Yambie

Нескрываемый интерес, удивление, разжёг иллюзионист в тёмно-зелёных осколках демонолога. На тиранию можно временно не обращать внимания, но в случае с Тевинтером – невежливо вовсе упрекать за что-то тиранию. И, тем не менее, здесь был вес. Хрупкий, но вес. - Магический дар младшего ребёнка ещё не проявился. И стоит вопрос – проявиться ли он вовсе. Форма, которая будет удобна в будущем Империи, та, где дело будет передано наследнику лаэтан, - он замолчал, опустив глаза. - В младшем отпрыске мы должны быть уверены, прежде чем устранять старшего. В противоположном случае невинное дитя было идеальным инструментом контроля.

Мессира Красса заметили, но вежливым сочли не обращать внимание. За холодным стеклом возникла фигурка Пандоры. Как альтернативное отражение немого демонолога, отдавшегося такому греху как Отчаяние. Исчезла также быстро, как и появилась. Единицы и никто знали о его попытках наложить на себя руки. Жалость. Быть может, не сколь отец с наследником являлись главными ключевыми фигурами на шахматной доске, а заточённая в высокой Башне мать и напуганный чем-то младший сын. Скрытые амбиции сопорати. Спящий магический дар хрупкого ростка жизни. Тем был непредсказуем. Рисунки на запотевшем стекле. Не пальцем. Ноготком. Провести несколько тонких линий, чтобы изобразить башню, а вокруг неё – цветущий сад. «Картина» растаяла, едва она была закончена. Жалость. Только сильные духом могут повести за собой массы. Только сильные духом могут железной рукой удержать бунты. Но что могут сделать слабые? Что могут сделать слабые, не дав обещание надёжности? Или слабость не более чем дрёма, скрывающая невиданную ныне силу? Они всё ещё не знали, что собой представляла миледи Муций, однако отчаяние могло сказать о многом. Скрестив руки на груди, так ни к кому не обернувшись, Салем ждал, пока выскажутся остальные. Коли на то появится необходимость – он скажет.

Увы, обещания дают, дабы находился соблазн их нарушать. Что не думал бы лично о каждом кураторе группы остроухий Элахиль, но немой демонолог готов был жертвовать собственными капризами, - да если оные мог себе позволить, - ради дела. Они могли пить чай по утрам, лениво беседовать за обедом, охотиться за козлами в саду, а ночью отдаваться первобытной похоти. Всё равно. Они все были на задании в интересах Империи. Общего. Личного. Капризы, мимолётные прихоти, здесь оставались вторичными. Сегодняшний день мало чем отличался от вчерашнего. Замкнутое пространство душит, пусть изысканность хлещет через край. А каково ей в высокой Башне? Тонкая, несколько женственная фигура демонолога появилась в холле в назначенное время. Немного сонный. Немного бодрый. Немного растрёпанный. Немного опрятный. Одомашненный кот. Он занял своё привычное место у окна.

Под окончание ночной вылазки - Нет причин будить миледи Мастарна глубокой ночью, - голос некроманта переплетался с ночью, но не слабостью рассеивания, сгущая её подобно кокону магии, - gratias ago за содействие. Vitae benefarial, мессир Силентио. Салем закрыл глаза и кивнул на прощанье. На пожелание крепкого сна, который должен принести умиротворение. К прибытию временного пристанища тело уже расслаблено, в растрёпанных каштановых волнах играет иней, а разум уже не различает где явь, а где реальность. Никаких масок. Никаких противоречий самому себе. Его не бросили, а протянули руку. Ему доверились. Его выслушали. По-своему, на время, признали существование. И неважно сопровождалось ли оное словами или молчанием. Неважно, что это одно из немногих воспоминаний, чей пряный запах и тепло в скором времени рассеются. Vitae benefarial, мессир Талрассиан Оптат. Уставшее тело вернулось в собственные покои в «Солнечной долине». Не раздеваясь, сняв только сапоги, залезло под одеяло и заснуло мёртвым сном. Дав обещание пробудиться ни утром, ни днём.

