tеnshi

Ниса повернула голову, жмурясь от залепляющего глаза снега и прижимая к груди спеленутую руку. - Что же мне теперь, пешком ходить? - в метели очень сложно было разобрать, шутит она или говорит серьезно. - Спасибо за беспокойство, мессир Виктор, я... - она запнулась, почти так же, как до этого всю ночь запинался Лурц. - ..в норме. Почти. Это пройдет. Виктор улыбнулся, хотя едва ли эту улыбку можно было разглядеть под капюшоном, края которого нещадно трепали порывы ветра. - Вы можете ехать со мной, мадемуазель. Вам хотя бы не придётся держать поводья, - "И в снег не шлёпнетесь" шпион придержал при себе, вместо этого добавив, - Если пожелаете.

- Ничего. Я - ориентируюсь. - на ресницах намерзли льдинки, - Едем скорее, а то... - что случится в этом случае, заглушила метель. Миледи уже развернула лошадь и ссутулившись, словно зловещий всадник смерти, в своём чёрном плаще, шагом побрела в снежную пелену. - Как вы себя чувствуете? - Обратив внимание один раз, Вик обратил его на всё и сразу, в том числе заметив, как женщину пошатывает в седле.. и что она ведёт лошадь только одной рукой. Виктор даже поддал скорости, по возможности равняясь с кобылой Арсинойи, - Мадемуазель. Может быть вам не стоит ездить самостоятельно? Хотя бы пока не сможете действовать обеими руками.

Ниса пинком толкнула свою лошадь немного в сторону. - Мессир Виктор. - позвала она, подъезжая к орлесианцу. - Стоит поискать пещеру поблизости. Не откажите составить компанию. Хорошо, что сквозь метель почти наверняка нельзя было расслышать лязг ее зубов. Мессир выглядел ненамного лучше миледи. Виктор и не помнил, когда в последний раз вынужден был прорываться сквозь такую метель вместо того, чтобы пережидать её под уютным одеялом. Когда Красс объявил привал, гость с юга растерянно остановился, не представляя, какой привал может быть в таких условиях, и уж совсем не понимая, что можно сделать, чтобы их улучшить. Ставить палатку? У него таковой не было вовсе, а если бы и была, пальцы безнадёжно одеревенели в поводьях. - Пещера, - повторил он одними губами. Ну конечно. В дикой местности должны быть не только деревья и кусты, чтобы запутывать в них лошадей! На Арсиною Виктор поглядел с удивлением, он не ожидал, что эта дама когда-нибудь попросит у кого-нибудь хоть что-нибудь. И только потом вспомнил. Пурга вымела из головы всё, в том числе и память о том, что с ними ехала тяжело раненая. Даже если не выглядела таковой в пелене снега. - Разумеется, мадемуазель, - отозвался он, - Боюсь только, я не слишком хорошо ориентируюсь в дикой местности.

- Мусью Виктор! - тут же заорал рыжий с удвоенным энтузиазмом. - Я для вас подарочек приготовил, просыпайтесь!!! Орлеец тут же был найден и ощасливлен. - Как влитой сядет! - умилился Патрик, разглядывая не привычное без маски лицо, спросонья пытающееся сообразить "а что это сейчас было", и тут же смылся на другой конец лагеря, а то мало ли, вдруг шевалье не оценит всей величины свалившегося на него счастья. Вопль рыжего мог поднять мёртвого, справился и со спящим орлесианцем. Растрёпанную голову из-под одеяла Вик высунул как раз, когда в живот прилетело тяжёлое, да ещё и вдавилось для надёжности. Хватая ртом воздух, он уставился в прорези маски, не иначе как затаившей обиду за пренебрежение и самовольно выбравшейся из поклажи. Да нет, не маски. Какая к демонам маска! Подарок с грохотом покатился по земле. Вик ошалело потёр щёки ладонями, но почти тут же отдёрнул и брезгливо тряхнул кистями. Эта пакость только что была в этих ладонях, а он - к лицу. Пнув в сторону рыжего камешек и побольше, облагодетельствованный раздражённо зашагал к ручью.

Маска так и отправилась обратно, теперь уже насовсем. Красс был прав, хоть и никогда не услышал бы вслух такого признания - играться было больше не с кем. Группа элитных телохранителей, каковыми они были все здесь по сути своей - не рядовые солдаты, их не пронять простой театральной постановкой. А по прибытию в город эксцентричное украшение становилось совсем неудобным. Игра здесь шла по другим правилам. "И не надо морщить свой милый носик. Ты можешь. Только ты, может быть, и можешь." Она так и не сказала, что он, по её мнению, может. Старая перечница. Спал он крепко и без сновидений.

