seda_rostro

После собрания, время - ? После отправки отчета капитану, Айзеку нечем было заняться, кроме того, как ожидать, сидя в медотсеке, сбора группы на глубину к предполагаемому источнику радиации. Доктор собирался примкнуть к ней и одним из первых увидеть, что там на самом деле и верны ли его догадки. ! ну, если кто хочет, заходите

Стыковочная шахта "В" Хорошо, что этот химера не знал о дежавю посетившем своего позднего гостя. Не мог даже предположить с кем его сравнивают. Какие параллели проводят. Потому что если бы знал, этот разговор был бы последним. - За что я должен тебя простить, - усмехнулся собственным не вовремя возникшим чувствам, так внезапно явившимся туда, где дверь, таким как он, не откроется никогда. И серый бархат глаз будет всегда за изысканным витражным стеклом по другую сторону убеждений. Ладони потянулись к вискам, чтобы растереть болезненные точки. Он поморщился, коснулся лба. - Мм.. как я устал... - тихо прошептал в пустоту, немного отстранившись от тёплого докторского плеча. Не обижайся, док, но эта близость немного выбивает из привычной колеи. - Пожалуй, я не буду пить, Айзек. Останусь девственником. Только сделай мне какой-нибудь укол, чтобы я мог выспаться без кошмаров, хотя бы сегодня. В свою очередь доктор не догадывался, что едва не переступил черту, озвучь он свои мысли Максу. Не догадывался о той ненависти, которую испытывал один друг к другому другу. Человеческие отношения – опасная игра, где правила ты узнаешь, только дойдя до финала. И слова тут способны свернуть горы. На душе стало неожиданно горько. Люди продолжают навешивать гроздья вопросов на дерево познания, надеясь, что когда-нибудь родится плод с сочной мякотью ответов, что придутся по вкусу каждому. Только вот будет, как в той книге Дугласа Адамса, «42 — ответ на «главный вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального»» Айзек мог лишь догадываться, насколько разочаровал Макса, но чувствовал, что сейчас ему лучше уйти. «Макс. Макс! Прости, что я не тот, кто тебе нужен. Прости, что у меня нет ответов и я сам себе иллюзия, блуждаю во мраке жизни на ощупь. Я эгоистичная сволочь! Но я люблю тебя. Ты мне брат.» - Конечно, - ответил док, - Подожди меня пять минут. Вернулся он со шприцем, уже готовым к употреблению. - Будешь спать без сновидений, - короткий анонс, пока тонкая игла проникает под кожу. Еще полминуты Айзек стоял перед другом на одном колене, смущенно перекатывая в ладонях и сжимая пальцами медицинский скарб. Так и не нашел, что сказать еще. Поднялся. - Нам предстоит много работы, чтобы выяснить, с чем мы имеем дело, - сказал он уже у дверей шлюза, - Отдыхай. Я рядом, если что-то понадобится.

Стыковочная шахта "В" - Айзек... - Макс повернул голову, хотел сказать "как хорошо, что ты рядом", но наткнулся на серые глаза. Внимательные, добрые, мудрые, в паутине мелких морщинок. Так близко. Почему доктора всегда так близко? Он замер вглядываясь в бархатистый серый. Взгляд невольно тронул упрямые скулы, трёхдневную щетину и тонкие губы. Слишком близко. Да он химера. Но бывшая. И он ещё не умер. И иногда спонтанные желания плещут через край. Неосознанное движение вперёд. На расстоянии ладони его приоткрытые губы, ещё немного, и он готов коснуться... - Чёрт... - быстро опускает виноватый взгляд. Мотает головой, то ли отгоняя наваждение, то ли в очередной раз борясь с самим собой. - Извини. Дежавю. Мириады возможных вариантов, но все точки сходятся в одну, словно время взаправду пытается излечить себя, в судорожных метаниях сталкивая атомы, порождая цепь событий очень похожую на свой прототип, отличающуюся лишь декорациями. И так усердно старается, что забывает - от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Как почти век назад, в лагере у саркофага был рядом другой и признавался в своих тайных влечениях – откровенно и даже с насмешкой. Ответ, прозвучавший тогда, как оказалось, был честен лишь наполовину, потому что один или несколько других Айзек из сотни реинкарнаций решили иначе. Но доктор Леманн или доктор Флинн, или любой другой доктор под выдуманной фамилией оставался по-прежнему 101-м Айзеком, не готовым принять то, с чем не справится, то, что несомненно толкнет на ложь, оставляющую болезненные ожоги предательства. Серый взгляд не спрятался за ширмой смущения. Смотрел твердо и неотрывно. Была ли то мудрость, страх ли загнать себя в капкан изменчивых чувств, тлеющих где-то очень глубоко в душе, но эгоизм, требующий подпитки и внимания. «Не остаться одному», шепчет он, «На много веков вперёд не остаться одному». Айзек слишком любил и дорожил Максом, чтобы позволить себе иметь безоговорочную власть над ним и затем поглотить, как черная дыра пожирающая кванты самого света. - Это ты прости, - голос звучал мягко, почти шепотом, - Я не хочу тебя терять, но.. если ты захочешь теперь отстраниться, то я подчинюсь твоему решению.. со временем.. хоть и буду протестовать. Тонкие губы изогнулись в печальной улыбке. И только тогда Айзек отвел глаза, с поволокой взглянув на панно. Зеленое марево снаружи и внутри. Оттенок сочной травы поутру и ядовитого газа. Никто из них не был мёртв, но скован неким незримым предназначением, на пути к которому множество преград и лишений.