Прегрешения старших и детские страхи И пускай клинок пронзит мою плоть, Кровь моя прольётся на землю, И пускай мой крик тронет их сердца, Моя жертва станет последней. И согреет холодную душу тепло незнакомца. И простят ему грехи, даруя перерождение. Покой он найдёт в вечном сне и в отцовские объятия примет Создатель, прошептав сыну своему… Дед ты необузданный, ложись в постель и храпи до полудня! Такими были мысленные пожелания доброй да крепкой ночи от создания в рваном одеянии, кои захватило напоследок симпатичный флакон с белым порошком внутри. *** Не верю. Ни глазам, ни ушам. Люди жестоки. Низменные создания. Вечные дети с чёрными как смоль сердцами. Демон смутился. Испугался. Схватил костлявыми ладонями голову, закрывая то, что под тканью предполагалось быть ушами. Руки в кровь. Лезвие у горла. Глаза смотрят вниз, где вода целует камень. Только одна попытка предполагалась увенчаться успехом, если бы в тот день слуги не проснулись раньше. Разум кричал о помощи, глаза не видели из-за слёз, а из кистей рук с алыми браслетами вытекал нектар жизни. Однажды и они сломаются. Из-за человеческих издевательств, из-за человеческой похоти. Их хозяева юны, но уже с трепетом обнимали собственную жестокость. Достойные дети своих отцов? Когда эльфы, мужчина и женщина, сломаются, то отчаяние станет их спасением. Затем, в другой комнате третьего этажа, она почувствовала страх. Но хитрый паук натягивал острые струны на многочисленные ловушки в своём убежище. В Тени. Её настороженность оказалась лишней. Это комната счастья, где Пандора нашла плюшевого барашка. И барашек заинтересовал её куда больше, нежели плачущее человеческое создание. Чем-то напуганное? Сама Пандора испугалась сильнее прежнего, когда ребёнок увидел её и закричал, что тысяча демонов отчаяния. Барашек плюхнулся на пол, а демон с виспом исчезли, как дурное наваждение глубокой ночи. *** В имении Муций поднялась суматоха. Где-то на уровне третьего этажа. Предполагаемых комнат наследников рода. Скорее всего, во благо решение, что маги послали на разведку духов. Напуганная Пандора вернулась к Салему. Съёжившись, из-за пазухи вынула найденный флакон в покоях главы дома и протянула демонологу. С утвердительным кивком Салем принял находку, а затем, чуть погодя, посмотрел на некроманта. Снизу вверх.

Духовная разведка Ты знаешь что делать. Немое назидание в усталых тёмно-зелёных осколках. Ей присуща неуверенность. Она порой капризна. Непосредственна. Но в ней страстно кипела жизнь. Ярко, нежели у кого-либо из смертных. Босые нездорового оттенка ноги оттолкнулись от земли. Пандора воспарила ввысь, перелетев ограду. Держала путь, лишённый веса, к высокой башне. *** Ночь годна для крепкого сна, да если не для иных более душу греющих занятий. Любоваться идеально-круглым белоснежным сыром в небе куда приятнее, нежели найти летающие клочки ткани. Не то странного вида крупный паучок, мстящий призрак, сгусток хаотичного дыма. Шестой этаж был пуст и как последующие уровни, пятый и четвёртый, порадуют своей безжизненностью. Однако… дверь заперта. Мерзкий храмовник продолжал любоваться луной и счастливая Пандора заметила, что окно, ведущее к запретному, тоже было закрыто. Большие костлявые ладони прикоснулись к стеклу. Паутина инея объяла гладкую поверхность. Отчаяние... Она. Сейчас. Жертва. Пища. Голод. Голод. Голод. Голод! Сейчас! … не сейчас. С тихим скрежетом многочисленных зубов и лёгким ветром щекочущей стужи, путь Пандоры шёл в покои драгоценного мужа миледи. Мессир, не иначе сама Андрасте хотела злобно над вами подшутить, во второй раз помирая от хохота на своё небесном престоле.

Зависть, Желание, Страх и Отчаяние. Не зря в первую очередь именно их демонические образы посетили кудрявую черепушку немого демонолога. Зависть перед теми, кто жил полноценной жизнью. Страх перед неизвестным, кои, казалось, сулил ничего хорошего по тонкой тропинке бытия в глухом лесе. Отчаяние, ведущие к одному единственному желанию. Смерти. Маски чередовались одна за другой. Слова и действия противоречили друг другу. Беспризорник принадлежал ни Андерфелсу, ни Тевинтеру. Подумать он не принадлежал и самому себе, вопреки тому, где жил сейчас и что ему позволяли. Много. Слишком много. Пятый год безуспешно Праздность пыталась завладеть его мыслями. Цветы в вазе завяли. Целой осталась их неточная копия, изображённая карандашом на листе бумаги. *** Имения Муций, ночь Её не раз вызывали под покровом ночи. Тёмная, холодная, привычная преисподняя. Ваш мир? Где над эмоциями и чувствами властвует материя? Он жесток и неприветлив. Но потом она увидела солнце. Чистое небо и пушистые облака. Осень, весна, лето и зима. Она испугалась, но потом поняла – она хотела бы видеть это чаще. Демоническое создание следовало за людьми. Магами. Неприметная, в отличие от виспов. И тотчас она запросто могла привлечь к себе внимание. Вот ограда. И вот Башня. Они уже здесь. Пандора, парившая над землёй, могла посмотреть, что находится вверху. Но Салем вопросительно посмотрел на некроманта, решив, что тот возможно лучше укажет последовательность дальнейших действий. Ещё не увядшая юность тела и разума могла натворить преждевременных ошибок.

