Dmitry Shepard

-Творчески расширяюсь. Хочу увидеть лицо храмовника, который пропустит одержимого мага в город, по предъявленной фибуле, которой на самом деле прикинулся демон. Зря я тебе это сказал. Ложь. Забудь. Хорн иронично улыбнулся. - Лицо одержимого и демона тоже будет интересным зрелищем, - произнес он, не уточняя, по какой причине.

Может, попросим Кнаджа сделать троллю маникюр?

-Лучше это дай мне. -Отозвался неожиданно дух а голова змеи поднялась немного словно стараясь лучше разглядеть уже спрятанный предмет.. -Маленькая-блестящая-штучка. Хм. Расплюнуть. Проще сделать, чем сказать. Столько слов. - Зачем тебе фибула? - спросил Хорн у духа недоуменно.

- Спасибо, но я не хочу. - уперлась Рэми. - На мне не написано, что я маг. У меня даже посоха нет. И в других крупных городах все было благополучно. - Это было в крупных городах не Андерфелса, - подчеркнул голосом последние слова Хорн. - Впрочем, я не стану тебя заставлять. Хорн убрал фибулу в рюкзак, но было видно, что отказ Рамоны его задел.

- А может хватит об этом? - подняв голову, ее бледные глаза встретились с глазами Хорна. Без капли нежности и любви, только легкое разочарование и досада от постоянно поднимаемой больной теме. - Мне не следовало соглашаться на этот весь древний маразм. Столь же логично, не правда ли? А главное, вовремя. И я снова и снова это повторяю на радость себе и остальным. - Как скажешь, - не стал спорить Хорн, спокойно глядя на Эстель. - Спасибо, но у меня довольно защитников. - провидица вежливо, но весьма твердо отказалась. Ее взгляд на мгновение упал на браслет-змею. - И потом, у тебя было время убедиться, что я не становлюсь причиной раздоров. По крайне мере, очень стараюсь. - Ни Нашкель, ни дух не защитят тебя от испуганной толпы горожан или же от патруля храмовников, а меня может не оказаться рядом вовремя. Возьми фибулу, Рамона, пожалуйста. Мне так будет спокойнее, - произнес Хорн, не опуская руки с фибулой.

Заглянул на сиськи Трисс огонек))

Андерфелс. Храмовники. Храмвоники. Андерфелс. Орлей. Орлей? Какая-то мысль крутилась на границе сознания, связывая три понятия в один общий узел, но осознанию не поддавалась. Хорн напрягся и все же вытащил мысль на свет из глубины разума. Фибулы, взятые им в Вал Фирмэне. Здешние храмовники парни горячие, сначала приложат Святой Карой, а разбираться будут уже потом. Хорн чертыхнулся и начал рыться в рюкзаке в поисках искомого. Наконец, фибулы были найдены. - Рамона, Эстель, пока мы будем в городе, носите эти фибулы, они защитят вас от излишнего внимания храмовников. По крайней мере, видя творимую магию, они сначала зададут вопросы, а не попытаются вас скрутить. Хорн прикрепил одну фибулу на плащ Эстель, а вторую протянул Рамоне.

- В прошлый раз ты не возражал. - коротко отозвалась она о том дне, когда ей довелось... почти умереть. - Опасно это в основном для меня. - С того дня мои знания об Эстель стали полнее, - также коротко отозвался Хорн, но уже куда более теплым тоном. Он не забыл, что тогда сделала Раомна. - Не опасно, - "а даже если, то меня это вряд ли остановит" - Думаю, ты бы согласилась в любом случае, Эстель, - эхом мыслям магессы отозвался Хорн, глядя на как тевинетерка опекает Рамону. - Не следовало вам спускаться в тейг. Седьмой ключ обошелся нам слишком дорого.

Оу, не заметил Сейчас поправлю ,спасибо.