- Айзек... - рваный жест руками призванный предупредить о возможной ошибке. Он с мольбой смотрит на друга. Кажется, доктор Флинн в не меньшей панике, чем он сам. - Так нет никакого ихора. Его нет. Совсем нет. Понимаешь. Его не может быть! - последнюю фразу он почти выкрикнул. Прижался плечом к обшивке и съехал спиной по стене вниз. Посмотрел вверх. И почти шёпотом проговорил: - Того будущего, из которого мы прибыли не существует. А значит, хрониум тоже существовать не может. А значит, всему причиной моя голова. Потому что я не могу объяснить присутствие здесь части того, что уже не существует. И прежде, чем кому-то рассказывать, сначала разберись с моим психическим состоянием. - Мы не может знать наверняка. Мы же тут каким-то невообразимым образом очутились? – доктор развел руками, охватывая пространство и время, - Что, если мы притащили с собой багаж? Ты читал отчет. Видел результаты по одному из образцов. «Следы повреждения ядер клеток ионизирующим излучением». И я дам руку на отсечение, что не о плутонии речь. Да, Айзек паниковал, но очень старался, чтобы голос звучал по-прежнему тихо и спокойно. Свесив руки вдоль тела, мужчина шумно вобрал носом воздух, успокаивая сердцебиение. Подошел к Максу и опустился на пол рядом. - То будущее.. – повторил Айзек, - .. оно существует в той или иной форме, потому что мы с тобой здесь. Мы живы, а значит, родимся и будем обладать теми же знаниями, что и сейчас. Я думал над этим сотни часов, но осознать и понять парадокс времени невозможно, только мигрень заработаешь.. – плечо легонько толкнуло плечо, - Симптомы мы купируем. Но.. я не психиатр. Однако готов поспорить, что ты здоров, ведь рыбы-мутанты не проекция твоего разума. Я их тоже прекрасно вижу. И все остальные. Ты сталкер, Макс, как сам и сказал. А значит, способен улавливать, словно антенна, малейшие колебания пространства времени.

Стыковочная шахта "В" - Вот... это... - лихорадочный вздох нарушил зыбкую тишину шахты. - Я не знаю что это. Я это видел. Излучающий хрониум. Как тогда, в главном комплексе, куда мы не могли подойти... Наверное, это галлюцинации. Я не знаю... Может, мне просто плохо и это никак не связано. Он смутился от сбивчивого повествования, сунул руки в карманы комбинезона и поёжился. - Они назойливые, эти ведения, - сказал совсем тихо. - И головная боль. Она возобновилась. Приступы мигрени. После перехода были часто. Потом прекратились. И вот опять... - он замолчал, ища в серых добрых глаза понимания и ответы. - 101 копия. И в каждой я был стакером, Айзек. А может, это ничего не значит и я просто схожу с ума. Поэтому, ты должен что-то сделать. Я не знаю. Дать таблетку. Сделать укол. Загипнотизировать. Аугментировать мне мозги. Или шарахнуть чем-нибудь тяжёлым по башке. - Это.. будущее? – прошептал Айзек, разглядывая завихрения зеленого пламени, обуявшего небо и нечто, напоминающее песочные часы со странной человеческой фигурой в центре. Слишком реалистично для фантазии, слишком детально. Доктор Леманн отвернулся от картины и сделал несколько шагов по бровке вдоль бассейна, вернулся обратно, поглаживая в задумчивости щетину. Как говаривал Данте, «Страх не должен подавать совета». Особенно сейчас, когда требуют немедленного решения, когда возлагают надежды на сильного, когда «ты должен» по определению.. Мобилизующая пощечина, отрезвляющая от внутренней чехарды тревог. Взгляд серых глаз остановился на побледневшем, или так только казалось, лице друга. - Для начала, никаких вылазок без крайней необходимости.. – прерванное молчание будто бы отдалось в голове эхом, отраженным от голубой воды, - Ты и сам знаешь, чем чревато для сталкера нахождение вблизи аномальных зон. Второе: я постараюсь.. – Айзек запнулся, сжал плотно губы, - я сделаю для тебя сыворотку, ту самую, что выводить ихор из организма, - обязан вспомнить формулу, обязан во чтобы то ни стало, - но, я не знаю, какими будут побочные эффекты. В тот раз не до конца разобрался, а теперь.. при условии, что мы не стареем.. Пока, в прочем, обойдемся анальгетиками и ноотропами, для купирования симптомов. Третье, - вздох, - Мы должны кому-то обо всем рассказать. Потому что не знаем, с чем конкретно столкнулись и теперь это не вопрос только нашей безопасности. Айзек умолк, ожидая реакции на предложенный список действий.

