Vuvuzela

Гай не ожидал многого от союза с Ханом, однако вести, продолжающие сыпаться на аколитов, непроизвольно наводили на мысль, что кто-то опережает их на два шага, выбивая почву из-под ног каждый раз, когда они находят шаткую опору. Если бы у него было время остановиться и подумать... видит Император, до сих пор он лишь упрямо ломился вперед и действовал. Лезть в дела престолонаследования корабельной банды не хотелось совершенно, но они, пожалуй, и в самом деле были кое-чем обязаны приютившим их крысам, поэтому клирик кивнул: - Для начала попробуем отыскать ваших людей. "И посмотрим, что будет дальше", - добавил он уже про себя. Что еще оставалось делать? - Я говорю, мне надо посмотреть. - с нажимом произнес он и сделал неопределенное движение бровями, надеясь, что черноглазый сообразит наконец, о чем речь, и почему в присутствии посторонних кучерявый об этом аспекте своих талантов не распространяется. - Посмотри, - неожиданно согласился Гай, решив, что псайкеру, все еще не до конца залечившему раны, соваться в Старые Трюмы совсем ни к чему. - Шансов мало, но всегда может найтись что-то полезное.

- Прошу меня извинить, - она поднялась, и мужчины тоже привстали, и Мария вышла из зала. Аппетит пропал, и вряд ли сегодня что-то могло его вернуть. - Женщина, ты куда? - поднял голову Пип, но Мария уже скрылась за дверью. У него хватило такта не орать на весь зал, требуя немедля вернуться - кто знает, может, креветки и в самом деле не пошли жене впрок? - однако он забеспокоился, отлично понимая, что дон может взбодрить людей, не проявляющих энтузиазма в поисках, своими методами. Выйдя следом, он постоял немного на пороге, а затем, вытащив сигареты, пошел в сад. Вечерело, солнце подсвечивало собирающиеся на западе облака нежно-красным оттенком, в посвежевшем воздухе чувствовался запах олив. Выпуская клубы дыма, Пиппо не торопясь перебрал в памяти то, что знал. Ди Карло в семейном синдикате Россо занимал должность caporegime. Ему принадлежит одно из ключевых мест в организации. Что выиграл бы Анджело, предав своего дона? Деньги? Он не бедствует, но ведь, с другой стороны, людям всегда мало. Власть? Хотел сквитаться за старую обиду, за мнимый недостаток внимания? Или из деловых соображений, полагая, что Ндрангета одержит верх? Теперь эти парни, Чиро и Лючано. Они еще не сколотили состояния. Они на хорошем счету, уверенно идут в гору, но до вершины далеко, а пока им еще служить и служить наравне с другими. А они молоды и, значит, спят и видят себя у власти. Да, получается, что кто-то из них... Хотя мог и племянничек Орсини подшустрить, вон как ловко пристроился избавлять дона от любовницы. Доктор? У повелителя касторки и йода едва ли хватило бы пороху на такие дела, но кто знает. Остальных Пиппо как угрозу Семье не воспринимал - ну где это видано, чтобы итальянская жена плела козни?

- Во имя трона Его, - процедил Гай, тыкая пальцем в кнопку коммуникатора. Чтобы напугать крыса, требовалось что-то как минимум равнозначное по разрушительности святой сестре с болтером. Еретики решили нанести новый удар? - Давайте все вниз, оружие с собой... да говори ты толком, что случилось?