Рамона плавала в каком-то вязком тумане, возможно, это сказывался лириум? Или она просто слишком устала. - Мы можем попробовать обменяться кровью. - предложила она Эстель ритуал восстановления, наверняка зная, что паралич если не исчезнет, но уж... в общем, был у этого заклинания один забавный побочный эффект. Концентрироваться на чьих-либо еще словах она не дала себе труда. Перед глазами маячило лишь белое, как полотно, лицо тевинтерки. Первозданный тейг оставил отметины на всех. И, что хуже всего, он метил не только тело, но и душу. Состояние Рамоны храмовнику тоже не нравилось, рассеянный целитель, как правило, несет пациенту смерть, а не жизнь. Хорн не смог промолчать. - Обмен кровью? В чем он заключается? Это не опасно для...Эстель? - вообще-то, Хорн хотел сказать "для ребенка", но вовремя исправился.

Посох Доминики недвусмысленно преградил ему путь, и, рывком потянув назад, она заставила храмовника вернуться к остальным. Поближе к Рамоне. Шоковая терапия взбодрила полусонного малефикара, а эти дряни были именно тем подарком свыше, о котором она мечтала. Никакая целительная магия не может сравниться с жаждой, желанием выпить чью-то жизнь и тем самым продлить или восстановить свою. Хорн дернулся было отодвинуть посох, но короткий взгляд на магессу заставил его переменить свои намерения. "Сами напали, сами пусть теперь и спасаются", - упыри стали тем самым триггером, который пробудил задремавшую было Эстель-малефикара. Хорн спокойно наблюдал за редким зрелищем - маг Крови применяет свои умения в присутствии храмовника, но не на нем самом. Занятно. - Ну, кто ещё не подбирал себе питомца или игрушку по пути? – не поворачиваясь, обратилась она к спутникам. - Спасибо, обойдусь, Эстель, - с непонятной интонацией произнес Хорн, разглядывая резко ставших мирными упырей. Подошедший близко к Эстель упыренок был удостоен угрожающего взгляда. Хорн шагнул к магессе. - Что будем с ними делать? - с его точки зрения вопроса не было, но уточнить все же стоит.

Время в пути для Хорна пролетело незаметно, в ухаживании за Эстель и размышлениях, прерванных только двумя событиями, выбивавшимися из ровного бега времени: во время одной из коротких остановок Хорн сверзился в ручей, но вылез с добычей, за шиворот попал мелкий необработанный опал, который Хорн сунул в сумку до лучших времен. Круг замыкается, он вернулся туда, откуда уходил. Родина. Андерфелс. Вот только вернулся уже другой человек, совсем не тот Хорн, что покидал Хоссберг. Храмовник поморщился, как от зубной боли и снова сосредоточился. Он видел, как Эстель борется с внутренними демонами и в стотысячный раз смирял себя, понимая, что это не его бой и лучшей помощью Эстель будет не мешать. Только напоминать своим присутствием и ненавязчивой заботой, что она не одна и что он ее не предаст. И к его вящей радости, Эстель потихоньку справлялась с пережитым. Ну, или делала вид ,что справлялась, Корран не мог похвастаться, что может понять любимую до конца. У нее всегда было в запасе что-то, чем она могла удивить храмовника. - Просто или сложно... - Рэми словно взвесила каждое слово и пришла к выводу, что они равны. - Мне все равно. Лишь бы поскорее... - Рановато расслабляться. Иначе завалимся на самой финишной черте. - Я не стану думать об этом. - монотонно сообщила провидица. - Не вижу смысла. Буду делать то, что должна. То, что будет нужно. И пожалуй... я вернусь домой. - А мой дом теперь там, где сердце, - пробормотал себе под нос Хорн. Тевинтерка с мгновение подумала и кивнула. - Я вот о чем хотела тебя спросить. Каковы последствия прямого контакта с сырым лириумом? Поскольку дееспособность руки у меня не восстановлена до сих пор. Собственно говоря, даже боли или тактильных ощущений нет до плеча. В присутствии Ворона про ребенка она не уточнила. Восторга антиванца по этому поводу она бы не выдержала. Хорн насторожился в ожидании ответа Рамоны и, если бы могли, его уши встали бы торчком, как у Гисы.

