Veidg

Людвиг, безумно вымотанный и задержавшийся сегодня в клинике дольше обычного, войдя кивнул присутствующим. - Соглашусь с Ноэль, и проголосую за Анри Фурнье. Он вряд ли гестаповец но, вероятнее всего, одиночка - именно он.

- Абелия Рамбе, извините, но я отдаю свой голос против вас. Попробую довериться интуиции.

- Конечно интересные! Вы можете себе представить неинтересную артистку бурлеска? - она ещё улыбалась яркими губами, но глазами - уже нет. - Нам всем, Хайлиге, приходится иметь дело с немецкими офицерами. И в результате информацией мы владеем.. самой неожиданной. Но с этим пистолетом.. то есть с этими цифрами.. У меня это практически единственная версия. Но связь с нашими русскими, всё же, туманна.. И их, всё же, двое.. Кто? Киров, Резнов?.. Оба подозрительны в равной степени. - Пожалуй, не могу. Особенно вооруженные трофейными транспортирами.. ухх. - Людвиг почесал переносицу и достал из нагрудного кармана листки со сводками голосований, - И они оба ни разу не голосовали.. То, что нам известно об их прошлом - не приближает к разгадке, но других версий нет. Официант и кабацкий забияка. Кхм. - Марта, - я повернулся к ней - я понимаю ваше беспокойство, и уверяю - мы сейчас все на нервах. Не буду вас отговаривать, ваш голос - ваше право, но посмертная записка указывает точно не на меня - с числами 123, 5 или 615 я не связан. Услышав эту тираду, Людвиг лишь пожал плечами. При том, что совершенно неясно, угадали ли они с разгадкой посмертного послания, ни в чем нельзя быть совершенно уверенными.

- Людвиг, подойдите, Вам это тоже может показаться интересным. Две мои хорошие подруги по цеху, Алексис и Зоррэ, как-то обсуждали при мне, что трофейные русские пистолеты немцы называют "Pistol 615". Вольф был убит из пистолета. У нас в ячейке двое условно русских. Правда ни один из них не служил в советской армии.. Но среди всех безумных и туманных параллелей, эта - наиболее похожа.. на что-то. - Pistol 615? Хм. По крайней мере, в этом безумстве есть хоть какая-то логика. - он улыбнулся и присел рядом с ней, - Интересные у вас подруги.. кхм, по цеху. Да, в нашей ячейке есть двое когда-то русских, и над этим стоит подумать, тем более в отсутствие других внятных идей.

Людвиг все утро просидел у стола, глядя на листок бумаги, на котором были написаны цифры 123*5. И чуть ниже - 615. Кофе уже давно остыл, папиросы закончились, и только горстка их бренных останков в пепельнице с укоризной напоминала ему о том, что все утро он курил их не переставая, одну за другой. И думал, думал, думал. Что могут значит эти цифры? Наверняка, что-то не очень сложное, все же писал их умирающий человек, и на последнем издыхании. Но что? Мысли, которые приходили ему в голову, были одна безумней другой. Он покачал головой, зажег спичку, какое-то время смотрел на ее огонек и затем поднес ее к листку бумаги. Когда от нее остался лишь пепел, он встал, накинул на плечи плащ и направился к заброшенному дому. Если уж ему не по зубам оказалась эта загадка, придется полагаться исключительно на свою интуицию. - Здравствуйте, господа. - Он стряхнул с плаща капли дождя и направился на свое привычное место. - Врагов все меньше, но и нас осталось совсем немного, мы не имеем больше права на ошибки. - он тяжело опустился на пыльный ящик и обвел взглядом присутствующих. Любой из них мог оказаться полицейским Гестапо, но кто? Ответа на этот вопрос у него так и не было.

- Не могу сказать, на кого указывает сегодняшняя записка, но, по моему мнению, доводы в пользу Моро не выдерживают никакой критики. У меня была мысль воздержаться в этом голосовании, но, теперь я все же проголосую против Филлипа Калверта.

- Дигидрородамин 123*5 ? - у Людвига всегда было плохо с цифрами и подобными загадками, но что-то подобное он уже видел когда-то раньше.

В госпитале сегодня был неплохой день. Настолько неплохой, насколько он вообще мог таким быть в этих стенах. Никто не умер, два самых тяжелых пациента постепенно шли на поправку, а из остальных - никому не стало вдруг хуже. В приподнятом настроении Людвиг шел по улицам города, но чем ближе подходил к месту встречи, тем больше замедлялся его шаг, и тем сильнее накатывало уныние. Заметив пожилую женщину, продающую пронзительно алые тюльпаны, так немыслимо ярко смотревшиеся на фоне стены облупившегося старого особняка, он не смог удержаться, чтобы не спасти их от такого соседства. Да и тюльпаны... откуда она их взяла, зимой, в этом городе? Но он не задал ей этот вопрос, а просто поблагодарил ее и, сжимая в руке букет, завернутый в потрепанную газету, поспешил в заброшенному зданию. Там никого не было, а на покосившемся от старости столе лежал какой-то листок. Взяв его в руки, Людвиг сначала отдал должное красивому почерку, и лишь затем вчитался в его содержимое. Марта Грин.. Хм. Аккуратно положив записку на прежнее место, он нашел в буфете неизвестно как сохранившийся графин и поставил в него цветы. Присев на облюбованный вчера ящик, он прислонился к стене и задумался.

- Я вижу немца-психиатра, по нелепой случайности лидера парижского Сопротивления, который показывает мне яблоко. Несомненно, он видит в этом какой-то глубинный смысл, и, когда я отвечу, поставит мне диагноз. Только, вот, не нуждаюсь я в сеансе психотерапии. - Знаете, забавно. - он улыбнулся, - Вы совершенно правы и в своей оценке, и в том, что я сейчас поставил вам диагноз. Могу только сказать, что он меня удивил неимоверно. Это раз подтверждает старую истину о том, что непогрешимость - не более, чем миф. Насчет же сеанса.. возможно, мне он нужен более, чем вам. - Людвиг встал, и накинул свой плащ себе на руку. - Спокойной ночи, господа.

- А вы, доктор, - он по-прежнему нравился Жозефине, но человек с его жизненным опытом мог бы быть и по-прозорливее. - Неужели тоже пали жертвой непохожести Сони, оказавшейся Гансом, на других? Ведь вы то должны были бы в своей жизни навидаться немало... ммм... странных людей. - Неожиданный для меня поворот событий. - он грустно улыбнулся и пожал плечами, - Слишком все сходилось, но благодаря неизвестному мстителю, второй подозреваемый тоже погиб. И теперь, если улики указывали именно на него, мы остались совершенно без каких либо зацепок. Я постараюсь в будущем избежать подобных ошибок, но пока что совершенно не представляю, что делать дальше. Женщинам вашего рода занятий думать и без того несвойственно, - глядя куда-то в сторону ответил Давид. - Давид, скажите мне, что вы видите? Людвиг протянул руку с яблоком, зажатым в пальцах, в его сторону.