"С полуночи до двух" звучало как-то несерьёзно. Вик представлял себе армейскую жизнь полной мучений и страданий, и ночная вахта в такой жизни тоже обязана была длиться бесконечно, выматывая тело и иссушая душу. А тут, получается, поторчи пару часов не закрывая глаз - и все тяготы? Иного свидания порой приходилось ждать подольше, а после иного - и того дольше прятаться, так ещё где-нибудь на холоде, оставив в недосягаемости половину одежды. Немного озадаченный новобранец в карауле центуриона Красса вернулся, наконец, к вожделенному огню, где принялся устраиваться на отдых. Послав к Чёрному Жрецу доводы разума и здоровой паранойи, первым делом он избавился от опостылевшего нагрудника. Разум разумом, а непривычное к тесноте брони тело и так хватануло нагрузок, и на завтра могло вообще отказаться слушаться должным образом, а драколисков, между прочим, у них сохранялось неизменное количество. Жить сразу стало намного легче. С наслаждением вытянувшись на одеяле, Вик выудил спасённую маску, посмотрел ей в глаза, и задумался, постукивая серебром по носу и глядя на выплясывающее пламя.

- Нет, мессир, - последовавшая улыбка уже была искренней и без налёта фальши. - Долг обязывает меня обойти лагерь по периметру и назначить ночной караул. Кстати, не откажитесь подежурить? Какое бы время вас устроило? Что вы предпочитаете? Томный закат? Звёздное небо? Или нежный рассвет? - вряд ли он мог приказать орлейцу, но спросить или даже попросить, заодно прощупав более глубокие слои души врага, вполне. Вик, уже навострившийся к костру, остановился. "Караул". Слово из армейской жизни. Из службы в отряде, как их здесь называли, "декурии", или просто работы в команде. Он всегда был один и никогда не стоял на страже чьего-то покоя кроме своего собственного. Глаза его озорно сверкнули. - Почту за честь, месье Красс, - медленно отозвался орлесианец, - Коль скоро вы готовы доверить стражу мне. Надеюсь, наши спутники будут также благосклонны. Он улыбнулся шире, почти мечтательно. - Ночь прекр'асна во всех её гр'анях.

- А что должно? - всё с той же улыбкой натянутой маски спросил мессир и добавил: - При случае попробую в орлейской маске прыгнуть с лошади на лошадь, чтобы поверить вам. Утончённо-лицемерный тон язвительной поддёвки шпиона Белой жрицы, никак не сочетался с серыми глазами центуриона, в которых угадывалось доброжелательность и непринуждённый настрой по отношению к оппоненту. Едва намеченная улыбка была ответом. Виктор смотрел сверху на этого человека, которого ничуть не смущало неприкрытое лицо собеседника, незнакомца, чужеземца. Ни его, и никого из тех, кто сейчас поил лошадей у ручья, берёг костёр или занимался ранеными. Он был как король из старой сказки наоборот. Чувствовал себя голым, пока все вокруг видели одежду. Ученик маэстро Бертрана должен был высоко держать голову даже оказавшись без одежды посреди дворцовой площади. - Попробуйте, месье Красс, - согласился Вик. Он покосился на пегую, та, кажется, напилась и как-то незаметно бочком прибилась к маленькому табуну, которым занимался маг в смешной шапке. Орлесианец благословил самостоятельную скотинку на общение с себе подобными и зябко повёл плечами. Здесь было холодно, ночью у лесного ручья. - Боюсь, мне стоит вернуться к костру, - улыбнулся он Тео, - Пока месье Лурцу не пришлось заниматься ещё одним пациентом. Вы возвращаетесь?