....конечно, срываться на Лемана не следовало. Псайкер хотел как лучше, просто со свойственной себе непосредственностью выбрал для проявления заботы самый неподходящий момент: когда клирик, едва-едва соскользнувший в сон, услышал над ухом знакомый голос, в его утомленном сознании пулей пронеслись и шарканье тряпки по сапогам, и мурлыканье, и поход за водой в темной комнате, поэтому он подскочил, как ужаленный. Проводив взглядом кудрявый затылок, Гай вздохнул - раскаиваться в несдержанности было поздно. Утешило бы Лемана признание, что клирик, сидя в баре в одиночестве, имеет гораздо больше шансов выспаться, нежели лежа на матрасе в одной комнате с псайкером? Он все еще обдумывал эту мысль, сворачивая в темные коридоры сновидений... Проснулся Гай от шума. Голова его лежала на скрещенных руках, капюшон рясы сполз на лоб. Понять, сколько прошло времени, не представлялось возможным - клирик уже начинал чувствовать, что ему не хватает солнца и двух лун родного мира, не говоря уже о свежем воздухе, даже на вкус отличающемся от многократно перегнанной субстанции, выдаваемой натужно хрипящими вентиляционными системами корабля. С хрустом разминая затекшую шею, он повернулся к крысам, и когда седой схватился за нож, Гай машинально отметил, что никому из аколитов, кажется, не перерезали во сне горло. Уже что-то. - В чем дело? - спросил он.

На протяжении речи дона Пиппо сидел набычившись, низко пригнув голову и сдавив жалобно похрустывающий бокал. "Вот оно", - думал он, чувствуя, как шелк неприятно липнет к вспотевшей вдруг спине. Конечно, такое могло случиться в любой момент - за дорогие автомобили, собственные виноградники, высшее образование у обоих детей и дом с горничной и садовником мало расплатиться одними только деньгами, и он знал это, но долгие годы удача его не оставляла... подумать только, еще утром он, старый дурень, надеялся на продвижение! Безмозглые бабы, кажется, еще не сообразили, что случилось, стрекочут себе, словно сороки. Поглядели бы, на что похож труп, пролежавший на дне залива с недельку, дары моря живо полезли бы из них обратно. А ведь у дона есть еще акры и акры невспаханной земли... - Зря мы не поехали навестить твою тетушку в Америке, - буркнул он жене. - Хотя томатный соус у них там никудышный.

Как бить людей башкой в прыжке? В роликах видел что-то такое, но пока что все эксперименты окончились ничем.

Анджело запнулся и забыл о чём хотел сказать, увидев одну из сестёр Рокка - Алессандру, которая грациозно прошла мимо, не удостоив двух уголовников даже взглядом. - Ого! Скажи-ка, дядюшка Пип, что это за симпатичная воображала? Пиппо поглядел на девушку и почесал шею. Проклятая рубашка... - Не знаю, парень, - сказал он. - Какая-то странная компания собралась на этот раз. Где Винченцо или толстяк Джино? Странно, что их не позвали. Впрочем, - добавил он, ухмыльнувшись, - возможно, дон решил собрать только самых лучших своих людей. Глядишь, нам и достанется кусок пожирнее. "Под яблоней, значит, - подумал он, прикинув, что яблонь у него в саду не меньше двух десятков. - Вот дьявол..."

