tеnshi

Тянет. Молчит. И снова срывает его смех, пока он прижимает теснее, пока целует и борется с дрожью в ногах. - Леееелаааа.. - уже почти стон. Может быть даже немного картинный. Художник не может не добавить экспрессии. Этого ведь желает жестокая? Выйти победительницей среди всех соперниц, зримых и незримых. Слышать только своё имя. - Пойдём.. - "ко мне" уже сдано. Куда угодно. Здесь слишком жарко. Слишком тесно. И некуда деться кроме этого проклятого пережитка времён колумбовских завоеваний. Не меньше!

Подрыв и рёв не менее чем древнего божества под весом тел сжимает в комочек белое пятно на репутации садового домика. И колен отдельно взятого хранителя. Не очень стойкого солдатика. - Что? - невинно переспрашивает, моргая, у милого мальчика Начито. Что ещё скрывает садовый домик, тогда как гостья открыта в своих мыслях и ни о чём не подозревает?.. Разглядывает чёрточки на глазах и смеётся. Ничего он не скрывает, этот садовый домик. Что он может скрывать, когда его владелец - вот он, как на ладони, переводит дыхание и не может отвести глаз. Растрёпанный, голубоглазый, и вне всякого сомнения милый, сам прекрасно знает об этой такой двоякой характеристике. Давно уже не мальчик, и уж конечно не из мрамора. Новый скрип под соскользнувшей ладонью как электрический импульс. Нет, ТАК - невозможно. И откуда только берётся стойкость, чтобы подхватиться на ноги, прижать руками, и прижаться губами, уже почти совсем без смеха. - Лела.. Пойдём ко мне?

Нахал хохочет, любуется сиянием, отступает под натиском. Забыл уточнить, что у одной из единомышленниц бездонные чёрные глаза, и в свои восемьдесят она исключительно резво орудует ножницами для стрижки побегов. Забыл и добавить, что вторая, блистательная звезда местечковой воскресной сцены, в скучные будни прячет в шкаф каблуки, именует себя Морисом, и на пределе дозволенного рассекает по городу под шашечками такси. Ужасные минуты! Невыносимые совершенно! Ноги, во всяком случае, носят очень недолго, и с готовностью подгибаются, подбитые кроватью, под радостный аккомпанемент пружин. Смотритель всей этой старины жмурится от скрежета, и смеётся ещё громче - Может всё-таки.. куда-нибудь.. не сюда? - выдыхает он, урвав момент свободы.

- Нам обеим нравится одно и то же, - улыбнулась Начо, плавно выпрямляясь. - Мариэтта. Теперь пойдёшь к остальным?.. Гарем у сеньора Игнасио был обширным. Сеньор Игнасио хмыкнул, шагая через порог. Теперь тех, кому нравится Мариэтта, в этой комнате было уже трое. - Остальные? - переспросил он, водворяя купальню в шкаф, - Чихать они на меня хотели, пока в сорняках терять друг друга не начали. Садовник подошёл к столу и сам дотронулся до бутончика. - Вступаешь в фанклуб? Могу познакомить с парой единомышленниц в Мехико, - предложил невинно.

Две женщины остались наедине. Мариэтта промокнула сухостью благодатной тени свои прекрасные ножки, потягивалась прекрасными веточками, благоухала, купаясь в осознании собственной очаровательности, и никоим образом не поддаваясь пристальному взгляду знойной южанки. Консуэла же оценила соперницу самым критичным женским взглядом, чистым от восприятия мужского, влюбленного, опустившись локтями на низкий алтарь и подпирая подбородок. И сама, того не замечая, улыбалась, позволив мыслям унести себя куда-то за пределы садового домика. Возможно, очень даже недалеко. В такие моменты не хочется думать о собственной грусти. Когда столько "но" чтобы не ломать другим жизнь. Немного помечтать и послушать вместе сложенные сказки. Выливать недалеко. Чистая вода, "подкормленная", годится для изнеженной гостьи из Поднебесной, годится и для своей старшей, самостоятельной родни по чёрт знает какой прабабушке. Ближайший к домику куст недаром цвёл особенно ярким цветом, разбалованный общей ванной с азиатской красавицей. Обратно в дверь Начо заглянул украдкой, прячась за косяком и на ходу вытирая таз тряпкой. Постоял, любуясь царившим здесь сегодня разноцветьем. - Подружились? - вкрадчиво поинтересовался от порога.

