tеnshi

Сестра из объятий не рвалась. Может, у псайкера ноги подкашиваются от пережитого потрясения? Не может же она отказать в опоре. Мысли о том, что опорой здесь служит сам Леман, нещадно гнались как богопротивные. - Пфелла нужно перевести к нам, - прошептала она, - Охота не утихнет сразу.

Второй псайкер торчал маяком примерно оттуда же, откуда кричал святой отец. Они почти добрались, когда маяк поплыл. За неимением других ориентиров, Артурия задала курс, который отчасти совпал с движением толпы. Двигаться снова стало проще, осталось только не попасть под стихийных охотников на колдунов. Форменная ряса схоластики псайкана была несколько менее приметна, нежели одеяния сороритас, лишь бы не попалось на глаза клеймо. А она даже не выяснила, где оно! Глаза невольно забегали по открытым частям тела спутника.

- Ты вчера сказала, что собираешься меня спасать. - шепнул он в самое ухо. - Кажется, скоро тебе представится случай. С другой стороны, можно было упасть на пол. Больно, неприятно, да. За то безопаснее. Лем как раз раздумывал над этим вариантом. Рия резко повернула голову, и их губы всё-таки столкнулись. Сестру это ничуть не обеспокоило. - Буду! Молчи! - прошипела она и снова устремилась туда, откуда слышала голос святого отца. Любое подозрительное движение могло привлечь внимание обезумевших людей. Она надеялась только, что её одеяние отведёт от них часть ищущих возмездия взглядов.

- Сестра Артурия! - воззвал он, еще раз от души толкнув какого-то негоцианта. - Сюда, cito citissimo! Она расслышала только имя, но этого было довольно, чтобы замереть, вытаращившись на Лема, и тут же броситься на голос. "Броситься" в данном случае означало пихнуться в первый попавшийся просвет в надежде, что псайкер, которого и не думали выпускать из объятий, не будет тянуть в другую сторону. - Отец Гай! - понёсся над толпой ответный зов, не от паники а координации действий ради.

- Ну да. - немного заторможенно проговорил он. Одна рука сестрицы была в его правой ладони, вторая цеплялась за плечо. Сам не зная зачем, Лем положил свою свободную руку ей на спину. Он ведь даже прижать ее к себе еще сильнее, чем это уже сделали спятившие от страха люди, не мог бы. - Я ведь так и сказал. Мы должны как можно скорее поговорить с капитаном. Это ведь наша юрисдикция. Он улыбнулся. У чрезвычайных по силе воплей знатной вдовушки не было никаких шансов его отвлечь, а это о чем-то да говорило. - Но сначала нам надо выйти отсюда. У тебя есть план? Сестра в свою очередь перехватилась за пояс спутника, прижав к себе, как нечто, что ни в коем случае нельзя потерять. Так оно в определённом смысле и было. Второй рукой приходилось придерживать болтер. - Не упади! - отозвалась она, перекрикивая вопли толпы и пытаясь разглядеть что-нибудь кроме обезумевших тел. Второго псайкера толкало в нескольких метрах от них, оставалось надеяться, что остальные спутники где-то там же.

Рия во все глаза смотрела на мерзостное святотатство, и сердце её наполнялось гневом. Губы снова зашевелились, как всегда, когда она чувствовала, что эмоции одолевают её. ..A morte perpetua, Domine, libra nos.. Так, вросшую в пол и читающую боевую молитву, её и поймал псайкер. Достигнув, наконец, цели, он схватил сороритку за руку. Так же крепко, как держала она его еще вчера. - Я думаю, нам нужно держаться вместе. И поговорить с капитаном. Это ведь... наше дело, верно? Как бы ни было это странно, Лем мог быть и собранным, но без шуточки не обошлось. - Кто-то ооочень плохо себя вел. Артурия очнулась и свободной рукой ухватила спутника за плечо, массивный болтер стиснуло между телами: беснующаяся толпа придавила их друг к другу и куда-то тащила. - Это злодеяние не должно остаться безнаказанным, - голос сестры дрожал от гнева, - Мы должны помочь, чем только сможем! - прижавшись к псайкеру, она сверлила его глазами, будто тот предлагал сбежать в трюмы и прятаться там до окончания полёта.

