Амина на радостях позабыла, с кем имеет дело, порывисто обняла неразговорчивого друга, прежде чем, он сумел что-либо предпринять, и с довольной улыбкой выскочила за дверь
- Я еще вернусь. - донеслось оттуда
Кунари устало вздохнул и откинул голову, назад прикрыв глаза устроившись удобней. Послевкусие лекарств и целительной магии ещё ощущались в теле, уже не так остро как с пару минут назад, но вата из головы никуда не делась, а опилки, словно иголки, продолжали царапать не только череп, но и всё тело. А вот "кисель" уже почти выветрился, и зрение прояснилось, ему даже больше уже ничего не чудилось, хотя всё произошедшее за последние сутки ему казалось наваждением и сном, сном которые он почти не видел. Разбушевавшийся вулкан, страшный обвал, белые лошади и туман. В особенности белые лошади и туман. Но и даже Амина, которая была тут пару минут назад. Всё это казалось сном. И то как его едва ли не убило дважды, слишком много за один день. Неужели он так потерял в форме? Со всем этим он и забыл о тренировках, а о правильной пище речи и вообще не шло. Хоть и их еда и годилось для того чтобы поддержать жизнь, для его организма подходила мало. Даже о спокойном отдыхе можно было забыть. Хуже всего, что сейчас он думал обо всём этом, жаловался самому себе, совершенно глупое занятие. С ними он совсем разнежился, нет. Вряд ли это стало бы подходящим словом, может, верней было сказать, что он становится в какой-то мере похожим на них?
Он и сам не знал, что ответить на этот вопрос, наверное, о таких вещах должны судить со стороны, со стороны должно быть видней. Но видней для кого, для него? Для Кунари? Или для них? Он знал лишь одно, верней не знал, чувствовал. Пустоту внутри себя, и дело было не в том, что этот саирабаз, хоть и бывший целителем, удалил ему что-нибудь пока он спал, ради научного интереса или простого удовольствия, хотя нельзя было исключать и этот вариант. Она и не было голодом, хотя дорога и... Ну вот опять, белые лошади, теперь они будут преследовать его до конца дней. Хоть дорога его измотала, и есть с каждой минутой хотелось всё больше, но и это он вытерпит, это не было проблемой. По крайне мере здесь. Это была другая пустота, в том месте где раньше был его корабль и братья, которые теперь были на дне. Там где была вера и уверенность в завтрашнем дне, которую заменил холодный расчёт и попытки предугадать, но пустота осталось и только осколки оставались там, продолжая ранить, уже не так сильно как раньше. Можно было об этом не думать, делать что делаешь, плыть по течению, в надежде, что вода вынесет на берег. Но так пустоты становилось только больше. Вокруг ходили люди, постоянно, куда бы он не направил свой взор ему встречались люди. Раненые шептались, бытуя о ратных подвигах и о самых разных сплетнях, среди которых не малая доля была посвящена магистру. Он был готов поклясться, что и ему самому была уготована не малая доля среди всех этих рассказах, но никто не рассказал бы их у него перед лицом. Шептались, может за его спиной или нет, делали они это из за страха или нет, были ли на то другие причины, или нет. Всё это было не важно, важным было другое. Иногда к раненных приходили друзья поддержать, словом и сообщить новости. Были и врачи и сиделки, но все они для него словно были не здесь. А где-то там за морем, верней он сам был там, своими мыслями, языком и убеждениями. И море было широко. Они были чужими во всех смыслах этого слова, говорили на другом языке, мыслили со всем по другому и о других вещах. И с ними не о чем было говорить. У него с ними не было ничего общего.
Да, Амина была права. Хотелось найти друга, с которым можно было поговорить, на которого можно было положиться. Найти того с кем у него была бы общая цель. Но, ошибка была в другом. Море слишком широко, а он слишком пуст и сух. Ему даже самим с собой не осталось тем для разговора, а записи в дневнике он уже давно не делал. Те что были последними, были сухи и по написанию, и по содержанию. Осталось только это. Пустота, и мысли о её тяжести и том, куда её деть. Тошно. Остаток дня шёл медленно, словно он ожидал когда что-то изменится, но ничего не изменилось кроме того что день сменился вечером и он был по-прежнему слаб. Однако долго лежать сил было ещё меньше, даже на сон не приходилось рассчитывать. Он дождался когда все врачи и сиделки ушли, да даже будь они здесь, если он не упал бы сам его не остановили бы. С замком он уже был более мене знаком, и много труда найти выход к крепостной стене не потребовалось. Самое сложно было дойти, может, ему сейчас было и вовсе нельзя, но на этот счёт у него было своё мнение. Он будет аккуратен и глефа станет ему опорой. Ему просто хотелось подышать свежим воздухом, без крови, гноя и лекарств, хоть тот был и морозен а ветра были свирепы на высоте.
Вейсхаупт, крепость Серых стражей, все её стены и башни он запомнил ещё и в прошлый раз. Сейчас повторял вновь, наблюдая за патрулями пока те наблюдали за ним. Скорее по привычке, оценивая место которое может стать его прибежищем, нежели с злым умыслом,