Садовый домик Сеньорита оказалась в абсолютном тупике. Нет, может, раз в месяц, два, она понимает, им требуется... но каждый день, Начо? Каждый день.. так? Известие просто лишало почвы, вязало слабостью под выглядывающими из-под подола коленками. - Мне.. нужно свыкнуться с этой мыслью, - откровенно признала южанка, взволнованно отыскав честные и невинные глаза садовника. Ножки Мариэтты так и норовили перетянуть внимание на себя. И если бы только ножки... Честные и невинные глаза честно и невинно смеялись. Каждый день. Так. Требовательная женщина. Единственная, и может себе позволить. В глубине за смехом таилась лёгкая грусть. Когда твоё любимое дело - копаться в земле, не так просто заводить друзей. Ещё сложнее с близкими. Свыкайся, моя солнечная донья, у тебя всё время мира. - Я пока вылью, - Начо тронул губами её щеку, поднял таз с водой, и вышел за дверь.

Консуэла заметно колебалась, прежде чем решиться задать интимный вопрос. Дважды покачивалась к удобному уху, смущалась, возвращалась вовлекать в греховные мысли ещё и сообщником: - А... как часто бонсай купается? - тихо, очень тихо, в пол-оборота, остановив взгляд на пластине верхней крышки ноутбука. Альтернатива занавескам. Всё ещё стоявший лицом к азалии, Начо глянул через плечо. Практически в шоке. Ну и вопросики у вас, сеньорита! А ещё Моралес. Покачал головой. Обежал глазами все знакомые паутины по углам. И всё-таки наклонился к любопытному уху. Правда и здесь понадобилась пауза, согревающая дыханием шею, прежде чем донёсся наконец-то такой же тихий ответ. - Каждый день.

Садовник расстался со шкафом и подошёл к столу, придирчиво оглядывая обновлённую азалию. Протянул руку к горшку, надавил, но видимо передумал и так и не сдвинул, вместо этого приложив пальцы к губам в задумчивости. Подумал ещё немного и удовлетворённо кивнул. - У тебя талант к передвиганию, - не мог не признать он, почтительно понизив голос почти до шёпота.

Нахал и доволен собой, как зелёный слон. Созерцая "сцену ревности", сам оправляет футболку, как будто это пиджак от брендовой тройки, вопросительно поднимает брови. А вы как думали, сеньорита? - Тогда доставай, - деловитое одобрение готовности подхватывать, - Осторожней. Горшочек теперь скользкий.

Упрямые побеги рук опутали скульптуру садовника. Молодое деревце отыскало опору для себя, и отыскало источник. Сложно понять, чего хочется больше – целовать или слушать, как он смеётся. Нет, целовать. Нет, видеть, как жмурится, как собираются складочки на уголках глаз. Как теряется и ищет выход. Или целовать? Весело, не отказывая себе в счастье. А он особенно и не ищет. Ещё минут пять. Или даже все десять! Пока несравненная полощет ножки, скульптура вся ваша. Мужчины любят всё и сразу. Опорой быть тоже любят. Особенно для таких вот, молодых, гибких. С мрамором только проблема. Некачественный какой-то мрамор. Нагревается, как известняк. Мгно-вен-но. И теряет устойчивость. Хорошо, что есть шкаф. Но любовь любовью, а Мариэтта по расписанию. Упрямство деревцу идёт боком - его очень просто поймать в ответ. Сжать в охапке, хоть на мгновение, да усмиряя ползучесть, и занудно выговорить, давясь смехом. - Ты мне, кажется, собиралась помогать.

Так вот кто летает вокруг Юпитера!

У тебя особенно хороша, до

а чо это как апрель, так сразу комнатный :c xD

Ладонь поддержала мелкие листья, прохладные на ощупь после тёплых, оставленных ветрам и солнцу растений. Почти шёлковые, подумалось ей. Несколько рассеянных облачков влаги, в осторожности распыленных над нежными соцветиями, застыло в воздухе хрустальными искорками. Без предупреждения, осмелев, гостья решила проверять обратную связь - нравится ли садовникам то, что любят их подопечные? А он только расслабился, наблюдая, как сверкают в брызгах, наливаясь жизнью, влаголюбивые лепестки. И конечно же, незамедлительно, получил заряд жизни в лицо. Ошалело моргая, Начо уставился на "помощницу". Первым порывом было возмутиться, да пожарче, как тогда, у бассейна. Поймать - здесь это было как никогда просто. Выговорить, и непременно получить протест в ответ. Но она смотрела на него, вызывающая, яркая, счастливая, и выговор заблудился на полдороге. Начо засмеялся, прикрыл глаза и запрокинул голову, подставляя лицо новым брызгам. Возмущаться не хотелось, ловить не хотелось тоже. Хотелось быть ближе, хотелось дотронуться до щеки ладонью, хотелось поцеловать. Что он, в общем-то, и сделал. х

