Vuvuzela

Вакансия пятидесятилетней секси-жены дядюшки Пипа все еще открыта. Правда, бурного отыгрыша не обещаю, только достойные похороны в случае необходимости.

Рука действительно появилась: жесткая, мозолистая ладонь взяла псайкера за локоть и подняла с койки. На секунду глаза священника, такие же голубые, как у самого Лемана, задержались на его лице, словно пытаясь что-то прочесть, затем Гай сдавил ему руку, чтобы привести в чувство - кудрявый, кажется, ушел куда-то далеко и разобрать, о чем он думает, не представлялось возможным, - и отошел к двери. "Потом. Все потом, - думал он, выглядывая в коридор и застегивая ремешки шлема. - Окажемся в безопасности, а там рыдайте на моем плече или бейте по лицу... о Император, как же не вовремя все". - А теперь вперед, и побыстрее, - сказал он. - Мы уже и так дали братцу Пфеллу достаточную фору.

При ближайшем рассмотрении силовые доспехи производили впечатление своей надежностью и хитрым устройством - по сравнению с ними собственная броня показалась Гаю примитивной и устаревшей. Он знал, что внутри должны быть какие-то механизмы для усиления движений владельца, но все равно смотрел на сестру, способную таскать на себе такую амуницию, с невольным уважением. Однако были у брони и недостатки, которые не укрылись от его внимания, пока он помогал крепить, подтягивать и прилаживать: во-первых, она долго надевалась, во-вторых, он опасался, что при ходьбе все это начнет шуметь и тогда о скрытном передвижении нечего будет и думать. Можно было попробовать пробраться вниз через ход в соборе, но это означало, что придется сначала разговаривать с Ксантом, а потом еще и с Проводником. Гай же, которого, хоть он и старался этого не показывать, крепко вывели из равновесия очередные проявления синдрома жертвы у псайкеров, совершенно не испытывал желания убеждать кого-либо. "В клетке они сидели, - думал он, подбирая очередную пластину. - Грязь на сапогах... катитесь вы к демону со своими сапогами. Можно подумать, без вас других дел нет..." Клирик стиснул зубы и с такой силой затянул последнее крепление, что испугался, не придушил ли святую сестру ненароком. - Ну-ка пройдись, - сказал он, чтобы оценить уровень шума.

- Ну вот все и решилось, - неожиданно спокойно сказал Гай. Он уже некоторое время стоял с рюкзаком за плечами и молча наблюдал за происходящим, никак не выдавая своих чувств - только по шее к затылку начала расползаться краснота. Что ж, а чего еще он хотел? Этого следовало ожидать с самого начала. Прежде чем пойти помогать сестре с броней, он обернулся и коротко посмотрел на псайкеров: - Вас я не задерживаю. Некогда копаться в ваших застарелых травмах и подбирать вам сопли. Если уже собрались - вперед, свобода прямо за дверью. Встретимся у Ярна. "Еще пожалеешь об этом, Север", - настойчиво зашептал ему внутренний голос. Гай не стал слушать - ему уже надоело каждую минуту взвешивать последствия.

- Предлагаешь сдать оружие и подождать, пока проблема сама с собой рассосется? - спросил псайкер абсолютно серьезно, даже без намека на издевку. - Я бы с удовольствием, но с такой тварью на борту, которая выворачивает священников мехом внутрь и выцарапывает свой знак на шкуре глупцов, решивших ей помочь, боюсь, у нас все шансы сгинуть в варпе без следа вместе с кораблем и его командой. Лем поправил ремень сумки, решимости отнюдь не убыло. - Там - он ткнул пальцем в пол - мы можем хотя бы защищаться. И можем попробовать договориться с Ханом. Здесь, безоружные, мы будем еще пятью баранами среди стада, которое любой козел может повести на бойню. - А еретики пусть приходят. - серьезный настрой испарился, псайкер легкомысленно махнул рукой. - Тем хуже для них и лучше для нас. - Ну вот что, - сказал наконец Гай, отойдя от двери, - сидеть здесь в любом случае нет смысла: кто-то еще считает, что у нас просто отберут оружие после того, как я... - он скрипнул зубами, - показал им бумаги инквизиции? Наверняка они сейчас придут нас арестовывать. Сунут в казематы, а там и убить могут без лишнего шума. Пока они не вернулись, надо действовать. У капитана мы защиты явно не добьемся, а первый помощник... проклятье, если бы еще мы знали точно, можно ли ей доверять! Стукнув кулаком по стене, Гай подошел к своей койке и достал рюкзак. Слишком быстро все случилось и слишком мало они успели сделать. - Если мы сейчас уйдем в трюмы, наверху будет лучше не показываться, уж Обвинитель постарается навесить на нас все, что можно: устроили стрельбу, отказались сдать оружие и сбежали - ясное дело, преступники. Так что либо рискуем и пытаемся пробраться на мостик, чтобы все рассказать Вейде Трант, либо спускаемся вниз и начинаем ловить Ульфа Бритву. "Знать бы еще, что будем делать дальше, когда поймаем", - подумал он, однако не сказал этого вслух. Как ни крути, аколиты влипли, причем по-глупому, и если бы теперь они начали думать о дальнейших последствиях, картина вышла бы совсем безрадостная.