- Я повторюсь, - дипломат не терял терпения и присутствия духа, внемля настолько, насколько можно довериться иному в месте, преисполненному духами. - Моё предложение - дополнить известное, а не делиться своим. Полагаю, молодой юноша или же немолодой старик в его компании могут осуществить небольшую прогулку. Однако, мне неизвестен предел ваших возможностей - пока не имел удовольствия наблюдать. Выслушать – молча. Полагается. Предел? Оный непредсказуем. Подзаборникам посчастливилось жить в сплошном неведение. Концовка, увы, никогда не радовала. Иных слов эта беседа больше не требовала. - Буду ждать вас возле входа в гостиницу, - Салем положил ладонь на грудь. Лёгкий поклон. - Мессир, - дань уважения в сказанном слове. Демонолог вышел из Тени и вновь стал немым. Как только хозяин комнаты тоже покинул пределы изумрудной колыбели, Салем кивнул и вышел в коридор. Однако прежде чем покидать «Солнечную Долину» отправился к себе в комнату. Белый следовало поменять на серый. А утраченные магические силы из-за действий кристаллов следовало восполнить.

Вы правы. Салем застыл. С нескрываемым искренним удивлением смотрел на некроманта. Вы правы. Так ему никто не говорил. Никогда. И он не верил собственным словам, безнадёжно тонущих в пустыне необъятной Тени. Он не верил в себя. Демонолог поджал губы, потупил взгляд вниз. Снежинки падали. Ветер завывал. А часы продолжали тикать. - Глаза и уши – моё физическое преимущество. В яви, - тихо говорит он. - Если меня всё-таки обнаружат, то я не смогу оправдаться. В лучшем случае, если меня примут за прислугу, - тёмно-зелёные осколки снова посмотрели на некроманта. - Времени до рассвета. Едва солнце появится за горизонтом, то стоит немедленно уходить, - более твёрдо, пусть и также тихо, досказал Салем. Тридцать с лишним лет. Он давно не ребёнок. Но и не богат опытом. Разум дышал юностью, как и хрупкое на вид тело. Авантюра в любом случае должна того стоить.

Очень светская беседа в Тени - И как вы гадаете, можно узнать наверняка? Эта прекрасная ночь ничем не хуже для прогулок ваших друзей, вопрос в том, как далеко тянется поводок. Зависть? К мужу. К сыновьям. Зависть к старшему наследнику, неокрепшему птенцу, кои унаследовал магический дар. Несчастное создание. Желание? Влияние. Власть. Любовь. Жизнь. Право на желания, как таковые, которых её лишили. О чём может мечтать женщина, живущая в коробке? Страх? Он есть. Всегда. Везде. Этого паука не следовало трогать. Преждевременно. По пустякам. А раз его не трогали, то он терпеливо ждал осечек человеческой плоти. Отчаяние? - Поводок потянется достаточно далеко, чтобы подсмотреть, чем занимается миледи Муций по вечерам в своей Башне. Увидеть внешнюю оболочку и ощутить эмоции. Гнетёт ли её что-то или она довольна текущим положением. Однако принесёт ли это столько, сколько потребуется для дела? И так шахматная ценность миледи грозилась не раскрыться сполна. - Прислуга может что-то знать. Возможно, кто-то наведывается к ней чаще остальных. Возможно, есть кто-то, кому она доверяет, как себе. Или они знают больше, нежели того хотела бы сама миледи. Главное найти сплетника, - он говорил. И вместе с тем осознавал, как бессмысленны его слова. Салем прикусил нижнюю губу. Группа ничего не знала об этой женщине. Не знала, какую роль она играла и могла сыграть в будущем. Очередная пешка, жертва обстоятельств или сильный политический игрок, которым не следовало пренебрегать. Гадания ни к чему. Предположения бессмысленны. Они все теряют время. - Также её дети. И они потенциальный источник информации. А из двоих я бы предложил сначала сконцентрировать внимание на младшем, - нахмурился и опустил глаза. - Когда будем понимать что она из себя представляет – тогда надо принять окончательное решение. А для этого нам нужно действовать. Чем скорее, тем лучше. Если жизнь женщины сера, то и нет жалко пустить её существование на убыль.

