tеnshi

- Поискать… за ваши деньги? От денег Полихрония она-то, Улва, отказалась. А если и господин из Орлея хочет на оные расщедриться... или не хочет? Шутит так? Она была определённо непростой собеседницей. Вик поймал себя на желании опуститься на колено и продолжить разговор как с маленьким ребёнком. Короткие, рубленые фразы. Языковой барьер? В Орлее всеобщий торговый язык давно стал обыденностью, и большинство вырастали билингвами. Он не знал, как обстоит с этим дело в Неварре. - Если вы позволите, буду рад помочь вам с оплатой необходимого, мадемуазель. Нам предстоит ещё немалый путь вместе. В дальнейшем месье Красс наверняка уладит проблему. Букетик вместе с рукой его державшей, вопросительно качнулся из стороны в сторону.

Глаза снова поднимает на господина из Орлея и… … сказать что-то? Если сказать хотела, то опешила. Голова вверх смотрит, где, как предполагается, само лицо господина находиться. А мысль подкидывает идею о табуреточке. - Merde, - бросил Виктор, невольно ощупывая свой пояс и бросая взгляд на двуруч мечницы. Как не побоялись-то?! - Мы должны сообщить Крассу.. Он опомнился, услышав собственный раздражённый голос, и постарался улыбнуться мягче. Раздражения только и не хватало растерянной женщине. - Позже. Вам нужно было что-то определённое? Мы можем поискать вместе.

Городской рынок - Кошель с монетами пропал. И поэтому ответила Улва. Господин из Орлея не возражал, когда на него засматриваются, даже если засматриваются на дурашливый образ. Господин из Орлея уже примерился, чтобы шлёпнуть букетом по носу неподвижной воительницы, но замер на полпути, цветы опали вместе с рукой. Вик нахмурился. - Пропал? - переспросил и оглянулся - они стояли чуть поодаль от самых оживлённых рядов. Видали мы такое "пропал", - Украли?

Городской рынок Ахренеть. Этого Вик, конечно, не слышал, но достаточно отчётливо видел. Мадемуазель стояла соляным столбом, букетик торчал столбиком поменьше. Пауза затянулась. Он выпрямил склонённую в поклоне спину, немного отвёл цветы. Настроение настроением, а меч за спиной красноглазой никуда не девался. - Мадемуазель? - очень хотелось помахать букетом перед глазами, но орлесианец пока сдерживался, - Что-то случилось?

Не хотите браслет? Не хотите туфельки? Не хотите яблочко, миледи? - Цветочек, мадемуазель? - новый "торговец" вырос прямо перед ней. Высокий, обвешанный деревянными бусами и браслетами, увенчанный "по-пиратски" повязанным платком, он широко улыбался, протягивая не цветочек, но целый букет. Букетик. Вику определённо нравился выверт судьбы.

Оба поцелуя на прощание были почти дружескими. Солнце светило жарко, и жара эта уже завтра могла стать назойливой, но сейчас Вик наслаждался ею, как наслаждался самим своим существованием. Он был сыт, обласкан и наконец-то чист, чист, трижды чист, ЧЕТЫРЕЖДЫ.. Пожалуй, с этим пора было заканчивать. Чист - и довольно. Осталось не попадаться на глаза центуриону, пока и тот не отхватит свою долю благ цивилизации. Однако же, задумчивый взгляд посреди разрушенной деревни задел больше, чем казалось. На перевязи, тем временем, оставалось место, и все дороги, как водится, шли на рынок. Умиротворённость и расслабленность, как выяснилось, не способствовали успешному торгу. Переплачивать не хотелось, но и убеждать, актёрствовать и просто давить авторитетом не было никакого желания. В результате, Вик обошёл добрую половину рядов, обзавёлся десятком браслетов, кулонов и прочих висюлек, головным платком для защиты от солнца и уже на выходе - легкомысленным разноцветным букетиком "для вашей подруги, мессир". "Подруг" у мессира на данный момент было две, и обе, если бы только узнали о его сегодняшнем времяпровождении.. Он даже зажмурился. Адресатку предстояло определить судьбе.

После дипломатического подвига во славу "благотворного союза" термы были не роскошью, но критической необходимостью и практически медицинской процедурой. Одной ванны было явно недостаточно. И двух. На третьей месье Виардо задумчиво поморщил нос и решил, что с осадочком справится и вода приватной купальни в более оживлённом месте. Женские руки робко скользили по его груди. Робость напускная, заказанная и тщательно исполненная. Неплохо. Семь из десяти. В таких местах он всегда смотрел свысока. Наверное, так ощущает себя прима театра на репетиции среди молоденьких актрисок. Хорошо, но слишком порывисто. Просили холода. Льда. Уже лучше. Талантливы. Обе. Тёмные волосы и тёмные. Забранные в гладкий пучок, и подхваченные в небрежный хвостик. Она понравилась ему такой тогда. Серо-зелёные глаза и.. синие. Пугающе-красные - слишком большая экзотика, тем более для простых терм. Это было не так уж важно. Всего лишь.. шалость. Слишком послушны. Не обслуга, рабыни. Вик наблюдал с отстранённым сочувствием. Он смотрел на рабов учёного всю дорогу до города. Что-то заметил, что-то додумал сам. У этих двух было не самое плохое место в жизни. Особенно если смогут заявить о себе. Он смеялся собственным мыслям - сегодня им выпал шанс получить очень дорогой урок.

