tеnshi

"Какая досада, - с притворным сожалением. - Помнится в Тромсё в университете на своём каминг-ауте пару тысяч за резинку засунули. Мдаа... было время, - стриптизёр на пенсии улыбается воспоминаниям о бурной молодости. - Когда с Вигдис расстались, как с цепи сорвался. Познавал себя. По-новому. В красках. Потом устаканилось". Глаза открыл, руки за голову - слушает с любопытством. Хотелось бы это увидеть. Впрочем, представить - легко. Мы тебя, "пингвина", сразу раскусили, ещё в катере у Риу. Кивок, понимание. "Сорвался с цепи" - знакомо. Хоть и немного по-другому. "Альтернативы" он и не пробовал. "Мне двадцать три было с первым. Совсем с первым. Поэтому сразу с кем надо. Второй призыв. А потом освободился, снял последние кресты - и во все тяжкие."

"Серьёзно? - рыжее солнышко проснулось, киска сонно потягивается. Не торопись, мой сладкий. Никто больше не заорёт над ухом: "встать, боец!" Адмирал в отставке и сам не желает подниматься. Что, что, ты сказал? - Я снискал популярность у публики? Боюсь спросить - я случайно на сцену к шесту не вылез?" Солнышко, не открывая глаз, расплывается в широкой улыбке, незамедлительно представляя себе эту сцену. А надо было! Вдвоём! Когда ещё представится случай? "Не дошёл," - смеётся.

Мой первый яой тьфутьфу \^^/ Харуху убрали \^^/ Хидеёщи \^^/ нерандом мне )

"ниже и левее" С подушки смотрит хитрый глаз. Один, второму лень. Очнулся мишка. И даже лапы наложил, значит всё в порядке. Титаническое волевое усилие - дотянуться до макушки. Чмок. С добрым утром. И снова затылком в подушку, жмуриться под утренними лучами. Ленииииивый котёнок. Ну как оно? Вспоминается? Вы были неподражаемы, доктор. Без шуток. Все те отбитые руки со мной согласны.

"Не надо тебя мной трогать. Я могу сам. Вот здесь оно. Я знаю. Не обманывай. Я пьяный, но не настолько, чтобы тебя не чувствовать.Алан, зачем мы туда пошли? А Габриэль? А ты ? Какая сука тебя соблазнила? Покажи, я её убью.Люблю тебя. Ты мой". Мозг засыпает, а рука обхватывает любимое: "Нам столько ещё нужно сделать... не уходи... ты нужен мне" Можешь. Конечно можешь. Не обману, никогда. Нет таких сук, которые смогли бы. Теперь - нет. Только твой. Не властна сила трения. Бессилен тестостерон. Ну что ты? Куда же я уйду? Я же твой муж, помнишь? Кольцо на пальце. Амулет на запястье. А я - в твоих руках. Всё там, где должно быть. Спи, мой хороший. Спи, плюшевый. Спите, бусинки. Ninna nanna marinare.

Алан, солнышко, мой мальчик, котик, я так тебя люблю. Оставь моё тело, оно само, к утру, наверное... - глаза закрываются, а рука падает с родного плеча. "Иди ко мне", - а сил больше нет. Тихий смех. "Иду". Вот он, под боком, можешь потрогать. Не можешь? Ну я сам себя тобой потрогаю. Седую голову на плечо. Безвольную руку на грудь, ну или куда она там скатится. Ушатали мишку. Закрывайтесь, бусинки. Всё успеем. Ещё пол медовых года впереди, не меньше. А завтра - домой.

"Едем? Куда? Faen i helvete! Faen ta meg". "Обязательно" То ли успел когда-то просветиться, то ли просто всегда чует жажду, единую с его собственной. Полчаса до гостиницы? Двадцать минут - за тройной тариф. Ещё сверху, и не смотришь в зеркало заднего вида. Впрочем, смотри сколько угодно, только молчи. Всё равно ничего такого уж интересного. Никакого больше экстрима сегодня для сокровища. Только широкая мягкая постель, только нежность и ласка. Моё. Бережно, до дрожи. Мой, единственный, нет такого больше. Всё только для тебя. Люблю.

