Yambie

Нэ, извините, можно убрать это из списка запланированных? Из-за нависших обстоятельств, скорее всего, совсем не получится провести.

Кейт Буш. Lovely.

А мне нравится просто творить. Просто печатать. Больше всего. Наблюдать как из одного слова впоследствии строится что-то большее, отдельный кусочек чего-то, что также можно посчитать полноценным и независимым от того, что было напечатано до и будет напечатано после. Ощущать, прощупывать, играть со словами, ловить кайф от процесса иначе говоря. Ровно как от рисования. Особенно когда волну оной эйфории поймал, висишь на ней и не отпускаешь вплоть до готового результата. А потом, будучи эстетически удовлетворённым, пить кофе и раскуривать багет, вводя окружающих в ступор своим французским акцентом. ... яяя так ещё не делал

Лана. Лана Дел Банана.

Реквием ***

Для гнева, возмущения, отрицания действительности не останется сил. Меньшая копия Селестины блуждала в лабиринтах разума, освещённых полумраком. Она безжизненна, подобна усмирённым магам «Тихого дома». Непозволительная роскошь мечтать о романтике такого события жизни, как предложение руки и сердца. Даже будучи подростком. Но позволить себе кануть в водовороте азарта, поскольку юность скоротечна и стремится к собственному увяданию. Наше рождение – есть шутка самого Создателя. Нельзя жить. Нельзя умереть. Иные ищут причину в высших целях. Неуютно только тем, чья лёгкость духа ведёт непрерывную вражду с тяжестью тела. Той, что наименовали девой небесной, достаточно и благ земных, дабы придать частичке жизни немного ценности. Одиноко плавать в просторах бескрайнего океана, не замечая прочих на своём пути в неизвестность. Нет. Густой туман тьмы нависает прямо над ней. И его невозможно не замечать, куда бы поворот головы не был направлен. Нельзя закрыть веки, ибо там напоминание. Лишь растянуть нависшее молчание, вслушиваясь в звуки прибоя и пение чаек – симфонии траура для тех, кто для морской бездны стал пищей. - Какое коварство… В глазах нет места смеху. Здесь нет ничего, над чем можно было бы посмеяться. В глазах нет злости. Нет причин злиться на того, кто стоит рядом с ней. Нет сил. В глазах даже не было обиды, печали, но скупая слеза оставила влажную дорожку на фарфоровой щеке миледи. Эту часть лица она прикрыла ладонью, посмотрев в сторону горизонта. Якобы защищая от упрямых русых прядок, с которыми баловался ветер. - Если принимаете прошлое вдовы Сулла, закрыв впредь глаза на существование оного или нет, я принимаю ваше предложение, мессир Сетус Талрассиан Оптат. Воистину мир этот лишь одна сплошная шутка Создателя.

- Талрассиан тесно связаны с Пентагастами, дипломатическими и династическими союзами. Это дом моей матери, - спины коснулся взгляд, словно нож под лопатку вошёл, как в масло. - Имя Аши носят и другие наследники, как бы ни пытались проредить свои ряды. Короткий взгляд в сторону фигуры собеседника. Женщина держится на расстоянии от мужчины и значительно не сократить его двумя шагами вперёд, не протянуть ладонь, дабы кончиками пальцев коснуться плеча. Она, Селестина, в безопасности тепла и уюта заходящего солнца. Намного позже наступит тьма, покров глубокой ночи, где хозяйствовать будет человек по имени Сетус. Сказанное удостоено согласным кивком. - Королева Аша Кампана переиграла своих потенциальных врагов на собственном поле боя путём венчания наследников рода. Ибо она знала, что в той или иной войне Антива не сможет одержать победу. Она добилась многовековой неприкосновенности своего государства. В великих домах магистров Тевинтера, правителя Орлея, даже в герцогах Андерфелса течёт кровь Аши – Королевы-матери Тедаса. Громкое имя. Но мало что грандиозного нашли в тогдашней свадьбе, союз которой впоследствии определил тесную связь с правителями всего Тедаса. Ничего необычного тогда не находили и в дочери ривейнских купцов. В собственном голосе эхо восхищения, но некоторым жёнам уготовано прожить бытие во мраке стыда и позора. - Вы не ищите то, что может меня оправдать, - тихо начала Селестина. - Вы ищите то, что может меня погубить, - на то ли разве не говорил поход безликих помощников инспекции на кладбище, как и отчёт увенчавшийся находкой неприкрытой лаборатории. - Я понимаю в каком положении сейчас нахожусь. Из моих уст не выйдет ложь. Но что вы намерены делать впоследствии? - карий осколок обратились к чёрному. К одному из многочисленных потомков великой в истории королевы. Мне не молить о пощаде. Но знать как сложится моя дальнейшая судьба – разве я не имею на то права?