- Уже, - коротко отвечает маг, и ехидно интересуется, - и как эта глина тебе на вкус? - О, я вижу, что тебе прямо на глазах становится лучше, раз ты уже способна шутить, - улыбнулся чуть шире Корран. - Глина как глина. Твои губы вкуснее. Под волной тепла и любви ярость гаснет окончательно, оставляя лишь ощущение уюта и комфорта. "Она простила меня и по прежнему любит". Хорн позволил собственному счастью проявиться во взгляде, передать его Эстель, вернуть ей душевное равновесие, помочь поверить, что все будет хорошо.

Ничего, у Хорна есть фламберг, Лео он им уже доводил до лежачего бессознательного состояния, если что)) С другой стороны, для Эстель у Хорна есть средство поэффективнее, вот, в песне все объясняется

- Значит, очень, - успевает шепнуть альбиноска, прежде чем ее губы встретились с губами Коррана. Его любовь и ласка исцеляли не хуже припарок и зелий, коими в обилии сейчас была обмазана и напоена девушка. Но и она не могла бы помочь внешне обезображенной аристократке. Оставалось.. надеяться. Хорн отрывается от Эстель, чтобы прошептать: - Очень красива, любимая, - и снова начинает ее целовать. В глаза, в нос, снова в губы, не обращая внимания на лечебную глину. Но при этом четко держит себя на коротком поводке, понимая, что легкие поцелуи - это единственное, что они сейчас могут себе позволить. Наконец, он чуть-чуть отстраняется от Эстель, продолжая нежно смотреть на нее. - Я не брошу тебя, любимая, не предам. И всегда буду рядом. Когда тебе станет лучше, мы отправимся в термы и счистим эту глину, чтобы ты могла убедиться, что все не так страшно, Эстель. Отдыхай.

*хладнокровно* Предлагать, Эстель, предлагать. Хотя, учитывая текущее состояние, можно и поуказывать)) редкий момент же)) Обычно огребает Хорн, а не она)) Зато тебя носил на руках храмовник!

*тяжкий вздох* Только в присутствии Хорна!

Мягким движением руки она попросила Хорна остаться сидя рядом с ней, обнимая ее и в этом находя необходимое умиротворение. Привычный приторный вкус зелья действовал словно сладкая конфета на ребенка, мир не стал ярче, но теперь он более удобоварим. - Скажи.. а я сейчас очень страшная? - не сразу выдала она мучивший ее вопрос. Хорн послушно сел ближе, продолжая гладить Эстель по плечу и волосам, успокаивая ее и постепенно успокаиваясь сам, справляясь с гневом, что было непросто сделать. Память непрошенной гостьей подсовывала под мысленный взор то, во что превратилась левая рука после контакта с лириумом. Корран искренне надеялся, что магия Рамоны и припарки гномьей целительницы помогут Эстель оправиться. Впрочем, он бы ее не бросил даже стань она однорукой. Вопрос Эстель заставил Хорна мягко улыбнуться. - Ты прекрасна и удивительна, любимая, как и всегда, - храмовник подкрепил свои слова легким поцелуем, ощущая на губах тевинтерки приторно-сладковатый вкус лириумного зелья. "Как странно. А мой лириум - горький на вкус", - удивился Хорн.

Подскок на месте - провокация))

*наставительно* Курение вредно для малыша!

Вот еще!! Чтобы Хорн оставил Фэй наедине с полубеспомощной Эстель? Да ни за что!