Личина доброжелательности с некой толикой иронии обрамлённая скрытым удивлением была продемонстрирована уроженцу юга. - Книги по магии крови, - ответ или вопрос. Сложно сказать по интонации. Лишь явный намёк на слабую шутку. Тео подошёл ближе к всаднику и лошади, и отступил по уклону пригорка так, чтобы быть с Виктором одного роста и смотреть в глаза: Каков вопрос, таков ответ. Ответ был принят с благосклонностью, свод знаний о традициях севера ширился с каждым днём. Имперцы пишут книги по магии крови, а после их сжигают. Причудам аристократии нет числа. - А почему вы сняли маску, мессир Виктор? Не с кем поиграть? - усмешка была незлобивой. А вот новый вопрос удивил искренне. - Месье Красс, - проникновенно понизил Виктор голос. Совсем как двумя днями ранее мадемуазель в чёрном, когда поведала ему пару страшных тайн о нравах Империи, - Вы когда-нибудь пробовали прыгнуть с лошади на лошадь в бальной маске? У меня нет книг ни по магии крови, ни по любой иной. В лучшем случае моя масочка просто сгинула бы под копытами. Орлесианец шагнул вперёд и снова оказался на полголовы выше мага. - Вас уже смущает моё лицо? - лукаво прошептал он.

- Рефлекс? - руки снова погрузились в воду, зачерпнули полную горсть и поднесли к губам. Напившись он поднялся и оглядел все сто девяносто сантиметров отборного орлейского качества. Наверное, рядом с этим господином его скромные метр семьдесят совсем бы не имели веса. Вик терпеливо дожидался, когда месье будет готов к ответу. Готовился и сам принять суровую правду необходимости избавить несчастного учёного от всего движимого и недвижимого имущества разом. Готовился, и всё же от услышанного брови скептически поползли вверх. Маска - вспомнилось ему. На этот раз на нем нет маски. И уже давно. Он невольно опустил глаза и уставился на замотанную ладонь. Тихо рассмеялся. Отдельные звуки всеобщего торгового языка вдруг снова стали очень сложны для посланника юга. - Месье Лур'ц тайком от вас пр'овозил в кар'ете что-то очень стр'ашное?

Он присел около прохладной глади, опустил руки в мокрое и плеснул в лицо. Внизу по течению увидел лошадь и её хозяина. - Не помешаю? - подал голос Тео, издалека разглядывая смуглое лицо южанина. Под маской оказался обычный человек, с обычным лицом, одухотворённым обычными человеческими эмоциями, которые так любят скрывать уроженцы Орлея. Вик ласково похлопывал Лошадку по холке. Сегодня у них неплохо получилось вместе. Житель города до мозга костей, он не знал привязанности к лошадям и как правило относился к ним только как к средству перемещения от города до города. Но сегодня флегматичная пегашка не только стерпела все выкрутасы ездока, но ещё и сберегла его вещи, и тот не мог не проникнуться определённой благодарностью. Подошедшему магу Виктор устало улыбнулся. - Месье Красс.. - и всё-таки задал вопрос, мучивший уже определённое время, - Зачем было жечь карету?

Последним к месту лагеря вышел орлесианец. Не дождавшись воплей, Вик выпутал пегую из зарослей и осторожно пошёл на всполохи, почти уверенный, что это очередная Осознанная Реакция стихийника, но только почти. Вышел он к опустевшему пожарищу. Ветер раздувал золу с места, где стояла карета, редкие искры отражались во внушительной масляно-чёрной луже, от которой несло ещё свежим сырым мясом. Зажав нос наручем, и борясь с тошнотой, Вик торопливо увёл кобылу по следу, достаточно чёткому, чтобы на него мог выйти и Децимус Лурц, если бы у него отобрали всех рабов. Когда он добрался до места, лагерь уже жил полной жизнью. Красс и на новом месте продолжал отогревать рыжего приятеля - уж не в честь ли последнего сгорела карета? Глубину этой братской любви было не измерить обычными мерками. Высилась палатка, роскошная, знакомая по первой стоянке. Лурц. Телохранитель сказал, что Лурц уцелел и мадемуазель - не уцелела. Вик невольно поморщился - он видел её падение, и от мыслей о возможных последствиях передёрнуло всё тело. Это было больно, и едва ли мадемуазель могли утешить слова сочувствия, в остальном помощи в этом деле от него было немного, разве что мадемуазель пожелала бы спокойно отойти в мир иной. Выразив сочувствие в долгом проникновенном взгляде в сторону палатки, он занялся собой и своей намучившейся пегой. Ладони перемотал ещё в лесу, наскоро ополоснув из фляги, заботливо сохранённой Лошадкой. Раны от ремней скорее саднили, чем болели, у него был запас зелий, и беспокоить целителей не было нужды. Он сгрузил свой немаленький скарб на свободной стороне поляны и повёл Лошадку к ручью.