За пределами сна и яви - Вас занимала миледи Муций, - поток пресекло короткое напоминание. - Замкнутая в башне, наверняка с подавленными желаниями. О чём вы думали тогда? Благословение свыше – смотреть не на поверхность морской глади, а на то, что спрятано под ней. В глубине. Во тьме. Ничто. И всё. Услышать в чужих словах таинственные ноты, кои послужат ответами для собственных несформировавшихся витков мыслей. И, тем не менее, люди невежественны. Им предпочтительнее взять на веру одну правду, поскольку другая причиняет слишком много головой боли. И Салем, по праву, мог считаться таким же глупцом. На какое-то время демонолог почувствовал себя расслабленным. Повторное погружение в Тень ли тому причиной или физическая, моральная, усталость. Закрыл глаза и холод, окрепший за годы в хаотичном маготоке, заиграл вокруг лёгкой россыпью снежинок, приютившихся в каштановых прядках. Ресницах. Плечах. Но он вовремя вспомнил, что кроме него был кто-то ещё. Этого человека он тоже не знал. - Многие женщины после замужества предпочитают жизнь затворничества. Как поглядеть. Либо у них нет иного выбора. А таких женщин, как миледи Муций, могут воспринимать даже не более чем вещь, годную для рождения наследников. Салем нахмурился. Её тайна заинтересовала больше прочих. - Либо она куда более значимая фигура, нежели её муж с отпрысками. Либо… либо в действительности она неотличима от усмирённого. Либо. Всегда есть что-то ещё, кроме озвученного. Всегда слишком много, даже когда секрет будет раскрыт.

Покои некроманта - Вам дали слишком мало слова, - без лирического вступления начал магистр, повернувшись к гостю и приветствуя мессира Силенсио легким кивком. - И я бы предпочёл продолжить. Возможно, была весомая причина того, что в материальном мире его вовсе лишили права на слово. Упустили деталь, которая называлась Тенью. Такой же лёгкий поклон в ответ, положив тонкую ладонь на грудь. Как приветствие. И как согласие войти повторно в магическую колыбель. Тёмная зелень не спускает внимательного взгляда, любопытства, пусть и сдержанного, с фигуры некроманта. Уже не молодого в летах. Ценившего молчание куда более на собрании, нежели оное продемонстрировал демонолог. Салем не боялся. Незачем.

- Мессир Сетус Талрассиан Оптат просит вас, мессир Силенсио, разделить с ним ужин в его апартаментах. Некромант? Боюсь, если мессир надеется на какую-нибудь продуктивную светскую беседу или на разговор, согревавший душу перед холодной ночью, то его ждёт разочарование. Ведь ужин он предлагает разделить с немым. И всё же отказывать невежливо. Салем кивнул. Напомните, в каком номере остановился мессир Талрассиан Оптат? … Следующая очередь была стучаться в покои некроманта. Салем сложил пальцы в замок в ожидании ответа.

По бумаге очень быстро водили графитом. Хотя рисунок уже был на полпути к своему завершению, по праву считаясь полноценной картиной, и требовал к себе тщательного обращения, что нежная девица, к которой никогда в жизни не прикасался мужчина. В одеяниях тёмное уступило светлому. Каштановые прядки заупрямились и не собирались больше подчиняться зубчикам расчёски, которая укладывала их в строгую причёску. Успокоился он не сразу. Гармоничный ритм сердца и ровное дыхание нормализовались спустя не одну минуту. Он откинулся на спинку кресла. Задумчиво посмотрел в окно, за которым уже крепко спал сад, кроме его маленьких жителей и пернатых ночных гостей. Тридцать с лишним лет. Он давно не ребёнок, чтобы баюкать себя наивными грёзами. Но и, подумать хорошенько, не ценил он теперь так рьяно свою жизнь, чтобы отнекиваться от возможности наступить на хвост змеи. Тем не менее. Он устал. В одиннадцатом часу в комнату демонолога тихо постучали. Кто? Немой демонолог подошёл к двери. Открыл. На пороге стоял раб. Салем вопросительно изогнул бровь. Говори как есть. Скромники меня не прельщают.