Вынырнув из навязчивого бормотания, пролезающего сквозь уши, словно червь, он понял, что ближайшее плечо, на котором все еще лежала его рука, принадлежит сестре Артурии. - Смотри, вон Арнеб. - можно было еще попытаться сделать вид, что это не он и убрать руки за спину, - Подойдем? Артурия вздрогнула, когда на плечо надавили, но не прервала молитвы. Сильный, поставленный голос святой сестры лился над головами стоящих рядом(пение 20), и сейчас не оборвался бы, и если бы псайкеру вздумалось взорваться выбросом варпа. Она только настороженно посмотрела на спутника, но тот уже стоял самостоятельно. Рия посмотрела в указанном направлении, кивнула и, не прерывая песни, принялась аккуратно, но решительно прокладывать путь через толпу.

- А нет ли в этом чувстве тщеславия? Или гордыни? - вкрадчиво поинтересовался псайкер, решив, видимо, примерить на себя роль проповедника. - Думаю, тебе следует обдумать это на досуге, дочь моя. Рия снисходительно фыркнула. - У всякого своё место в замысле Императора. Нет гордыни в том, чтобы стремиться к нему и радоваться свету познания, что наполняет твою душу.

Однако, благородная девица очень быстро ретировалась по своим делам. Заняв позицию за левым плечом сороритки, он намеревался ее придерживаться. - Надеюсь, тебе не доставляют удовольствия все эти проявления... почтения? - поинтересовался он с улыбкой, склоняясь вперед и нависая над девичьим плечом. Артурия удивлённо подняла глаза. - Конечно же меня радует, когда люди должным образом чтят Императора.

Девушка шла по коридору рядом она увидела процессию, узнав традиционный наряд сестры битвы, девушка сделала изящный реверанс и почтительно склонила голову. Послушница была совсем молодой, но она все же выразила ей свое почтение. Дочери Императора- Сестры Битвы она благоговела перед ними.. Ответила знаком Рия и знатной даме. Ибо подобает святой сестре являть собой напоминание о милости Императора ко всякому, кто ищет её с открытым сердцем.

Он категорически не способен был долго быть серьёзным. - Красивый наряд. Тебе к лицу. Она сердито подняла глаза. - Сестре Сороритас не должно привлекать взглядов, кроме ищущих благословения и очищения. Лучше оставь лишние мысли сразу. Нас ждут. Гордо подняв голову, она прошествовала к провожатой, почтительно ответив тем же знаком почтительному старику.

Надевая брошенные вчера перчатки, клейменый повернулся обратно и вполголоса обратился к своей ревностной надзирательнице. - Я же просил не стрелять в меня, если начну чихать. Головокружение тоже не повод. Боюсь представить, что будет, если у меня пойдет носом кровь. А кровь носом у него шла. Иногда. Наверное, виноваты были слабые сосуды. Сестра к этому времени успела обуться и почти успела облачиться в лёгкие орденские одеяния, и теперь защёлкивала левый наруч. - Я же не стреляла, - прошептала надзирательница, косясь на обслугу, - Вот, - Болтер повернули к псайкеру той стороной, на которой он мог заметить стоящий на месте предохранитель.

Рия не стала мешать "искусству", коль скоро оно было направлено на полезное дело, и занялась болтером. Она достала из-под подушки свёрток, развернула и мечтательно вздохнула, покачав на ладонях извлечённый оттуда предмет. Это была сарисса, какие сёстры битвы часто крепят под ствол именного оружия, дабы не давать ни секунды послабления врагу и в схватке лицом к лицу. Обыкновенное на вид лезвие отличалось только маленькой деталью - тоненькой гравировкой по краю, всего несколько слов на высоком готике. Закусив губу, Артурия принялась сосредоточенно крепить лезвие к стволу. Леман, вместо того, чтобы подняться на ноги, как собирался, очень аккуратно отставил сапог в сторону. Прислонился затылком к стене и закрыл глаза. Тут главное не шевелиться хотя бы с полминуты. Тогда все приходит в норму довольно быстро. - Готово. - запоздало сообщил он, опасаясь пока открывать глаза. - Готово! - согласилась она, с гордостью поднимая оружие перед глазами. И испуганно вздрогнула, посмотрев на "сапожника". Ствол немедленно нацелился на занемогшего псайкера, когда зашла служанка. - Пойдемте, госпожа... - легкая заминка, очевидно, при виде болтера. - Господин. Мы молимся перед путешествием по древним тропам, - снова заминка, словно женщина пыталась подобрать правильные слова - впервые послышался едва различимый акцент, потом она продолжила, почти настойчиво: - Сейчас нужно молиться. - Мы идём, - настороженно отозвалась "госпожа", - Идём? - спросила она у Лема, не опуская оружия.

