Ghoul

- Наполивину пуста или полна бутылка, это, братцы, зависит от последнего действия, которое с ней совершали. Если в неё доливали - то наполовину полна. Если из неё пили - значит, пуста, - внёс литературную лепту учитель этой самой литературы в вялый спор козака и его оруженосца. - Бабке-то ничего не сделается, а эту бабу дурную наверняка уже зомби сожрали. Ну, за упокой! Не чокаясь. - Сказал он и, наполнив кружку самогонкой, живенько её опорожнил. Сергей Александрович, не просыхавший весь день, обвёл глазами честную компанию. Его глубокие синие глаза, похожие на карельские озёра, стали мутными, как Москва-река. - С такими скверными новостями и в запой недолго уйти, - продолжил он. - Я - человек непьющий, но события, сами понимаете... Мало что сказать можно по вчерашним разговорам. Только что козак-бомж и бомжиха вряд ли вместе. Остап не напарник Дианы - иначе ни в жисть бы она против него не голосовала в опасное время. Интуитивно мне подозрительна Анара. Остап или Сергей. Хочется Остапа, но пусть болтает, Сергей (голос). - От дура ты, баба. Я же против Дианы голосовал. Зачем бы я голосовал против того, кого сам убивать пошёл?

- Если б ты была моей жiнкой - я бы повесился, - вздрогнул от такой перспективы Сергей. - Бабушки нет, это верно. Ещё Андрея нет. это мужик, который только по рации отозвался, но убежища нашего не нашёл, ежели я ничего не путаю. Паскудно, если они мирные, и завтра не объявятся.

Тебе не наливать! - Ты это брось, - холодно сказал Сергей, отымая всклокоченную голову со стола. Он макнул рубаху в бутыль с холодной водой, отёр ею красное лицо, чтобы слегка протрезветь. - Не жiнка мне пока, чтобы указывать, пить или не пить. Диана. Баба с возу - кобыле легче.

Пока суд да дело, учитель русского языка примерился к внушительной бутыли. - Я человек непьющий, но за знакомство сам Бог велел! - Сказал он и на глаз плеснул в алюминиевую кружку с потрескавшимся рисунком мутной жижи, одарив тем же своих новых товарищей, Остапа и Романа. А глаз у Сергея Александровича был щедрый. - Что творится-то в мире, тут усякая людина запьёт. Апокаліпсис гряде! Он в два глотка прикончил кружку и налил себе ещё. - Страх перед будущим - ось ознак справді розумної людини. Друзі мої, нам треба триматися купи і горнутися одне до одного. Для мене ви на світі наймиліші. Сергей Александрович выдохнул и залпом выпил третью порцию. - Чудеса! Зроду на малоросійському наріччі базікати не вмів. Здається, горiлка була проклята.

- Хозяева! Хозяева.. Вы как тут, есть ещё кто? Это мы, с гостинцем! - позвал Вася, красноречиво потряся бутылью - Здоро́во, братья славяне! - Радушно поприветствовал мужиков Сергей. Его синие, как безоблачное русское небо, глаза ликующе смотрели на бутыль. - Эх, здоровая, дура! Давайте в дом - выпьем за знакомство.

-уж поверь... сил мне на многое хватит - Была бы ты мужиком - проверили бы. А женщину бить мне не позволяет воспитание, - сказал учитель и, пожав плечами, со скрежетом придвинул миску назад. Но им с кашей не суждено было воссоединиться: явление Романа прервало этот радостный момент. -Орда. Г****ая огромная орда. Скоро будут тут Сергей горестно осознал, что случай пообедать не скоро представится. Если вообще выпадет. Столь желанный обед, чьё создание постоянно отодвигалось из-за пакостных внешних обстоятельств, наконец предстал перед ним. И чудилось, что счастье так близко - рукою подать! *** там. Руки коротковаты, Сергей Александрович. Ты же Калинников, а не Долгорукий, великий князь киевский. Простой ты русский мужик, честный патриот. Полуголодный. И, что самое пакостное, - трезвый. Смерть надобно встречать во хмелю. - Мы с ними не справимся. Можно спрятаться. Или... или я уведу их за собою. На гармонь они хорошо идут. Они же русские мужики и бабы. В русскую землю легли, из неё же, родимой, и поднялись.

