seda_rostro

- Он зол? - Не знаю. Даже, если так, Зар будет весьма корректен. Спустя два часа, оба доктора появились в кают-компании, чтобы выяснить лично степень профессорского расстройства.

- Вашими стараниями, - пока Леманн умывался, Аника задумчиво окинула взглядом белоснежные повязки, то ли размышляя, что те скрывают на ее теле, то ли дивясь столь яркой белизне. Но едва согнутая спина доктора выпрямилась, как внимание пациентки вернулось к собеседнику. Лёгкая улыбка освежила ещё бледноватое лицо: - И каковы прогнозы? Уже можно плясать ирландскую джигу? - Прогнозы самые благоприятные, но с джигой не торопитесь. Пусть швы зарастут получше. Кстати говоря, позвольте взглянуть.. Доктор подошел к Анике, собираясь проверить свои и Ивана труды. Когда неловкая, как могло показаться биологу, процедура была окончена, Айзек вернулся к столу и прочитал сообщение на эксзокортексе от профессора. - Жить будете, Аника, по крайней мере до встречи с Заром в 11:00, - проговорив это, доктор улыбнулся и добавил, - Одевайтесь, а я пока налью вам кофе.

Доктор, ночевавший сегодня в кресле, засопел. - Что? Омлет? Яичный? Пересохшее горло изломало голос и теперь он был похож на наждачку. Айзек прокашлялся, поднимая голову, а затем застонал, хватаясь за затёкшую шею. - А, мисс Аника..- пробормотал мужчина, силясь проморгаться и взглянуть на пациентку подобием ясного взора, - Как вы себя чувствуете? Встал и прошёл до мокрой точки в лазарете, чтобы сполоснуть лицо.

Проницательность +0 - 200 о.о. Атлетика +0 - 200 о.о. Медицина +30 - 650 о.о. 450 о.о. в остатке.

Лазарет 1:35 - Хреново, - пробормотала северянка, открывая глаза и усиленно моргая, чтобы скорее прояснилось перед глазами. Не сразу узнала склонившегося человека, запоздало сообразив, что видимо процесс декомпрессии в барокамере закончен и она видимо уже в лазарете. - Простите... на самом деле лучше... Доктор усмехнулся, заслышав ругательство из уст хрупкой северянки. Распространённая реакция при выходе из наркоза, но очень уж резонировала с внешностью девушки. - Вам стоит поспать и восстановить силы. Не пугайтесь, если что-то покажется странным. Например, вы подумаете, что находитесь в Атлантиде или рядом проскачет единорог. В нынешних обстоятельствах, это абсолютно нормально. Распрямившись, Айзек перепроверил показатели и вновь посмотрел на Анику. - У вас все хорошо. Отдыхайте.

Лазарет 23:30 - 1:30 Передав Анику в заботливые руки доктора Иван с облегчением снял стил и переоделся в спортивный костюм. Надо было передохнуть и поговорить с профессором об общей организации процесса. Сейчас им повезло, но нельзя испытывать удачу слишком долго и настойчиво. За спокойствием и монотонностью движений стояло бесчисленное количество лет, проведенных у стола в операционной. Если подумать, то Айзек успел проделать с человеческими телами всё, что доступно медицине. Начиная с удаления родинок и заканчивая уникальными инновационными операциями на мозге. В способностях доктора не было приписываемой ему гениальности, только наработанный опыт, что отточил навыки до рефлексов. Руки по-прежнему не дрожат и можно даже закрыть глаза, продолжая выводить прямую линию микроскопического стежка. Будь Аника в сознании, она бы наверняка посчитала забавным вид доктора, нацепившего бинокулярные лупы и насвистывающего какую-то веселую песенку себе под нос с довольно рассеянным видом, пока пальцы исполняют хирургические па сами по себе. Хотя нет. Это ввело бы доктора Бьёрк в ужас. Айзек остановился и посмотрел на спящую. Бледность придавала её аристократическим чертам болезненный вид, а доктор желал, чтобы на этих выточенных скулах заиграл розовый румянец. Наверное, именно потому он до сих пор в профессии. Чтобы видеть, как пациенты вновь расцветают и наслаждаются жизнью. Через четверть часа Аника проснется, возвращенная из мира медикаментозных снов в реальный. *** - Доктор Бьёрк? Аника? – бархатистый зов и легкое касание плеча, - Как вы себя чувствуете, Аника? Айзек, переодетый в повседневную одежду, склонился над девушкой, отдыхающей в постели. Ширма от потолка до пола не давала проникнуть свету из основного помещения, а потому в «палате» было довольно уютно в теплом свете лампы, встроенной в изогнутое изголовье кровати. Восстановленное хп - 10. Время выздоровления - 8 часов.