- Хэй, старина Пиппо! - воскликнул Анджело, пожимая руку коллеге. - Тебе то проще с твоей богатой "шевелюрой". Видел тебя на трассе. Всё, как и раньше: носишься, аки чёрт на адской колеснице и нечего не замечешь. Чем занимаешься? Слышал, что ты садоводством увлёкся... Копаешь там что-то у себя. *шепотом* Я говорил, что закапывать трупы с собственном саду не самая хорошая идея... Мы пьяные были, если ты не помнишь. - Тихо ты, - шикнул Пип, кинув быстрый взгляд на оставшуюся возле дона жену. Он и сам знал, что это была не лучшая идея, но очень уж его тогда разозлил тот молокосос. Заезжий гастролер из Таранто решил по-быстрому срубить денег и вломился в винный магазин с пистолетом. Хозяин, Сил Джаннини, исправно платил Пиппо "за дружбу" уже много лет. Он начал угрожать и тогда грабитель, недолго думая, выстрелил ему в голову, убив на месте. Пиппо воспринял это как личное оскорбление и, прихватив с собой Ди Карло, только-только вышедшего из тюрьмы, отправился на поиски наглеца. Они изловили его в грязной хибаре за городом. Парень от страха обмочил штаны и на коленях просил о пощаде, но Пиппо и Анджело изрешетили его пулями, а затем половину ночи расправлялись с содержимым бутылок, которые тот прихватил из магазина. Вывезя труп к воде, они долго пытались перекинуть его через парапет, огораживающий набережную, но поскольку оба упились, засунутое в мешок с камнями тело каждый раз выскальзывало и падало на землю. - Люка Брази спит с рыбами, - как заведенный, повторял Пиппо после каждой попытки, тяжело дыша алкогольными парами и глупо ухмыляясь. Наконец отчаялся и, махнув рукой, сказал: - Лучше закопаем. До последнего момента он плохо соображал, куда едет, и когда они остановились у ворот его собственного участка, уже начинало светать и везти тело куда-нибудь еще было поздно. Ругаясь себе под нос, он побрел за лопатами в сарай, молясь, чтобы Мария не проснулась. Они успели засыпать тело землей, прежде чем рассвело, и Пиппо, удовлетворенный, побрел спать, а наутро, вяло выслушивая упреки жены, понял, что совсем забыл, где находится импровизированная могила. С тех пор прошло несколько лет и он уже перестал про нее вспоминать, но в последнюю неделю начал испытывать странное беспокойство - мертвый парень стал сниться ему по ночам, чего за всю его жизнь с предыдущими убитыми никогда не бывало. Помрачнев, он хлебнул из бокала. Делиться своими ночными страхами с Анджело он не стал - чего доброго, засмеет, подумает, что дядюшка Пип начинает терять хватку. - Я все собирался его перевезти куда-нибудь за город, - сказал он вполголоса. - Вот отпразднуем день рожденья босса, и займусь этим всерьез.

Мария соблюдала церемонии приветствия со всеми, кого они встречали по пути, но стоило им предстать перед Доном, сеньора Блази как будто исчезла, переместившись с первого плана за плечо собственного супруга, и первым заговорил Филиппо. - - похоронным голосом сказал Блази, приближаясь к обступившим дона гостям. Затем расхохотался и сжал сухую ладонь Сальваторе своими лапами.- Отлично выглядишь, босс, - в голосе его прозвучала нотка восхищения, как в старые времена, когда мальчишка Пип, вечно в синяках и с опасной бритвой в кармане, ходил хвостом за крутым парнем Сэлом по грязным портовым улочкам Бари. - А я вот все лысею, уже и бриолина не надо. Он снова сверкнул золотыми зубами и выпустил ладонь Россо, оставив в ней пухлый конверт. Затем положил руку на талию жене и подтолкнул ее вперед. - Мое главное сокровище я тоже с собой прихватил. Нет-нет, ее я подарить не могу, ни за что... Еще раз склонив голову перед доном, он предоставил Марии возможность поздороваться с гостями надлежащим образом, а сам двинулся к столу с напитками, окликая на ходу знакомых: - Хэй, Анджело-бой! Тридцатые уже закончились, пора бы сменить парикмахера. Симоне, заботься о дяде как следует, он нам еще пригодится. И тебе привет, парень...

Автомобиль круто повернул, засыпав гравием одиноко лежащую на обочине консервную банку, и пошел в гору, оставив за собой запах бензина и отголоски гремящей в салоне музыки. - In the midnight hour she cried "more, more, more!" Пиппо отбивал такт по рулевому колесу и, хотя ему мешала зажатая в зубах сигара, каждый раз, когда начинался припев, поворачивался к сидящей рядом Марии, вторя: - With a rebell yell - "more, more, more!" В новой шелковой рубашке он чувствовал себя неуютно: она натирала обожженную солнцем шею, а из-под краев манжет выглядывали татуированные запястья, но пришлось уступить. Помимо людей дона в особняке наверняка соберется целый курятник, которому только дай возможность посудачить, кто во что одет. На какие только жертвы не пойдешь, чтобы жене не пришлось за тебя краснеть. Вдоль дороги потянулись оливковые деревья, и он, ткнув окурок в пепельницу, продолжил: - I'd sell my soul for you babe, for money to burn for you...

