tеnshi

солёным огурцом Мадемуазель, вы чем там занимаетесь вообще? :D

Ну у меня нет ни в хроме ни в мозилле)

У меня нет)

8 нубулиса, утро, место сбора у архивов - Надеюсь, милый мальчик, хотя бы вы не притащили с собой факелы? - вместо приветствия накинулась Архивариус на своего давешнего фаворита. Затем махнула рукой, подзывая ближайшего раба, указав тому на факелы. - Унесите отсюда эту гадость! Нет, право же слово, Деми, я беспокоюсь все больше и больше, с кем тебе приходится иметь дело! Милый мальчик демонстративно округлил глаза, отклонился и поспешил покачать головой, со всей теплотой улыбаясь почтенной даме. Виктору вообще не пришло в голову, что в старые архивы нужно брать что-то кроме.. себя. Он и в броню-то влез только потому, что высокий кожаный ворот хотя бы отчасти скрывал следы контакта с местным научным сообществом.

Лестница, ночь - Мессир Красс… отдал мне деньги, - пояснила Улва. В голосе звучат расстроенные нотки даже. Может, господин из Орлея забыл? Но не могла, не может не поблагодарить, хоть как-нибудь за проявленную щедрость. - Как мне вам отплатить? Красноглазка опустила глаза и добавила следующее: - За вашу помощь. С доспехом. - О, - понял Виктор, - Оооооо. Стиль изложения мыслей мечницы неожиданно стал очень близок сердцу. Кажется, запас речистости на сегодня был исчерпан до такого дна, о существовании которого он и не подозревал. Установилось неловкое молчание.

8 нубулиса, утро, место сбора у архивов - Мадам Саввидис. Месье Лурц. Месье Мастарна. Орлесианец, высокий, сияющий, готовый к испытаниям, явился следом за телохранителем. Лишь в самой глубине чёрных глаз можно было заметить отблеск страдания. Заклинание не могло быть бесконечным.

- Пострадала? - Пожар, - уточнил Виктор, - Я слышал, огонь был страшный. Видели бы вы Красса. Измочаленный центурион протащился мимо в таком виде, что стал походить на соотечественников самого шпиона по отцовской линии. - Мессир? Вы еще не решили? - Решил? - разговор уточнений. Что и кому он опять должен быть решить? Неожиданно орлесианец встрепенулся, - О! Прошу прощения, мадемуазель. Я забыл поговорить с центурионом о ваших деньгах. Обязательно обращусь к нему завтра.

Лестница, после пожара -Мессир? Сразу окликнула. Как заметила лицо знакомое. Бодрое? Но не сказать что сонное. Господин у нас… как это называют? Что ночью, как ни старайся, а все равно не уснешь? - Мадемуазель? - он обернулся, в самом деле бодрый и подтянутый, как будто на дворе стояло раннее утро. Сколько будет длиться заклинание триария, Вик не знал, но ловил каждый момент свободы. Не бегать же к нему за обезболиванием всю неделю. Точно пошлёт на кафедру созидания, и правильно пошлёт, в целом. Орлесианец представил себе знакомство с ещё одной кафедрой и нервно сглотнул. - Вы не пострадали?

Орлейский аристократ медленно засыпал под перебор сплетен, которыми во дворце непременно наградили бы его одежду, оставшуюся в комнате эльфа. Эльфа. Сегодня был день удивительных открытий в отношении своих выносливости, красноречия, и под занавес - внимательности. За всю дорогу Виктор ни разу не задержал взгляд на триарии настолько, чтобы заметить - уши маленького мага были не округлые. Они были обрезаны. Виват, империум. Конечно, особых причин заглядываться на триария и не было. Тот воевал с центурионом, общался с центурионом, Создатель знает, чем ещё занимался с центурионом. Нет. Нельзя же из-за одного извращенца записывать в извращенцы всю вражескую армию. Прикопать где-нибудь на Священной равнине было бы неплохо, но неизбирательно именовать извращенцами - недостойно шевалье. Хотя какой он, к демонам, шевалье? На этих умиротворяющих мыслях шпион провалился в долгожданный сон. Снился ему центурион в обществе миледи Аурелии, и это было весьма приятно. К сожалению, недолго. Тревога отзвенела, а он так и остался стоять на лестнице своего этажа в полном облачении, облокотившись о перила и поглядывая на возвращающихся в спальни обитателей. Сна не осталось ни в одном глазу.