Руки когда-то были на плечах мужа, а теперь... ты кто? Сложно отдифференцировать после пяти коктейлей с учётом того, что я вообще не пью. Парень, я женат. Нет, не надо меня хватать... я как бы... Не надо его хватать, по хорошему предупреждаю. И ты блести отсюда глазами на другой берег. Редкий кадр? Дааа, редкий, не про твою коллекцию, нумизмат. Он безошибочно в пьяном бреду находит родное любимое. Радуйся, что у тебя муж медиум. Танец? Танец где-то там. Люблю тебя. У меня - медиум, у тебя - охотник. И он тебя уже не отпустит, хоть залейся ты космо. Моё. Восхищённо, жадно, с запоздало проснувшимся неверием. Вот это вот - и моё. Хищник легко находит путь сквозь толпу, ведёт бесценное за собой. Не толкать! Не прижиматься! Телефон можешь оставить, потом посчитаем, кому напихали больше. Подержись за стеночку, родной. И я подержусь - за тебя. Губы льнут к губам. Людей меньше, музыка тише, дальше по коридору.. сортиры? Даркрум? Приснопамятная подсобка? А не похер? В голове, сердце, буйной крови - ты, ты, ты. Убил и умер с тобой. Будем воскресать?

"Нет, конечно. Опытным я стану лет в восемьдесят. Когда моя популярность в таких местах резко снизится. Тогда я буду сидеть у входа и раздавать счастливые билеты вместо попугая". "А я пойду соблазнять нового сорокалетнего юнца", - подвёл итог старый зелёный китаец, стягивая попугая с насеста, а стянув, завис, заключив птичку в кольцо из рук и стула. Демонстрация опыта надвигалась неумолимо. - Доктор в своё время выступал в любой произвольной программе, - серые не отрываются от задорно вздёрнутого носа. - И мог бы попробовать. Но накануне его немного поломали. И всё же он бы рискнул. Поздно. Раньше надо было апеллировать к чувству вины. Сейчас в зелёных вновь сияет безумное золото, нос медленно задирается к потолку, и хищник вдыхает полной грудью. Программа в гей-клубе - это вам не срывать баллы на паркете. Море полуобнажённых тел, буйное и текучее. Люди-потоки пересекаются, сливаются, расходятся в едином мета-ритме. Чтобы удержать своё, родное и единственно нужное рядом, надо быть близко, очень близко, неприлично близко. Пиджак, жилет и кожанка - на поруках у бармена. Лёгкий ментальный клин, и имущество хранится надёжней, чем в банковском сейфе. Оглушают басы, ослепляют цветные прожектора. Не слышишь себя, не слышишь его, только музыка, тело, скользящее в ладонях, и ритм.

Жилет, рубаха и всё что под, предоставляется в безраздельное пользование кошачьим лапкам. Чем бы киска не тешилась, лишь бы рядом. Рука, объявшая плечи, кажется пытается затащить к себе на колени, а вторая гладит запястье лапки, царапающей пуговицы жилета. Можно подумать, киска видит вокруг что-то кроме. Зелёные с обожанием смотрят в серые, и лапам уже тоже ничего не надо. Ну вот забраться под жилет, втиснуться под рубашку - и не надо. На колени, правда, не идёт, памятуя о кресле. На этом насесте разве что сразу седлать верхом.. Доктор, вы настолько опытны? - А ты им сказал, что у тебя муж страшный чёрный колдун, который превратит их всех в жаб, если они посмеют посягнуть на его котёнка? Ммм? - серые влюблённо цепляют зелёные и не отрываясь смотрят. - Так они исландцы, - зелёные сверкают лукаво, - Ничерта не понимают, - и сверкают снова под биты нового бодрого трека, - А доктор выступает только в бальной программе?

- Уууу, как тебя залапали-то в толпе, - смеётся и нос зарывается во вздыбленный волос. - Спорим ко мне никто не прикоснётся без обоюдного согласия. А в туалете будет очередь стоять на выбор, - кто бы спорил с медиумом, который в состоянии весь клуб поставить в коленно-локтевую позу. - Уже и на свидание пригласили? Смех в ответ и нос в шею. Да как всегда, в общем-то. Привычная, естественная часть собственного поиска, с той разницей, что теперь поиск окончен. Однако же, будоражит не меньше. - На три, - жаркий выдох в ухо, рука забирается под пиджак и вступает в рассеянную ни к чему не обязывающую борьбу с жилетом. Похоже, оборотень готов к проверке собственной "опытности" здесь и сейчас, - и один - на ББ-пати.. кажется.