Трагедию дома Сулла отнюдь нельзя назвать трагедией. Каждой семье Тевинтера, обладающей той или иной степенью влияния в обществе, есть и будет что хранить впредь в саркофагах, которых по-другому называют личными шкафами. Будь то сломленная отчаянием рыжеволосая женщина, взаперти которую держит тиран-муж. Наследник-сын, в чьих жилах кровь человека и наложницы-эльфийки или скрытый от посторонних глаз алтарь в цветущем доме, где бы по сей день рабов могли приносить в жертву али оставлять неизлечимый отпечаток страха на хрупкой душе. Нет, мессир. Если в глазах ваших я прослыла глупой женщиной, то глупостью также моей будет, если я продолжу увиливать от истины, которую не могу более скрывать. Делая себе лишь хуже. Вопреки взглядам и словам, всеобщему суждению, я встречу собственное поражение, как полагается дочери государства, иначе известного как Неварра. - Знакомо ли вам имя Аши Кампаны? Выбравшись из удушливых стен башни, две чёрные фигуры прошли мимо статуи женщины, чей лик освещает солнце, едва которое в скором времени скроется за безымянным горизонтом. Селестина вдохнула полной грудью свежесть морского ветра, блаженно закрыв веки. Вновь убрав за ухо упрямо-выбивающуюся русую прядку. Не переживайте почём зря, мессир. Поддержите беседу.

Не сказать, что у неё от начала нашлись подозрения, что эта встреча с инспекцией могла стать роковой. Не сказать, что она сейчас мнила о какой-то иллюзорной надежде. Нет. Половину сказанных слов синеглазого посла намеренно пропустила мимо ушей. Раздражённо прикрыв веки, зная, что её вопрос проигнорировали и проигнорируют впредь. Разве не блаженно сие ощущение? Можно не сокрушить мужчину, истинная сила которого остаётся неизвестной, но можно сокрушить женщину, ибо она без лишних сомнений слаба. Глупа. Она есть сосуд, против воли который наполняют чужим пороком. Останется апатия, останется смирение и останется ничего кроме тьмы, которую себе же и позволила. Человеческая. Женская. Земная. - Ваш управляющий действовал против вас и серьёзно подставил перед трибуном империи, - армейская честь вынудит копать мессира Красса очень внимательно, вы должны это понимать. - Или же тот, кого вы оставили над своими мастерскими, в прошлом подмастерье Титуса в его экспериментах? Прошёл целый год чтобы ответственность легла на Суллу, да не будет упомянуто имя усопшего всуе. На вас мы её возлагать также не желаем. Целый год, чтобы забыть, но не затушить чужие амбиции. В иных обстоятельствах горело желание собственноручно сжечь дотла проклятую лабораторию, невзирая на толстые слои пыли из лириума, каждая песчинка которого могла бы стать смертельной. Трибун, однако, теперь знал правду. В интересах Селестины отныне распрощаться с теми, кто подвёл её доверие. - Не сочтите за дерзость, - тихо сказала миледи, медленно и осторожно вставая на ноги. - Мне необходимо пройтись. Буду крайне признательна, если составите мне компанию, - её ждала неизвестность. Точно она не знала, что следовало сейчас испытывать. Ответы на вопросы, как таковые, этот человек мог получить теперь лично из уст хозяйки Сулла. Усмирив по желанию интерес пытливого разума.

- Таковы уж мои обязанности - вторгаться в сокровенное, миледи? - официальный тон чуть потерял любезности. - Ещё один вопрос. Вы знали, что ваш муж насильно усмиряет ветеранов? Списанных по поводу ранений. - Нет, - недовольно нахмурилась хозяйка дома от подобной новости. - Конкретно этого я не знала, - в отличие от мужчины женщина сдержанно придерживалась тона, что и в начале этого знакомства. - Документация, само собой, на этот счёт не велась. Вопросы касаемо того кем приходятся личности усмирённых магов Титус игнорировал. Протерев пальцами переносицу, миледи терпеливо повторила: - Позволите ли узнать, что теперь намерены делать с подобными знаниями? - да если синеглазый посол умеет не только ценить прекрасное в представительницах женского пола, но и проявлять толику уважения да внимания после того, когда бесстыдно покопался в чужом и сокровенном.