Тевинтерка поморщилась, не от боли а от того, что Корран так мягко указал, что она должна делать. - Тебе не понять всей многогранности песни, которая звучала там, - кисло отозвалась Райдо, - Найди пожалуйста у меня в сумке зеленый флакон с лириумом. В плане появился ещё один пункт - Фэй. Хотя судя по заботе дварва, воительница уже вполне могла прыгать как новая. Хорн кивнул и, наклонившись, выудил сумку магессы из-под кровати. Порывшись в ней, он извлек на свет искомый флакон и, открыв его, поднес к губам тевинтерки, чуть приподняв ей голову, чтобы той было проще пить. - Как не делать? - резонно и резко спросила она у Хорна. Тепло заботы боролось в ней с необъяснимым желанием жалить. - Может быть ты скажешь древним дварва чтобы так далеко свои камни не разбрасывали? - Ты больше не одна, Эстель. Знай я, что мы все равно сюда вернемся, настоял бы на том, чтобы ты в спуске не участвовала. Да и Рамона с остальными тоже. Хватило бы меня, Гана и Джоры. Взяли бы зелья лечения и прошли бы. Не рискуй больше понапрасну в желании доказать, что ты по-прежнему ставишь дело превыше всего остального. Я не хочу тебя оплакивать, Доминика Эстель Райдо, владычица моего сердца и души, мать нашего ребенка, - в последних словах Хорна была невыносимая боль пополам с нежностью. Помолчав, он добавил с неожиданной яростью: - Если бы я мог, то запытал бы этих древних дварва до смерти за то, что ты вынесла по их вине, - в голосе Хорна сквозил ледяной холод. - Очень медленно.

Хорн рядом с Эстель не может связно думать))

- Мне это надоело, - одними губами отозвалась магесса, едва не плача от того, что возможно самое великое место из существующих здесь, безвозвратно осталось только в блёклом саване памяти. Впервые в жизни захотелось курить. Нужно встать и взять у Гана его вонючую дурь. Встать. На проверку оказалось сложным даже пошевелиться, боль не ушла, мертвым грузом прибивая Эстель к кровати. - Ты как и как остальные? - поинтересовалась Доминика, рассматривая Хорна. Хорн положил вторую руку на не пострадавшее плечо Эстель, не давая ей встать с кровати и, тревожно нахмурившись, вглядываясь в глаза магессы. Не нравился ему взгляд Эстель, ох, не нравился. - Не шевелись, ты схватилась за жилу лириума голой рукой, тебе сейчас противопоказано делать резкие движения. Я в порядке, мои способности давали приемлемую защиту, - сказал полуправду Хорн, умолчав, что без Рамоны все было бы куда более плачевно. - Фэй тоже досталось, как и всем магам. Целым и невредимым никто не ушел. Коррана как прорвало: - Эстель, Андрасте клянусь, ты напугала меня до полусмерти. Прошу, не делай так больше, я начал бояться, что потерял тебя и ребенка.

Вернувшийся храмовник застал лекарку за бинтованием руки и шеи, и быстро был приурочен к полезному делу. А после и им занялись, не без легкого тычка со стороны дварва. Любое возражение Хорна сталкивалось с непобедимым «надо», и угрозами магичке. Так и вылечили его, зельями и травами. Обнаженную под одеялом и залепленную какой-то мутной дрянью и бинтами Эстель оставили отдыхать. Но та уже мутным взглядом смотрела на камень, разочарованно отмечая насколько все вокруг серо и пыльно. Выгнать Хорна из комнаты Эстель удалось лишь ненадолго, прямым приказом гномихи вымыться еще раз, "пока все не завонял". Хорн нехотя подчинился, вернувшись через полчаса и помог местной целительнице с перевязкой Эстель. Дошла очередь и до него, хотя благодаря помощи Рамоны это и не слишком требовалось. Впрочем, его особо и не спрашивали. Когда наконец врачевательница вышла из комнаты, оставив Хорна и Эстель одних, храмовник сел у изголовья кровати и осторожно провел рукой по щеке магессы. Лириум оставил свои следы на них обоих, Хорн по прежнему был бледен после кровопотери, на белках глаз красным выделялись лопнувшие сосуды. - Потрепало нас, - проговорил он наконец, потупив взгляд, смотреть на Эстель без внутренней дрожи по прежнему не получалось. И еле слышно добавил: - Любимая.