- Надеюсь ты достаточно опытный партнёр для того, чтобы лишить бывшего наркомана девственности, - попытался пошутить Макс, как-то совсем не весело. Опустил глаза, снова отрицательно мотнул головой. - Я не знаю, что думать, Айзек. Но... я что-то чувствую. Что-то происходит. Совсем рядом... Я боюсь не те ли это 75% сопротивляемости хрониуму, которые я тогда нацеплял, дают о себе знать. Вдруг, это оно, Айзек... Пойдём, я кое-что тебе покажу. Он поднялся и с надеждой посмотрел на друга. Айзек стиснул зубы, ощутив, как к горлу подступил комок, и липкий страх мгновенно окатил волной дрожи во всем теле. - Черт меня дери, я и забыл.. - сдавленно пробормотал доктор, - Черт.. У тебя были галлюцинации, да? Резко вскочив, Айзек поднял со стола стакан и залпом осушил его. Серые глаза помутнели, забегали из стороны в сторону, пока разум судорожно вспоминал детали, факты, процентные соотношения, симптомы и, что хуже всего, последствия, грозящие организму и личности зараженного субъекта в целом. Боже, как давно это было! Стакан со звонким ударом опустился обратно на белое, как снег, полотно столешницы. - Веди.. – Айзек выпрямился и быстро зашагал к люку. Стыковочная шахта "В" Он ничего не ждал и не терялся в догадках, что хочет показать Макс. Потому что всё теперь могло быть либо плохо, либо кошмарно. Спустившись в отсек, Айзек молча проследовал за другом к стене с панно.

Налить. Или не налить. Вот в чём вопрос. Он не пил с того самого дня, как попал в этот мир. И до того самого дня он тоже не пил. Вот так, за 96 лет жизни он так и не попробовал алкоголь. Даже пиво. - Да, хрен его знает, - он мотнул головой, прошёл и присел рядом с доктором на край стола. - Относительно выпивки я исключительный девственник. Не веришь? Удивления Айзек не скрыл, долгим оценивающим взглядом воззрившись на светловолосого парня рядом. И в самом деле, он не мог припомнить ни Тодда, ни Макса пьющим. Однако вспомнил, как откачивал троянца, едва не отбросившего коньки после очередной дозы снифера. С тех пор парень был чист. По крайней мере, доктор не наблюдал патологических изменений, намекающих на употребление каких-либо веществ, да и не было причины усомниться в обратном. А отказаться от всех потенциальных зависимостей – это вполне в духе Макса. - Кажется, ты не шутишь, - хмыкнул Айзек, - Тогда, лишать тебя девственности этим суррогатом я не посмею. Если соберёшься, свистни. Найдем тебе достойный напиток для первого раза. Чтобы запомнился. С секунду мужчина молчал, глядя в серые глаза друга, затем мотнул головой, развеяв ауру веселья, и уставился поверх сцепленных ладоней. - Макс, ты ведь не о выпивке пришел поговорить, - на лице, в морщинках на лбу, проступило болезненное сожаление, - Ты, как и я, думаешь, что мы вновь столкнулись с мутантами, как на той уничтоженной Земле, да?

- Да... не совсем, - поздний гость поморщился и отошёл от "дверей". - Хотел бы я к тебе прийти просто так, но... пьёшь? - кивнул на стакан в руке доктора, на время оставив тему болячек. - Громко сказано, - ответил доктор, глянув на полупустой стакан в руке, - Немного прополоскал мозги. Отставив выпивку в сторону, Айзек сцепил пальцы в замок на бедре. - Ну, чего стоишь? Падай куда-нибудь. Тебе налить?