- Пойдем наверх, Гай. Там хоть приляжешь. - заботливо предложил он, потихоньку вытаскивая из ладони священника свой злосчастный воротник, который и в самом деле намеревался пришить. - Все пойдемте наверх. Нужно будет кому-нибудь сторожить дверь, наверное. Братец, ты, кажется, устал меньше всех, может, будешь первым? Гай вздрогнул и поднял голову. За нож он хвататься не стал, однако взгляд его не сулил псайкеру ничего хорошего. - Отличная мысль, - сказал он. - Я лично этим займусь. Буду сторожить дверь с этой стороны, а ты - с той, и клянусь кровью примарха Сангвиния, если ты до утра высунешь из комнаты нос, тебе не поздоровится. Actum est.

Гай положил рюкзак на пол, снял шлем и сел за стойку. Ночь, казалось, тянулась уже несколько лет - а впрочем, что это значит на корабле, где день отличается от ночи только количеством энергии, выделяемой лампами? Нужно было многое обдумать. Арнеб не исчез... наверняка еще и узнал что-нибудь. Проследить, чтобы сестра на него не набросилась. Если раненым не полегчает, придется идти к бабке. Бронежилет Ульфа пришлось оставить - попорченный и слишком громоздкий, а жаль... Все-таки это он убил капеллана. Служка по-прежнему сидит в казематах, несчастный мальчишка, и как еще теперь помочь ему? Воротник порвался... Опустив голову, клирик уткнулся лбом в сплетенные пальцы и прикрыл глаза. "Только на секунду", - пообещал он себе...

Тот помрачнел, свел брови к переносице: - Описать можете? - и коротко бросил: - Близз, проводи. - Описать, говорите... - хмыкнул Гай, выкладывая на стойку клочок кожи с татуировкой. - Вот.

Бросив взгляд на раскиданные между стаканов кости, Гай дернул плечом. Братец Пфелл, испарившийся в трюме при первых признаках опасности, сам напоминал большую бледную крысу, поэтому клирик не слишком удивился, что они с бандитами быстро нашли общий язык. Впрочем, спасибо и на том, что псайкер все-таки дождался их в баре. - Кажется, мы вам здесь сейчас наследим, - сказал он крысу, которого уже видел в первый поход аколитов вниз. Глянув на заляпанный кровью боек молота, он подумал, не воспользоваться ли оторванным воротником Лемана, который все еще держал в руке, но потом передумал - кудрявый псайкер явно расстроился испорченной вещи, а воротник, пожалуй, еще можно было пришить, пока они не найдут что-нибудь поприличнее. Что же до сшивания ран, рука самого клирика уже не болела, но Леману явно полегчало ненамного, да и Гидеону крепко досталось. Гай невесело подумал, что выбор у аколитов невелик.

Гай невольно принюхался, пытаясь уловить запах "благодати" - не иначе, после неудачной траты колдовских сил Леман решил прибегнуть к натуральной анестезии. Однако спиртным не пахло, и оставалось только догадываться, что еще приключилось с ним за эти несколько минут. "Вовремя, как всегда", - подумал клирик раздраженно. - Тк.. тык... это он его? Капеллана? - физиономия псайкера пыталась изобразить скорбь, но, кажется, мышцы лица окончательно потеряли чувствительность. - Скорее всего, - ответил он больше для Гидеона и Артурии, чем для псайкера, бессмысленно таращившегося на него со своего ящика. - Помните, что нам сказал Проводник? Такая же дубинка, как у Безмолвных. Жаль только, мы не узнали, кто за ним стоял. Перебросив дубинку арбитру, он вручил каждому аколиту по монете в пять тронов и бесцеремонно сгреб Лемана за шиворот ветхого мундира. - Смотри, чтобы тебе руку не прижало, - велел он. - Сестра, поднимаем его и к Ярну. Милостью Императора, на пути нам больше никого не попадется.

