seda_rostro

- По-моему, восхитительно, - сказала Ника. - Тебе очень и очень идёт, - она подошла к ней, протянула руку, но не коснулась, а вместо этого указала на круглое ростовое зеркало справа от Мэй. - Сама посмотри. И не смущайся. Ты прекрасна. Мэй взглянула на себя в зеркало, стараясь разглядеть то же, что видели в ней люди вокруг. Не худая, а стройная. Не угловатая, а трогательная. Не смазливая, а утонченная. «Великолепная», как сказал бы Вацлав. Девичьи острые плечики сами собой расправились. Ладошка коснулась зардевшейся щеки, смахнула белокурую прядку. - Спасибо, Ника, - проговорила Мэй почти шепотом.

Гардеробная - Something... - кажется, художница погрузилась в творческий процесс и на время отключилась от происходящего. - Мэй, мы же в женском раю среди всего этого великолепия, - улыбнулась она, жестом обводя гардеробную. - Здесь не может быть плохо. Что ж, кажется, у двух из трех присутствующих девушек, выбор наряда не вызывал столько скептического недоверия. Мэй проводила взглядом Беату, покрутилась вокруг своей оси, раздумывая к каким вешалкам подойти сначала. - Мне кажется, тебе оно будет к лицу, Мэй. Не желаешь примерить? - она подошла к девушке, протянула ей вешалку с платьем. Это было красивое платье. Очень красивое. И простое, с красивым декором без ненавистной аляповатости, как любила бабушка. Пальцы осторожно прикоснулись к невесомому подолу. - Что это? Такой нежный материал... Мэй взяла вешалку, перекинула платье через руку. - Примерить? – повторила она вопрос Ники с легкими нотками благоговения, словно девушка предложила что-то невероятное, - Да, пожалуй... Без стеснения стянула майку, следом джинсы. На одной из лодыжек девушки розовел тонкий шрам в виде перевернутой буквы J. И не смотря на всё это, значительным стеснением для Мэй было предстать перед чужими глазами в платье. - Ну как? – спросила, прежде чем взглянуть на себя в зеркало. Фигурка девушки чуть ссутулилась, выдавая неуверенность. Ладони обнимали обнаженные плечи.

Прихожая -> Гардероб Повертев головой и понимающе поведя бровью, резюмировала, лукаво понижая голос почти до шепота: - All a... the men... here are so... a... handsome. Мэй скосила взгляд на Беату, хмыкнула. - М… да… весьма handsome. Похоже, сестра Вацлава была еще той зажигалкой. И ей со всей определенностью стремительно становилось лучше. - Мэй, Беата, идёмте, - посмотрев на сестру профессора, она жестом указала ей нужное направление и направилась в гардеробную. В самом деле, гардероб был тем самым местом, где в женщинах любых возрастов просыпается маленькая девочка, когда-то самозабвенно крутящаяся перед большим зеркалом в маминых туфлях, бусах и неуклюже накрашенной алой помадой на губах. Можно сколько угодно иметь аскетический гардероб и более чем непритязательные вкусы, но устоять перед возможностью почувствовать себя самой обворожительной красавицей, практически невозможно. Особенно, когда выбор нарядов действительно впечатляет. - Ника, мне уже плохо, - посетовала американка, стоя посреди гардеробной. Серый взгляд рассеяно блуждал по многочисленным вешалкам, полочкам и коробочкам со шляпками. И ни на чем не мог остановиться. - Beata, what did you want? – нашлась, как отвлечься, переключив внимание на полячку.

Она с тихим любопытством кривой улыбочкой отметила появление нового лица, уже не приветствуя своим «найс ту мит ю», кажется, тут не требующимся. Поглядела на Мэй. — How many people live here? - Eight, - ответила Мэй. Подумав, добавила с какими-то обреченными нотками в голосе. - And all kinds of animals.