Блок-1, 3 уровень - Айзек, - из люка в полу показалась вихрастая голова. - Я тут к тебе, - обладатель головы показался полностью и остановился "у порога". - Не поздно для приёма? - Для тебя мои двери всегда открыты, Макс. Несмотря на приветливый тон, лицо доктора выражало пасмурную задумчивость. Мужчина сидел на краю стола, свесив одну ногу и вертел в руках недопитый стакан виски. - Что-то случилось? Ты здоров? – вздохнув, Айзек распрямил плечи и воззрился на позднего гостя, одной рукой пригладил встопорщенные во сне волосы. Опять дремал в кресле второй день подряд.

Водный дом, ~12:00 - 16:00 Вернувшись после собрания в медотсек, Айзек принялся мерить комнату шагами. Его преследовало двоякое чувство какого-то абсурда и бессилия в сложившейся ситуации. Щедро сдобренные патетикой речи профессора и капитана, а также слово «война», прозвучавшее из уст их нового руководителя, заставляли кривиться в сардонической ухмылке. Если с мисс Брук доктор не был долго знаком и не мог анализировать поступки военной, то действия Зара подвергали большому сомнению здравость рассудка последнего. И даже наталкивали на мысли о сговоре или шантаже, о чем-то таком, способном заставить профессора изменить себе. Конечно, всё это ерунда. Возможно, виной всему вредность характера и некий конфликт, случившийся между профессором и капитаном. И теперь Зар в пику Марго самоустраняется, позволяя той оступиться о собственную самонадеянность и совершить ошибки. Однако Айзек не мог поверить и принять, что собственное эго вдохновителя и организатора экспедиции перевесит его же гипертрофированную ответственность за миссию и экипаж. Два плюс два совершенно не складывалось в четыре. И в самом деле, кому адресованы эти слова? На чью войну их отправляют в качестве разменной монеты? В висках внезапно дернуло, а затем пульсирующая боль забарабанила набатом. Тело, разум – всё протестовало против причастности к делу каких-то рыб-мутантов. Потому что быть «разменной монетой» в бою против монстров уже приходилось. Всё, хватит. Навоевался. Да и быть такого не может. Но та скупая и безучастная строчка в отчете «следы повреждения ядер клеток ионизирующим излучением».. Айзек ведь сам сказал, что технологий, коим подвластно осуществить слияние нескольких чужеродных днк в единую новую и жизнеспособную цепь, просто не существует в нынешнем времени. Сказал и про радиацию, неспособную изменить клеточную структуру до неузнаваемости в кратчайшие сроки. На ум приходил только ихор. Мысль о нем не раз выбиралась наружу и вновь загонялась в подкорку сознания, когда казалось, что рациональное объяснение найдено. Мужчина в несколько широких шагов добрался до гидратора и заказал стакан виски. Можно было бы выпить крепкий кофе, но сейчас доктор нуждался в чем-то действительно горячительном, пускай и сублимированном. Дверь медотсека отъехала в сторону, и на пороге возник Эдвард, неуклюже склоняясь к тому, что можно было бы назвать дверным косяком. - Доктор Реман. Я сбросил вам схемы. - Эдвард неопределённо покрутил пальцем в воздухе. - У меня есть предложение встроить в стилсьюты автодоки, чтобы они могли стабилизировать раненных до прибытия помощи. В случае чего. В случае чего? Для Айзека это не было таким уж очевидным. Уберечься от ихора не помогут и десять встроенных автодоков. Но от укуса клыкастой твари или от внезапного рассинхрона в действиях мобилизованного отряда – вполне. Идея так или иначе показалась интересной. Поможет отвлечься от тревожных мыслей. Айзек провозился с чертежами около часа, собирая нечто цельное из разрозненных кусочков пазла. Только после того, как доктор с навыками проектирования остался доволен результатом, схема и сопроводительное письмо к ней отправились на экзокортекс Марго, а так же всем техникам. Следующие несколько часов Айзек внедрял систему в свой и профессора Рэннела стилсьюты, борясь с неистовым желанием, растворить несколько таблеточек пургена в одном из дозаторов с препаратами в костюме нашкодившего мальчика. Почему-то именно таким представал сейчас Элеазар перед мысленным взором. Шестилетним пацаном, попытавшимся обмануть родителей, но пойманным на маленькой, неучтенной ребенком, детали. И как Триша тихо и по слогам произносит deugniet, «негодник» по-голландски, трепля мальчугана за ухо. Что забавно, в качестве наказания Зара заставляли зарисовывать анатомию рыб с выписыванием латинских названий и классификаций. Удивительно, что мальчик выбрал впоследствии профессию океанолога. Пожалуй, стоит отказаться от идеи с пургеном, иначе, чем черт не шутит, профессор полюбит закрываться в туалете на долгие часы, еще сильнее расшатав стул на котором сидит. Закончив апгрейд костюмов и вернув их на место, доктор Леманн продолжил возлияния у себя в кабинете, устроившись поудобнее в «приватизированном» профессорском кресле, закинув ноги на стол и глядя сумрачным взглядом в белый потолок.