Спрятав кожаный лоскут в карман, Гай бросил взгляд на лестницу. Если кто-то и хотел узнать, почему на нижней палубе слышны взрывы, вопли умирающих и воззвания на Высоком Готике, он не торопился. Впрочем, удивительного тут было мало - наверняка засада была подготовлена при участии безмолвных, хотя спросить было некого: здоровяк унес все свои тайны с собой в могилу. Ярн упоминал, что с ним был еще один трюмник, так что шансы разузнать что-то еще оставались... конечно, если он не был одним из тех, кто валялся сейчас здесь с выпущенными кишками. Тут до него донеслись голоса. Кажется, Гай поторопился, оставляя Лемана на попечение Артурии: он просто не ожидал, что израненный псайкер найдет в себе силы болтать. Однако тот уже вещал вовсю, сообщая сестре массу новой - и совершенно для нее необязательной, - информации. Нахмурившись, Гай вернулся к аколитам, оставляя за собой кровавые следы. - Это был Ульф, - коротко сказал он. Пояснять, что больше Ульф не будет, пожалуй, не требовалось. - Кажется, за отца Дария мы расквитались, хотя бы частично. Леман, прекрати молоть языком, побереги силы. Нам пора уходить.

Гай вздохнул. Он молча сидел и ждал, пока на его глазах творилось колдовство - и все ради такого результата. Положительно, кудрявый псайкер воплощал собой один большой курьез. - Сестра! - позвал клирик, вставая. - Помоги ему. Еще раз глянув на Лемана со смешанным чувством сострадания и досады, он препоручил его заботам Артурии и отошел к ближайшему мертвецу. Наклонившись, чтобы осмотреть его, он поморщился от боли в собственной руке, но решил, что если уж судьбе угодно исцелить его раны, прежде чем они найдут медика, это случится само собой, без колдовства. Перевернув тело, он узнал того еретика, что желал ему смерти. Сомнений было мало, но Гай все-таки расстегнул окровавленную жилетку и обнаружил все тот же символ, что и у Ярна. Все остальные нападавшие были помечены также; в карманах у них позвякивала всего пара монет, и он не без иронии подумал, что аколитов оценили достаточно дешево. Наконец он подошел к тому, что осталось от главаря. Изуродованное тело лежало за разбитыми остатками ящика, пистолет и бронированный рукав разорвало в клочья, однако дубинка, едва не прикончившая Гидеона, уцелела, и клирик отметил, что она как раз того типа, какой носят безмолвные. Он отстегнул помятую бронепластину... и беззвучно выругался. Грудь убитого была залита кровью, но синеватую вязь татуировки разобрать было можно: зазубренное лезвие и надпись "Ульф". Некоторое время Гай смотрел на татуировку, а затем, словно по какому-то мрачноватому наитию, вынул нож и срезал клочок кожи. Nemo me impune lacessit.

- Эти коновалы мне никогда не нравились. - сморщился псайкер и попытался заглянуть Гаю в глаза. - Я сам. - тихо и довольно твердо сказал он, однако, уверенности в голосе было мало. - Хочу... попробовать. Хуже вряд ли будет. Ты не против? - Что значит сам? - нахмурился клирик. Возможность Лемана оказать себе первую помощь подручными средствами при помощи одной руки казалась ему весьма сомнительной, однако затем он понял. Секунду Гай колебался - пожалуй, ему пришлось бы легче, если бы псайкер вовсе не стал спрашивать разрешения. Тут косо срезанный лоскут кожи снова выпустил струйку крови и Гай отбросил сомнения: не говоря уже о боли, которую наверняка причиняла рана, злосчастный колдун мог и умереть у них на руках, прежде чем они успели бы добраться до лекаря. Он молча кивнул.

Псайкер оказался жив, и у Гая, уже ожидавшего увидеть его неподвижно застывшим в кровавой луже, отлегло от сердца. Правда, тот как-то странно съежился, когда клирик шагнул к нему, но Гай не обратил на это особого внимания - бедолага чуть не остался без руки и теперь должен был сильно страдать. - Я не буду ее трогать, - пообещал он. - Просто посмотрю. Проклятье, нам нужен медик, и поскорее...

- Nullum crimen sine poena, - хрипло сказал Гай, опустив дымящийся ствол револьвера и ощущая тонкий комариный звон в ушах. Затем медленно обернулся туда, где остался лежать псайкер. Из-за адреналина в крови клирик не почувствовал, как тот ворожил, и теперь заранее страшился того, что увидит.