База 21:30 Ребриз отправляется под руку, свободную от ошмётков стило-жадных слизней. Почти как байкерский шлем. Хотя чем они не рассекающие подводные течения субкультурщики ХХII века? – Мы сделали это, – новоявленный исследователь сияет, обращаясь к подопечному. Все ещё не отпускает напряжение, все ещё не отпускает лёгкая недосказанность, но когда кажется, что отдых и райское блаженство близко, все преграды перестают быть существенными. Взгляд на мгновение из-под ресниц, и лейтенант ненавязчиво интересуется. – Можем повторить, если ещё такой нескучный заплыв не добавит седин. Для кофе время вечернее, и будет здоровее заменить его чистым седативным, доктор согласен с выводами молодого, немного опытного в медицинских делах лейтенанта? - Повторим, - согласился доктор, прижимая снятый ребризер к животу. Ему хотелось продолжить прямо сейчас. Продлить чувство эйфории до неприличного забытья. Поддаться течению истории, интуитивно улавливая сигналы маячков, расставленных темноволосой Мико. - Предлагаю расправиться с отчетами и отметить наше невероятное спасение стаканчиком чего-нибудь на твой вкус. Айзек подступил к лейтенанту ближе, протянул руку, беря её ладонь в свою и легонько пожимая. - Спасибо, что вытащила меня. 21:30 – 23:30 Жизнь не спрашивает о твоих планах, а вертит тобой, как вздумается, иногда тыкая носом в ошибки и указывая на те повороты, которые ты пропустил и ушел совсем в другую сторону. Стоило доктору подняться в лазарет, как мысли о приятном вечере улетучились, оставив после себя выжженное поле вины и легкое раздражение. Он ведь пошутил про сломанные кости. Поговорив через закрытую дверь барокамеры с Иваном, доктор принялся подготавливать койку, а затем ждать пациентку.

База 21:30 И ваши одиннадцать миллиметров защиты станут двадцати двумя между человеческим касанием, когда ладонь сожмёт в ответ, накрыв своей. И несмотря на двадцать два миллиметра, впервые настолько близко. Сожмёт покрепче, чтобы дать прочувствовать и что-то понять. Так ещё ближе. И с другой стороны, оставляет лазейку воспринимать простой боевой поддержкой. Почувствовать, что симпатия прорастает лозой глубже, поближе к сердцу и, как доктор, Айзек знает, насколько опасно такое соседство. Как доктор и, как человек, запретивший себе заводить долгосрочные связи. Но от чего-то он не отдернул руку, сжал крепче, давая слабину в полтысячи километров от мира людей и земных порядков. Тут, на глубине, нет ничего, но есть ладонь Иоко. Почему бы просто не расслабиться и плыть по волнам? Здесь всё по-другому. На глубине. Азиаты очень вежливы и тактичны, и заглянуть в янтарные глаза сейчас нельзя. Снова вслепую, без яркой бирюзы. Шлем лейтенанта легко касается головы Айзека, и слышно вздох. Стекло к стеклу. За шлемом проглядывается встречная улыбка, а может, её только слышно. – С чем-нибудь покрепче, доктор Реман. Ошибка произношения совсем не режет слух и даже умиляет. Пусть так. Пусть сегодня будет всё, как скажет лейтенант. Они добрались до базы в 21:30. К вечернему кофепитию или чему покрепче. Пока не зная о случившемся с доктором Бьёрк. Имея время не быть серьезными и отпустить заботы.