- Техник или медицинский врач, наш спецназ не смогут полноценно заменить ученого-океанолога! К тому же, - до собрания она все же успела мельком глянуть вчерашние отчеты, - связь тут тоже может подвести.  - Согласен. Вчера это было моей ошибкой – отправится на разведку и покинуть свой пост, - подал голос врач, - Всё казалось слишком спокойным и я расслабился, признаю. На базе еще много дел, которыми мне следует заняться.

- Он зол? - Не знаю. Даже, если так, Зар будет весьма корректен. Спустя два часа, оба доктора появились в кают-компании, чтобы выяснить лично степень профессорского расстройства.

- Вашими стараниями, - пока Леманн умывался, Аника задумчиво окинула взглядом белоснежные повязки, то ли размышляя, что те скрывают на ее теле, то ли дивясь столь яркой белизне. Но едва согнутая спина доктора выпрямилась, как внимание пациентки вернулось к собеседнику. Лёгкая улыбка освежила ещё бледноватое лицо: - И каковы прогнозы? Уже можно плясать ирландскую джигу? - Прогнозы самые благоприятные, но с джигой не торопитесь. Пусть швы зарастут получше. Кстати говоря, позвольте взглянуть.. Доктор подошел к Анике, собираясь проверить свои и Ивана труды. Когда неловкая, как могло показаться биологу, процедура была окончена, Айзек вернулся к столу и прочитал сообщение на эксзокортексе от профессора. - Жить будете, Аника, по крайней мере до встречи с Заром в 11:00, - проговорив это, доктор улыбнулся и добавил, - Одевайтесь, а я пока налью вам кофе.

Доктор, ночевавший сегодня в кресле, засопел. - Что? Омлет? Яичный? Пересохшее горло изломало голос и теперь он был похож на наждачку. Айзек прокашлялся, поднимая голову, а затем застонал, хватаясь за затёкшую шею. - А, мисс Аника..- пробормотал мужчина, силясь проморгаться и взглянуть на пациентку подобием ясного взора, - Как вы себя чувствуете? Встал и прошёл до мокрой точки в лазарете, чтобы сполоснуть лицо.

Проницательность +0 - 200 о.о. Атлетика +0 - 200 о.о. Медицина +30 - 650 о.о. 450 о.о. в остатке.

Лазарет 1:35 - Хреново, - пробормотала северянка, открывая глаза и усиленно моргая, чтобы скорее прояснилось перед глазами. Не сразу узнала склонившегося человека, запоздало сообразив, что видимо процесс декомпрессии в барокамере закончен и она видимо уже в лазарете. - Простите... на самом деле лучше... Доктор усмехнулся, заслышав ругательство из уст хрупкой северянки. Распространённая реакция при выходе из наркоза, но очень уж резонировала с внешностью девушки. - Вам стоит поспать и восстановить силы. Не пугайтесь, если что-то покажется странным. Например, вы подумаете, что находитесь в Атлантиде или рядом проскачет единорог. В нынешних обстоятельствах, это абсолютно нормально. Распрямившись, Айзек перепроверил показатели и вновь посмотрел на Анику. - У вас все хорошо. Отдыхайте.

