Yambie

Не было слова Для небес и земли, для моря и неба. Была только тишина. Там, по ту сторону ограды, лился поток неиссякаемых мыслей. Они затрагивали тонкие струны души и тела, взвинчивали эмоции и будоражили пылкие умы. Они путали, обманывали, проявляли искренность и бесстыдно лгали, утешали и оскорбляли. Они внушали надежду. И ломали отчаянием. Мы были созданы немощными созданиями. Из ломких костей, мягкой плоти и сырого мяса. Мы смотрим высоко вверх, не побаиваясь ослепительных лучей солнца. Нас создали творцами, но искрой оной пренебрегаем, желая растоптать в пыль иного. Меня не наделили даром речи, но разум мой ограничен словами. Меня растили, меня направляли и, наверно, меня любили. Но не знали какой будет моя жизнь. Не задумывались. Здесь некромант не был исключением из большинства. Меч и кинжал – надо как-то себя защищать, необходимо демонстрировать остроту клыков. Я не беззащитен. Я не нуждаюсь в чьей-либо опеке. Четыре года или пятьдесят лет. Так ли это важно? Многое ли это решает? Почти не притронулся к закускам, почти не притронулся к супу. Лишь бокал опустошали и наполняли вновь. Попался в лапки паука. Попался в клетку охотника. Попался во тьму бездны чёрных глаз. Ти-ши-на. Он ничего не сказал. Лишь смотрел. Наблюдал. Зелёными осколками трезвой ясности и блеклого дурмана. Диковинный союз рождался ночью и исключительно ночью. Диковинный союз рождался в объятиях Тени.

Где-то в безмолвном пристанище - Становится довольно прохладно, - заметил Оптат после минутного молчания. - Хозяин одного из домов прислал вина на пробу, настойчиво советуя его перед сном со специями. То, что нужно для восстановления после тяжелого дня. Не самый лучший выбор «собеседника» для совместной дегустации вина. Женщины скрасили бы общество своей красотой, по отдельности – королевской грацией или нежностью невинного цветка. Мужчины поддержали беседу – обсуждение научных исследований али профессионального роста по карьерной лестнице. Эльфы? Вам неугодно общество остроухих, верно? Они другие. Они не люди. Они рабы. Они не способны мыслить шире доступных границ, мыслить многогранно. Корни заразы проросли слишком глубоко. Плод гниёт изнутри. Немой демонолог не считал некроманта злым. По крайне мере ему ещё не довелось видеть, ощутить на себе, истинно-тёмную сторону мага. Перед ним стоял человек, который не мог просто так предать свои идеалы. Перед ним стоял человек, лику которому открывался закат времени. Перед ним стоял человек, знавший суть забвения лучше кого-либо другого. Знавший лучше того, кто в жизни своей умирал дважды. Виспы-призраки жили своей жизнью, как если бы находились в Тени. Плясали, кружили. Исчезали, появлялись. Безуспешно пытались привлечь внимание мягкотелых. Согласный кивок. Тишина не нарушалась. Даже если и сказаны некие слова.

Сад светлячков Серая фигура так же пыталась раствориться в шёпоте извечного, не тревожа губительные огоньки своим дыханием. Отверженный от пар, что скрепились задолго до "Солнечной долины", немой маг среди шипящих змей. В наблюдении, в тенях, в непринятии. Отторгающий его сам, в привычке же или природе. Одинокие. Беззащитные. Осколки прежних жизней. Рассерженные. Обиженные. Не сколь зависимые от поисков смысла существования, а от поисков себя. Пропавших частичек. Пропавших желаний. Они жили прежде и продолжали жить сейчас. На секунду представить, что он им подобен. Через минуту вздрогнуть вместе с ними от присутствия ещё одного скитальца. Как ты жизнь прожил? Достойно? Ты не выглядишь таким уж старым… Непочтительно. Невежливо. Однако никто не прочтёт его мысли. Сидя на лавочке, выпрямил спину, но собственную потрёпанность в свете виспов никак не исправил. Ворот открыт, оголяя бледную шею. Волосы торчат в разные стороны упрямыми вьющимися прядками, пренебрегая строгостью. А в глазах пляшет дурман - одна из немногих попыток забытья. Разве это важно? Ночь запомнит и унесёт с собой в бездну.