Проницательность 0 Бдительность 10 в остатке 150

Виктор с интересом наблюдал за блужданием центурионовской мысли. - Совершенно не против, месье Красс, - заверил он смиренно.

Виктор участия в прениях не принимал, посчитав свой вклад в расследование более чем достаточным. С лихвой. Орлесианец снова потёр плечи и заставил себя опустить руки. Грязная кровь, чистая кровь. На юге всех этих ждал бы карательный взвод храмовников. Однако, это было любопытно. Он запоминал. Её святейшество, Гортензия Третья, любила любопытные детали.

Виктор поклонился вконец ошалевшему крестьянину и поспешил за центурионом. Только когда их точно не стало видно из проёма двери, орлесианец встряхнулся всем телом и обхватил себя руками плечи, не сбавляя, впрочем, широкого шага. - Bordel de merde, - коротко высказался он.

Крестьянский дом Вик, выслушав центуриона, неуверенно потёр шею. - Полагаю, мы должны оповестить остальных? Мастарна и Полихроний могут обеспечить вам прикрытие. В своих способностях справиться с чем-то, что сотворило это с двумя кочергами, орлесианец несколько сомневался. Даже если оно было десятилетней девочкой.

Крестьянский дом А он прятался здесь и ждал милости Андрасте и её посланца. Вожделенный взор вновь обратился к Виардо. Виардо ободряюще улыбнулся и обратил озадаченный взор на Красса. - Это ведь.. то, что называется одержимостью?

Крестьянский дом - Эй, nigrum*, встань, - послышался грубый оклик на тевене. Одно дело цеплять орлейца фамильярностями, и совсем другое позволять висеть этому на высокопоставленной вынужденно-дружественной стороне самой Белой Жрицы. Тут знаете ли, и до дипломатического конфликта не далеко. - Отпусти мессира! - вторая фраза центуриона была угрозой. Услышав до боли знакомый язык знатных магусов, крестьянин сдал позиции и выпустил свой трофей. - Простите, простите, мессир! - он ударил в пол лбом и замер. - Не убивайте! Вик перевёл дыхание. В коротком взгляде, брошенном на центуриона, выразилась полная готовность повторить и усовершенствовать номер аколита с самим центурионом, только без ненужных воззваний и воплей. Проще говоря, месье Виардо был благодарен, как давно не был благодарен кому-либо, и не стеснялся своей слабости. - Мы не причиним вреда тебе, друг мой, - снова обратился он к крестьянину, - Расскажи, что случилось? Кто убил тех людей?

Крестьянский дом Орлейца потрогали. Пальцем. Сначала осторожно. Потом основательно ткнули. - Мессир!! - мужик упал на колени и обхватил спасителя, с которым они так плодотворно беседовали, за бёдра и припал... Центурион Красс наблюдал всё действо со стороны. Его командный тон вряд ли бы помог делу. Но Виктор... то есть мсье Виардо был неотразим. Орлейский бард, как оказалось, не только виртуозно играл на скрипке, которую кстати командир первой центурии имел возможность слышать регулярно, пока мсье жил в лагере неприятеля, но и находить общий язык с чернью. А когда чернь прямо из подпола кинулась в объятия к мсье и припала к самому драгоценному центру средней трети тела, центурион окончательно превратился в бревно. От него и так-то пользы особой не было, если не в бою, а теперь на фоне достижений в психологии он чувствовал свою полную ущербность. Мессир пошатнулся и не винил себя за это. По счастью, свежепомазанный аколит на глазах зарождающейся новой церкви настолько усердствовал в поклонении, что лица спасителя видеть не мог, зато все прочие имели полное удовольствие наблюдать, как оный спаситель затолкал в рот собственный наруч, дабы не выдать раньше времени объявших его Очень Смешанных Чувств. - Ме.. эээ.. - первый раз за время этой поездки у Вика отнялся дар речи. Обращаться к аколитам "месье" со стороны спасителя было как-то несолидно, - Друг мой, - выдавил он после паузы, - Расскажи нам, что здесь приключилось.