Лазарет 23:30 - 1:30 Передав Анику в заботливые руки доктора Иван с облегчением снял стил и переоделся в спортивный костюм. Надо было передохнуть и поговорить с профессором об общей организации процесса. Сейчас им повезло, но нельзя испытывать удачу слишком долго и настойчиво. За спокойствием и монотонностью движений стояло бесчисленное количество лет, проведенных у стола в операционной. Если подумать, то Айзек успел проделать с человеческими телами всё, что доступно медицине. Начиная с удаления родинок и заканчивая уникальными инновационными операциями на мозге. В способностях доктора не было приписываемой ему гениальности, только наработанный опыт, что отточил навыки до рефлексов. Руки по-прежнему не дрожат и можно даже закрыть глаза, продолжая выводить прямую линию микроскопического стежка. Будь Аника в сознании, она бы наверняка посчитала забавным вид доктора, нацепившего бинокулярные лупы и насвистывающего какую-то веселую песенку себе под нос с довольно рассеянным видом, пока пальцы исполняют хирургические па сами по себе. Хотя нет. Это ввело бы доктора Бьёрк в ужас. Айзек остановился и посмотрел на спящую. Бледность придавала её аристократическим чертам болезненный вид, а доктор желал, чтобы на этих выточенных скулах заиграл розовый румянец. Наверное, именно потому он до сих пор в профессии. Чтобы видеть, как пациенты вновь расцветают и наслаждаются жизнью. Через четверть часа Аника проснется, возвращенная из мира медикаментозных снов в реальный. *** - Доктор Бьёрк? Аника? – бархатистый зов и легкое касание плеча, - Как вы себя чувствуете, Аника? Айзек, переодетый в повседневную одежду, склонился над девушкой, отдыхающей в постели. Ширма от потолка до пола не давала проникнуть свету из основного помещения, а потому в «палате» было довольно уютно в теплом свете лампы, встроенной в изогнутое изголовье кровати. Восстановленное хп - 10. Время выздоровления - 8 часов.

База 21:30 Ребриз отправляется под руку, свободную от ошмётков стило-жадных слизней. Почти как байкерский шлем. Хотя чем они не рассекающие подводные течения субкультурщики ХХII века? – Мы сделали это, – новоявленный исследователь сияет, обращаясь к подопечному. Все ещё не отпускает напряжение, все ещё не отпускает лёгкая недосказанность, но когда кажется, что отдых и райское блаженство близко, все преграды перестают быть существенными. Взгляд на мгновение из-под ресниц, и лейтенант ненавязчиво интересуется. – Можем повторить, если ещё такой нескучный заплыв не добавит седин. Для кофе время вечернее, и будет здоровее заменить его чистым седативным, доктор согласен с выводами молодого, немного опытного в медицинских делах лейтенанта? - Повторим, - согласился доктор, прижимая снятый ребризер к животу. Ему хотелось продолжить прямо сейчас. Продлить чувство эйфории до неприличного забытья. Поддаться течению истории, интуитивно улавливая сигналы маячков, расставленных темноволосой Мико. - Предлагаю расправиться с отчетами и отметить наше невероятное спасение стаканчиком чего-нибудь на твой вкус. Айзек подступил к лейтенанту ближе, протянул руку, беря её ладонь в свою и легонько пожимая. - Спасибо, что вытащила меня. 21:30 – 23:30 Жизнь не спрашивает о твоих планах, а вертит тобой, как вздумается, иногда тыкая носом в ошибки и указывая на те повороты, которые ты пропустил и ушел совсем в другую сторону. Стоило доктору подняться в лазарет, как мысли о приятном вечере улетучились, оставив после себя выжженное поле вины и легкое раздражение. Он ведь пошутил про сломанные кости. Поговорив через закрытую дверь барокамеры с Иваном, доктор принялся подготавливать койку, а затем ждать пациентку.

База 21:30 И ваши одиннадцать миллиметров защиты станут двадцати двумя между человеческим касанием, когда ладонь сожмёт в ответ, накрыв своей. И несмотря на двадцать два миллиметра, впервые настолько близко. Сожмёт покрепче, чтобы дать прочувствовать и что-то понять. Так ещё ближе. И с другой стороны, оставляет лазейку воспринимать простой боевой поддержкой. Почувствовать, что симпатия прорастает лозой глубже, поближе к сердцу и, как доктор, Айзек знает, насколько опасно такое соседство. Как доктор и, как человек, запретивший себе заводить долгосрочные связи. Но от чего-то он не отдернул руку, сжал крепче, давая слабину в полтысячи километров от мира людей и земных порядков. Тут, на глубине, нет ничего, но есть ладонь Иоко. Почему бы просто не расслабиться и плыть по волнам? Здесь всё по-другому. На глубине. Азиаты очень вежливы и тактичны, и заглянуть в янтарные глаза сейчас нельзя. Снова вслепую, без яркой бирюзы. Шлем лейтенанта легко касается головы Айзека, и слышно вздох. Стекло к стеклу. За шлемом проглядывается встречная улыбка, а может, её только слышно. – С чем-нибудь покрепче, доктор Реман. Ошибка произношения совсем не режет слух и даже умиляет. Пусть так. Пусть сегодня будет всё, как скажет лейтенант. Они добрались до базы в 21:30. К вечернему кофепитию или чему покрепче. Пока не зная о случившемся с доктором Бьёрк. Имея время не быть серьезными и отпустить заботы.