- Давай, - улыбнулась она. Горшок с азалией легко простился с твердью земли, по долгу профессии приходится заниматься и черной, и тяжелой работой, пока ты молод, полон сил и амбиций. Консуэла поддалась слабости ощутить парфюм опекаемой звёздочки. Благородный и лёгкий. Дно постоянной одёжки лизнула вода, а затем погрузилась и по «ножки». Начо тем временем убрал канистру на место, вернулся и облокотился о стол рядом с тазиком. - Строго говоря.. всё, - подвёл он итог, - Теперь подождать. Можно поливать и как обычные цветы, но так лучше, не вымываются корни. Кто-то их вообще держит в воде постоянно - есть специальные конструкции. Я пробовал такую с моим первым бонсаем, так он у меня засох за неделю. А с Мариэттой как-то сразу всё пошло от руки. Как ни посмотри, а домашние они. Любят руки. Садовник осёкся, осознав, что несколько увлёкся, и осторожно покосился на гостью. - А ещё они любят душ, - добавил он, не глядя протянув той пульверизатор в попытке скрыть новый приступ смущения. Что-что, а цветочки "милый мальчик" Начито не переставал любить никогда.

В святилище и алтарь возлюбленной Лела заглядывала с почтительным благоговением. Увидеть обладательницу стольких поклонников, не под лучами софитов, лучшей позиции, некоторой показной красоте, а в её благодушном покое... Осмелев, Консуэла спросила у плеч, не съеденных голодным шкафом: - А можно я? Под твоим чутким руководством, конечно, - компанию задумали составлять очень даже деятельно. - Ты? Начо выпрямился у шкафа явно удивлённый, уже с занятыми руками. В одной был зажат пульверизатор, а в другой - плоский квадратный тазик, раза в два больше горшка азалии. Садовник придирчиво оценил взглядом руки нежданной помощницы, не отказал себе в повторной, более благожелательной оценке, не отказал ещё в одной, и кивнул. - Если хочешь. Но сначала всё-таки я. То, что называлось "поливом", в случае с бонсаем требовало некоторых физических усилий. Начо отставил пульверизатор в сторону, громыхнул тазом о стол и погладил деревце. - Мариэтта, нам сегодня помогают купаться. В другом углу обнаружилась внушительная канистра, которую он приволок к столу, и не без скрипа подняв, до краёв наполнил тазик водой. Не особо полегчавшая тара брякнулась обратно на пол, садовник не разгибаясь перевёл дыхание, кивнул на азалию и улыбнулся. - Давай её туда.

Садовый домик В садовых сторожках, по рассказав, которые читали маленьким Моралес, были заперты злые ведьмы, или духи, обращенные в жаб. И павшие грехом любопытства дорого платили за свой порок и ослушание родительского завета. Время прошло, а с пороком были всё те же проблемы. И правда, затаилась, украдкой намереваясь заглянуть внутрь. Не признаваясь в этом даже себе, Начо всю дорогу ждал, когда же сеньорита поинтересуется, зачем её заводят в самую глубь сада. Но к концу пути - и рассказа - уже не удивлялся. На третий день! Выудив наконец массивный ключ, он глянул на её лицо, и почувствовал как теплеют щёки. Карие глаза блестели.. любопытством? ожиданием? А он.. - Я.. Мне надо полить Мариэтту, - сходу выдал садовник всю "страшную тайну". Слова зазвучали как-то оправдательно, - Подумал, что ты не против.. составить компанию.. Смущённо пожав плечами, он отступил к двери. Смазанные петли повернулись без скрипа, открывая проход в "логово". Здесь было тесно, прохладно и сумрачно - идеальное место обитания для карликового деревца. Она и была тут настоящим жильцом; вторым и последним признаком хоть иногда текущей здесь жизни был лежащий на той же тумбе в углу закрытый ноутбук. Начо отбросил ноут на кровать, которая, не в пример петлям, тут же радостно скрипнула, и закопался головой в высокий шкаф у стены.