Блэкаут закончился в метре до цели. Цели, которая двигалась ровно в противоположную сторону от искателя, и фонарь осветил фигуру солдата с рукой на винтовке. Если бы они захватили живых рыб в контейнер, они были бы уже поджарены, проводя внешний ток собственной, хоть и примитивной нервной системой. Безболезненная мгновенная смерть, куда лучше хаотичного иссечения ножом. Символ резервной системы подачи воздуха прощально мигнул перед глазами и пропал. – В порядке, – по пальцу рука освобождается от гладкого корпуса оружия. Виновник вспышки, вырубившей космический костюм, уплыл куда-то дальше в океан. И где-то очень глубоко на это кольнуло сожаление. – Статус ваших систем? Подача тримикса не повреждена? Возможно, спрашивать после потрясения стоило не это, а что-то более человечное. Но глубина в полкилометра вглубь от ближайшего источника кислорода несколько дисциплинировала. Он видел, с каким трудом окостенелые пальцы вновь приобретают чувствительность. Подплыл, сократив расстояние до безопасных сантиметров, чтобы лейтинант почувствовала - подопечный рядом, всё обошлось. Хотя сам Айзек едва ли справлялся с собственными, ставшими ватными, ногами. Если бы не глайдер. Если бы не невесомость. - Всё хорошо, системы восстановлены, - отрапортовал мужчина, стараясь вложить в свой голос мягкость и игнорируя официальные тональности, - Ты права, Иоко, у нас тяжелая карма, но.. благосклонная. Значит, мы сделали что-то хорошее в прошлой или в этой жизни. Луч фонаря скользнул по песчаному дну, выхватив средь взбитых хлопьев поднятой взвеси, нечто напоминающее акулий плавник. Хватит на сегодня акул. Или тех существ, что притворяются ими, а потом обрушивают на незваных гостей электрический разряд. Айзек посмотрел на Иоко. - Поплыли домой. Рука, обтянутая 11 миллиметровой тканью, коснулась ребризера девушки, словно её щеки. Доктор выдохнул и улыбнулся. Ощущать рядом живого человека, вернувшись из мира грозовых духов, очень похоже на счастье. - Нам срочно нужен кофе в малахитовой чашке.

Они снова были в строю. Но что-то или кого-то, вызвавшего отключение всех систем, поблизости уже не было. Одно исследователи знали наверняка - оно было большое и мощное настолько, что смогло воздействовать на защищённые системы самых надёжных подводных аппаратов. Они были друг от друга в метре. Всего секунду назад, это расстояние казалось бесконечным. - Иоко, ты в порядке? – голос доктора все еще подрагивал, а на своём лице Айзек чувствовать испарину.

– Проверим ещё точку в 15 километров и домой, – если доктор и собирался внести коррективы в курс и вернуться, ему стоило сказать об этом сейчас. - Я не против, - доктор и не помышлял противиться заданному маршруту, и даже не подозревал, что своими словами понизил градус мирового океана, подвергнув опасности существование жизни на планете. Но девушка тактична, как и подобает чаду востока. - Вы знали, что во Вьетнаме китовая акула приравнена к божеству Ка-Онг, что означает Госпожа рыба? Природа выбирает себе любимчиков. А еще она любительница поэкспериментировать. Взгляд невольно спустился к контейнеру с уловом. Горло, может, и узкое, только зубки не в пример острые. Если морское божество миролюбиво в силу природных ограничений, и не способно раздробить кости, то эти малютки взяли от эволюции всё вопреки размеру. Внезапная вспышка света, как предупреждение не вмешиваться в замыслы природы и не пытаться распутать узел её гениальных умозаключений. Звук, похожий на треск оборванных электрокабелей, начавших колебаться волной. Захотелось пригнуться и спрятаться, но куда? Беспросветная тьма спутала ориентиры, а в голове зазвенела тишина, разбавляемая тяжелым дыханием. - Иоко? – машинально позвал док, пытаясь высмотреть силуэт спутницы или почувствовать её присутствие в изменении течений. Тщетно. Аппаратура сдохла, прихватив с собой и все пять чувств. Осталась одна лишь интуиция, подсказывающая о биологическом происхождении электрических разрядов. Айзек не шевелился, всматриваясь слепым взглядом в пустоту, ожидая, когда она начнет всматриваться в него. Таинственный демон грозы был умен и невидим.

– Почему вам кажется это нереальным? Люди с севера так часто считают, что знают уже весь мир. - А кто сказал, что я с севера? Искусственные пучки света отражались от поверхностей в своём танце, позволяя выхватывать из темноты подводной пучины то улыбку, то отблеск тайны в глазах. Еще не время для откровений. Англо-саксы лишь далекие предки, почти исчезнувший код в крови. Но Айзек мог рассказать, что диктовала память физическая. Что привычные «земные» понятия теряются в спутавшихся нитях прошлого, будущего и настоящего. Нереально, потому что невозможно перескочить целый пролет лестницы, планомерно повествующей о событиях и закономерностях, причинах и следствиях, пропустить ступеньки и оказаться в совсем другой истории. На другой лестнице. В другом доме из песка времени и пепла апокалипсиса. Айзек не стал поправлять Иоко. В самом деле, какая разница? Через пару десятков лет он и забудет, что звали иначе. Акценты сменят звучание, как и доктор изменит форму, но не суть. Они плыли дальше, ориентируясь по внутренним звёздам и чутью лейтенанта. Пока не наткнулись на стража, мирно дремавшего у очередных врат на границе подводного царства. - Китовые акулы хоть и огромны, но довольно апатичны к людям, - поведал доктор, - У неё очень узкое горло, которое не пропустит ни рыбу крупных размеров, ни человека. Кушает в основном планктон. По этому, нам нужно просто её не нервировать. (Наука:10)