Скиталец Песни и танцы. Дурман и отчаяние. Никто не заметил, как одна из хрупких бутылей кровавого нектара исчезла. Улыбка незнакомца. Желание в ответ. Губы к губам и тело прильнёт к телу. Где-то там почести воздают смерти. Где-то здесь безумию жизни отдаются души незнакомцев. Не знаю кто ты. И знать не хочу. Никогда не захочу. - Я ещё увижу тебя? Сладкая фраза. Слаще на вкус, нежели речи демоницы, отказавшейся участвовать в человеческих играх кошки в мышки. Глупые людишки. Несчастные людишки. - Я ещё увижу тебя? - повторит одна игрушка другой. Серому нет дела до остальных оттенков. Серый остаётся серым. Он не ищет наслаждений. Не ищет унижений. Он не разделит радость бытия с родным. Он не разделит печали с чужим. Он давно и забыл что ценного искал в этой жизни. - Я ещё увижу тебя? Нет. *** Вернулся позже остальных. Не спешил уходить в покои. Сад расцветёт, когда засияют из открывшейся Завесы виспы-призраки, а зелень осколков серой фигуры неотрывно будет смотреть в ночное небо. Самому прислушаться к тихим шорохам, шелесту, пению. Обнять холод, как если бы то являлось теплом. Тишина и покой. До рассвета останется всего несколько часов, но время есть, дабы из черепушки с каштановыми прядками выветрилось к утру всё ненужное. Прежде чем окунуться в мягкий омут одеял и подушек.

Как легко вершить судьбу иного. Как легко вмешаться в жизнь другого. Стать Создателем воплоти и резать нити бытия, одну за другой, третью и четвёртую. Он жил здесь уже как четыре года. В просторах, границах, именуемых себя Империей Тевинтер. И всё равно чувствовал себя лишним. Чужим. Никаким. Только тишина принимала его в свои объятия. Только она придавала его жизни хоть какую-то значимость. Иную. Совершенно иную. Бесценную. Неважно. Фигура в сером одеянии исчезла во тьме. Он точно знал, что за ним никто не пойдёт. Точно знал, что за его отсутствие никто переживать не будет. Точно знал – утром он проснётся в холодной постели своих временных покоев. Когда-нибудь всему этому придёт блаженный конец.

Холод обожгло огнём. Огонь обожгло холодом. Чего тебе это всё стоит? Нескончаемый поток насмешек и унижений. Тебя ни во что не ставят и считают никем. Больше. Мы хотим больше. Вы все заслуживаем гораздо большего. Чем ты исключение из основного потока? Чем ты хуже других? Не противься. Сбей эту корону с его лысой головы. Пусть он упадёт в грязь. Пусть поймёт каково это – жить никем и обладать ничем. Докажи с кем он и все остальные имеют дело. Покажи себя. Покажи себя таким, каким ты есть на самом деле. Разве это грех? Разве это преступление? Обними свой Гнев… Поводок натянут. Взгляд безучастен. Ни один мускул лица не дрогнул на его бледном лице. Демонолог сидит неподвижно на нижнем ярусе парадного ложа, не отрывая тёмную зелень осколков от фигуры всадника. Ирония, но именовавшим себя «Синим Драконом». Воистину. Теперь я жду. И помни… Я дарю тебе драгоценные минуты свободы в нашем мире.

Белый. Оный не только цвет святых и мучеников, страдавших на общее благо народов. Их будущего, не внушавшего доверия тем, кто смотрел бы на мир жестокими реалиями. В его понимании белый также символизировал скрытую болезнь, безумие, сломленное душевное состояние, осознанное али принудительное отшельничество. Синий приносил покой. Он снимал эфемерную тяжесть с хрупких плеч. В нём его принесли в жертву на огненном алтаре. И он же вытянул его из омута смерти, удерживая за тонкие кисти рук. Серый. Иные варианты больше не рассматривались. - Я приготовил вам настойку, мессир. Если не передумали, то выпейте перед уходом. Сапоги до колен, низ из тонкой ткани, вверх одежды с высоким воротом и широкими рукавами. С кожаными перчатками в довершении. Мантии? Не прельщали совершенно. Каштановые волосы приглажены назад, не выбиваясь теперь в разные стороны упрямыми прядками. Едва заметно поблёскивают в свете длинные серебряные серьги, а за спиной на поясе выглядывают рукояти парных боевых ножей. Верные маленькие клыки. Настойка зверобоя. Хорошо, дабы заглушить первые признаки духовного распада. Плохо, когда корни заразы проросли слишком глубоко. Салем поморщился, но принял чашу с содержимым. Выпил залпом и вышел, покинув уютное гнездо. Прелюдия финала сегодняшнего дня радовала пасмурностью и редкими каплями дождя. Внешне? Внешне Салем выглядел безучастным ко всему, что происходило перед его глазами. Что было правдой и ложью одновременно. Во тьме дремучего леса играли искры летнего пожара.

Покои демонолога - Мессир, спасибо вам за чай. Я с удовольствием продолжу столь интересную беседу с вами, но сейчас... - сомниари вздохнул. - Сейчас мне надо подготовиться к вечерним мероприятиям и привести в порядок мысли. Салем закрыл глаза. Кивнул в знак понимания. Ещё раз – благодарю. Возможно, расписал чуточку больше, чем следовало. Возможно, проявил себя ещё более расточительно, нежели прежде. Юношеская непосредственность? Апатия? Меланхолия? Доказательство того, что перед вами, мессир, находится человек, коего ни разу нельзя назвать истинным тевинтерцем. Неважно. Открыл глаза и снова закрыл. Ещё раз кинул. Просто так. Благодарю, что составили мне компанию, мессир Илиен.