- Это имущество Ордена! - из-за спинки кровати на певца-сапожника возмущённо уставилось слегка припухшее ото сна лицо и дуло болтера. Песенка оборвалась, краем глаза Лем увидел, что сестра наставила на него пушку, но отреагировал не так бурно, как можно было бы ожидать в данной ситуации. - А если я верну похищенное, ты можешь снять с меня обвинение? - уголок рта обозначил легкую улыбку. - У меня есть смягчающие обстоятельства. Никогда не привлекался к уголовной ответственности и совершил противоправное деяние вовсе не с целью получить выгоду... Он говорил все это, а небольшая щетка, тем временем, шаркала туда-сюда, по второму сапогу. Сапожных дел мастер вытянул одну ногу вперед, вторую оставил согнутой в колене. Прервав процесс чистки, он повернулся к Артурии. - ...а из любви к искусству. Да и размерчик не мой. - улыбка стала отчетливее. - Доброе утро, кстати, сестрица. Как тебе спалось? - Сестра! - упрямо поджала губы Рия. Похоже, она собралась поправлять псайкера столько раз, сколько ему вздумается обратиться не по форме. Пушка рассеянно покачалась на опоре из стороны в сторону. Ею и не собирались угрожать, подхватив чисто машинально. Спалось, меж тем, плохо, как и по дороге с Ситоса на Сцинтиллу, но сестра не призналась бы в этом и самой канониссе. - Безмятежен сон праведного, - выдала она нараспев, приподняв подбородок, и придирчиво пригляделась к уже отставленному ботинку - Долго ещё? - её, в отличие от святого отца, самоназначение спутника на наряд не озаботило. В ордене такие работы выполнялись всеми по очереди, в соответствии с дежурствами, и в таком служении не было ничего уничижительного.

Молитва подействовала - он переборол возникшее желание отвесить Леману пинка и, надев вычищенные сапоги, направился к двери, суховато бросив на ходу: - Пойду посмотрю, как устроили Пфелла с Тарниусом. Оставляю тебя на попечение сестры, без нее в коридор не суйся. Леман и не подозревал, в какое искушение ввел святого отца. И уж тем более не подозревал, какие коварные мотивы и далекоидущие планы ему могли приписать. Впрочем, для самоуничижения или желания угодить у него была слишком уж довольная физиономия. Пожалуй, даже какая-то неестественно довольная. Круги под глазами стали заметнее, когда псайкер поднял голову, оторвавшись от своего занятия. - Слушаю и повинуюсь. - нарочито бодро отрапортовал он и отсалютовал рукой с зажатым в ней комком бумаги. Дело в том, что если натереть кожу бумагой после того, как смажешь, она приобретает этот ни с чем не сравнимый блеск. Натирать нужно было тщательно и долго. До него запоздало дошло, что святой отец, кажется, чем-то недоволен, но пустотник, похоже, не отличался повышенной чувствительностью к подобным вещам. Вдогонку, когда Гай уже почти вышел, он бросил вслед ему. - Святой отец! Если встретите кого-нибудь, кто хочет узнать свое будущее, скажите мне, хорошо? Оглядев сапог, как художник оглядывает только что законченную картину, над которой трудился лет пять, не меньше, клейменый отставил его чуть в сторону и принялся за второй, снова напевая себе под нос ту же песенку. - Это имущество Ордена! - из-за спинки кровати на певца-сапожника возмущённо уставилось слегка припухшее ото сна лицо и дуло болтера.

На очередную шуточку Артурия неодобрительно покачала головой и вздохнула. И как этот балбес мог вообще получить от судьбы такое клеймо? Она ещё посидела, разглядывая руку, которую держало "богопротивное порождение", и пытаясь почувствовать, отразилось ли на ней касание. По всему получалось, что если бы этот человек не представился по форме, и некому бы его было представить со стороны, она бы и не заметила. Пока не стало бы поздно. Вот он, грех псайкера. Скрываться среди подобных внешне, не являясь подобным по сути. Таить в себе величайшую опасность людской душе, и желать равенства с ними. Соседи по каюте уже разошлись по постелям, когда она ещё копалась в контейнере с багажом. Откуда-то из глубины было извлечено искомое, его нежно прижали к груди и вернулись к своей кровати. В тусклом свете "ночного" режима Рия внимательно разглядывала свой личный болтер. Тот самый, из которого был застрелен колдун на Ситосе, и который был отдан ей в пользование в честь первого назначения. Артурия подтянула к краю кровати подушку, положила на неё оружие, и рядом - ещё один свёрток. Нечто плоское, обладающее определённым весом, завёрнутое в мягкую ткань. Святая сестра опустилась на колени перед подушкой, накрыла руками свёрток и рукоять болтера, и закрыла глаза. Шёпот молитвы поплыл по каюте.