Польский от американки был так же далек, как и русский. Мэй придержала Беату за локоток, улыбнулась, стараясь подбодрить и как-то сгладить возможное замешательство, хотя и сама была немного смущена. Поздоровалась с Тэй. Согласно кивнула, когда Нике потребовалось её молчаливое участие. Напряглась. Не то, чтобы Мэй имела что-то против доктора Галахад, но соотечественнице порой требовалось слишком много пространства, чтобы её энергичная личность чувствовала себя вольготно. Иногда воздуха не хватало. Трое плюс двуликий полиморф в замкнутом пространстве - значило бы потерять контроль и неминуемо заполучить очередную паническую атаку. Да и не стоит пугать Беату. Так что Мэй с облегчением встретила отказ Тэй, мысленно обещая себе подготовиться к вечеру, как следует. Настроиться. Выпить успокоительного. Но не сейчас… Сейчас фобия едва ли не взяла над ней верх только при одном воспоминании об оной. - Хороший аперитив, - кивнула на бутылку белого, отметив, что «твоё любимое» фактически равно «далеко не первое за эти дни», - Но оставьте немного места на вечер.

Прихожая - Привет. Что у тебя за предложение ко мне? - обратилась она к Мэй со своей неизменной тёплой улыбкой. - Или подождём Беату? И Мэй улыбнулась в ответ. Немного растерянно, не зная с чего начать. Надо же, в их первый день знакомства, американка не могла заставить себя удержать в ладонях Ники руку, а теперь нуждалась в девичьих советах. - Беата сейчас выйдет. Собирает краски, - как бы невзначай, показала рисунок, пожала плечом, - Ей сейчас нелегко. Переживает за то, как мы воспримем её присутствие после всего случившегося… Зря переживает, конечно, но наше дружеское участие не помешает. Беата появилась бесшумно. Присоединилась к девушкам, приветствовав Нику тихо и ненавязчиво. Покосилась на двери, ведущие к ангелу. Где-то там был мальчик. Но Вацек заверил, что ему сейчас весело. Не стоит спешить его тревожить. Даже любовью. - Я готова. - Беата, это Ника. Ника, это Беата, - представила Мэй, беря сестру своего мужчины за руку, - Нам бы подобрать для неё платье… И.., - замешкалась на секунду. Встрепенулась, переступив с ноги на ногу, - Я тут подумала… Нам неплохо было бы собраться сегодня вечером всем вместе в гостиной. Посидеть, выпить, поболтать. М? Мы могли бы нарядиться. В гардеробе наверняка много красивых платьев... Перевела взгляд на белокурую спутницу. - Я говорю о вечеринке, - разъяснила на всякий случай, если женщина упустила что-то в беглой английской речи. - Беата нас не понимает так, как мы друг друга. Немного знает английский. Но, думаю, мы как-нибудь найдем общий язык.

Прихожая — Хорошо, — пробормотал, подхватывая удобней ее талию. — Не буду беспокоиться. — Снова умолк, оставляя последний поцелуй на ее виске, отстраняясь немного, чтобы не сменить направления и все-таки отпустить девушек развлекаться в гардеробную. — Хорошо вам провести время. Мэй ласково пригладила ладошкой темный затылок, задержала взгляд, любуясь бородатым и таким любимым лицом. - Поговори пока с Крисом, - рискнула предположить будущий маршрут профессора. Отправив Вацлава подготавливать плацдарм для решения семейных вопросов, оставшись в прихожей одна, дожидаться Беату, американка прислушалась к тихому шелесту астральных полей, покрытых вибрирующей сетью ментальных нитей. Нашла изумрудную нить, легонько коснулась, чувствуя, как та откликается на ментальный зов. Переплела белым золотом, отправляя импульс. «Ника, если свободна, подойди, пожалуйста, в прихожую. Мы с Беатой хотим тебе кое-что предложить» Последняя ментальная фраза должна была содержать смайлик, если бы телепатия хоть сколько-нибудь походила на мессенджеры.

Прихожая - Она не знает пока что, что Крис жив. То есть я намекнул... но она, кажется, не была готова принять это всерьез. Не говорите пока о нем, ладно? - Я так и подумала… Конечно, не будем. И не беспокойся за языковой барьер. Женщины всего мира поймут друг друга без слов, если дело касается выбора платья. Мэй улыбнулась. Прильнула к груди профессора, обхватив одной рукой за талию. В другой она по-прежнему держала рисунок. - Сегодня вопреки всему очень счастливый день, - запрокинула лицо, заглядывая в глаза, - Спасибо.