– Тяжелая у нас карма док, – поясняет она. – С ней переходят реки без моста и в компании голодных духов. Ух!.. Вы целы? Ничего не откусили? Голова не кружится, ничего не болит? Давайте, снимем остальных... - Благодаря вам, я в полном порядке, - по голосу можно было определить улыбку, - Спасибо, Иоко. Возьмем парочку поцелее для биологов? Айзек высветил фонарем фигуру девушки и подплыл ближе, чтобы дотянуться до, вросшей в её стил, пиявки. - Надеюсь, костюмы можно будет очистить от челюстей и вернуть им целостность, - приготовив контейнер для образцов, он принялся срезать с плеча девушки под основание один из трупиков, - Я даже не знаю, что сказать об этом месте. Оно столь же удивительно, как и нереально.

Подводная река карстовых пещер — Ммм? Я не понимаю вас, доктор, — стык культур подразумевает некоторый обмен знаний, но иногда превращается в общение двух инопланетян. Или Иоко Такараи и Шифти, где вместо Иоко был доктор Леманн, а подрастающий интеллект сейчас мало что понял из загадочного германского культурного кода. Это случилось в один короткий миг. Молочное полотно вздыбилось, и целая орда мелких - длиной в ладонь - существ облепила людей с ног до головы. Их прочные маленькие челюсти впивались в материал стила и с неимоверным усилием закреплялись на самом верхнем слое, который тут же регенерировал, запаивая жвалы существ. За несколько секунд атаки котик и доктор превратились в кишащие сгустки живой органики, которую не так -то просто было отодрать, благодаря способностям экзокостюма самовосстанавливаться. — Режьте хитин ножом! В культурном коде любой нации намертво вписано, что перебивать - не есть хорошо, но «органические существа» оказались донельзя невоспитанными, но принципиальными. Стоило понадеяться на отсутствие клыков, как их тут же продемонстрировали, сердито упрекнув в дискриминации по признакам хищности и голодности, а так же положению в пищевой цепочке. Испугаться доктор не успел, только удивился отсутствию боли и как скоро в руке оказался нож. Замешкавшись на секунду, он услышал призыв Иоко, запустивший программу уничтожения инородных тел. Практически на автомате, но стараясь попадать в расщелины между пластинами панциря. Пространство вокруг наполнялось пыльным облаком из ошметков плоти и крови. Затем наступило мгновение покоя, когда последняя тварь перестала вертеться и обмякла разноцветной гроздью на стиле. - Уходим! – успел крикнуть док, как лейтенант уже бросилась в обратный путь, хватая Айзека за локоть и подталкивая за собой. Но Иоко уплывала слишком быстро. Или так казалось, потому что адреналин, впрыснутый в кровь, ускорял восприятие времени. Целую вечность спустя, доктор внезапно осознал, что вовсе не движется вверх, но тонет, скованный цепью из тел в килограммов пятьдесят. - Иоко! – он пытался высвободиться, но еще сильнее увязал в топи из блестящего хитина подоспевшей и ударившей сзади стаи.

На мгновение сканер Иоко отключается и, спустя секунду, выдаёт сухую информацию: "Многочисленные органические объекты". Застывшие в бездне исследователи могут заметить, как некоторые проплешины на молочной поверхности реки уступают прозрачности, и в них наблюдается странное движение, словно клубок червей копошится и перекручивается внизу. «Органическое» не обязательно живое, клыкастое и голодное. Обнадеживает до той степени, когда адреналин в крови растворяет страх остаться без руки или ноги. Тревожно, но чертовски любопытно. Ничего, пришьет себе и Иоко по новой паре, на худой конец – по акульему плавнику. - Воздуха еще хватает.., - то ли спрашивает, то ли утверждает, но чуть заплывает вперед, нетерпеливо, завороженно. И задыхается от вида цветка, голодный до лимитированного кислорода. - А пряничного домика не видно? Мы, как Гензель и Гретель на этой «поляне», - белый анемон вместо белой же птички? Лишь бы тут никто не ел детей..