- Хочу завтра попробовать заработать немного денег. Не люблю голодать. Присмотришь за мной, милая сестрица? - долговязый миролюбиво улыбнулся и протянул руку для рукопожатия. Ради разнообразия, без перчатки. Он собирался старательно выполнять данное обещание. - Сестра, - твёрдо поправила Артурия, пристально посмотрев в лицо кудрявого. Насмешки не обнаружилось, и всё-таки в звании Сестры Сороритас ничего милого быть не должно. Немилая Сестра неуверенно уставилась на протянутую руку. Ритуал рукопожатия был ей непривычен, да и не подобал служительнице. Однако сказано, что и у Императора самого бессчётное множество имён, под которыми его знают и на самых дальних планетах Империума. Узнавай веру по искренности, узнавай имя Его в любых начертаниях.. Решившись, Рия неловко вложила ладонь в ладонь псайкера, тряхнула и замерла, не зная, что делать дальше.

Устные кавычки закрылись, Леман повернул голову к юной сороритке и взглянул ей в глаза. - Я постоянно помню об этом, ведь я с этим живу. - долго быть серьезным он не мог, уголок рта тронула улыбка. - Это смахивает на опухоль в мозгу. Никогда не знаешь, когда придет твое время. С той лишь разницей, что опухоль не пользуется таким вниманием со стороны Адепта Сороритас. Все, что ты скажешь мне об уважении, вере и о моем проклятии, я уже слышал. Ударишь меня? Думаешь, это для меня что-то новое? Вот чего я не видел, так это человеческого отношения к проклятому от святого. Понимаешь меня, сестра? Артурия смотрела и слушала очень серьёзно, постукивая пяткой по полу. - Я ударила тебя не потому, что ты проклят, - она не отвела взгляда, - Потому что ты выставил в насмешку и святое слово, и своё проклятье. Но именно потому, что ты проклят, я не сдержала гнев. Такое легкомыслие недопустимо для таких как ты. Ты - не человек. Ты должен быть выше и чище любого человека, иначе твоему разуму не стать твердыней, какой ему надлежит быть. В угол протопал святой отец. Рия сверлила псайкера глазами, щёки раскраснелись, грудь взволнованно вздымалась, а руки сжимали спинку кровати. - Я - не человек тоже. Я - сосуд для Его воли, меня растили для служения, и служению я отдана. Ты погибнешь - и я погибну с тобой, если это спасёт твою душу. Ты будешь на краю пропасти, и я упаду в неё, чтобы оттолкнуть тебя назад. Ты шагнёшь добровольно, и я сожгу тебя, не дрогнув сердцем. Она опустила глаза и закончила, насупившись. - Я не буду тебя бить.

- Обещал. - подтвердил он безраздельное право святой девы сопровождать его повсюду. Отказываться было нельзя. Да Лем и не собирался. - А ты обещаешь больше меня не бить? Для сторонних наблюдателей вопрос звучал просто потрясающе. Рия подумала. - А ты не будешь богохульствовать? - продолжила она торг. В устах сестры Сороритас этот вопрос был ещё лучше предыдущего.

Кровать под сорориткой слабо поскрипывала. - Сестрица, ты отпустишь меня побродить по кораблю? Завтра. - поинтересовался он, не открывая глаз. Скрип немедленно прекратился. - Ты обещал со мной, - после короткой паузы последовало "уточнение", - Всё со мной. Наверное впервые с момента встречи в голосе сестры не звучало ни фанатизма истово верующей, ни истерики. Он звучал обиженно.

Псайкер стянул ремень сумки с плеча и опустил ее на кровать, дальнюю от входа и по левую руку от стоящих на проходе людей. Обернулся на сестру Артурию. - Падать здесь? Та подошла к вопросу со всей серьёзностью. Встала между кроватями, оценила расположение, какое-то время судя по лицу, высчитывала расстояния в сантиметрах. Наконец выбор одобрили. - Здесь, - кивнула она, села на соседнюю кровать и неожиданно легкомысленно поболтала ногами. Обстановка была точно не хуже орденских спален. Святую сестру смущало одно. Мужчины. Двое, даже не считая ещё незанятого места. Разве можно приступать к еженощной молитве в присутствии мужчин? Вопрос не был риторическим, просто Рия была в самом деле не уверена. С другой стороны, один из них тоже был служителем.. Задумавшись, сестра слегка подпрыгивала на кровати.