- Тогда мы, пожалуй, сейчас пойдем. Ты как? Он взглянул на Мэй. - А знаешь, я как раз собиралась найти Нику и… ну, попросить у неё совета в выборе платья для себя… Мэй рассеяно провела ладонью по волосам, скосив взгляд куда-то в сторону. В общем-то, это должен был быть сюрприз. Но глядя на женщину, ощущая тонкие, волнующиеся вибрации её ауры, всё остальное как-то само собой меркло. - Давай, я заберу Беату? Хорошо бы ей еще с кем-нибудь познакомиться… А ты пока подумаешь, как загнать всех до одного друзей в гостиную. М? Девичья бровь многозначительно изогнулась.

Ангельская ванна Он осторожно убрал упавший на лицо Мэй локон, заглянул в такие уже знакомые серые глаза: — Я слишком давно ждал этой встречи. Мне кажется. Мэй наблюдала за братско-сестринскими пикировками с улыбкой, но взгляд её постепенно грустнел. Быть свидетелем чего-то такого, теплого и уютного – это щедрость. И она ценила оказанное доверие, чувствовала момент. Чувствовала любовь и близость. Но в то же время, медленным ядом в душе расплескалась печаль. Сердце кольнула мысль, «Я хочу быть частью этой семьи». Но всё так зыбко под ногами. Столько неясности впереди. - Хорошо, что дождался… - ответила любящим взглядом, перехватив мужскую ладонь и вложив в неё свои пальцы. Еще раз взглянула на прелестный рисунок бабочки. - Я хотела бы собрать всех вечером в гостиной, - вдруг сказала она, - Просто посидеть с музыкой и вином. Как считаешь? – вернула взгляд профессору. Может быть, это наш последний вечер, кто знает? - И Беата тоже, разумеется, может прийти. Все могут прийти, если ты понимаешь, о чем я…

Ангельская ванна За ту минуту, что длилось волнительное безмолвие, перемежающееся с загадочной речью, распознать смысл которой едва ли представлялось возможным, потому что… Вот, например, сейчас Беата недовольна и отчитывает брата? Или в сонме незнакомых сочетаний букв таились удивление и радость, прочесть которые Мэй могла лишь по мимике и жестам женщины? В общем, она успела вообразить самое страшное, переубедить себя, и снова впасть в отчаяние. С чувством полной безнадеги переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь хоть что-то понять, пока Беата не начала высвобождать из скотча рисунок. I'm glad to meet you. Пастельная пыльца рассыпалась по абразиву. Она не нуждалась в переводчике. Долгий взгляд на шершавый лист в подрагивающих пальцах. Надо же, Мэй и не осознавала до сего момента, как волнуется, только сейчас уловив уголком сознания легкий тремор в руках. Волшебный подарок. Сентиментальные, простые, но такие нужные, долгожданные, навсегда запавшие в душу слова. Наконец, она подняла чуть покрасневшие глаза к лицу Беаты. - Спасибо, – тихо выдохнула, - Это очень важно и много значит для меня… Должно быть, для Вацлава этот момент тоже был очень важен. Мэй перевела взгляд, полный тихого счастья. Улыбнулась. Сначала робко, затем всё шире, пока не рассмеялась, ощутив нахлынувшее разом облегчение. Точно гора с плеч свалилась.

Ангельская ванна - Беата, Беат, погоди. Это не просто Мэй. Это моя Мэй. Если бы она могла притвориться мертвой так же виртуозно, как это делают североамериканские опоссумы… Или мимикрировать под радужный пол, как мадагаскарский хамелеон… Но Мэй сумела только остолбенеть с выпученными глазами и смущенной полуулыбкой на губах. Чувство, будто только сейчас настал тот самый страшный момент за все четыре дня их противостояния неведомым силам. И от реакции Беаты зависло – не случится ли локальный апокалипсис в голове у Мэй. Не разорвет ли ядерным взрывом душу на части. Девушка выдавила из себя какой-то непонятный звук, то ли смешок, то ли всхлип. Покосилась на Вацлава, раздумывая - убить его на месте или расцеловать? «Не просто, а моя Мэй», слова согревающим бальзамом растекались по телу. Заставили чуть приспустить ментальный щит. Девичье плечико дрогнуло, дескать «ну вот так случилось, да». Мэй улыбнулась шире, качнулась, припав на одно колено, чтобы соприкоснуться плечами с профессором. И состроила самое невинное, вперемешку с застывшим ужасом в серых глазах, выражение лица, на которое только могла быть сейчас способна.

