Dmitry Shepard

- Молодец, девочка! - Фэй поудобнее перехватила арбалет и посмотрела на своих собеседников, жестом предлагая им следовать за мабари. Хорн кивнул и подошел ближе к Фэй. - Есть он сбежал, то всё остальное не имеет смысла, - подала голос ведьма, "и мне придется каким-то образом вернуть ключ себе", - будем исходить из другого сценария. - Если он сбежал, - ровно произнес Хорн.

Прячьтесь куда-нибудь поглубже ГТ, когда сорвется Хорн или голем))

- Сколько угодно! Свалился в расщелину, укусил паук, камень на голову упал... - начала перечислять орлессианка и, не выдержав, все же расплакалась. - Дениза, успокойся и возьми себя в руки, иначе я окончательно перестану уважать орлесианских бардов. Да и ручей рядом есть, сырости нам хватит.

Хорн себе скоро латной руковицей все лицо разобьет, на Денизу глядючи)) И это бард?!

Хорн верит в хорошее в людях, гномах и эльфах.

Фэй чуть поморщилась истеричности орлесианки, пока, однако, не испытывая беспокойства за их проводника. - Он часто и надолго уходит. Как давно он ушел? - Слишком давно. Он уходил разведать обстановку впереди и раньше, но не на такой долгий срок.

Ничего странного для ограниченного контингента при активной партизанской войне. У кунари не было средств быстрой переброски войск кроме как морем, конницы я у них вообще не помню, значит единственная эффективная тактика при таких условиях - создание сильных опорных пунктов при обеспечении лояльности местного населения. А это процесс небыстрый, весьма. Сопротивляться захватчикам перестают в третьем-четвертом поколении, когда забываются истоки.

Они очень обстоятельно захватывали территории. Похоже, их доктрина не предусматривала движения дальше, пока покоренная территория не приведена к Кун. Кроме того, им сильно мешали растянутые коммуникации и перебои в снабжении, это тоже весьма ощутимо сдерживало их наступление.

Вечер, привал. Хорн слегка морщился, когда поддоспешник задевал свежие синяки, оставленные особо увесистыми булыжниками. Да-да, на Хорна снова упала каменная стена, хорошо хоть по кускам, а не целиком, а то был бы ковриком для Гисы. Ратиган исчез как-то внезапно и поначалу это Хорна не обеспокоило, их проводник любил исчезнуть на два-три часа, разведывая предстоящий путь. Но когда контрольный срок истек, а гном так и не появился, Хорн начал беспокоиться. Да еще и их недавний разговор все крутился в голове. "Смерть он ищет" - раздраженно думал Хорн. " Хотел бы, давно нашел бы". Услышав крик бардессы, Хорн подошел к ней и кивнул также отозвавшейся на зов Денизы Фэй. - Ратигану давно пора было вернуться. Он тебе ничего не говорил, Дениза?

Не кормят собаку)) Фэй, стыдно!

Можно и в личке. Тогда полноценно сумеют поучаствовать все, независимо от времени появления. Плюс мне с мобильника проще в личку залезть ,чем в тему игры, смогу и днем появиться.

Нас таких уже трое))

Я бы тоже хотел пойти, но бываю я только вечером

И без всяких "хм.." Что такое душевная боль, Хорн знает не понаслышке. Славный вышел разговор. Я тоже спать, всем до завтра! небось опять нафлудите за день двадцать страниц

- Ты не понял меня, - широкая ладонь легла на плечо Хорна и с силой сжала. - Я не хочу ничего начинать. Мне не нужно искупление. Мне нужна смерть. Прости... Он подобрал брошенные доспехи и пошёл к выходу в шахту. Вернувшись на свой плащ у стены, Ратиган вытащил трубку и, туго набив, закурил. Только крепкий табак сейчас мог немного смягчить, тот ураган чувств, который поднялся после разговора с храмовником. Хорн лишь сочувственно сжал плечо гнома в ответ. - Иногда смерть - это и есть искупление, - прошептал он вслед уходящему гному. Посидев немного, Хорн тоже выбрался из купальни и обтеревшись насухо и вновь облачившись в доспехи, пошел обратно в шахту. Что ж, многое стало понятнее с их непонятным проводником. Одним надежным соратником в отряде для Хорна стало больше. Он не стал тревожить душевные раны Гана, продолжая разговор и просто тихо устроился на прежнем месте.

- У меня ничего нет внутри! - развернувшись гаркнул на храмовника клеймёный. - Всё что там было сдохло пять лет назад! Мне осталось только сдохнуть самому! Хочешь откровенности, - он резко развернулся, подошёл к купели и зацепив Хорна под мышки (20) усадил на каменный бортик, - мне плевать на вашу миссию и на весь ваш мир! Что ещё ты хочешь узнать обо мне, храмовник? - Я думал также, когда Айрин умерла. Что ничего внутри уже не осталось, только пустота, что лучше сдохнуть, чем жить так дальше. Что моя смерть это только вопрос времени, я и так уже мертв, потому что внутри ничего не осталось, - против ожиданий, в глазах храмовника не было гнева или ярости, только сострадание и понимание. - Вот только жизнь продолжается, такая уж она стерва, что никогда не останавливается на полпути. Ты жаждешь искупления, Ган. Ты столько всего совершил, только чтобы выяснить, что можно было прожить жизнь по другому, что все еще только начинается, что ты можешь стать настоящим, а не накипью Камня. Но тем страшнее смотреть на себя прежнего, постоянно помнить, кем ты был и что совершил. Теперь я знаю достаточно, Ган, чтобы не колеблясь пойти хоть в пасть к Архидемону, чтобы вытащить тебя живым. Я тебе доверяю. А ты мне?