Вот здесь на табурете, да. Замечательно. Пуговицу расстегнуть, полы пиджака на волю, жест освободившемуся бармену, наверное, они везде одинаковы эти жесты. Тот кивнул. На пристальные взгляды никакого внимания. Я дед, женат и вообще пришёл сюда мужа развлечь. Знаю, что "муж не упирается". Но мне-то как раз упирается, регулярно. Муж упирается. Вот прям щас, носом в затылок. Чешется. Язык по кромке уха. Тоже, видимо, чешется. И на поиски уборной. По назначению, не смотри ты так! А ты лучше никак не смотри, ласточка. И ты тоже. И ты.. Да сколько вас тут! Он и забыл, когда в последний раз был в тематическом заведении. Охотник чует внимание стократ сильнее простого смертного. Ни шагу без чьей-то оценки, мимолётной или пристальной, машинальной или направленной. Взгляды, касания, запахи. Три телефона, две попытки зажать у стены, одно.. он так и не понял что. Благослови, Гавриил, исландский за его самобытность. Взъерошенный, вернулся к стойке, ухватил мужа за пояс и с наслаждением втянул запах. Одичал котёнок. Как-то надо возвращаться в цивилизацию.

- Знаешь, я завсегдатай в бергенском "Финкене", у меня там свой вип-угол, поэтому да, так и пойду. Я не вьюноша пылкий, чтобы в подсобке отсасывать, - улыбнулся доктор на иронию супруга. - Здесь, мне тоже вполне стойки бара хватит. А ты можешь развлечься. Только при мне, - добавил он и снова улыбнулся. - Отсасывать у стойки бара - это опыт нужен, - согласился супруг, фыркая в мужнино плечо, - Без опыта-то задавят. Веди, вип-клиент. Вип-клиент повёл. Знакомое варгу "22" меняло названия и владельцев как перчатки, потому и именовалось в народе частенько по фактическому адресу Laugavegur 22. В нынешнее время бар назывался "Кики", кокетливый розовый уступил место гордой шестицветной радуге, а на вывеске красовался розовый фламинго. Стойка на радость вип-клиенту нашлась на своём месте, как и небольшой, но оживлённый танцпол на радость клиентам попроще.

Когда первый шок от великолепия взлетающей ракеты, растворился в возбуждённом сознании, доктор вернулся на грешную землю и спросил: - Спать? Или продолжим вечер? Здесь два неплохих гей-клуба есть. "22" и "QBar". Так что решаем? - он окунулся в привычную бархатистую зелень любимых глаз: "Что хочешь, солнышко?" Солнышко смотрело на тройку и хотело, определённо. Особенно после музея. Утренний зарок ещё днём растворился в шлейфе лакоста, и лишь присутствие третьего спасло "бабочку от Армани" от обтирания обо все шедевры архитектуры поочерёдно. Да нет, на архитектуру он тоже смотрел. Но сочетание экскурсионного тура и гида вышло совсем сногсшибательное. - Так и пойдёшь? - хотелось окинуть ехидно-демонстративным, а получилось маньячно-жаждущим. Доктор, значит, как-то так всегда ходит? Забавно было сейчас осознать, что первое явление адмирала месяц и бесконечность назад в Шиноне прошло для охотника незамеченным: когда американцы явились перед светлы очи координатора, скандинав куда-то успел смотаться, и на глаза впервые попался уже в своей "полевой форме".

Больной вяло отмахивается и мычит что-то вроде "не дадут помереть спокойно". - Не дадим, - согласился медбрат и принялся раздевать. Возражения не принимаются, попытки помешать пресекаются безжалостно. Невменяемый ведьмак против бодрых медиума и охотника - неравная битва. После принятого общими усилиями душа Алан ещё болтался вокруг, исключительно в качестве моральной поддержки. Как бы то ни было, через час, долечив поломанное, откачав похмельное и подкормив вечно-голодное, идеальная связка была готова.. к чему-то да готова.

"Та ладно, любимый, - улыбается доктор унылой физиономии супруга. - Ну, поломал немного. Но у меня же реванш всегда остаётся и не один". Любимый прячет глаза, хмыкает и подсаживается к "деточке" с другой стороны. В реванше он не сомневается, но чувствовать себя сволочью сейчас это не мешает. К мишке ещё долго будут тянуться пальцы только чтоб робко погладить и может быть почесать за плюшевым ухом. Не меньше суток.

У номера Габриэля они появляются к полудню и стучат. - Может так откроем? У тебя же ключи есть? - кивает доктор. Охотник стоит тут же, задумчиво ерошит снова короткий, пушистый и ещё чуть влажный ёжик, глаза ещё виноватые. Кивает, выуживает ключ, которым запирал номер, и поворачивает в замке.