))) Я думаю, на маскарад, да ещё анонсированный за полгода, набор всё-таки побольше будет)) а то жестоко)) к октябрю все завсегдатаи раздела полегли с сезонными но странно-обострёнными формами орви

Сестра вопросительно смотрела на Лемана. Возражения принимались, если они были разумны. Псайкер в ответ посмотрел не менее вопросительно и даже удивленно. Во-первых, он уже как-то свыкся с мыслью, что у него будет подъем и отбой строго по команде и туалет по расписанию. На самом деле, для него это было вовсе не так ужасно, как могло показаться, скорее, просто привычно. А тут сестрица решила спросить его мнения. Во-вторых, цены на борту Странника были просто феерические. Ушлость жителей доков Тарсуса, которые едва не лишили его имущества в первый день прибытия на Сцинтиллу, не шла ни в какое сравнение. Две тысячи за вход и обдираловка, когда отступать уже поздно. Грабеж среди бела дня, право слово. Нимб вокруг головы господина Сальваторе несколько померк. Оказалось, денег им выдали ровно столько, чтобы долететь до Секундуса в пристойных условиях, а там... пистолет выдали и крутись как хочешь. Мысль о несвоевременных покупках была отогнана, как неприятная. Хотя где-то, в глубине души, он понимал, что поступил неразумно. С другой стороны, пистолет-то был просто отличный! - Не имею ничего против, но... - он порылся в сумке, пересчитывая деньги. Двести девяносто два трона. Прикинув в уме расходы, пустотник извлек для себя следующее. На место во втором классе хватало, а вот с едой выходил конфуз. Двенадцать дней грибковой диеты и два дня голодовки. Желудок немедленно и крайне жалобно заурчал. -...у меня денег только-только. Тащить сестру в третий класс, а Лем очень хорошо представлял себе этот третий класс, совершенно не хотелось. Не место это для нее. Однако, и оставаться без гроша в кармане тоже было неприятно. Возникала неразрешимая дилемма. Этакий Гордиев узел, который, как известно, полагалось рубить с плеча. - Пойду, куда скажешь. - покорно вздохнул обнищавший аколит в ожидании вердикта. В конце концов, за две недели он чего-нибудь придумает. Не впервой. Деньги, как известно - презренный металл, бумага и единицы информации в банковской системе. Тоже презренные. Потому сестра, по-своему расценив это "только-только", недолго думая, подтвердила два места во втором классе и присоединилась к маленькой очереди оформляющихся. Выданного ей жалованья точно хватало на половину полёта с нормальным питанием на двоих, кроме того оставался неприкосновенный запас, полученный, опять-таки, лично от канониссы, и только потому не распотрошённый сразу, как только в нём возникла необходимость.

- Каюты третьего класса - после длительной паузы изрёк, наконец, мужчина. Полёт будет малоприятным, но по крайней мере, он немного сэкономит. Артурия просияла и даже выпустила руку своего подопечного, шагнув к отзывчивому арбитру. Благодарно склонила голову и сложила на груди знак аквилы. - Прошу, если возникнут проблемы, сообщайте, - попросила она вполголоса. Осталось решить насчёт места пребывания себя и своего псайкера, который уже пообещал, что не будет от неё отходить. Денег, что выделил милорд, как раз хватало на проезд средним классом. Святой сестре не к лицу торговаться и считать монеты. - Средний класс.. - она вопросительно посмотрела на Лемана. Возражения принимались, если они были разумны.

- Трюм, - наверняка не удивил распорядителя бледный псайкер, питаться, однако, проявивший желание более пристойно. - Но.. Но! - сестра занервничала. Как-то надо было удержать в поле зрения обоих колдунов, а один уже намылился в трюм. Притом уследить за обоими в трюме не представлялось возможным. Притом чтобы уследить за вторым, судя по всему требовалось вообще всё её внимание. Рия поглядела на святого отца, который уже приставал к распорядителю, и обернулась на арбитра, глаза жалобно забегали, на бледного псайкера, на арбитра и обратно.