может, говорила что-нибудь отцу незадолго до?

- Твой родственник был достойно похоронен? Или его тело утеряно? - задумчиво спросил Реммао, блуждая взглядом по Лале. Лале на миг задумалась. Но нет, она ведь сама прощалась с Хасаном во время церемонии, видела его мертвенное лицо в окружении вытканных золотом полотен. — Погребение было достойным, наставник. Как и подобает наследнику султана. — чуть смутившись от того, что приходится чужим людям рассказывать такую личную информацию, Лале добавила. — Злые языки поговаривают, что всех сыновей дяди Мурада лишает жизни проклятие. И я поначалу думала в этом направлении, но душа кузена не требует покарать виновного, он словно даже не понимает, что погиб. На краю зрения Лале заметила движение в конце улицы, но это оказалась всего лишь кошка. Девушка улыбнулась. Местные почитали этих зверушек, даже боготворили. Настолько, что наделили кошачьими чертами одну из своих богинь — Бастет. Богиня-кошка нравилась Лале, хотя и немногим меньше, чем бог-собачка. Ещё здесь были бог-небесная птичка, строгий и непонятный, бог-болотная птичка, которого Лале про себя прозвала непостижимым, и множество других зверей-богов, которых она честно пыталась запомнить, но постоянно путалась в этом разнообразии. Кто бы мог подумать, что в пустынных краях проживает столько живности.