- Не торопитесь, миледи, - ответил на её нетерпение, вернувшийся в высшее общество Красс. - Ответьте на один вопрос. Вы знали, что в вашем доме насильно усмиряют магов? Постарайтесь ответить предельно честно. Я всё равно узнаю правду. Правда на то является правдой. Горькая и колючая. Как назойливый ком, застрявший в горле. Эти люди позволили себе крайнее своеволие и пренебрегли чужим гостеприимством. Какую борьбу не вёл бы Тевинтер в достижении тех или иных личных целей – борьба эта всегда будет грязной. Comment grossier. Как грубо. - Знала. Разумеется, - ответила Селестина. Нет. Голос её не дрогнул. - Но это не значит, что я всецело поддерживала подобную идею. Титус незаслуженно отнимал частичку жизни у тех, у кого не волен был забирать законом свыше. Однако прислушаться к чужому мнению и задуматься о возможных последствиях – для этого он был слишком упёртым. После его смерти я попросила, чтобы ту лабораторию закрыли и более к подобному роду экспериментам не прибегали. Там, где должен быть страх и волнение промелькнула толика любопытства. - Вы вторглись в чужие покои. Без ведома их хозяина. И открыли двери, ныне которые должны оставаться запертыми. Позволите ли узнать, что теперь намерены делать с подобными знаниями?

- Руководствуетесь собственными вкусами или же наследуете дело Титуса? Не ответ. Вопрос. - Как бы вы предпочли распорядиться с наследством, достаточно внушительным, которое досталось бы, допустим, от вашего покойного родственника? - мужчинам простительны их ошибки. Мужчинам прощаются пороки, которые они отказываются искоренять в себе. Мужчины везде будут чувствовать себя хозяевами, ибо они есть образ самого Создателя. Женщины, что высший сорт рабов, сполна могут ощутить на себе гнёт несправедливости. - Есть что-то, что следует оставить, ибо это корни. Но найдётся ли что-то, отчего предпочтительнее избавиться как от сорняка? Посадить новое... в надежде, что однажды созреет ещё один плод. Тот, кто расслабился, мысленно сделал шаг вперёд. Та, чей голос был пуст, мысленно сделала шаг назад. Именуемый танцем, когда действия потенциального партнёра вызывают настороженность. - Я не посмею сделать что-то из ряда вон выходящего, что за считанные секунды разрушит дело моего покойного мужа, а между тем – оставит меня ни с чем, - она говорила. Не позволяя себе тень сомнений, поскольку в понимании суть – благодаря ей дом Сулла не пал и не падёт впредь. - Иначе наследство предоставили кому-нибудь другому, а моё имя в завещании было бы не больше, нежели простой формальностью. «Тихий дом» не утратил львиную долю в своей популярности. Качество материалов не стало только хуже. А псарню содержат как полагает. Каждый щенок здесь сыт и здоров. Однако. Тело готово обмякнуть. Ноги – подкосить едва женщина встанет со своего места. Слабость непростительна и оное она не хотела демонстрировать мужчинам. - Полагаю… отчёт уже готов? - вроде как обратились к гостю из столицы с его помощниками, по карие глаза непрерывно смотрели на обладателя бездонных осколков.

- И что конкретно предпринимают ваши соседи? - уточнил Оптат всё с той же заинтересованностью. От общности перешли к частности. Там где шипы гораздо острее и преграждают путь к отступлению. Фарфор спокойствия, однако, не дрогнул. Слегка нахмурены брови, высекая маленькую линию над переносицей. - Не скажу, что что-то, из-за чего мои дела выходили бы из-под контроля. Кроме, разве что, срывающихся сделок о закладке нового виноградника, - глаза опустила, но не в знак ложной скромности, а упрямый локон убрали за ухо. - Я верна традициям моей родины, но Виминациум - место слишком привлекательное для приезжих, чтобы воздвигать лишние некрополи. Предпринимательская деятельность держится за счёт красот этого места и атмосферы безмятежности бытия. А неварранские нравы здешним людям чужды. Если мои соседи добиваются чего-то конкретного против меня, то на данный момент это больше похоже на реакцию быка, кои издалека заприметил красную ткань. - Прошу прощения, миледи, мессир, я отойду. Буквально на минуту. Молчание. Задуматься, заподозрить в чём-то неблагочестивом и провести ряд кривляний за чужой спиной, в то время как тонкие пальцы миледи возьмут прозрачную чашку, наполненную холодным чаем со льдом. С уходом посла столицы фигура хозяйки дома Сулла пока что была полностью предоставлена вниманию и оценке следователя по особо-важным делам. Иначе именуемый Сетус Талрассиан Оптат.