—а следом и тебя - Силёнок не хватит, - улыбнулся учитель. - Мало каши ела. Он отодвинул в сторону свою миску, где осталось каши от изначального приблизительно половина; уже без сытной и нажористой тушёнки. - Возьми мою, дурная баба, не голодай. От голодной тебя пользы будет ещё меньше, чем от сытой. А нам ещё мотоцикл волочить... Эх, я бы всё-таки дал концерт для гармони - эти ребята с ГЭС всё равно нас найдут, раньше или позже... Но чёрт с вами.

Смотря насколько «вечером» если спать не буду, то пойду.

—до утра голодная посижу— фыркнула она. Пес радосно навалился на кашу иначал с голодухи просто заглатывать ее. - Собачка - это хорошо... Будет совсем голодно - всегда можем мяса поесть, - мстительно сказал Сергей, наблюдая за кормёжкой. - Собачатина не шибко вкусная, но в голодный год выбирать не приходится.

- Вам не кажется что мы производим оченб много шума? - Сердце песни просит, - оправдался Сергей и, оставив инструмент, налёг на кашу с тушёнкой - аж за ушами трещало. - Её, кстати, можно к делу приспособить... Я заберусь на крышу дома, который подальше, возьму гармонь - и все упыри округи ко мне послушать сбегутся. А вы, как они уйдут, досмотрите байк да пошерстите коляску, а если транспорт исправный - то пригоните его к дому.

—кроме этого... он уже давно отдал свой мозг каналу рен ТV - Я такое не смотрю! Не люблю всю эту буржуйскую дрянь, фантазии про рептилоидов-иллюминатов. Ближе к жизни надо быть. К тому же Рен-ТВ у нас в Гусевке не ловит. Ловило только первый, второй и НТВ. Значит, везде враг. Бросило Сергея из огня да в полымя. Враждуют люди с друг другом, грызутся, банды сколачивают - думают, как бы чего у соседа урвать. Оттого и пала Москва. Фашистам не далась, французам не отдали, а под мертвяков легла. Потому что не с упырями идёт война. Идёт война братоубийственная. Пока бабы метали на стол, он взял гармонь и затянул заунывную песню. - Ах, зачем эта ночь Так была хороша! Не болела бы грудь, Не страдала б душа...

- В этом отношении я видел уже достаточно. Иименно поэтому убрался... подальше от всех атомных электростанций. Планировал еще дальше, но, похоже, не сейчас. - А что там, в городах? - Вопросил учитель русского языка у Остапа, сверля его взглядом - или, скорее, кастрюлю. - Что творится в Москве, в Петербурге? - Обратился он к своим более опытным товарищам.

Мы сегодня куда-нибудь по карте пойдём? если пойдём, то с кубиком или только РП?

Хочу сказать одну штуку. Пока что срываться отсюда у меня нет ни планов, ни ресурсов. - А я бы посмотрел, как в других местах люди устроились. Не может же быть, что везде так, как здесь? Россия - огромная величавая страна, богатая на таланты. Много у нас учёных, героев - богатырей, одним словом! где-то должны уже на мертвецов найти управу.

- Сергей Калинников, учитель русского языка и литературы, - пожал Вите руку его спаситель. - Дальнобойщик, значит. «Дорога - мой дом»? А я жил в селе неподалёку... пока не пришла на землю русскую беда окаянная. Он проследил голодным взглядом перемещение кастрюли, напоминая мертвяка, который увидал пред собою сочный, большой мозг какого-нибудь академика.

- Эх, не видать нам сегодня каши, - пригорюнился Сергей. Захватив прислонённые к стене вилы, следом за Остапом и Дианой он поспешил во двор. Как ни странно мужчина тянул обезглавленное тело одного из мертвяков, которое явно облюбовало его ногу - Отстань, беззубая - твои противны ласки! С морщин бесчисленных искусственные краски, Как известь, сыплются и падают на грудь. Припомни близкий Стикс и страсти позабудь! - Сказал учитель трупу и, поддев его вилами, отшвырнул прочь от мужика. И чего было так орать?