Подкрасться незаметно удалось только арбитру - как только остальные аколиты спустились по лестнице, убийцы заметили их и бросились вперед, размахивая топорами и дубинами. Гидеон и святая сестра выступили им навстречу, а следом и Гай нырнул в узкий проход между ящиками, где уже мелькало оружие и слышались глухие удары. Первым же взмахом он угодил одному из нападающих по ребрам. Тот охнул и повернул к священнику искаженное злобой лицо, занося топор: - Сдохни, слуга трупа на троне! - Vade retro, fellator, - отозвался клирик сквозь зубы. Сильный, но неуклюжий удар прошел мимо, а в следующий момент еретик вытаращил глаза и захрипел, хватаясь за всаженный в живот штык. Провожать его никчемную душу соответствующей сентенцией не было времени - на Гая уже налетел новый противник. Гай попытался отбить его удар, но опоздал, и лезвие обрушилось ему на руку с такой силой, что он чуть не выронил оружие. Дело начинало принимать скверный оборот: Гидеона ранили уже дважды, здоровяк в таком же, как у клирика, гвардейском бронежилете разошелся и махал дубиной направо и налево, поэтому выстрелы, загрохотавшие наконец в коридоре, отдались в ушах, словно музыка. Здоровяк вытаращил глаза и метнулся за ящик, еще один культист рухнул прямо клирику под ноги, забрызгав его кровью. Обернувшись, Гай увидел, что очередной нападающий проскользнул мимо непоколебимой святой сестры, высящейся посреди коридора и продолжающей орудовать штыком словно ангел мщения, и устремился к Леману, явно желая отомстить за павшего собрата. Выругавшись, клирик бросился следом, пытаясь с ходу огреть его молотом по голове, но поскользнулся на залитом кровью полу и промахнулся. В следующий момент раздались крики. Псайкер лежал на полу и кричал. Кровь хлестала во все стороны и, глянув на его руку, Гай почувствовал, как желудок подступает к горлу. Еретик, натворивший столько дел одним ударом, уже обернулся и, кажется, хотел убежать, но Гай не дал ему такой возможности. Молот с глухим стуком врезался еретику в грудь. Изо рта у него выплеснулась красная струя и он рухнул, как подкошенный, умерев еще прежде, чем упасть на пол. Гай, ничего не видя от ярости, развернулся и, выхватив револьвер, выстрелил, охваченный жаждой убийства - если бы за спиной у него оказался кто-то из аколитов, это могло бы плохо кончиться, но пуля только расщепила ящик, придав лишней прыти толстяку, который к этому времени уже решил, что дела плохи и теперь мчался по коридору, оглашая воздух пронзительными воплями.

- Засада. - прозвучало первое слово на грани слышимости, а дальше он заговорил еще тише, хоть это и было почти невозможно. - Они решают, кого из нас убить, в кого взять живым. После небольшой паузы клирик отозвался - заметно громче, чем псайкер: - Вот демон, свеча погасла. Подождите, я найду зажигалку. Затем он сунул свечку в карман, вынул молот и продолжил уже шепотом: - Идем вниз, только тихо. Готовьте оружие. Конечно, можно было вернуться и посмотреть, что за люди стоят у собора, но клирику уже надоело играть в прятки. Брать живыми, говорите? Что ж, спасибо за идею. Кого-то и в самом деле следовало оставить в живых, а потом расспросить как следует, раз уж с Ярном не получилось.

Спустившись на несколько ступенек, Гай остановился и достал свечу - ему совсем не улыбалось оступиться в потемках и сломать себе ногу. Если сестра во всех своих доспехах поскользнется и упадет на него сверху, приятного тоже будет мало. Прикрыв дрожащий огонек ладонью, он продолжил спуск среди дергающихся и скачущих по стенам теней, надеясь, что остаток пути пройдет так же гладко.

*смотрит на снимок* а вот к Филиппо, кажется, не очень Одобрямс!)