- Свои мысли я уже озвучила. А вот вам настоятельно рекомендую еще подумать над моими словами. Быть может во второй раз вас будет ждать успех и вы не станете приписывать мне сомнительных глупостей, - источники слухов немого демонолога совершенно одназначно врали. Потому что каждое слово миледи сочилось ядом. Но скучающий взгляд ее был гарантом того, что беспочвенные обвинения мужчины ее мало тронули.  Самое интересное, что ни в чём эту женщину не обвиняли. Пока. Если на то и было в личных желаниях демонолога. И согласились с одним из возможных летальных исходов мессира Муция. Сколь быстро начался обмен скрытыми колкостями, так быстро он закончился, и сегодняшний вечер можно считать удачным. Салем хмыкнул, отвернувшись в сторону. Признаться честно – он не хотел работать рука об руку с кем-либо из группы. Комфортно выполнять задания одному, и даже в повседневности он избегал людей. Увы. Это не Андерфелс. Да и там уже не вернуть ему бывалого детского доверия.

- А вот здесь я возражу, - теперь черные глаза буравили демонолога. - Муций хоть и посредственный маг, но не новичок в этом деле. Да и демон вот так.. из неоткуда? Много вопросов. Хотя с его младшим такое могло бы и сработать. Мальчишка как раз в том возрасте, когда проявляются способности. Юный, необученный маг как лакомый кусочек для любой твари из Тени. И в таком случае ваш вариант вполне результативен, отец пал, защищая своего наследника. Драматичная и нередкая история. Жаль, что мелкий ублюдок не проявляет никаких свидетельств того, что унаследовал хоть что-то от отца. Какая изысканная птичка запела. Птичка, по слухам которая давно растеряла свой драгоценный яд. Я знаком с мессиром Криспом, миледи. Лучше дырявьте подушку – занятие куда более результативное в данном случае. - А вы думаете, что я собираюсь светиться этим демоном, миледи? Едва зайдя на порог обители Муций? А не действовать тайно, как и полагается? - тень наглой ухмылки проскользнула по губам демонолога. Аристократия Тевинтера. Такая какая она есть воочию. - Впрочем, ваша идея имеет вес, - согласно кивнул Салем. - И так тоже можно провернуть... трагичную ситуацию.

В голове ещё не выветрилось воспоминание о том, как иллюзионист, оборотень и Элахиль оставили его лежать в кустах, как какой-то мусор, предаваясь обыденной болтовне. Впрочем, так бы с ним поступил кто угодно. Он не чувствовал себя здесь человеком и общество чужих людей душило. Тем не менее неразумно подолгу держать обиду в своём сердце. Он давно не ребёнок. - Провернуть несчастный случай на турнире или, лучше, на прогулке. Смотря в какое время мессир Муций предпочитает выходить подышать свежим воздухом и где конкретно его излюбленное место, - Салем замолчал, глядя в пустую точку перед собой, прежде чем продолжить. - Демон устранит его. О моей основной специализации здесь никто не знает. Тем более трудно подумать на тихоню, которому не посчастливилось познакомиться ближе с главой семьи Муций.

- Это и предстоит нам выяснить, - улыбнулся трибун любознательному демонологу. Очаровательно. - Воистину мессир Муций на ближайшее время завладел моими мыслями, - тихо сказал Салем, горделиво приподняв подбородок. - Впрочем, как и его драгоценная затворница. Демонолог отвернулся, скрестив руки на груди. Время другим задать вопросы, а ему обдумать насущное.

- Так чтобы не оказаться под подозрением, - трибун обернулся на незнакомый голос. Совсем забыл, что в Тени физические изъяны не актуальны. - А способов устранения масса. Подумайте. Салем чуть наклонил голову на бок, вопросительно изогнув бровь. - Возможно ли на арене завоевать его интерес и внимание? И… известно что-то о более личных предпочтениях мессира Гая Муция?

В приоритете: частичная ликвидация. Устранение главы и подчинение наследников. - Как желательнее всего устранить главу семьи? - бархатным голосом спросил демонолог. Лишь Тень позволяла ему говорить. А заодно экономить пачки бумаги.