Ангельская ванна Светящаяся улыбка Беаты подтвердила точность перевода. Мэй вспыхнула, затрясла головой. Возвела взгляд к профессору: - Не стоит, правда! Она ничего мне не должна! Вернула Беате: - Ты ничего мне не должна! В конце концов, всё могло пойти совершенно другим путём, если бы тёмные силы, зачерпнутые ментальным ковшом из адского колодца, обернулись для медиума роковой ошибкой. Она действовала наугад, полагаясь на интуицию древней души. Не велика заслуга. - Васлав очень переживал за тебя, и я просто не могла поступить иначе.. Смутившись еще сильнее, американка умолкла.

Ангельская ванна Вацлав беспомощно уставился на девушку. Он этого не предвидел. - А ты ей вообще ничего не рассказывал? – проговорила Мэй сквозь стиснутые в улыбке зубы. Интуитивно она поняла, что Беата в замешательстве в виду языкового барьера, который, каким-то образом не препятствовал их с Вацлавом общению, но стал камнем преткновения для двух женщин. Профессор владел разговорным английским и памятуй они об этом заранее, неловкой ситуации можно было бы избежать. Но чего уж теперь сокрушаться? Надо как-то выпутываться. - Просто скажи, что это такая же загадка для нас самих, как и то, что произошло с ней. А потом придумаем, как всё объяснить. Когда все немножко успокоимся. Похоже, первой из всех троих взять себя в руки предстояло именно Мэй. Она выпустила руку профессора и накрыла ею уже сцепленные их с художницей ладони. Присела на корточки, чтобы не нависать. Заглянула в глаза и сказала мягко, старалась подбирать наиболее простые и понятные не носителю слова. - It's okay. I'm glad to meet you. All the bad things are behind.

Ангельская ванна Кажется, даже у Мэй на лбу выросла шишка, когда профессор приложился головой о дверной косяк. Его не пугали демоны и Ад, он мог одним ментальным ударом убить потустороннюю сущность, но бабочки... «Да что же за непреодолимые разногласия у вас с этими бабочками?», думала девушка, провожая хмурым взглядом одну из представительниц крылатой братии. На этом размышления закончились, потому что в следующее мгновение Мэй уже сама ощутила себя приколотой булавкой к пробковой доске. Ноги в раз стали ватными, а удерживаемая крепко ладошка начала вдруг потеть. Не менее изумленный серый взгляд взирал на творческий беспорядок. Метался между лицами. Ни слова не понимая из того, что отвечала брату светловолосая женщина. Впрочем, она не выглядела подавленной, скорее удивленной чему-то. Напряжение Вацлава перетекало из ладони в ладонь. Вышла небольшая заминка. Прежде чем подать руку в ответ, Мэй с секунду бестолково глядела на протянутую, испачканную в красках, изящную женскую ладонь, пока, наконец, не сообразила, чего от неё хотят. - А.. Мэй.. Мэйбелл Таунсенд... Мэй… - эхом повторила она, дернулась вперед, запечатывая обмен приветствиями рукопожатием. Ну, точно, как школьники при знакомстве с родителями. Если закрыть глаза на обстоятельства их самой первой встречи. То, как реагировала Беата, профессор назвал нервозностью.. Что ж, тогда Мэй определенно была в панике. - Как… как дела? – криво улыбнулась американка.

Он крепко сжал ее ладонь, будто бы с бабочками могла нехорошо ужиться сама Мэй, а он боялся, что она убежит. Смысл витиеватой мысли профессора несколько ускользал от Мэй. Я там? В той самой ванне то есть? А почему наше знакомство должно случиться именно в такой странной локации? И причем здесь бабочки, рандеву с которыми там нервировало Вацлава? Девушка кинула подозрительный взгляд на профессора, но, в конечном счете, не собиралась сопротивляться и дала себя увлечь в заданном направлении без лишних вопросов. Скоро сама всё увидит.