Блэкаут закончился в метре до цели. Цели, которая двигалась ровно в противоположную сторону от искателя, и фонарь осветил фигуру солдата с рукой на винтовке. Если бы они захватили живых рыб в контейнер, они были бы уже поджарены, проводя внешний ток собственной, хоть и примитивной нервной системой. Безболезненная мгновенная смерть, куда лучше хаотичного иссечения ножом. Символ резервной системы подачи воздуха прощально мигнул перед глазами и пропал. – В порядке, – по пальцу рука освобождается от гладкого корпуса оружия. Виновник вспышки, вырубившей космический костюм, уплыл куда-то дальше в океан. И где-то очень глубоко на это кольнуло сожаление. – Статус ваших систем? Подача тримикса не повреждена? Возможно, спрашивать после потрясения стоило не это, а что-то более человечное. Но глубина в полкилометра вглубь от ближайшего источника кислорода несколько дисциплинировала. Он видел, с каким трудом окостенелые пальцы вновь приобретают чувствительность. Подплыл, сократив расстояние до безопасных сантиметров, чтобы лейтинант почувствовала - подопечный рядом, всё обошлось. Хотя сам Айзек едва ли справлялся с собственными, ставшими ватными, ногами. Если бы не глайдер. Если бы не невесомость. - Всё хорошо, системы восстановлены, - отрапортовал мужчина, стараясь вложить в свой голос мягкость и игнорируя официальные тональности, - Ты права, Иоко, у нас тяжелая карма, но.. благосклонная. Значит, мы сделали что-то хорошее в прошлой или в этой жизни. Луч фонаря скользнул по песчаному дну, выхватив средь взбитых хлопьев поднятой взвеси, нечто напоминающее акулий плавник. Хватит на сегодня акул. Или тех существ, что притворяются ими, а потом обрушивают на незваных гостей электрический разряд. Айзек посмотрел на Иоко. - Поплыли домой. Рука, обтянутая 11 миллиметровой тканью, коснулась ребризера девушки, словно её щеки. Доктор выдохнул и улыбнулся. Ощущать рядом живого человека, вернувшись из мира грозовых духов, очень похоже на счастье. - Нам срочно нужен кофе в малахитовой чашке.

Они снова были в строю. Но что-то или кого-то, вызвавшего отключение всех систем, поблизости уже не было. Одно исследователи знали наверняка - оно было большое и мощное настолько, что смогло воздействовать на защищённые системы самых надёжных подводных аппаратов. Они были друг от друга в метре. Всего секунду назад, это расстояние казалось бесконечным. - Иоко, ты в порядке? – голос доктора все еще подрагивал, а на своём лице Айзек чувствовать испарину.

– Проверим ещё точку в 15 километров и домой, – если доктор и собирался внести коррективы в курс и вернуться, ему стоило сказать об этом сейчас. - Я не против, - доктор и не помышлял противиться заданному маршруту, и даже не подозревал, что своими словами понизил градус мирового океана, подвергнув опасности существование жизни на планете. Но девушка тактична, как и подобает чаду востока. - Вы знали, что во Вьетнаме китовая акула приравнена к божеству Ка-Онг, что означает Госпожа рыба? Природа выбирает себе любимчиков. А еще она любительница поэкспериментировать. Взгляд невольно спустился к контейнеру с уловом. Горло, может, и узкое, только зубки не в пример острые. Если морское божество миролюбиво в силу природных ограничений, и не способно раздробить кости, то эти малютки взяли от эволюции всё вопреки размеру. Внезапная вспышка света, как предупреждение не вмешиваться в замыслы природы и не пытаться распутать узел её гениальных умозаключений. Звук, похожий на треск оборванных электрокабелей, начавших колебаться волной. Захотелось пригнуться и спрятаться, но куда? Беспросветная тьма спутала ориентиры, а в голове зазвенела тишина, разбавляемая тяжелым дыханием. - Иоко? – машинально позвал док, пытаясь высмотреть силуэт спутницы или почувствовать её присутствие в изменении течений. Тщетно. Аппаратура сдохла, прихватив с собой и все пять чувств. Осталась одна лишь интуиция, подсказывающая о биологическом происхождении электрических разрядов. Айзек не шевелился, всматриваясь слепым взглядом в пустоту, ожидая, когда она начнет всматриваться в него. Таинственный демон грозы был умен и невидим.