- Патрик.. - рассеянно проговорил Вик, больше занятый ощущениями в своей спине. Он осторожно повёл плечом, смелее, прогнулся, - Полагаю, Патрику будет проще с этим справиться. Миледи настаивала, что выжидать призрака нужно скрытно. Я не слишком хорош в.. - он не договорил и не без удивления воззрился на мага, убедившись - боль утихла. Последнее, что Виктор наблюдал в исполнении триария - обращение в огромную лохматую зверюгу. Подобные силы в его глазах не слишком вязались с даром созидания. - Благодарю, месье, - поклонился он, - Не смею больше отнимать время от вашего отдыха. Орлесианец кивнул и зашагал к двери, но неожиданно запнулся на пороге. - Полихроний.. Месье Полихроний, - поправился он, - Вы, кажется, хотели услышать мою игру. Не думаю, что у меня в скором будущем будет время для публичных выступлений. Но если вы пожелаете. И у вас будет время. И у меня будет это же время.. Вик обернулся через плечо и два раза стукнул в косяк. Кивнул снова и зашагал к себе. Только упав на свою постель, он вспомнил, что рубашка осталась на чужой кровати.

Вздох облегчения был гораздо дольше и шумнее предыдущего. Через неделю Этого было достаточно. Вик взлохматил волосы обеими руками и рассмеялся. - Да Андрасте её знает, - резко сбросил он официальный тон. Повернулся к консультанту и благодарно улыбнулся, - Сказала, что можем посидеть в винном погребе около полуночи, если очень хочется. Можно проверить. И ещё. Ходят слухи, что призрак имеет непосредственное отношение к экспериментам Девара. Орлесианец покосился на отметину, выползшую на плечо, и покачал головой. - Не самый равноценный размен в моей жизни. Так вы говорите, что.. можете что-то сделать? Я был бы признателен.

Подошел ближе, бесцеремонно взял за руку, осмотрел запястье, пренебрежительно отпустил руку. Там ничего такого интересного. - Заклинания. Кто вас так? Вопрос вечера, которого ждал, и к которому не мог подготовиться в принципе. Вик прикрыл глаза на секунду, откашлялся и начал доклад. - Сегодня я взял на себя смелость свести знакомство с миледи Аурелией, старшей чародейкой этого круга и, по-видимому, заметной фигурой на кафедре энтропии. Чтобы расспросить её об упомянутом первым чародеем призраке. Можно сказать, что знакомство перешло за пределы деловой беседы. Он приподнял руку с оставленным без внимания следом от верёвки и пожал плечами. - Не думаю, что она собиралась умышленно причинить мне непоправимый вред, но.. Он шумно вдохнул и устало уронил голову. - Надеюсь, вы понимаете, почему я не могу пойти с этим вопросом к Крассу?

Эльф слегка переменился в лице. Причин происходящему могло быть много. Но из образовавшихся двусмысленностей он выудил и самую невероятную. — Э… — Пол почувствовал себя Улвой. — Что вы делаете? Пальцы заплетались, пуговицы выскальзывали, движения становились всё более рваными. В другое время Вик обязательно рассмеялся бы. - Мне нужно знать, - отозвался он, шагая ближе. Зло дёрнул рубашку с плеч, так, что последние две пуговицы покатились по полу, и развернулся к хозяину комнаты, являя его глазам авангардное полотно, - Доживу ли я до завтра.

- Конечно, проходите. А что же, мессир Красс... - у него это вырвалось от удивления. Он не мог объяснить себе, почему выбор консультанта пал на него. - Благодарю, - собравшись с духом, Вик шагнул через гостеприимный порог и поперхнулся на вдохе, - Месье Красс, - продолжил он, медленно проходя внутрь, - Боюсь, обращение к месье Крассу с подобным вопросом может привести к непредвиденным осложнениям. Орлесианец резко развернулся лицом к хозяину и с мрачной решимостью принялся расстёгивать рубашку.

Повисла неловкая пауза. Орлесианец привалился плечом к краю проёма и смотрел куда-то перед собой, где для него не стояло никаких магов. - Месье Полихроний! - вздрогнул Вик через пару затянувшихся секунд. Он спешно выпрямился и вежливо поклонился, - Прошу прощения за поздний визит, но я.. мне.. Мне необходима консультация. Специалиста по магии. Вы позволите войти?