—я сама архитектор— пожала плечами Дина - В новом мире архитекторы пригодятся. - Сказал учитель, подымая голову со стола. - Только на одного архитектора нужно будет сотню строителей. А на одного агронома - сотню простых мужиков-работяг. А все эти новомодные городские специальности, им места не будет. Кому нужны блогеры, фитнес-тренеры да маникюрши после конца света? Зомби на ноготочки не запишутся, а фитнес будет один - мотыгой махать. Вот учителя... учителя всегда будут нужны. Учителя и медики. Сюда бы Малышеву или Мясникова... Потом проверим арсенал и надо будет глянуть что есть в местной больничке - Думаю, больницу первым делом обнесли, где ж ещё медикаменты искать, куда обращаться за помощью страждущим. И все лекарства там извели. Я бы в других местах поискал. Может, в школе чего найдётся, или по домам порыскать, попытать удачу.

тебе из зомбочатины или из дерьма сварганить борщ, а? - девушка посмотрела на учителяпронзительным взглядом. - Настоящая хозяйка даже из топора кашу сварит, - сказал Сергей по учительски назидательно. - На Руси ведь издревле как заведено? Мужик приносит мамонта, баба - готовит его. Мы принесли мамонта, так что, будь добра... А всё-таки страсть как хотелось борща. Настоящего, чтоб ложка стояла. С зажаркой и сметаной. Притомившись в сече с мертвяками, учитель сам не заметил, как заснул. Снился ему борщ. И краюшка свежего хлеба. И бескрайние зелёные поля с понатыканными в них берёзами. Махнув запотевшую рюмку водки, он вышел в чисто поле и каждой берёзке поклонился, а после достал гармонь. Х

- Баба, посторонись! - Сказал Сергей «молодой и красивой». Утирая со лба пот, он подтащил к кровати десятилитровую бутыль и брусок хозяйственного мыла. - Не околачивайся здесь, чую, кровищи будет много. И ты, чего доброго, в обморок свалишься. Лучше ступай на кухню и свари борщ.

Магазин почистили до нас. Там осталось всего ничего, мы это забрали. Сергей кивнул. - Зато мертвяков было предостаточно, - прибавил он, устанавливая на шаткий стол пухлый рюкзак. - Мы для себя самих большей угрозой оказались, чем упыри. Роман стеклянную витрину разбил, спасаясь от упырей, Остап сам на себя свалил полку и расцарапал рожу, зашибив по пути четырёх мертвяков. А я, глядя на всё это, сказал: "Ну держитесь, сейчас господин учитель вам таких люлей отвесит - вовек не забудете", - схватил дрын и десятерым снёс головы. Сергей хмыкнул с заслуженной гордостью - как-никак, в отличие от некоего козака Сынэчуба, о существовании которого учитель русского языка и литературы пока не имел представления, его десяток упырей был достоподлинным десятком, а не "в два раза меньше и ещё на одного". - Я могу чем-нибудь помочь? - Спросил он, наблюдая за трудами Остапа. Мужчина судорожно припоминал передачи Малышевой; пред глазами упорно маячил свитер с высоким горлом и последующее изуверство над горловиной при помощи ножниц, символизирующее обрезание. Сведений о переломах и глубоких ранах не находилось.

@Трод восемь набралось когда логическая часть начинается?