- Сюда. Зовет остальных Улва, заметив на полу створку. Оттуда ли звуки доносятся? - Люк. Даже когда ему любезно ткнули пальцем в квадратные очертания на полу, Вик разглядел их не сразу. Вместе со всеми он прислушался к стуку, который доносился - теперь было ясно - прямо из под люка. Думал орлесианец недолго. - Прошу прощения? - громко позвал он, - Мы хотели бы поговорить со старостой! Стук оборвался оглушительным грохотом, и грохот продлился крепким крестьянским матом. В следующие несколько минут для посла Великого Собора, Жрицы и едва ли не Андрасте самой настал звёздный час. "Демоны!" - вопили из-под пола. "Люди!" - упрямо отрицал он. "Сгиньте откуда пришли!" - не сдавался подпол. "Мы только поговорить!" - настаивал он. Настаивал, увещевал, именовал собеседника месье, мессиром и господином, получая в ответ не блещущих разнообразием демонов, давил, пока страх за дверью не пересилило любопытство. Всклокоченная голова появилась в люке так нежданно, что Вик отпрянул и невольно прижал ладонь к носу, совсем как в предыдущем доме. Голова не смутилась, настороженно оглядела всю братию. - Шо, правда не демоны? - недоверчиво переспросил мужик, явно готовый в любую секунду нырнуть обратно. Вик собрал волю в кулак. - Можете потрогать. Не жжёмся, - мужественно предложил он и лучезарно улыбнулся.

- Может и дочь. Вполне. 7:10. Пятнадцать лет назад. Сколько ей тут года три-четыре, - центурион задумался. - Тот самый возраст, - сказал он, не объясняя. - Возраст? - переспросил Вик, с опаской потянув носом на улице, и только после вдохнул полной грудью.

Дом старосты Виктор зажал рот и нос ладонью и прикрыл глаза. Понадобилось время. - Милая девочка, - констатировал он, не отнимая руки от лица, и вопросительно поднял глаза на Тео.

Мсье Теодор, основательно углубившийся в свои мысли, как-то неопределённо глянул на южанина: - Если вообще имеет, - машинально ответил он и, наконец-то, соизволил вернуть приличествующий дипломатии этикет. - Мессир Виардо, - надолго ли. Настала очередь Вика неопределённо смотреть на центуриона. Месье Красс определённо издевался, всеми доступными способами. На разделение отряда орлесианец только молча кивнул.

- Вам ничего не подсказывает ваше тонкое орлесианское чутье, мессир Виктор? - спросил Тео у приблизившегося шпиона. - Кажется, народу должно быть больше. Или живого, или мёртвого. - Ваше толстое тевинтерское чутье рисует ситуацию ничуть не хуже, месье Теодор, - центурион упорно отказывался вспоминать его фамилию, и Вик решил наконец-то ответить тем же. Всё равно это вносило только путаницу, - Полагаю, толщина не всегда имеет значение, - задумчиво добавил он.

5 нубулиса На его неудобства не обращал внимания никто, но это было в порядке вещей. Высоко поднятая голова, расслабленная спина и едва заметная улыбка - ничто не говорило о том, что внутренности скручивает от голода, что болит шея от ночёвок на почти голых камнях, что зудит непривычное к походной грязи тело. Терпение было вознаграждено сначала вернувшимся теплом, а на исходе дня - полноценным ужином. К пустой деревне Вик выезжал в настроении бодром, мысленно расписывая в красках драматическую полную превозмогания историю сражения с жестокой стихией. Дамы определённого склада были весьма падки на такие истории. И не только дамы. Он спешился рядом с командиром, настороженно поглядывая по сторонам.

Родственная душа. - Но сегодня я чувствую себя гораздо лучше. Мессир Лурц превосходный целитель. Виктор церемонно склонил голову в ответ, покосился на издевающегося центуриона и закатил глаза. "Завтрак" - произнёс он одними губами, глядя на Арсиною, изобразил пальцами кавычки, хмыкнул и страдальчески оперся подбородком о ладони.

Хотелось хотя бы погреться напоследок. Может быть даже немного оттаять. Виардо был само дружелюбие. Лурц прямо-таки лучился, вещая о мышах. - Доброго утра, господа. - мрачновато поздоровалась миледи. - Мадемуазель, - Вик закусил медленно убывающую в размерах корочку, - Моё предложение в силе, - он вопросительно приподнял брови.

- Надеюсь, день будет благоволить нам и на пути попадется приличная таверна, с сытным меню и теплой кроватью! - Вашими бы устами, месье Лурц, - Вик тоже вернулся к костру, погреться напоследок, и одарил их духовного лидера оптимистичной улыбкой. В руках орлесианец держал апельсиновую корочку, от которой отколупывал и закидывал в рот мелкие кусочки.

На большой охоте Виктор бывал не раз и не два, но всегда только в роли сопровождающего. Однако и этого скромного опыта вполне хватало, чтобы знать, как должна выглядеть добыча. Совершенно точно не так, как то, что притащили из леса центурион с триарием. Уже глядя издали, как бравая воительница стоит над тошнотворно выглядящей, и ещё хуже пахнущей горой мяса, перемешанного с шерстью, Вик знал - есть ему предстоит ещё не скоро. Картина эта стояла перед глазами всё утро, не отошла и когда мясо превратилось в симпатичные на вид булочки. Булочку он всё-таки взял. Надломил с опаской и с мученическим видом прикрыл глаза. Виновато глянув на ни в чём не повинную кухарку, орлесианец подхватил апельсин из натасканной кем-то горки фруктов и ушёл собирать вещи. Жестокость канцлера, не сопроводившего отряд ни одним приличным охотником, не знала границ. СВ 99, усталость за голод