Прихожая Они могли сойти за двух школьников на выпускном балу, если бы не борода профессора и смешливые возрастные морщинки в уголках его глаз, под чьим пронизывающим до глубины души взглядом, Мэй таяла, словно масло, и была столь же мягка и податлива в танце. Лиам был отчасти прав в своих суждениях. Со стороны эти двое смотрелись очень забавно. Но кого волнует несоответствие чьим-то сторонним взглядам, чьим-то шаблонным суждениям? Взгляды, прикованные друг к другу, метали искры. Тела искали гармонию не только в постели, но и в движении бок о бок, делая первые шаги к тому, чтобы научиться предвосхищать мысли друг друга. Любовь с первого взгляда – она существует не только в кино, и вовсе не в другой реальности. Она подобна удару обуха по голове. Вот ты был и вот ты пропал. Погиб. Умер. Перешел в иное агрегатное состояние под воздействием неподконтрольных тебе сил. Быть может, они были знакомы и раньше. Во всех реальностях сразу. Песня давно уже кончилась, но пара продолжала медленно кружиться в тишине. - Познакомишь меня с Беатой? – наконец, шепнула на ухо Мэй, прижимаясь щекой к колючей щеке. Принятие, выход из зоны комфорта ради того, кто дорог - тоже являлись важной составляющей этого вечного танца.

- Потанцуешь со мной? Но Леонард дал им оружие против себя. Вот так просто. Значило ли это, что ловушка для демона, лишь перышко, которое пощекочет адские копытца? Или Властелин Тьмы не мог и помыслить о дерзновении со стороны людей, не готовых расстаться с Кристофом? А сможет ли он, Крис, снова по-настоящему стать живым без демонической сущности внутри? Эти и другие вопросы не имели ответа, но уверено доминировали в ряде важных. Сказать по правде, вряд ли Мэй пеклась бы о судьбе брата Вацлава, если бы не сам Вацлав. Ради профессора она была готова призвать в мир людей самого Люцифера, если бы тот стался любимым дядюшкой семьи Шиманских. Ну ладно, не до такой степени, но всё же.. Разговор на эту тему не окончен. - Я не умею танцевать, - смутилась Мэй, кокетливо пряча улыбку за ладошкой, которую вскоре подала мужчине. Это как со шляпками. Утонченность была к лицу, но молодая девушка не умела еще распоряжаться оружием, дарованным ей самой природой. - Но я не могу отказаться от удовольствия.

Прихожая Пламя костра следовало поддерживать. Виниловые пластинки, как растопка для живительного огня, когда за пределами их убежища беспощадный муссон. Мэй редко загадывала наперед, в этом не было практического смысла. А зачем? Каждый новый день обещал быть точной копией предыдущего. Штаты всего лишь место рождения, но своего собственного угла девушка никогда не имела. Возвращаться было некуда и не к чему. Мэй прижалась макушкой плечу профессора, задумчиво вороша ладонью угли-обложки старых альбомов полувековой давности. Она могла бы проделывать это одной лишь силой мысли, но предпочитала касаться предметов. Осязать их текстуру, форму. Быть приземленной. Ника – вот, кто медиум не только по призыву, но и по праву. Лишиться дара, и дальше не замечать - не страшно, но забыть... Нет. Для Мэй, это значило бы снова заснуть и никогда больше не проснуться. А Крис? Ждет ли его вскоре забвение? - Ты говорил с ним об этом? О том, что будет дальше? – тихо спросила, переплетая пальцы с пальцами Вацлава. - Мы можем ему как-то помочь? Ну… остаться…