Ближе к собранию Немой демонолог готов был терпеть. Голод и бессонницу. Последствия магического коллапса и губительную энтропию. И нечто сокровенное, интимное, кои разрушало хрупкие ноты души. Ошибки непростительны. Подобная опрометчивость не должна быть допущена вновь. Неконтролируемым эмоциям и личным чувствам здесь нет места. В назначенное время демонолог самым первым посетил место собрания. Строгий костюм с высоким воротом из чёрного кроя, перчатки и неизменные серебряные серьги, сверкавшие в свете огоньков гостиницы. Ничего из того, что испортило бы внешнее впечатление. Резало взгляд. Ни выбивающейся складочки, ни пылинки. Внешний вид инструмента Империи Тевинтер, щедрый дар Андерфелса, должен радовать глаза. Уж особенно если материалами для его изготовления служила кровь да кости. Он ждал. Стоя возле окна, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Здешним господам силы свыше обещают великие свершения.

В саду Кто-то говорил. Много. Слишком много. Невыносимо много. Как будто они играли в игру и пытались переговорить друг друга. Они даже не понимали того, как им повезло по жизни. Их слова имели вес. Какое-то значение. Они могли говорить. Могли прямо сказать, что боятся и любят. И нести чушь. У него было ничего. И сразу, с пробуждением, он проникся завистью. Злостью. Обидой. Неблагодарные создания. Созидание? Одним взмахом ладони можно убрать царапину на коже, как если бы оной никогда не было. Лечит. Но не отдаёт. Он не испытывал благодарности. Это данность. Как и его немота. Бесшумно приподнялось ослабшее тело демонолога позади эльфов. Они бы его не увидели. Не увидели даже, как тот уходит прочь. Лишь потемневшие растения, укрытые инеем.

Спящая красавица В саду Неуклюже лежит тело демонолога в объятиях кустиков жасмина. Он не видел. Но он так думал. С другой стороны, вероятно, так началась его похоронная процессия. Может уже? Как-то неожиданно вышло. Он даже не успел понять, что произошло. Лишь витал в воздухе запах цветов, журчала вода, а окружающая зелень обзавелась колючками инея. Козёл. А тем временем над ним стояли. Сразу три тела. Не видел. Но что-то подобное чувствовал – уже не так приятно. С людьми всегда тесно.

- Пошло вон, пока я из тебя статую не сделал... - осёкся он на середине угроз. - Хм... - посмотрел на скрюченное существо так, словно хотел запечатлеть сие зубастое непотребство на холсте. - А ну-ка, поднимись. Я бы себе такую статую поставил в зале трофеев. Салем, Салем, Салем, Салем, Салем… Саааааааалеееееем! Выронив чашку из рук, опрокинув диван, зацепив плащом вазу, что та с громким треском упала на пол, Пандора с визгом устремилась в сторону открытого окна. Салем, Салем, Салем, Салем! Салем, помоги! Рваные тряпки демона скрылись в лабиринте сада и, в отличие от инцидента с козлом, особого внимания к себе не привлекли. Сад В «Солнечной долине» проснулась вторая жизнь. Всего-то необходим был какой-то козёл. Или шпион. Шпионский козёл. Зато теперь у него заранее появилась возможность увидеть почти всех гостей гостиницы и кураторов будущей группы. Знал ли он. Догадывался. Или нет. Не совсем. Седоволосый эльф? Если судить по долийским отметинам на лице. И мужчина рядом с ним, возвещавший о шпионском козле. Миледи Кристабель Мастарна. Её он знал. И нежно-голубые цветы были ей больше к лицу. И ещё… Салем задержал взгляд дольше дозволенного, нарушая условные границы этикета, приглядываясь к тёмной фигуре ещё одной женщины. Магический шлейф, знакомый ему ещё с первой встречи с мессиром Криспом. Нет. Неважно. Салем поправил очки и направился к месту возле фонтана, где на время нашёл покой. Там он оставил карандаш с книгой.

Кофейный террор в спальне - Ты что тут делаешь? С каких это пор Салем тебя отпускает одно? Точно. Салем. Звал её. Увидеть хотел. Где-то там. В саду. Она и забыла. Вернее помнила. Но сделала вид, что забыла. Демоническое создание Тени съёжилось, плотнее прижав к груди чашечку мерзкого «фе», которого нарекла любимым и чувствовала себя от него значительно веселее. Бодрее. Или как ещё называется это чувство подъёма в материальном мире. - А ну выползай. Ты что, мой кофе пьёшь? … нет. И отхлебнула ещё один большой глоток, испуганно вытаращив крысиные глазки на пробудившегося стихийщика.