Карстовые пещеры — Вы меня засмеёте, — сейчас едва ли не единственная возможность поговорить без внимания камер и сидящего за пультом дежурного. Но делится как есть своими недостойными чистоты благородных напитков вкусами. Подплывает ближе и шепчет, словно для связи между ними расстояние было критичным. Обнажает душу. Ваша компания не из благородных камней, доктор Айзек, но яркая россыпь самоцветов под неоновым светом. - В самом деле? Под забралом защиты не видно, как изогнулась бровь в живом интересе. Палитра, свойства, разнообразие пород – едва ли хватит времени, чтобы перебрать аккуратно каждый камушек в дорогом ожерелье. Но стоит того, чтобы обратить внимание. В свете фонарей, в толще прозрачной воды, на самом дне несла своё русло подводная река. А теперь хризолит. Коллекция драгоценных камней пополнилась новой формой. Или же это ведьмовское зелье в малахитовой чаше, с парящей над ней молочной дымкой? Кажется, словно рассеялся извечный туман мегаполиса, и двое попали в сказочный лес, где русло реки проложило извилистый путь вдоль колючих зарослей терновника. -Иоко.. Разве такое возможно? – мягкий голос дрожал. Мысли о полупрозрачной вуали с россыпью самоцветов, ниспадающей с плеч, удивительным образом сочетались с увиденным.

Карстовые пещеры Вода здесь мутная и пальцы раздвигают взвесь растворенных в воде частичек гипса и мрамора. Застынешь - и сам станешь живым экспонатом с тонкой известняковой пудрой по всему обрису. Рытвины, котлованы, шахты, век за веком разъеденные углекислотой и солью вод. Здесь даже бывают внутренние водопады. Синтай, вдали от шума городов и суеты спешащих умереть людей. — Вы любите саке? - Саке? Похоже ли оно на соджу?.. Но лучше виски. Янтарь. Янтарь был и здесь. Крапинки в волосах, не тронутых сединой. Игривые блики на темной радужке, хранившей во взгляде мудрость тысячи поколений нихон-миндзоку. Беспросветная мгла вокруг - не черная, подобно космосу, но мутный осадок, собравшийся в хлопья на дне бутылки. Нефильтрованная реальность. Без двусмысленных намеков, но сокровенно и ценно за искренность. - В виски правда. Его ни с чем не спутаешь. Оно дает тебе ровно то, что ты просишь. А саке.. соджу.. напитки ритуальные. Ими легко опоить и ввести в заблуждение. Вода без цвета, без запаха, но спустя три стопки ты уже не в состоянии встать из-за стола. Айзек завис поближе к Иоко, нырнув под ней и глядя снизу. Мгновение улыбался, ощутив то единение, сближающее незнакомцев под натиском враждебных сфер. - А вы, Иоко? Янтарная слеза или бусина лунного камня?