Вещь. Вещь. Вещь. Тупо стучало в голове. Усмирённый не хуже старика, Виктор доплёлся до своей комнаты, где извлёк на стол лист пергамента. Это всё надо было за-пи-сать. Локти со стуком ткнулись в стол, натянулась на спине шёлковая ткань. Создатель милосердный! Боль - боль не пугала. Он умел терпеть. Разный характер, разные причины, боль есть боль. К ней привыкаешь, как привыкаешь к горькому лекарству и нежеланному прикосновению. Обращаешь внутрь себя, извлекаешь обновлённой, доставляющей если не удовольствие, то удовлетворение. Вик потряс головой. Рефлексия - дурной знак пошаливающих нервов. То, что осталось у него на спине, было неизвестно. Это пугало гораздо больше боли. Децимус Лурц оставался последним аргументом. Теодор Красс.. Орлесианец представил, как заваливается на ночь глядя в комнату к перманентно перевозбуждённому центуриону и расстёгивает рубашку. Создатель, помилуй дважды! В отряде был ещё один маг. В дверь комнаты мага и триария скромно и как-то неуверенно постучали.

Келья Амброзиуса и Виктора В конце Амброзиус склонил голову перед Виктором и снова спросил: - Ты не принёс мне вещь? Вик открыл глаза и уставился на старика. - Я.. - заикнулся он и выдавил со вздохом, - принесу. Я оставил её в комнате, - он поднялся на ноги и поклонился, - благодарю за беседу, месье. Вы нам очень помогли. Доброго вечера. И пока старикан не решил устроить гостю личный обыск, орлесианец ретировался за дверь. Какая ещё, Создатель помилуй, вещь?!

Келья Амброзиуса Старые скрюченные пальцы полапали молодые и раздался ровный голос констатирующий свершившееся, абсолютно презирающий такие мирские условности, как имена личные: - Ты не принёс мне вещь. После этого старец молчал. Долго. Месье Виардо мог даже вздремнуть на старческом ложе, если бы на то имел желание. И когда ему показалось, что формари уже умер, окоченел и вот-вот начнёт попахивать, из беззубого рта раздалось: - Я знаю Девара. Месье Виардо не был уверен, что не вздремнул. Приди он сюда в любой другой день, вероятно сдался бы гораздо раньше, или просто задолбал старика вопросами до инфаркта. Но после недавних подвигов на шпионской службе здесь было тихо, достаточно тепло, и никто не выбивал из него три дюжины способов назвать женщину красивой с помощью остановки кровотока к различным частям тела. Месье Виардо было уютно и спокойно. - Это прекрасно, месье Амброзиус, - чуть ли не также медленно отозвался он и съехал на стуле, устраиваясь поудобнее, - Вы можете рассказать что-нибудь о его исследованиях?

Келья Амброзиуса Дверь приоткрылась сама и к орлейскому гостю протянул руки глубокий старец. По его утлому виду можно было смело сказать, что столько не живут. Но руки он тянул живо. - А... кто... это? - воспроизведение у месье по-прежнему было не качественным. - Ты принёс мне вещь? Руки. Руками по орлесианцу сейчас можно было елозить невозбранно в любых направлениях, если только из них не лилась очередная магия. Старому усмирённому это не грозило. - Моё имя Виктор, месье, - представился гость, - Я путешествую с Децимусом Лурцем в поисках работ Эллина Девара. К сожалению, я не знаю, что вы имеете в виду.

Келья Амброзиуса Его встретил загробный голос и два безжизненных слова. - Кто, - и через минуту. - Там. Нетерпеливый гость мог бы уже пнуть дверь от нетерпения, к тому же, она была чуть приоткрыта. Нынешнего гостя, однако, было очень сложно вывести из себя. Бравый вид так и остался в зеркале. К келье Вик еле тащился, лениво переваливая ногу за ногу, и даже постоянное жжение от трения ткани вызывало лишь лёгкую гримасу. У двери он едва не заснул где стоял, но мигом встрепенулся. - Месье Амброзиус? Я бы хотел поговорить с вами, от лица Децимуса Лурца.

Первого и единственного эксперта по последствиям магических излишеств, которого мог придумать себе Виктор, не оказалось на месте. По-хорошему, надо было сразу идти к их бесценному учёному, но стоило только подумать, как он будет рассказывать ясноглазому целителю об истоках полученных травм, как решимость и болевой порог возрастали безмерно. Ванна обернулась чистилищем. Чистая одежда - испытанием огня. К шести вечера Виктор Виардо с мрачным удовлетворением разглядывал своё отражение в большом зеркале. Печать носимых страданий облагородила лицо, посуровели легкомысленные брови. Человек, смотревший на него оттуда, готов был покорять дворец Архонта. Поразмыслив, он ограничился кельей старого формари.