– Почему вам кажется это нереальным? Люди с севера так часто считают, что знают уже весь мир. - А кто сказал, что я с севера? Искусственные пучки света отражались от поверхностей в своём танце, позволяя выхватывать из темноты подводной пучины то улыбку, то отблеск тайны в глазах. Еще не время для откровений. Англо-саксы лишь далекие предки, почти исчезнувший код в крови. Но Айзек мог рассказать, что диктовала память физическая. Что привычные «земные» понятия теряются в спутавшихся нитях прошлого, будущего и настоящего. Нереально, потому что невозможно перескочить целый пролет лестницы, планомерно повествующей о событиях и закономерностях, причинах и следствиях, пропустить ступеньки и оказаться в совсем другой истории. На другой лестнице. В другом доме из песка времени и пепла апокалипсиса. Айзек не стал поправлять Иоко. В самом деле, какая разница? Через пару десятков лет он и забудет, что звали иначе. Акценты сменят звучание, как и доктор изменит форму, но не суть. Они плыли дальше, ориентируясь по внутренним звёздам и чутью лейтенанта. Пока не наткнулись на стража, мирно дремавшего у очередных врат на границе подводного царства. - Китовые акулы хоть и огромны, но довольно апатичны к людям, - поведал доктор, - У неё очень узкое горло, которое не пропустит ни рыбу крупных размеров, ни человека. Кушает в основном планктон. По этому, нам нужно просто её не нервировать. (Наука:10)

– Тяжелая у нас карма док, – поясняет она. – С ней переходят реки без моста и в компании голодных духов. Ух!.. Вы целы? Ничего не откусили? Голова не кружится, ничего не болит? Давайте, снимем остальных... - Благодаря вам, я в полном порядке, - по голосу можно было определить улыбку, - Спасибо, Иоко. Возьмем парочку поцелее для биологов? Айзек высветил фонарем фигуру девушки и подплыл ближе, чтобы дотянуться до, вросшей в её стил, пиявки. - Надеюсь, костюмы можно будет очистить от челюстей и вернуть им целостность, - приготовив контейнер для образцов, он принялся срезать с плеча девушки под основание один из трупиков, - Я даже не знаю, что сказать об этом месте. Оно столь же удивительно, как и нереально.

Подводная река карстовых пещер — Ммм? Я не понимаю вас, доктор, — стык культур подразумевает некоторый обмен знаний, но иногда превращается в общение двух инопланетян. Или Иоко Такараи и Шифти, где вместо Иоко был доктор Леманн, а подрастающий интеллект сейчас мало что понял из загадочного германского культурного кода. Это случилось в один короткий миг. Молочное полотно вздыбилось, и целая орда мелких - длиной в ладонь - существ облепила людей с ног до головы. Их прочные маленькие челюсти впивались в материал стила и с неимоверным усилием закреплялись на самом верхнем слое, который тут же регенерировал, запаивая жвалы существ. За несколько секунд атаки котик и доктор превратились в кишащие сгустки живой органики, которую не так -то просто было отодрать, благодаря способностям экзокостюма самовосстанавливаться. — Режьте хитин ножом! В культурном коде любой нации намертво вписано, что перебивать - не есть хорошо, но «органические существа» оказались донельзя невоспитанными, но принципиальными. Стоило понадеяться на отсутствие клыков, как их тут же продемонстрировали, сердито упрекнув в дискриминации по признакам хищности и голодности, а так же положению в пищевой цепочке. Испугаться доктор не успел, только удивился отсутствию боли и как скоро в руке оказался нож. Замешкавшись на секунду, он услышал призыв Иоко, запустивший программу уничтожения инородных тел. Практически на автомате, но стараясь попадать в расщелины между пластинами панциря. Пространство вокруг наполнялось пыльным облаком из ошметков плоти и крови. Затем наступило мгновение покоя, когда последняя тварь перестала вертеться и обмякла разноцветной гроздью на стиле. - Уходим! – успел крикнуть док, как лейтенант уже бросилась в обратный путь, хватая Айзека за локоть и подталкивая за собой. Но Иоко уплывала слишком быстро. Или так казалось, потому что адреналин, впрыснутый в кровь, ускорял восприятие времени. Целую вечность спустя, доктор внезапно осознал, что вовсе не движется вверх, но тонет, скованный цепью из тел в килограммов пятьдесят. - Иоко! – он пытался высвободиться, но еще сильнее увязал в топи из блестящего хитина подоспевшей и ударившей сзади стаи.