- Я тебя умоляю, - инженер обошёл собираемый предмет и присел, чтобы проследить за выводом подвижных деталей. - Я химера. Или ты забыл? Сколько там в меня... - поднялся и перевёл луч для наброска стоек мобильного освещения, - ... дряни при химической кастрации в четырнадцать лет влили? И потом, каждый месяц. Поэтому, секс для меня, по-прежнему, как натуральный сублимат. Есть - хорошо. Нет - и не надо. Это у вас, "с белыми ромбами", потребности. Поэтому, я и говорил про лейтенанта. Тем более она в твоём вкусе. А про профессора... - бестеневая лампа повисла над столом, - ... лучше не надо, да. Тем более вообще не мой вариант темы для разговора... Ну воот... - он отключил сборщик, сдвинул лампу и одним движением собрал стол в компактную панель, которая прилипла к стене. - Поехали дальше. На выведенной голограмме мелькнули чертежи сканера, манипулятора, клинической лаборатории, изготовителя, аугментатора и чего-то ещё. - Начать и кончить, - обернулся, подмигнул доктору и продолжил сборку. - Ты не стесняйся, док, распаковывай свои шмотки и раскладывай в шкафы. Раз уж не собираешься никуда идти. Или опять зад утяжелился? - Терпеть не могу это слово.. - в голосе послышалось неподдельное раздражение, а над переносицей выступила парочка хмурых морщинок, - Какое значение не выбери, всё равно нечто мрачное и отвратительное. Не поминаю, почему ты упорно продолжаешь так себе называть? Это был риторический вопрос, и уж тем более не стоило ждать от Макса развернутого ответа по заданной теме. Не без сожаления об утраченной уютной мягкости кресла, Айзек поднялся и со всей покорностью принялся избавлять ящики от содержимого, расставляя баночки, скляночки, тюбики и коробочки в алфавитном порядке на блестящую полированную поверхность полок. - Когда ты заводишь шарманку про геном, про позорную стигму на запястье.. – да что же это такое!? Никак не уймется доктор-зануда! - ..мне хочется окунуть твою светлую голову в таз с водой и прополоскать хорошенько, желательно с мылом, чтобы избавить твои мозги от этого архаичного бреда. Знаешь? – мужчина обернулся и ткнул в друга обвиняющим перстом, - Ты мне Еву напоминаешь. Я так и не смог выдолбить из неё чувство неполноценности. Как не старался. А, казалось бы, свобода! Живи, как хочешь! Нет. Еще сильнее начинаю ненавидеть контролеров и их варварские методы. Промаршировав с нахохленным видом до очередной тары с запасами, доктор вернулся на исходную позицию, готовый продолжить свою гневную тираду с удвоенной силой. - И я не говорю, что ты чувствуешь себя неполноценным! И не думай вырывать мои слова из контекста! Я имею в виду то, что довольно этих условностей. Я, между прочим, занимаюсь сексом не потому, что я какой-то там образцовый самец, запрограммированный доминировать над всем и вся, а потому что мне банально нравится это занятие, представь себе? Возможно, тебе стоит больше практиковаться, и тогда ты поймешь, что вовсе не в медикаментах дело и не в цветных маркерах, а в голове. Да, да! В твоей голове, друг мой! Черт подери, Макс, я свожу тебя в секс-трип на Бора-Бора, где мускулистые и загорелые ловцы барракуд накачают тебя такой дозой положительного опыта, что все твои синапсы словят замыкание! После чего, я надеюсь, ты перестанешь припоминать в каждом разговоре свою принадлежность к роду мифической «молодой козы». Восславим секс! Портреты обнаженных мужчин и женщин! Выпивку! Курево! Всё то, что делает нас самыми, что ни на есть, обыкновенными и счастливыми людьми! Айзек, наконец, иссяк, ознаменовав последние слова звонким бряцаньем стеклянной бутылочки о метал. И теперь молча осознавал звенящую тишину вокруг себя, как признак глубокого осмысления истины всеми, кто попал в радиус поражения. - Собственно вот.. – тихонечко пробормотал док, поворачиваясь к Максу, что бы узнать, как он там себя чувствует, - Будь другом, передай мне ту упаковку стерильных салфеток справа от тебя.

- Всё нормально, - тень вынужденной улыбки застыла в изгибе губ. Макс вздохнул. Растерянно мотнул головой. Пощёлкал тумблером на рукоятке сборщика. Окончательно успокоился. - Мне ведь тоже не двадцать пять. Издержки долгожительства. Порой заносит. Всё нормально, не переживай. Сейчас закончу с твоим скарбом, - луч сборщика снова замерцал, вырисовывая контуры операционного стола, а ваятель продвинулся дальше параллельно стене, - выйду и соберу шлюз. Хорошо, что стил ещё не снял. Ты иди, всё равно лучше меня не соберёшь, - усмехнулся Макс, наконец-то, вернув прежний настрой. - Да, да, и все вокруг тебя непроходимые идиоты, потому что думают, что знают как оно лучше, - театрально всплеснув руками, Айзек повернулся, чтобы пододвинуть ультраудобное кресло профессора и плюхнуться в его чрезвычайно мягкие недра, - И чего, собственно, ты меня прогоняешь из моего же, простите-извините, кабинета? – закинув ногу на ногу, скрестив руки на груди, доктор окончательно потерялся в неге функционального блаженства. - Только мы про секс заговорили, сразу ты метлу достал и погоняешь «Вон от сюда! Вон от сюда!» - руки продемонстрировали характерный жест и вновь сплелись в узел, - Я, пока не проконтролирую, что всё по феншую, не уйду. Но. Мы можем сменить тему на что-то более пуританское. Например.. хотел бы я предложить в качестве такой темы пройдоху Зара, но, кажется, он само воплощение сексуальности и разврата!