Надо уже кончать с традицией сваливать, не оставив собеседнику места для реплики. А то буду поступать вот так.

- Я никогда не вру, - холодный взгляд стал злым. - Ты когда-нибудь голодал, Хорн? Ты когда-нибудь ел мох толчёный с песком? Тебя когда-нибудь били в пять лет до полусмерти? Твою семилетнюю сестру продавали деширу? Твой отец после лишайного эля размазывал мозги твоей матери по стене? Когда-нибудь с тебя сползала кожа пластами от сырого лириума? Ты продавал рабов? Ты пытал женщин? Ты вешал, резал за пару серебряков? Клеймёный поднялся и, переступив через бортик, вышел из термы. Его крепкое тело от шеи до середины спины было сплошь покрыто тёмными татуировками, а меж лопаток перевёрнутой вилкой лежала руна смерти. Он вытерся просохшей рубахой, быстро оделся и, подобрав доспехи, ушёл, бросив напоследок: - У меня никогда не было выбора, Хорн. А свои советы прибереги для меркунрлан. Как бы гном не старался уйти, тяжелые слова Хорна ввинтились прямо в его мозг. - Я видел, как умерла моя любимая, после того, как мой нерожденный ребенок был вырван из ее чрева. Я убивал детей и женщин. Ты ничего обо мне не знаешь, но уже судишь, гном. Ты лжешь не мне, а себе, прикрываешься сказкой о том, что у тебя никогда не было выбора, успокаиваешь свою совесть. Напрасно, гном. Ее не заткнуть, раз уж она проснулась, то не успокоится, пока не сожрет тебя изнутри.

- И это по-твоему, выбор? Стать покорным скотом или стать скотом, который что-то там пробует? Чем отличает головорез из Хартии от больного, вшивого нищего в Пыльном городе? Ничем. Два скота. Разного качества. - А ты считаешь себя скотом, Ган? Каждый может изменить себя, если приложит достаточно усилий. Мы не рождаемся злодеями или скотами, мы ими становимся, Ган, по своей собственной воле. Ты либо плывешь по течению, либо поперек него. Я не знаю твоего прошлого, Ган, но раз уж клейменый, попав в Легион Мертвых смог завоевать их уважение, он не просто скот из Пыльного города. Так что хватит мне врать, Ган.

"Идем дорогой трудной мы в город Изумрудный..."

- Ты говоришь, как Лео. Наверное, у сигилтан масса выборов с самого рождения. У клеймёного из Пыльного города такой роскоши нет. Хотя, нет, есть. Сдохнуть от голода или попасть в клетку к тевинтерцам. Ты о таком выборе? - в застывшем взгляде прежняя отчуждённость с примесью безысходности. - Нет, не о таком, - Хорн продолжал невозмутимо играть в игру "кто кого переглядит" с гномом. - У каждого, вне зависимости от того, кто он: человек, гном или эльф, есть простой выбор. Либо он принимает мир, в котором родился, либо пробует его на прочность, проверяя, кто окажется крепче. Ты выбрал второй путь, иначе не сидел бы здесь сейчас.

Снова тот же недоверчивый тяжёлый взгляд, словно каменная глыба, давящая на собеседника. И холодный безжизненный ответ, который он повторял вновь и вновь, начисто отрицая откровенность: - У меня нет выбора. Хорн лишь разочарованно покачал головой. - Выбор есть всегда, - тяжелый взгляд встретился с мягким, но уверенным взглядом карих глаз. Хорн знал, что прав и испугать его или сломить было непросто.

Он оторвал взгляд от водной глади исходящей паром и исподлобья глянул на храмовника. - Не рассказывай мне про политику, тан. Я с тринадцати лет в Хартии. Посмертные татуировки легионера я ношу всего пять лет. Я видел, как за гран красного песка убивали десятками. Как за партию лириума развязывали войны кланы, прикрываясь долгом и честью. То что происходит в Алмазных залах Орзаммара вам наверхникам и не снилось. Столько лицемерия и обмана нет нигде. Мне не понятно другое. Мы каждый день по метру отбиваем тейги и тропы, теряя легионеров. И ради чего? Чтобы халёные деширы и короли наверху занимались грязной политикой и воевали друг с другом? Тебе не кажется, что этот мир прогнил настолько, что заслуживает смерти? - Нет, не кажется, Ган, - спокойно выдержал взгляд гнома Хорн. - Если бы этот мир заслуживал смерти, он бы уже умер, захлебнувшись в нечистотах. Но так будет только в том случае, если таких, как ты, не останется. Способных ради доброй цели пожертвовать всем. Пока каждый из нас будет приносить в этот мир даже малую толику добра, не все так беспросветно. Я в это верю. Остальные могут верить или нет, это их собственный путь. Я ответил на твой вопрос, Ган, ответь и ты мне. Почему ты ведешь нас? Не ради возвращения в Орзаммар, это точно. Я видел, как к тебе относились легионеры и как ты с ними разговаривал. Ты нашел свой дом там и подачки деширов тебе не нужны даже даром. Почему же ты с нами, Ган?

Неврар, а ты думал, в "Сказку"тм попал? Это Гусляр, детка))

Вот, правильный ответ)) Конечно, можно, что я, злодей какой?)) До 20 октября пишите свободно. А потом тему закроем, чтобы не маячила.