- Три! - добродушно рассмеялась она. - Отец говорил, что сходит с ума с нами двумя с мамой, и потому очень просил мальчика у.. Богоматери Гваделупской. Ты выжил! Начо, смеясь, покивал в ответ. - Я успешно откупался от них ирисами и гвоздиками. Они не любили за ними ухаживать, но любили ставить себе в комнату. -.. А затем пришлось осваиваться в культурных джунглях, пропитанных солнцем, в окружении таких разных детей, не умеющих ни держаться в седле, у которых под запретом спички, острые предметы и ночные прогулки. Бунт, кровь, злые слёзы. Мы хотели даже перейти континент на юг, искали карту... Они как раз подошли к запертому домику, когда закончился рассказ. Садовник, как ни в чём ни бывало, остановился, копаясь в карманах. - Не нашли? Или поймали? Это тоже представлялось легко. Попавшие в мир из стен и замков, выросшие в свободе, самостоятельные, умеющие принимать решения не в пример ровесникам. Такие конечно не будут сидеть сложа руки.

Если этой игре чего-то и не хватало, то Ли пришла и всё пофиксила ~инспаниш

Жертва лукавства невинно (какая приятная игра!) поинтересовалась: - И много у тебя сестёр? – образ Начито дополнялся новыми деталями, вызывающими восторг. Хранитель земель прокладывал путь, и танец продолжался. Вопрос ожидаемый, и кажется даже немного предвкушаемый, рассказчик в который раз широко улыбнулся с новой паузой. - Три, - ответил он, - И ещё племянницы.. теперь тоже три. Что-то замкнуло на мне в нашем семейном древе. Помериться боевыми отметинами не получилось бы, во всяком случае без перехода к более личному общению.. или к бассейну. И Начо просто любовался вот этим вот воплощением невинности в воздушном белом платье. Со шрамами от ножей. - А тебя кто учил? Тем временем за ближайшими кустами показалась густо увитая ползучей зеленью стена садового домика.

Садовник вёл подругу не торопясь, не отказывая себе в удовольствии остановиться на шаг, задержать взгляд на лице, на платье, на коленках, предложить поворот танца. Но ни разу не помедлил на развилке, выбирая ему известный путь. - Потом? - Начо лукаво покосился на Лелу, выдержал паузу, и признался со вздохом, - Потом я порезался. Кровь, слёзы, больница, швы. Потом снова слёзы, потому что скоро домой, а к деду больше не пускают. Она сдалась. Но он и сам мачете мне больше не давал. Пообещал на следующий год. Через год мы прилетели в Мехико снова. И ещё летали пару лет. Потом родилась моя первая сестра, и поездки закончились.

- Немного, - двое советчиков и бдительных нянечек капитулировали в одном направлении, главное, чтобы подальше. - Пекеньо всегда под моей ответственностью. Плечи коротко приподнялись и опустились в некотором извинении за неудобства. - А мачете - аргумент, я оценила, - улыбнулась Лела, подумав, что и Рамона немало оценила помощника садовника. - Тоже с детства? В клубе острых клинков всегда есть о чём поговорить. Или поговорить. Он снова кивнул, с пониманием. - Он ведь твой младший? - "К тому же" осталось невысказанным за ненадобностью. Начо нарочито медленно шагнул вперёд и поймал ладонь доньи. - С детства, - подтвердил, отступая невзначай, и потянул спутницу куда-то в сторону от особняка, - Мать говорила, пришла в ужас, когда увидела, как я размахиваю этой штукой в мой тогдашний рост. Оставила разок внука деду. Такой милый мальчик у неё был, цветочки любил.. Рассказчик рассмеялся.

Нет. Не так. Начо, хранить тайну с которым было сложновато. - Всё в порядке, кажется, - спокойная улыбка затронула губы настигнувшей садовника среди его творений. - Я видела, Марио заперся у себя. Злой или огорчённый. Начо шёл медленно, глядя себе под ноги и размышляя о весе обстоятельств, надуманных и реальных. Шёл нацеленно: нужно было найти, узнать о пропаже. Не дошёл. Вопрос быстро промелькнул в глазах, когда он поднял голову, читая ответ на лице Лелы. Не нашёлся бы брат, не улыбалась бы спокойно. Начо улыбнулся. - Хорошо, - кивнул он и покачал головой, - Марио есть Марио. Не нужны ему наши советы. Он вдохнул поглубже, отпуская скопившееся напряжение. Хорошо, что всё в порядке. - Испугалась? - спросил с участием.

Исключение подтверждает правило, как известно.