- Миледи Сулла, нам стало известно о некоторых ваших затруднениях в распоряжении так называемыми Садами Вдохновения. В моей компетенции помочь вам разрешить этот момент, когда вы поделитесь подробностями взаимных притязаний. Внутренняя сущность именуемой девы небесной дополнялась природой девы земной. Противоречивое притяжение тянуло то вверх, то вниз, заставляя наивный разум метаться из одной крайности в другую. Взывая лишний раз к головной боли, когда трудно определить правду и ложь. Она знала правду. Они знали ложь. А меж тем в умах многих оба эти явления умудрялись сосуществовать вместе, рождая новую форму восприятия мира. Один следователь расслабился, победоносно уткнувшись носом в чашку с кофе. Предоставив другому волю вести разговор. Сколь просто читать чужой язык жестов, сколь сложно докопаться до истины. Природа человека воистину многогранна, по справедливости считаясь его вторым щитом. Этот мужчина старше своего коллеги. Осколки темнейшего оникса вещали за опыт иной. Непредсказуемый. Бдительный и осторожный. А потому напрочь лишённый того легкомыслия, который отчасти улавливался в синеглазом госте столицы. - Как понимаю, старая обида. И оная имела своё место в те времена, когда Титус был жив, - в окнах души не похожих ни на один драгоценный камень промелькнула слабая тень любопытства по отношению к следователю по особо важным делам. Интерес. Как таковой. Женский. Человеческий. Или настороженность, когда ступаешь на босую ногу по колючим шипам роз. - Тем не менее, я не знаю, что именно не смогли поделить меж собой семья Баденхорст и мой покойный муж. А поскольку я овдовела и не родила наследника, то соседний дом посчитал это лучшим моментом для того, чтобы наступить на горло единственному хозяину дома Сулла. Да если впоследствии своими действиями они надеются сломать меня.

- Ко всему прочему, не обременяя вас, я хотел бы, чтобы ваши люди проводили наших помощников в мастерские. О, - он предупредительно вскинул ладонь в успокоительном жесте, - всего лишь бухгалтерия, учёт. Ничего серьёзного. Статистика. Отчёт для столицы. Пусть их проводят и предоставят свободу передвижения по объекту. Будьте так любезны, миледи Сулла. Женщина обладала той сдержанностью, которой не могла похвастаться лет десять назад. В более юные и наивные свои годы. Когда эмоции – первичное дыхание жизни. Затянувшаяся душевная боль – живительный источник, а мимолётная радость не более чем наркотик. Изогнута бровь миледи, не спускает она карих глаз с фигуры посла столицы. Уже? За лицом образа фарфора не прочесть конкретной реакции. Тень эмоций остаётся не более чем тенью, а она ведёт себя любезно, как примерная, единственная, хозяйка сего очага. Пока позволяя делегации ту вольность, которая необходима в их расследовании. - Фамке, - подозвали прислугу. - Проводи помощников мессира в наши мастерские. Предоставь доступ, кои необходим для отчётности. - Слушаюсь, миледи. - Что-нибудь чем могу ещё помочь, мессиры?

Прохладные напитки – отрада для души и тела в жаркую пору времени, посмевшей затянуться более чем на один месяц. Чай со льдом и кофе. Сок из фруктов на любой вкус. Вино? Если на то полагается недозволенный каприз и только. В атмосфере уюта, окутанного мистерией интима, когда не нужны лишние глаза и уши, а всё хрупкое естество охватывает приятная дрожь. Уши слуги внимательны к просьбам, карие глаза хозяйки – к образам живой материи. Седина придаёт толику солидности сильному полу, но оное ещё не значит, что в черепушках заточён многолетний опыт и мудрость, которой удалось подняться по костям ошибок молодости. - Посмею сказать, что запрос к данному случаю опоздал на год, - нога закинута на ногу, каждому достался быстрый и тотчас внимательный взгляд хозяйки дома Сулла. - И значительно потерял в своей актуальности, чтобы изучать останки старой могилы для… до-рас-сле-до-ва-ни-я. Память её не обманет. Даже спустя столько лет вдали от родных земель. Тесна связь тех государств, чьим магам доверительно позволяют удерживать русло власти. Помощники на то и помощники. Держат дистанцию и слушаются своих хозяев. Женщина в свою очередь не посмеет сказать ничего дурного, лишнего, придерживаясь общедоступного этикета. Излишняя скромность и высокомерие – качества сомнительной ценности. - Мой покойный муж не прослыл человеком крепкого здоровья, а потому в его смерти не нашли ничего удивительного. Семьдесят лет – грань, когда наступает пора нашего человеческого увядания, - а меж тем – грань острия, прелюдия к смерти. - Но если на то, - взгляд карих глаз задержался на фигуре следователя по особо важным делам, а затем вновь был переведён к синеглазому послу столицы, - если на то оный приказ… уверяю вас, однако, вероятно единственную пользу, которую вы получите в ходе этого расследования – отдых на пляже. Не более.