Говорила мама - не связывайся, мальчик, с энтропистами. Она вообще много чего говорила, Маргарита Виардо, снаряжая сына в империю развращённой магии и магического разврата. Кто бы, как водится, слушал. Руки не поднимались вовсе. Долго и задумчиво Вик разглядывал глубокие, набухающие синяками полосы на запястьях и наслаждался каждым долгим, хоть и немного судорожным вдохом. Дышать в последние два часа вообще было затруднительно. По раскрытым губам мазнули на прощание такие нежные на вид пальцы. Он вяло пошевелил пальцами в ответ и закрыл глаза. По крайней мере, "побочный эффект" был исчерпан, месяца эдак на три-четыре. Разум тоненько пищал на задворках сознания, что каждый месяц легко уложится в день, максимум, два, но нижняя половина тела прекратила все контакты с маразматиком. Верхняя горела. Безжалостным чёрным огнём. Попытка накинуть рубашку принесла новую волну боли. Вся спина, шея и отчасти грудь были покрыты зловещими тёмными отметинами, больше всего похожими на ожоги, но с каким-то пугающим пурпурным оттенком. На щеке скромно и безобидно наливались кровью следы ногтей. Выводы следовали неутешительные - здесь нужен был эксперт.

Библиотека Миледи в синем приняла книгу и пристально воззрилась на гостя из Орлея. И почему его так непреодолимо притянуло к ней? Чтоб не притянуться вон к той мелкой магичке с нижних ярусов? Старшими чародеями увлекаемся, мессир? Или вам всё равно что с полу подбирать? Она улыбнулась. Ещё одна тевинтерская кобра с тёмно-томными глазами и кроваво-красными губами. - Только подающим надежды ученикам, - видимо поданная книга её не впечатлила. Придирчивый взгляд скользил по его смуглому лицу, спускался на подбородок к открытому вороту шеи. - Если ваши успехи соответствую вашему росту, мессир, то я могу дать вам пару консультаций. Нарушитель спокойствия смиренно выслушал отповедь, только рассеянно провёл ладонью по шее, там, где её коснулся изучающий взгляд. А потом рассмеялся, неловко, смущённо опустив глаза. Куда опустилось. Его маленькая демонстрация своих сомнительных способностей в какой бы то ни было энтропии, стихии и прочем созидании была достаточно наглядной. - Простите, мадам, - признал гость круга превосходство хозяйки, поднимая ещё более виноватый взгляд, - Боюсь, я преувеличил свой интерес к книге. Чудеса этого места кружат голову. Кролик без страха заглянул в тёмные глаза. Вспомнились байки про магов, которые могут читать мысли. Если она читала его - сейчас ему было нечего скрывать.

Библиотека Она посмотрела вниз на коленопреклонённого и опустила руки. - Вы так великодушны, мессир?.. - она недвусмысленно предлагала собственные условия игры. - Здесь столько оброненных книг, а вы подобрали именно эту. Интересуетесь Энтропией? Мессир нимало не смутился. Он удивлённо похлопал глазами, нахмурил брови и с интересом уставился на обложку. Повернул вверх ногами. Повернул обратно ещё раз. Незнакомые буквы не стали понятнее ни на йоту. - Безумно, - согласился мессир, поднимаясь на ноги вместе с книгой. Теперь он возвышался над ней, сбитое столкновением дыхание никак не желало успокаиваться, а книга была галантно предложена уже обеими руками, - Даёте уроки? - поинтересовался Вик.

Зимний сад->Библиотека, около двух часов дня Отодраться от проклятого дерева было не так-то просто. Все эти игры имели сильный побочный эффект, и теперь любая служанка серьёзно рисковала, вздумайся ей заявиться сейчас в зимний сад. С лёгкой завистью Вик подумал об уплывшей, как ни в чём не бывало, Арсиное. Ей было проще. Наверное. Едва прийдя в себя, он поспешил расстаться с уединением, пока по закону подлости всех служанок крепости не начало тянуть сюда как магнитом. На широко шагающего по коридорам орлесианца оглядывались.. ему казалось, что все. Было ли это любопытство к чужаку, которое он заметил только сейчас, или причина была более личная, но Виктор ловил взгляд за взглядом, робкие и нахальные, спешно сбегающие и бессовестно любопытные. Всё это нужно было направить в конструктивное русло. Срочно. - Простите мне мою неловкость, мадам!.. Мадемуазель?.... Она стояла у полок, рефлекторно вскинув руки к груди, он - перед ней на колене, протягивая снизу так неловко выбитый из этих рук фолиант и взирая полными раскаяния глазами.