- Хорошо, - кто он такой, чтобы спорить с военными. - Я выведу боковой стыковочный шлюз из этого отсека. И поставлю дополнительную усиливающую арматуру на каркас. Он отошёл к противоположной стене и принялся за сборку диагностического комплекса. - Спасибо за здравую мысль, мисс Темпл, - вежливо кивнул доктор, намекая, что стихийный брифинг закончен. Проследил за траекторией отступления Макса. - Ты чего? – почти шепотом поинтересовался Айзек. Он не был военным и всего лишь спрашивал мнение, - Всё в порядке? Если считаешь, что дополнительные конструкции не нужны, я доверюсь в этом вопросе именно тебе.

- А ты? - Макс развернулся и передвинул большим пальцем тумблер на сборщике, чтобы луч на запаковал доктора в шкафчик. Он вновь поймал серый взгляд. Задержался на губах и щетине. Спросить-то можно. Немного вины, немного растерянности, немного игры. И всё-таки, ты бы мог мне попозировать, элитный доминант? Лучше обнажённым. Со всеми достоинствами. Он не дождался ответа. - Отличная идея, - поддержал Макс обследование глубин в паре с Иоко, - далеко идущие перспективы для первичных потребностей. Да нет, я серьёзно. Она ведь тоже живая. И замкнутое пространство. И воздержание. Дерзай, док, - щёлкнул тумблер, и второй шкаф начал прорисовываться у стены. - Иди, я тут закончу. Обстановка стандартная. Если что-то захочешь сверх, добавим позже. Но док, кажется, не торопился реализовывать гипотетические возможности с далеко идущими, можно сказать уводящими за горизонт событий, перспективами. Мысль имеет власть над слабым телом и духом, иногда ей невозможно сопротивляться даже с высоты собственного опыта. Но именно опыт закаляет плоть, сердце, мышление. Чужая мысль в расчетливых руках может стать опасным оружием, способным подмять, подчинить и даже уничтожить человека, сдавшегося в объятья импульсивного, деструктивного желания. И, черт подери, Айзек соврет, если не признает, что ощущает всем телом плотное облако недосказанного, парящее между террским медиком и троянским инженером, каждый раз, когда они оказываются наедине. То легкое касание пальцами щеки, мимолетный взгляд, вопрос, утонувший в вопиющем гласе здравомыслия.. Игра над пропастью, где ставка - доверие, дарованное властью. Равно, как очерствляя душу, время точек камень, сглаживает углы, стирает границы допустимого и запретного. Доминант берет и не спрашивает. Но он, Айзек, больше не доминант. И был ли когда-нибудь тем властолюбивым, эгоцентричным, хамоватым и бесчувственным к другим эталоном сверхчеловека? Доктор Флинн знает Тодда. Знает о нем даже то, что предпочел бы не знать, но Фьюри был другом. Другом – поступающим импульсивно, другом - совершающим ошибки. Серые глаза очертили контур фигуры светловолосого инженера, остановились чуть выше макушки, заглядывая в бездну неопределенного, куда Макс с готовностью прыгнет, если Айзек подтолкнёт.. Доктор предпочел промолчать. На всё. Лишь улыбнулся, склонив голову к груди. - Извините, что прерываю вашу беседу. Вполне возможно, что я зря об этом беспокоюсь. Но прежде чем вы окончательно здесь устроитесь, ответьте на один вопрос, доктор. Как вы собираетесь поднимать сюда пациента в тяжёлом состоянии? - Извините, - влез Макс в разговор, - я понимаю вашу предусмотрительность, сержант. Но эти базы проектировались для практически здоровых людей. Вы считаете, что нам здесь что-то угрожает и будут тяжело больные? - А вы считаете, что мы здесь в абсолютной безопасности? Хотелось бы в это верить. Вы можете гарантировать, что тот, кто занимается здесь генетическими экспериментами, остановился на растениях и мелких рыбёшках? Эти базы действительно проектировались для практически здоровых людей, но даже здоровые люди могут сломать руку или ногу, споткнувшись на ровном месте. Если нет варианта, при котором больного можно поднять сюда, не усугубив его состояния, то госпиталь нужно перенести в другое помещение. - Я только хотел сказать, что эти базы проектировались для здоровых людей и без учёта последствий экспериментов с мутантами. И куда же вы планируете перенести мед.отсек, сержант? Вас смущает вертикальный вход? Но собрать траверсные носилки не проблема За ворвавшимся вихрем рационального, земного и прагматичного, наблюдать оказалось весьма любопытно. Доктор, как положено третейского судье и по совместительству жрицу храма Эскулапа, молчал, давай высказаться обеим сторонам. Вопреки не дюжему опыту молекулярного инженера, обывательское виденье проблемы со стороны гуманитариев, перевесило чашу весов. - Макс, тех мальчишек мы тоже не ожидали найти, но волею судьбы нам пришлось оказывать помощь. Тащить по вертикальным лестницам безжизненные тела совсем неудобно и более того, опасно для самих пациентов. Возможно, получится внести в конструкцию изменения и подвести сюда наверх дополнительный шлюз?