Селестина Сулла Бледная как снег кожа не привыкла к ласковым лучам солнца. Знатные женщины Неварры мало чем отличались от женщин Тевинтера, каждая из которых больше похожа на фарфоровую статую, нежели на человека с бурлящим потоком жизни внутри. Мало чем отличается симфония смерти, подпеваемая вестниками загробного мира, иначе воронами, и чудовищами моря в образе невинных чаек. Люди живут в счастливом неведении, но вода, охватывавшая большую часть земной обители, давно отравлена почерневшей кровью увядших душ. Она загрязнена плотью, в пыли которую бы пожирали черви вместо голодных рыб морской бездны. Общая могила для благородных львов и бездомных собак. - De charme, - сухо как-то отметила драгоценная дочь семьи Майер. - В Неварре я изнывала от холода. В Тевинтере теперь буду изнывать от жары, - именно тогда бутону её юности ещё только предстояло расцвести всеми возможными красками блаженства мира сего. Гостей из столицы приняли как подобает. Предоставив тот необходимый комфорт, когда в родной дом пускают чужаков. Намекнув также пространством уюта, что они здесь не более чем гости с определёнными рамками вседозволенности. Русоволосая и кареглазая хозяйка вышла из тени, одетая в домашнее - лёгкое по сезону - чёрное платье, кои подчёркивало статность женской фигуры. - Avanna, мессиры, - шелест её голоса и мягкость почтительного поклона, прежде чем занять своё видное место, как хозяйке этого дома. - Меня известили о вашем вчерашнем прибытии в Виминациум. Чем, любопытно, могу быть обязана вашим визитом?

В разделе ФРПГ весело. Всегда очень весело \<.</

Йеп. Там же. Если что, я также постучусь в личку ^^

Это короткая игра, рассчитанная на неделю (хотя на практике выйдет три, если не больше /0.о'\) из серии по Dragon Age. Запись будет происходить в теме Перекрёстка, когда будет готов пост с прологом по данной игре. Будет открытая, да. Смотря сколько игроков наберётся (да если и достаточно, то возможно лавочку ещё открытой придержу). В идеале планируется начать в мае-июне, но возможно даже раньше на месяц или два. В последнем случае, право, уже зависит от ряда мелочей - от собственной готовности вплоть занятости в реале. Если интересно и ещё будет, то могу взять на заметку.. да ^^'

весна-лето 2019

Пандооора, девочка моя милая.. т__т Может быть, может быть.. начнём стенать однажды с очень большим оптимизмом т.т

Завтра вечером от вас будет зависеть многое. Если не всё. Завтра вечером от вас будут зависеть жизни матери и мачехи на поводке двух демонов. До завтрашнего вечера, как и в прочие дни, мало кто сразу заметит, что он рядом. Мало кто вспомнит о самом его бытие. Он выполнит свой долг перед Тевинтером, а после… … он исчезнет. Вместе со своими демонами. Как если бы никогда в яви он не существовал.

- И если будет нужно... - трибун коснулся тёмных непостижимых глаз, не раз отмеченных присутствием демонов. - Усильте заклинания ритуалом. Сейчас, нельзя ошибиться. Надеюсь, в средствах вы не стеснены? Салем отрицательно мотнул головой. Нет. Не стеснён.

- Мессир Силенсио, а вы не сможете одержать обеих: и мать, и мачеху? - спросил трибун вошедшего демонолога. Гордыня для одной. Раскаяние для другой. Одна в мальчишке души не чает. Другая презирает. Возможно? Пожатие плечами сначала. Согласный кивок в конце. Риск всегда того стоит.