Тихое жалобное ржание Вик услышал довольно быстро. Лошадка по имени Лошадка влезла в совершенно непотребные кусты, запуталась поклажей, и теперь смирно ждала помощи от человека. Шуршание Виктор услышал когда перерезал безнадёжно заплетённую лямку казённого рюкзака. Нож угрожающе взметнулся в руке и уставился острием в крошечные наглые глазки, сверкавшие с полосатой мордочки. Енот. Бессовестный енот выпрыгнул из зарослей, впился зубками в ногу и скрылся из глаз. Человек глупо моргнул. Тирада на орлесианском, отправленная в бесстрастное небо, была раза в три длиннее выслушанной Теодором Крассом. А потом в лесу стало жарко. Орлесианец забыл про енота и небо, прижал к себе голову Лошадки и подозрительно уставился туда, где виднелись сполохи пламени, в ожидании дополняющих картину воплей.

- Нет, мессир Виктор, это вполне осознанная реакция, - ответил Тео. - Думаете, это меняет дело? - слабо усмехнулся он. - А насчёт лагеря я погорячился. В куче мяса сидеть чревато последствиями. Уходим отсюда. К стойбищу тех бандитов и будем надеяться, что они не вернутся. Вещи из кареты придётся перенести. Вик ошалело посмотрел на лидера, укладывая в голове "осознанную реакцию", и вдруг рассмеялся, почёсывая кулаком взмокший и теперь отчаянно зудящий лоб. Между пальцев сочилась тонкая струйка крови. Осознанная реакция вольного в применении своих сил мага. К этому ещё предстояло привыкнуть. И неплохая, стоило отметить, реакция. Глядя, как центурион взялся обхаживать рыжего, Вик улыбнулся и отправился высвистывать отставшую в буреломе пегую. По лесу время от времени разносилось мелодичное "Лошаадка".

Второй спаситель тем временем оттаял не телом но мыслями и спешился, оставив жеребца нервно фыркать в сторонке. Ноги одеревенели, и дрожали руки, рукам было мокро. Вик растерянно опустил глаза и зашипел, резкая боль достигла разума. Ладони пересекли рваные кровавые полосы. Орлесианец поморщился, сжал кулаки. - Месье Кр'асс, - высказался он мрачно, - Надеюсь, подобная р'еакция не является у вас р'ефлектор'ной. Запас наших лошадей может иссякнуть.

Его бы снять оттуда. Только аккуратно. Расстаяв, лошадь может вернуться в прежнее состояние и снова понести. Виктор хмыкнул с ноткой истерии. Его самого кто бы снял. Ноги и руки свело судорогой, и шпион на лошади чувствовал себя котом, засевшим на верхушке дерева. - Ваши.. наши телохранители.. следовали за нами, - также неуверенно отозвался он и обернулся, стараясь избегать глыбу взглядом. Мысли о себе в качестве возможного ядра такой статуи резко понизили её привлекательность. Даже с "криотоком". Слишком уж близко пролетела эта возможность. x)

Тео подъехал ближе, спрыгнул на землю. И остановился в замешательстве. Сглотнул ком у горла и спросил: - Мессир Виктор, вы не пострадали? Глаза же центуриона с ужасом оглядывали искрящееся изваяние. Вик о многом мог подумать заранее. Мог прикинуть свои возможности при прыжке с одного коня на другого и высокую вероятность успеха. Лучшие агенты Её Святейшества назывались таковыми не только за красивые глаза. Мог и предположить, что взбесившуюся лошадь, да ещё и связанную с тремя другими, не удастся удержать с одного рывка. Чего он не мог просчитать никоим образом, так это стены ледяного холода, накрывшей всю погоню не из внезапной засады, а из рук высокоуважаемого лидера, виртуозного скульптора Теодора Красса. Конь под горе-укротителем вскинулся с диким ржанием, осаженный повисшими на упряжи глыбами льда, но скинуть этого седока было совсем не просто. - Красс! - неразборчивый поток орлесианской речи плеснул в лицо подъехавшему центуриону с жаром, не требовавшим знания языка, редко звучавшего даже на родине. Судорожно целяясь за упряжь на приплясывающей коняшке, Виктор таращился то на мага, то на произведения искусства, одним из которых едва не стал сам. На глаза попался утопленный в синеватой глубине рыжий, - Он.. - Вик сглотнул, - Он что.. всё?