Прихожая Он не слишком беспокоился о лишних взглядах. В конце концов, они же не школьники. Впрочем, это опровергало тот факт, как самозабвенно они отдались мимолетному поцелую, как откликнулся он на ее откровенные касания. Сидя посреди прихожей. - Ты ела? Ты спала? Ты довольна? Что ты делала? – он тихо смеялся, уткнувшись в ее плечо. Мэй ответствовала, перечислив все свои занятия, где практическим успехом увенчался только обед. Книга не пошла и ждала своего часа в спальне на подушке. Пластинки. Она хотела бы перенести патефон в гостиную, если Кристоф будет не против, устроить общий вечер для всех. С хорошей музыкой. Вином. Тихими беседами. Само это желание – уже большой шаг для Мэй. Быть рядом. Чувствовать душевное тепло. Видеть улыбки и знать, что ты часть чего-то большого и очень важного… Хрупкие надежды, отважные чаяния. И всё благодаря кратким мгновениям близости, проведенным с Вацлавом. Он хотел ответить «всё хорошо», но не смог. Помолчал, прикидывая, насколько всё плохо. - Пока ничего не поделаешь. Наверно, - признался и как мог кратко описал ей состояние внешнего покоя, сжатой пружины внутри у сестры, ее усилий воли и полного отказа в забвении. - Ты бы согласилась? Забыть? – как-то безнадежно спросил он, не глядя на Мэй. Забыть. Сложный вопрос, если вдуматься. Хотела бы она забыть то, что сделало её такой, какая она есть сейчас? Даже, если часть воспоминаний причиняет боль спустя многие годы. - Наверное, нет… – пальцы подняли иглу и переставили в другую бороздку. Заиграла тягучая, обволакивающая баллада. - Но я могу говорить лишь за себя. Не знаю, справится ли Беата? Тем более.. не знаю, ложь потянет за собой другую ложь, пускай она и во спасение. Есть же еще Болек. И Крис. И ты. Мэй посмотрела на профессора. - Не думаешь же ты, что наши способности пропадут после миссии? Всей семье придется с этим жить. , а всё произошедшее хоть как-то вписывается в эту новую действительность. Или же?.. – как-то не приходилось прежде задумываться, а навсегда ли теперь их дар?

Прихожая Но теперь приблизился к сидевшей в позе полного покоя девушки и побеспокоил своим соседством, неловко и криво присев на пол рядом с ней. Оперся о пол рукой. - Привет. Мэй, покачивающаяся в такт музыке, открыла глаза и обратила к лицу профессора ясный взгляд, как если бы тучи, наконец, рассеялись после затянувшейся зимы. Широко улыбнулась. - А вот и ты! Ладонь по-свойски легла на мужское бедро. Мэй оглянулась по сторонам – нет ли лишней пары глаз, чье спокойствие могло нарушить это касание и то, другое, последовавшее мигом позже. Она потянулась, нежно припадая губами к губам, жмурясь от удовольствия. Как же соскучилась! Теперь, мысли слились в гармонии с ощущениями. - Все в порядке? Как Беата? Спросила она, чуть отстранившись. Глядя на Вацлава снизу вверх с довольной, немного лукавой улыбкой. Стиви всё еще ласкал слух, но всё внимание девушки было приковано к одному единственному мужчине.

Прихожая В Убежище на удивление легко разминуться, и время тут порой ведет себя очень странно. Не зная, чем еще себя занять, потому что когда на душе хорошо, рефлексия моментально теряет первую строчку в топе увеселительных занятий, Мэй заглянула в библиотеку. После недавних открытий, хотелось пополнить знания о реинкарнации, карме и, передающемся от воплощения к воплощению, трансцендентном знании. Книга сама «прыгнула» с полки в руки и это было не менее странно, как и всё происходящее в этом доме. Но читать быстро наскучило. Разбираться в хитросплетениях кармических законов нужно, как минимум, под аккомпанемент благородного виски со льдом, способного, как вознести в астрал, так и низвергнуть в пучины геенны огненной. Для лучшего усвоения информации, так сказать. И снова пространственно-временные ручьи, протекающие в Убежище, разминули их с профессором на несколько минут. Мэй выторговала у Люсьена коллекцию пластинок, действуя по отработанной схеме. Заливайся соловьем и диктуй список. Настроение просило музыки. Bella Chao отпартизанила Саксонский дворец, и теперь трофейный немецкий "Odeon" удрученно молчал. Американка уселась в позу лотоса прямо на пол напротив патефона. Разложила веером пластинки. Взяла одну. Улыбнулась. Да, пожалуй, с этой стоит начать. Тоже классика. Аккуратно подняла иглу, сменила пластинки. И вскоре прихожая завибрировала в ритм-н-блюз под солнечный тембр великолепного Стиви Уандера.