Господи, 10 из 10!! А потом думаешь, "И когда я успела так деградировать!?"

О! - восхитился Макс восстанием доминантских чресел. - Тогда оставим радикальный вариант твоего поднятия на крайний случай. - Мне не составит труда, упасть обратно! – парировал доктор, ткнув большим пальцем себе за спину. Он внимательнее присмотрелся к этой хитрой физиономии с каштановой щетиной и констатировал: - Выпер профессора. Ай, малаца, доктор. Отжал территорию у пожилого человека. - Минуточку! Мне 106 лет, если я не ошибся в подсчетах. Так что, предпочитаю думать, что это Зар проявил уважение к почтенному возрасту. Правда, послал меня в жопу почему-то.. – Айзек принял совершенно невинный вид, коснувшись пальцами каштановой щетины. На рабочем контуре сборщика заплясали опалесцирующие пылинки молекулярного бульона, и у стены начал появляться медицинский шкаф. - Что ты думаешь о лейтенанте Такараи, Макс? - А что я должен о ней думать, - он продолжал ваять. - Она солдат. Красивый солдат. Я бы её нарисовал. Она тебе нравится? - Она милая, - мужчина пожал плечами. Данное расплывчатое определение в азиатском исторически законсервированном мейнстриме считалось чуть ли не высшей похвалой, - И она в моём вкусе, если ты об этом. С точки зрения её профессиональных качеств, я могу судить лишь по скупому досье. Пожалевший, что начал этот разговор, Айзек нахмурился, ощущая неловкость. Поднял ближайший ящик с расходниками и подтащил его поближе к новообретенному шкафчику. - И зачем я спросил? – пробормотал док, - Видимо, замкнутое пространство, две недели воздержания и мистические перипетии бытия, заставляют меня деградировать до мыслей о первичных потребностях молодого тела. Не под стать умудренному жизнью человеку, застрявшему в безвременье, что б его..– с губ сорвался ироничный смешок, - Тем не менее, я собираюсь сплавать с мисс Иоко на разведку. Кстати, отличная идея. Думаю, она не откажется попозировать тебе.

- Да я сама ангельская непорочность во плоти, то есть в стилсьюте! - тяжёлый гидрокостюм до сих пор сковывал техника неприступной бронёй. - Нет, доктор Леманн. Ну, какой смысл делать под твоей жопой дырку, если провалившись на второй ярус ты точно так же будешь впадать в отчаяние и залипать на этаж ниже. Айзек задумался, сопоставляя факты, а затем согласно покивал. Наконец, сделав над собой усилие, мужчина поднялся, не преминув сопроводить сие движение тяжелым вздохом, словно все сто с лишним лет сейчас зиждутся на доминантских плечах. Макс подсоединил кабель, который притащил с собой на верх и за несколько секунд набросал у стены подрагивающую конструкцию, которая должна была превратиться в шкафы. - А где контейнеры из лаборатории? Или профессор ещё не переехал? - спросил он обернувшись, так и не открыв секрет облегчающий муки доктора. - Он решил, что будет удобнее расположить лабораторию в комнате сканирования, - проговорил док, загадочно улыбнувшись уголками губ, - Я так и не понял, что ты хотел сделать, Макс, но смотри, кажется, помогло! – ощупал он себя вертикального. « (^人^) Предлагаю сделку: я не позволю вам сломать кости, а вы - сломать мне технику (◕‿◕)». Пиликнул, висящий на шее экзокортекс, оповестив о входящем сообщении. Айзек пробежался по строчкам и улыбнулся. - Что ты думаешь о лейтенанте Такараи, Макс?

Просто есть любимцы, с которыми связано много событий и эмоций, а есть не раскрывшие до конца свой потенциал. Я, когда делала подпись со всеми персами, тоже заглядывала в архив, чтобы никого не забыть.