@no_name баб Мань, ну смотри когда мы собираем пати и идём бить зомбаков, мы сначала выбираем зону их три вида опасности: зелёная, жёлтая, красная чем опаснее зона - тем больше в ней зомбарей, но тем больше и ресурсов в опасные лучше маленькой командой не соваться потом мы идём сюда и все участники вылазки делают броски с помощью формулы -1d15 если в сумме выпало больше, чем количество зомби - мы победили и захватываем ресурсы если меньше - уходим ни с чем если уничтожили в сумме менее 80% зомби - они нас ранят обладатели маленьких бросков будут ранены, даже если мы победим в общем, от тебя требуется лишь бросок в нужное время

Трод ещё не пришёл и правила не написал я пока здесь, но не уверен, что его дождусь - могу уснуть

Сергей Александрович использовал вчера спирт, как Роман и сказал - в качестве топлива. Топлива для костра своей израненной окоченевшей души. Оттого он и утих на весь вечер, мелодично похрапывая в уголке. А когда поутру проснулся, в зелёный дом уже набился народ. - Зовут меня Сергей Александрович Калинников, - представился учитель, наливая себе чаю. Хотелось, конечно, рассолу, но где ж его достать после конца света? - И почитай всю жизнь я провёл в Гусевке - за исключением того времени, когда выезжал учиться в педагогический институт Тамбова. Патриот малой родины, - невесело ухмыльнулся Сергей, взлохматив рукою буйные золотые кудри. - В Гусевке родился, в Гусевке вырос, там же и застал беду, что пришла на землю русскую, умыла её кровушкой. Случилось это в безрадостный весенний день... ...Начинался-то он как нельзя лучше - вся Гусевка собиралась в город. Деревенские регулярно в город выезжают, чтобы продать профицит, образовавшийся в хозяйстве: молоко там или яйца. Но в тот раз и другой повод имелся: Ивановы и Сидоровы сняли на вечер дорогую ресторацию - свадебку справить. С кутежом, с помпой. Много денег, конечно, угрохали, но свадьба - она ж раз в жизни бывает. Помню, уезжали такие весёлые: жених, уже подогретый фамильной ивановской наливкой, счастливая невеста в расшитом платье - лучше, чем в городских салонах! Родители их. Соседи, предвкушавшие дармовую выпивку. Детишки, непривычно тихие и покладистые, чтобы не оставили за хулиганство сидеть дома. Старухи с молочными крынками и огуречными банками... Поездка в город - это всегда целое событие. А я только завистливо глядел на сборы из окошка, едва отняв горячую голову от подушки. Простыл я тогда. А фельдшер наш, посмотрев передачу Малышевой, сказал, что это может быть кротовый грипп. Выписал кучу рецептов и наказал две недели не вставать с кровати и ни с кем не контактировать. Вот и остался я один на всю Гусевку, как дурак, дома сидеть. Ворочался на постели, болезненный и горячий, проклинал фельдшера и Малышеву с ним заодно... Проснулся поздно. Взглянул на часы с кукушкой - тринадцать часов проспал. Во рту будто кошки нагадили, голова гудит, тело слабое - всю ночь лихорадило и вертело. Вышел на крыльцо глотнуть свежего воздуха - и обомлел. Медленно, кривясь и шатаясь, бродили по селу вчерашние гуляки. Была там и невеста в разодранном платье, и жених, и младший его братик, и стооднолетний дед Гриша... Все от мала до велика одинаковые: ковыляют, вытянув руки, будто лунатики или слепые, одёжка там и сям порвана, обувь грязная, будто пешком из Тамбова пёрли, рты нелепо открыты, а кожа тёмная, землистая. Я вцепился в дверной косяк так, что пальцы побелели. "Отравились, - попытался сыскать объяснение. - Выпили в городе какой-нибудь гадости." Да только не больно-то в это верилось. Сколько я повидал потравившихся самогонкой - не счесть. На деревне одно развлечение... Отравленные или на горшке сидят, или блюют, или побледнелые стонут. Перебравшие могут схватиться за топор. Не опохмелившиеся толком - гонять чертей. Но ни разу такого не было, чтобы люди бессмысленно толклись вокруг своих домов, побросав пожитки, и мычали на одной жуткой ноте. Сравнение на язык пришло