- Как смеете вы покушаться на нить, связующую тело и душу, на орудие самого Императора?! - Покусившийся на священника - проклят в глазах Императора. - отчеканил Леман. - Никто не смеет покушаться на представителей Инквизиции. Выстрелишь - и это последнее, что ты сделаешь в этой жизни, коллега, - стали в голосе арбитра хватило бы на и на Титана. Пфелл, хоть и не добавил ничего угрожающего, мог бы тоже не стесняться - в конце концов, дробовик смотрел на клирика и именно его связующей нити предстояло оборваться в случае неудачи. С последующим отмщением, конечно. - Ступайте, - сказал Гай безмолвным, чувствуя, как на лбу выступают капельки пота. - На корабле еще несколько тысяч пассажиров.

Выражение маски не изменилось. Приказ о сдаче оружия был продемонстрирован святому отцу снова. - Ты читать не умеешь? - спросил Гай, повышая голос. Словно невзначай он сделал шаг в сторону, так чтобы из коридора было видно лежащий на подушке болтер. - Мешаешь Инквизиции - значит, мешаешь Императору. С кем я говорю, со слугой Его или с еретиком, единственная судьба которого - сгореть в очищающем пламени?

Гай начал лихорадочно соображать. Показать грамоты значило выдать себя, причем самой подозрительной стороне. Отдать оружие? И что потом? Чтобы получить его обратно, нужно будет идти к высшим чинам и опять-таки показывать грамоты, но уже без возможности защититься, если они не угадают с адресатом. Скосив глаза на бумагу, клирик попытался разобрать подпись, но не преуспел. Наконец, решив действовать по наитию, он сунул руку за пазуху (морально приготовившись получить заряд дроби в прикрытый бронежилетом живот) и вытащил документы. - Спокойно, - сказал он, в свою очередь сунув инквизиторскую подпись молчунам под нос. - Всеблагая Инквизиция уже здесь.

Там же вроде можно подслушивать у всяческих прохожих страстные лесбосцены? Гейсцен пока не попадалось, правда.

Придумывать что-либо было уже поздно - кажется, на этот раз служба безопасности сработала оперативно. Гай наконец надел сапоги, послужившие причиной всех несчастий, и пошел открывать.

- Это гип... гипко... - он запнулся, потер пальцами переносицу, припоминая и выдал по слогам. - гип-но-док-три-на-ция. Вот. Так это называется. Рефлекс. Я не нарочно, правда. Он включается, когда я сплю. Да и разве это плохо? - псайкер позволил себе робко улыбнуться. - Я же не ругательства извергаю, а молитвы. Экклезиархия должна быть довольна. - Есть ещё желающие попытаться заснуть? - все ещё сидя спросил он. Гай собирался спросить, откуда псайкер узнал эту молитву, но вдруг поднял голову и замер, прислушиваясь. Где-то в коридорах "Странника" послышался топот обутых в тяжелые сапоги ног, их было много и они приближались... - Теперь отоспимся, - сказал он мрачно.

Возвращать надо Мильву (можно в виде вампирши). Ее Геральт хоть отжахать сможет, а с Региса вашего какой прок?

- Во что нам может... Да покой там может, - сел растирая противно покалывающие ноги бледный. Благо порвать или испачкать на нем было возможно мало что, - Во что нам обойдётся это? Клирику сейчас не хотелось даже думать, во что это обойдется. Хорошо, если только обойдется, а не закончится тем, что их засунут в казематы к безмолвным. "Зато сможем наконец поговорить со служкой, - невесело подумал он. - Наговоримся всласть". - Что ты там бормотал? - спросил он у Лемана, в свою очередь садясь на койку и машинально задвинув под нее свои сапоги. - Про кровь, мучения и отрезанные руки?