Гостиная На дворе всё еще белый день, и это удивительно, потому что события текущего дня каким-то неведомым образом сгрудились в первой его половине, оставив самые приятные вечерние часы на десерт. Впрочем, Мэй с лихвой компенсировала утренние убытки за какие-то пару часов, вернее, ЕЩЕ КАКИЕ пару часов, и теперь могла мечтать, разве что, о том, чтобы остаток дня прошел в том же духе. Судьбы мира, ничего, потерпят. Спустя пятнадцать минут после того, как Вацлав оставил её, намыленную с ног до головы, наедине с вуайеристом, Мэй вышла в прихожую, сияя, как начищенный самовар. И дело тут было вовсе не в выстиранной и выглаженной одежде, и не в кокосовом масле для тела, и даже не в брендовом шампуне с ароматами диковинных фруктов, обещающем вырастить косу до пояса за неделю… Свет шел изнутри. Заполнял восприятие душистым, розовым маревом какой-то поистине детской, кристально чистой эйфории от всего, что окружает вокруг. Пока дошла до гостиной, поймала себя на том, что глупо хихикает, то и дело, проваливаясь в омут воспоминаний о последних часах, проведенных с профессором. Не хватало еще спотыкнуться о порожек или задеть бедром стол, смахнув с последнего пару хрустальных фужеров. От невнимательности. От окрыляющего чувства всеобъемлющей любви. Такого не было никогда, и Мэй просто не знала, как заставить себя думать о повседневных вещах, или хотя бы банально смотреть, куда наступает. О, Вацлав, Вацлав.. Сейчас даже Мажордом, предложивший долгожданный обед, не способен был вернуть равновесие ватным ногам гостьи. - Жареную картошку, запечённую семгу, салат с помидорчиками.. м.. кофе.. апельсиновый сок.. и.. виноград.. пожалуй, да.. зеленый виноград.. будьте так добры. И всё же организм требовал восполнения энергии, чем и был обусловлен такой обширный выбор, не слишком диетических, блюд. На сей раз кулинарные таланты Оливье превзошли сами себя, пища казалась еще ароматнее и вкуснее. Профессор обещал скоро присоединиться, но дал указание не томиться за столом в одиночестве. И Мэй почему-то уже знала, что Вацлав задержится. Обязательно чем-нибудь заинтересуется по дороге от Беаты и не дойдет сразу. Он был их лидером, и разрешение многих вопросов нуждалось в его непосредственном участии, а профессор, чего уж, нуждался в неразрешённых вопросах... Но круглосуточное внимание – это не про американку с Восточного побережья, страдающую в некотором роде социофобией, практически пересекшую континент в гордом одиночестве. Так что Мэй без всяких зазрений совести уплетала свой обед за обе щеки, не думая играть в Шерлока. Время ещё будет. У них будет еще очень-очень много времени для друг друга. Она в это искренне верила.

"When I put my lips on you, I feel the shivers go up and down your spine for me..." Убежище, 6 ноября 2025 Meshulik & seda_rostro

Да и не до нее было в кухне убежища. Где профессор притянул к себе Мэй, может быть слишком поспешно, как и говорила девушка, и даже, наверно, не дослушав толком и не слишком вникнув в глубину ее вполне резонных сомнений, не думая, оборвал ее на полуслове поцелуем, послав судьбу к чертовой матери и делая ее положение на барном стуле весьма неустойчивым. И вот когда сопротивляться силе гравитации стало уже бесполезно, здоровый поляк, потомок удалой шляхты, подхватил ее на руки, словно пушинку. Не дав опомниться. - Отличный виски, пан Оливье, - похвалил он напиток, который так и остался сиротливо стоять на столе. - Я не считаю, - это уже он совершенно серьезно поведал Мэй. - А ты? Она отчаянно замотала головой, забыв, как говорить, забыв, что надо бы глотнуть воздуха, забыв вообще обо всем. В расширившихся зрачках читалось изумление, в серебряном блеске – желание быть еще ближе. Угроза свалиться на пол не пугала, оставленная, как и два наблюдающих поросячьих глаза, на заднем дворе подсознания без какого-либо внимания. Обхватив рукой голову Вацлава, она притянула его, жадно требуя поцелуев, осыпая ими лицо и шею мужчины, изворачиваясь, чтобы не упустить ни одного миллиметра кожи. Держи крепче. Прижми к себе. К черту судьбу. - Моя комната свободна? – улучив кроткий момент, задыхаясь, спросила Мэй. Ответ не имел значения, она была готова сделать это здесь и сейчас. Сигналов хватало. Еще один, чтобы поставить точку. Нет. Нет. Восклицательный знак.