Вик с самого начала знал, что это плохая идея. Когда чокнутый зверь Красса шуганул четвёрку учёного, посланец Собора был последним, кто взгромоздился на свою пегую кобылку. Что он будет делать, даже если догонит головных, не представлялось абсолютно, но содействовать приказали не только мадемуазель в чёрном. Возможно, с несколько меньшим пафосом. Трясущаяся рыжая башка над спиной одной из упряжных подала идею. Вик решительно сдёрнул маску и сунул в седельную сумку - как сбросил оковы. Ветер плеснул в открытый лоб, хлестнул по щекам. Глаза вспыхнули азартом. Что смог рыжий.. Как показали обстоятельства - то лучше не пробовать.

Разведчик на пересечённой местности из него был, как из мага-триария - распорядитель на королевском балу. Воздав должное скульптуре, Вик неуверенно прошёлся по тропинке, отошёл на десяток шагов в сторону и понял, что с ещё одним уже никогда не найдёт дорогу обратно. Неожиданный вой драколисков удачно задал направление, и орлесианец бодро порысил на звук, пока ориентир не исчерпал себя. Вопить подобно рыжему он конечно не стал, но и выходить из-за дерева, узрев открывшуюся картину, не стремился. Теодор Красс наверняка хотел бы испробовать какие-то свои методы удержания зверей прежде чем всаживать сильверит им в глаза.

- Мессир Мастарна, пойдёмте бревно таскать. Патрик, Вик, - окликнул он двух шпионов, - может осмотрите окрестности, найдёте какие-нибудь признаки банды. (Бдительность). Виктор, выкапывающий утопленный в земле кинжал его более удачливым собратом, чуть не порезался. Последним, а вернее, последней, кто сокращал его имя до столь фривольной формы, была мадам Линьи, безвременно усопшая в собственной постели прямо перед его выездом в Тевинтер. Однако же, месье Кр'аасс был скор на знакомство! Посмеиваясь, Вик всё же кивнул лидеру и зашагал к скульптуре. Во-первых, она сама по себе представляла эстетическую ценность, во-вторых, хотелось выяснить, уж не девица ли так настойчиво мазала стрела за стрелой мимо его уха.

Для Виктора заварушка началась весело - со стрелы в его многострадальную голову. От резкого прыжка в сторону в утихшие было виски как ударило молотом. Ошалело моргая и хватая ртом воздух, он почти не глядя отправил нож в сторону бугая с цепом, возжелавшего прелестей мадемуазель с нелюбимым именем - промахнуться в такого кабана не представлялось возможным. Как выяснилось - очень даже представлялось! Что подумала Арсиноя на пролетевший в дюйме от колена кинжал, Вик представлять уже не стал, и сделал вид, что его очень интересуют вон те кусты к северу. Поскольку из кустов продолжали лететь стрелы, и преимущественно в него, это выглядело почти правдоподобно. Увернувшись от последней аккурат перед тем, как их грозный лидер соорудил восхитительной красоты скульптуру из настырного стрелка, он возвышался целый, невредимый и порядком растерянный. Импер'ия открывалась гранями одна другой курьёзнее. Вот пленник в окружении пяти вооружённых людей ещё надеется уйти на рывок, и нужно прошептать пару ласковых, чтобы угомонился и перестал выворачивать себе руки. Вот шпионка, всё знающая о способах унижения, кривится как пятилетняя принцесса, и не даёт медикусу добраться до раны во имя, страшно подумать, приличий. А вот уже добрая половина отряда спорит, что сделать с парой трупов, как будто за колбасу торгуются на рынке. Оскульптурили бы до кучи да сровняли с землёй, если так уж хотелось прибраться. Увы, последний аргумент командира срубил невысказанную идею на подлёте. В доказательствах утилизации по магическим меркам Вик не разбирался, и пошёл искать ножи и успокаивать лошадку. Наверное, пора было дать ей имя.