Очевидно, Леман и правда пострадал не слишком, если нашел в себе силы так орать. Увидев рану, Гай, которому воображение рисовало картины одна другой ужаснее, от облегчения чуть не отвесил ему подзатыльник. - Сядь лучше, пока опять не завалился, - он знал, что от неожиданной потери крови люди иногда теряют сознание, даже если ранка небольшая. - Придется с утра искать лекаря. Наклонившись, священник поднял нож. Бросок был неплох, учитывая то, что кидал он вслепую, но радости почему-то не было никакой. Стерев с лезвия кровь, он сунул его в гнездо на перевязи и только теперь посмотрел на стену. Кажется, снова предстояли разбирательства...

Скатившись наконец с Лемана, клирик заморгал, пытаясь привыкнуть к свету. Наконец вместо расплывчатых пятен перед глазами начали появляться: Пфелл, посох, дробовик, живописно разбросанные по полу сапоги... и сам Леман, накрытый забрызганным кровью одеялом. - Да чтоб ты... - забывшись, Гай чуть не произнес несколько сочных слов на Высоком Готике, но вовремя вспомнил, что никто, кроме Артурии, его все равно не поймет, а ей слышать такое от духовного лица было ни к чему. Он склонился над раненным. - Как я тебя? Куда?..

- Отец Гай, - отозвалась она неуверенно, - Я думаю, Леману ещё уготовано предназначение в нашем общем деле. - Не волнуйся, сестра, - сквозь зубы сказал клирик, пытаясь вывернуться из-под Гидеона. - Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Кто-нибудь, включите наконец свет.

Ну у них там участки не как наши шесть соток, немудрено и забыть без карты!

- Святой отец? - от осознания этого факта даже привычные шутки застряли где-то на полпути к поверхности. - Какого... Что происходить, мать вашу?! Вы тут что, озверели совсем на почве классовой ненависти?!! Леман так никогда и не узнал, что эти слова могли стать последними в его жизни, поскольку клирик, получив сперва ногой по ребрам, затем сжавшись, когда над головой дважды громыхнул болтер, и наконец, выдержав упавшего сверху Гидеона, так и не спустил курок - но чуть не сделал это теперь, просто от неожиданности. Зато сам Гай потом долго вспоминал этот момент с содроганием. - Сестра, не стреляй, - выдохнул он, уже видя мысленно, как распорядитель, неодобрительно качая головой, приглашает в каюту команду уборщиков со швабрами: стереть то, что осталось от лежащих на полу аколитов. От грохота заложило уши, поэтому он не был уверен, что его услышат.

Метнув нож, Гай тут же выхватил аргумент поубедительнее, но зажигать свет не было времени, к тому же вспышка могла ослепить, а стрелять в темноте из револьвера он не рискнул - разобрать в валяющейся на полу куче, где еретик, а где Пфелл с Леманом, чьи голоса слышались мгновение назад, было невозможно. "Ругаются, значит живы", - еще успел подумать он, скатываясь с койки. Наступив на чью-то шарящую по полу руку, клирик навалился на прикрытое одеялом тело и ткнул в него стволом револьвера.

Кровь твоя, в мучении многократно проливаемая... В темноте Гай открыл глаза, чувствуя, как по спине ползут ледяные мурашки. Просто сон, или он в самом деле что-то слышал? Он лежал к койке Лемана спиной, но кажется, оттуда шли какие-то звуки. Вот что-то скрипнуло... Ему представился еретик с длинным зазубренным лезвием, застывший над спящим псайкером, бормочущий свои нечестивые молитвы... Остальные, кажется, мирно спали. Напряженно вслушиваясь, клирик нащупал рукоятку метательного ножа, стараясь не делать лишних движений. Вдруг раздался скрежет и он чуть было не подскочил на кровати, но заставил себя сдержаться. Шаги снова затихли над койкой Лемана. Вот сейчас... Клирик резко развернулся и не целясь, наотмашь бросил нож.

Филиппо «Дядюшка Пип» Блази, капо

Вы какие-то не те сериалы смотрите.

- В каюту? - вопросил Лем, преданно заглядывая с лицо священнику. - Нет, - вполголоса процедил Гай, - на чай к Обвинителю. Я прочту молитву о смирении, потом вы с Пфеллом покажете карточные фокусы, а потом мы скажем ему, что он лживый двуличный ублюдок. Исчерпав запас яда, клирик красноречиво указал пальцем в сторону гостиницы.

Гай подоспел как раз вовремя, чтобы услышать последнее слово. Похоже, средства убеждения аколитов исчерпали себя. Конечно, они с сестрой еще могли спеть под дверью, как поют на мирах-ульях оборванные беспризорники в надежде на мелкую монетку, но... Клирик проглотил большую часть вертевшихся на языке слов и сказал только: - Пойдемте отсюда.

Доморощенным на заметку.