Пиррова победа, Фрост

Terra repromissionis, Frost+

Экспонат №070086, Frost 2.0

- Я вижу тебя, - говорит варг, заплетая сочный рыжий в причудливые формы. Это, как щекотка на расстоянии. Взбаламутить биополе и внушить. - По-другому. Зелёный китаец ёжится по дороге к креслу, теряясь в догадках, что с ним опять творит расхулиганившийся медиум. "И как? Такой же красивый?" Он улыбается, молчит и смотрит снизу вверх. Закидывает ногу на ногу, освобождая часть кресла для настойчивого бедра и расслабляет руки на подлокотниках. Мишка бессовестно повесил ценник и наслаждается в витрине магазина под оценивающими взглядами. Голубая шкурка по сотне евро за квадрат. Молчит. Бусинки что-то затаили, а лапы лениво перебирают ворс обивки. Улыбается и смотрит сверху вниз. Оценивает. Наслаждайся, плюшевый. Сотня? Не смешите. За идеальный контур седых висков. Да, со своими надо всё-таки что-то сделать. За пересекающие лоб морщинки. Давно пересчитаны, впечатаны в память, ни одна новая не появится незамеченной. За уголок губ, что умопомрачающе поднимается в сдержанной затаённой улыбке. За ямочку на подбородке, что так и тянет ткнуться, прикусить, лизнуть. Язык замирает, цепляясь за зубы, оценка продолжается. Дальше проще. Отнюдь не пожилое тело скрыто под халатом, можно кинуть баллов на память, вот только поправить отошедший ворот.. Предательские пальцы соскальзывают, падают до пояса, приоткрывая манящий створ. А подлокотник вольно поглаживают пальцы врача. Уверенные. Смелые. Чуткие.. О чём мы, мать вашу? Какие цены? Не продаётся. Не сдаётся в аренду. Не выставляется даже под закрытой витриной. В сейф. На замок, засов, щеколду и цепочку. Печать на губы, вдавить в кресло. "МОЙ!"

- Ах да, я забываю, что ты у меня не совсем обычный муж, - поздно вспоминает о способностях оборотней менять органику и задумывается. - Слушай, солнышко. А ведь, ты это можешь быть совсем не ты? Может, ты совсем другой? Мм? - а взгляд с пристрастием изучает лучики звезды. Муж невозмутимо кивает. - Мне под сотню, я старый лысый китаец и пользуюсь твоей наивностью. Он смеётся и поднимается с кровати. - А тебе не всё равно, если ты меня другим не видишь? Обнажённое колено вклинивается между бедром сидящего и подлокотником. Пояс халата держится на честном слове. Оборотень нависает над варгом и вкрадчиво интересуется. - Или захотелось другого?

- Ну что? Готов к прогулке? - доктор заваливается в кресло, чтобы немного отдохнуть и насладиться свободой. - Но сначала стричься. Грива Габриэля не для меня. Муж, выравниванием контуров не заморачивавшийся никогда, давно валяется звёздочкой на кровати и ещё не подозревает о задуманной для него пытке. Рука лениво поднимается в подтверждающем жесте. Ну или это жесту кажется, что он что-то подтверждает. Стричься? А, ну да. Не всем посчастливилось родиться с полным контролем волосяного покрова. - А для меня? - в зелёных глазах лукавые искры, охотник оттягивает чёлку, оценивая длину. Отрастить - пять минут.

Окончательно смыть пыль призыва и стряхнуть груз ответственности. И лучше это сделать под струями воды. Пока любимый супруг устраивал профессорское тело со всеми удобствами, доктор просочился в коридор, проник в соседний номер и оккупировал душевую кабинку. И пусть весь мир подождёт. У них ещё экскурсия сегодня по плану. Мир ждал добросовестно. А вот заявившийся через пять минут в супружеский покой супруг послушал шум воды, почесал в затылке и, недолго думая, вернулся в номер ведьмака. Ну а чего пропадать полезной площади? Ещё через десять минут Алан вернулся к семейному очагу, рассеянно поглаживая выбритую щёку и с неудовольствием косясь на обвисший изрядно отросший чуб. Помня о предложении варга, через порог он шагнул готовый как всегда - ко всему.

"Нет... до Рейкьявика я не дотяну, - рука доктора замирает в "варежке", обхватив припрятанное внутри, а голова ложится на плечо мужа. - Помедитирую, пожалуй, - но предательская рука продолжает соблазняться тайнами. "Ни в чём себе не отказывай", - поцелуй в макушку, и обогреватель откидывается на спинку, блаженно прикрыв глаза и внутренне посмеиваясь. Кто мы такое, чтобы мешать медиуму медитировать под биение супружеского пульса. Правда на выходе из самолёта курс магистрских медитаций с отвлечением на прочую эзотерику поставил перед аколитом чёрной магии закономерное испытание. Но что нам - девятнадцать? А вот кое-кто, похоже, своего испытания не прошёл. "Золотко наше", - сложив руки на спинке кресла и подперев щёку кулаком, Алан с нежностью смотрел сверху вниз на успевшего хорошо отметить профессора.