Метатель ножей третьего уровня за 400, в остатке 200

Что же до способов оскорбления и унижения... заверяю вас, их гораздо больше двадцати. Я выросла в Империуме. Она была изумительна, когда сидела вот так, на перевёрнутом старом ведре, посреди гогочущего, гремящего и рычащего лагеря, с кружкой кошмарного пойла в ухоженных руках, невозмутимая и уверенная в себе, как будто и впрямь всю жизнь провела на таких "мероприятиях", ведя светские беседы с загонщиками драколисков, повелевая пьяными триариями и очаровывая сидящих в пыли иноземных шпионов лёгкой игривостью пополам с профессиональными остротами. Вик наслаждался, не скрываясь. В столице Игра не прекращалась никогда, и любая встреча, которая стоила внимания, шла на лезвии ножа. Здесь, на земле у военной палатки, его жизнь была целиком отдана судьбе, нож смирно покоился в ножнах, даже не тронутый ядом, а предстоящая игра скромно топталась в отдалении. Конечно, мадемуазель. Он расскажет, мадемуазель, вот только.. О нет, мадемуазель! Спасите, мадемуазель! Спасите, спр'ячьте, и можете пр'осить, что только захотите! Спасти его она не могла, а может, не захотела. Два пьяных триария свалились из ниоткуда, словно прямиком из его головы. Обещал? Обещал. Инструмент в руки, мессир, и на сцену. Что значит, на какую? Чем вам та бочка - не сцена? Не устоите? Подержим! Ну вот, а говорили, не устоите. Ну хотите, сидите, коли ноги не держат, что с вас столичных взять. Много позже, в темноте своей палатки он ещё долго просил прощения у подруги-скрипки за устроенную вакханалию, за попытки переиграть треск молний и грохот огненных шаров, пока счастливые ценители высокого искусства подливали и подливали на глазах смелеющему маестро, чтобы игралось выше и громче, чтобы душу - в клочья. У головы Вик прощения не просил. Голова своя, личная, практически конечность, хоть и отпиралась от сосуществования с самого утра. Пусть страдает, драгоценная за то, что отказалась думать, выключилась, бросила в трудную минуту, спасовав перед жалкой кружкой дрянной браги. К выезжающей на тракт кавалькаде человек в чёрном присоединился смирнее смирного. Следовал тихой тенью, и всё больше по теням, не в силах выдержать даже нежное касание первых весенних лучей. Оживать он начал только на второй день дороги. Завертел головой по сторонам, раз десять пересчитал и переложил на перевязях двенадцать ножей в ему одному известном порядке. И одним из первых замер на дороге, зыркнул в сторону деревьев, и спрыгнул с коня.

Внимание орлесианца совершенно взаимно отдавалось даме. Проходящего туда-сюда телохранителя Вик будто не заметил вовсе, оба раза вместо этого разглядывая профиль обратившей взгляд на палатку Лурца красавицы. Она улыбалась понимающе, и ему нравилось, как она улыбалась. Двум шпионам, по всему судя, было куда проще найти понимание, чем двум телохранителям. Новый вопрос неимоверно обрадовал гостя, он с готовностью взялся перечислять впечатления. - Импер'ия? Импер'ия, мадемуазель, кишит ужасными монстр'ами, которых зачем-то выдают за верховых животных, имперцы ютятся в крошечных палатках, восседают на совершенно неудобных табур'етках и знают до двух дюжин цветастых способов сказать человеку, что его присутствие не желательно! Маска невинно поморгала и пожала плечами. - Думаете, предстоящее нам путешествие позволит составить более разнообразную картину?

- Нет. - Арсиноя улыбнулась, гораздо мягче, чем можно было бы от нее ожидать. - Само по себе имя ничего плохого не значит. Его значение не слишком подходило женщине, но кто знает, чем руководствовались родители? Взгляд скользнул по узорчатому серебру. Орлейский шпион в обращении показался куда приятнее, чем Ниса могла рассчитывать. Оставалось лишь гадать, такое обаяние - заслуга природных дарований Виардо, или же многолетних тренировок. Что-то такое она слышала об этих бардах. - Ваша маска - это... привычка или необходимость? Значит дело было в том, кто дал это имя. Виктор выразительно промолчал. Несколько часов знакомства недостаточно, чтобы докучать друг другу семейными проблемами - или делиться по-настоящему личными. - Мммм, - он задумался над вопросом, в задумчивости посмотрел в свою кружку, поднёс к губам, но в последний момент передумал. Для каждого глотка местного фирменного напитка требовалась недюжинная смелость, и не в каждый момент таковой хватало, - Это вопрос, мадемуазель, достойный диспута на какой-нибудь кафедре Университета. Уверен, там есть подходящая. Орлесианец рассмеялся, снова поднимая глаза. Смотреть на мадемуазель было, безусловно, приятнее. - В высоких домах Вал Руайо появиться без маски - попросту безвкусно, что фактически равно попранию всех приличий. Так что в некоторых случаях это можно назвать необходимостью. Глаза его весело сверкали, как будто выражая всё, что он думает о безукоризненном соблюдении всех приличий.