пакостное - как бешеные животные. Иногда приходили из лесу такие лисы, вели себя престранно... И тут жених меня увидал. Поднял свешенную на грудь голову и уставился - глаза страшные, пустые, ни единого проблеска мысли. Замычал громче и попёр на меня. Сердце ушло в пятки. Я кинулся в сарай - а он за мной. Вместе с ним откололся от толпы дед Гриша в своём похоронном костюме, на удивление целом и чистом. Я не пытался с ними говорить - понимал, что молчать нужно. Закричать, завыть хотелось - но смолчал. Сердце, ухнув в пятки, вернулось назад и жестяным барабаном забилось под рёбрами. А они приближались. Медленно, но верно. Взгляд мой упал на вилы. Что делают с бешеными лисами? Вот только надвигались на меня не лисы вовсе, а старый дед и юный парень - я их всю жизнь знал. У деда яблоки воровал, когда молокососом был, а женишка, Игорь его звали, русскому языку учил, невесту его знал, брагу с ним пил. Страшно в них было вилами тыкать. Да только глядеть в их пустые, бессмысленные глаза - ещё страшнее. Я зажмурился и схватил верное орудие против грабителей и ведьмаков, вогнал его прямо в похоронный пиджак, а затем повернулся к Игорьку... Заговорившись, Сергей ухнул в чай слишком много заварки. И тянул теперь, призадумавшись, чёрный как южная ночь и густой как мазут для трактора напиток. - Что с ними такое случилось... Болезнь это? Проклятие? Я раньше в Бога-то не особо верил, а теперь даже и не знаю... Но они всё равно наши. Русские. Говорит в них кровь. Я до вчерашнего дня всё в Гусевке прятался. Убил в первый день пачку упырей, а потом мыкался по домам, доедал то, что хранилось у соседей в погребах - им-то теперь ни к чему... Иногда и сталкивался с этими самыми соседями. Только теперь хотели они не банку помидоров, а меня сожрать. Иной раз казалось - вот сейчас всё и кончится. Так близко подбирались мертвецы. Помню, как сидел я в погребе у Ивановых, а мертвяк залез в дом и через щёлочку сверху на меня пырится. И понимаю я, что не сумею с ним справиться. Провизия подходит к концу, меня шатает от жажды, заболел снова, лихорадит. Но мне уже и не страшно даже. Так всё это надоело! Одиночество. Голод. Бессмысленная и бесконечная борьба - с чем, с кем, для чего? Я на него в ответ смотрю, и знобит меня уже не от страха, а только от лихорадки. И еле-еле шевелю сухими губами: А он слушает, внимательно так, с пониманием, даже огонёк какой-то появился в глазах. Понравился ему Есенин. А потом - ушёл. Ещё они любят, когда я на гармошке играю, сразу собираются... Может, оттого, что звук громкий, но я думаю, это кровь их зовёт, остатки того разумного, что они сохранили. Душа русская. Дух народный - его ведь ничем не выбьешь. Сколько нас ломали об колено, а мы всё равно целее всех.

- Эх, Русь моя многострадальная, что же с тобой сделалось?! - Вздохнул горестно Сергей, игнорируя предупреждение Романа поумерить пыл, и горестно воздел руки, словно силясь протянуть их к голубому зимнему небу, спросить у него за всё ответа. Небо безмолвствовало. Сердце у Сергея болело. За святую страну, в которой пировали богомерзкие твари, за павших безвинно односельчан. За то, что сталось со всем этим миром, где в живых остались лишь он сам, подточенный червяком паранойи Роман, что наставлял пистолет на других - не мёртвых, живых! - забугорная девушка в безразмерном балахоне да постаревшая интердевочка. Как прикажете эдаким составом поднимать Россию с колен? Болело у него сердце, вот и не мог он смолчать. Потому что у русского человека душевная боль завсегда вырывается из груди звериным отчаянным криком. Или заунывной, за душу берущей песней. Впрочем, был ещё один способ её унять... - А горло промочить в доме найдётся? - Спросил он на тон тише и щёлкнул себя пальцами по горлу, намекая, что не чаю сейчас душе просится, ой не чаю. - Я человек непьющий, но изрядно нервированный обстановкой, - объявил он и протиснулся в дом, бросив прощальный взгляд на толпу мертвяков.