Покои демонолога - Несчастная женщина, - покачал головой иллюзилнист. - Не заслуживает она такой доли. Надеюсь, будущее будет к ней более благосклонно. О Пандоре не переживайте, мессир. Если бы не коллапс, то я бы не чувствовал её так остро. Если позволите задать вопрос... Тяжело ли жить в таком соседстве? Ведь вы оба влияте друг на друга. Меняется ли она от ваших положительных эмоций? Как они влияют на неё? «Я не замечаю каких-либо изменений, как таковых, и мне точно не тягость от соседства с ней. Текущее эмоциональное состояние одного не влияет на состояние другого. Но если остро проявляется то, чем Пандоре необходимо питаться, то в данном случае я могу её контролировать. Мы остаёмся такими, какими мы есть сейчас» Безразличие сменилось слабой тенью того, что можно было бы охарактеризовать отцовской любовью по отношению к другому созданию. Той любовью, которая рисковала остаться безответной. Само по себе угнетённое состояние Салема проявилось ещё до того, как сформировался определённый магический дар. Как зачастую это происходит с подзаборниками. С опозданием. Порой совершенно не вовремя. Соответственно и до появления самого демона. «Мне известно о случаях, когда из-за человеческих пороков и предрассудков, менялась природа благожелательных духов. Знаю, что отсюда же существует теория, что, в зависимости от носителя, в противоположную сторону также может поменяться сущность зловредного духа. Тем не менее, такие случаи не зафиксированы в истории. По крайне мере мне не встречались именно факты существования оных явлений. Демоны не сполна понимают законы нашего мира, но это, разумеется, не значит, что им может быть чуждо ощущение радости или страха. Чего-то более глубокого. В отличие от благожелательных духов я бы всё-таки сказал, что демоны достигли определённого этапа человечности. Пусть и из почвы негативных аспектов» Иными словами, как захотел бы добавить Салем, люди лучше познают себя через пороки, а не благодетели. Однако найдите другого мага, другого демонолога, другого специалиста по конкретной структуре Тени, и понимание мировосприятия демонической сущности у него будет своё собственное. Разительно отличавшееся от того, что описывал бывалый подзаборник. Салем опустил голову на подушки, приняв положение лёжа. Уставился в потолок, сжимая ладонью кисть правой руки. Моё прощение. В беседе невежливо демонстрировать усталость.

Покои демонолога - Забавно, мессир Силенсио, - улыбнулся сомниари, внимательно изучая столь тонкое, изящное, почти женственное лицо. - Мало кто обращает внимание на такие мелочи. На боль другого. Ещё меньше спросят. На переносице выступила морщинка. От мысли какой-то ли, так неожиданно пришедшей в черепушку с растрёпанными волосами цвета каштана, или что-то в словах иллюзиониста ему не понравилось. Иногда ведь хочется. Разве нет? Чтобы кто-то обратил внимание. Чтобы кто-то спросил. Поинтересовался. Чтобы кто-то сломал раковину безрассудного эгоизма, цель которой защищать от боли внешнего мира. Кивок. Ничего более. К гостинцам и к собственному чаю хозяин комнаты пока не спешил притрагиваться, глядя куда-то перед собой. В пустую точку. Слушая то, что говорил гость. Есть и иные способы выпадать из реальности. - Мне действительно нехорошо было, хотя бывало и хуже, конечно. Мой магический дар пробудился достаточно рано. Ещё до того, как я отправился на обучение в Круг, меня наставлял мастер Рамштиль Дорха. Возможно, он известен вам как "Антиквар". Под его руководством я с детства начал познавать Тень. Уже много лет. Поэтому хорошо чувствую Тень, её изменения, движение маны в ней. И искажения, вызываемые в ней демонами. Их присутствие в Тени причиняет мне физический дискомфорт. А если добавить магический коллапс... - сомниари пожал плечами. Тут и так понятно. - Это ведь ваш демон был, верно? Он... особенный. Ему было знакомо это имя. Рамштиль Дорха. Как и его прозвище. Возможно, мессир Крисп упоминал его в одной из встреч, однако особенные подробности оставались неведомыми для демонолога. «Её зовут Пандора. Она из классификации духов именуемых демонами Отчаяния. Они являются редкими представители своего вида и самые разумные из них, как правило, становятся причиной эпидемий массовых самоубийств в эльфинажах и тюрьмах. Вернее будет сказать, что демоны Отчаяния питаются эмоциями угнетённых» Немного погодя на листке бумаги добавилась следующая надпись... «Пандора чувствовала боль миледи Дафны Муций. Уверяю вас теперь, что на следующем собрании она не предоставит лишних неудобств» Да если внутри группы не найдётся кто-то кроме демонолога... особенно отчаянный. Впрочем, вопреки отношению к каждому, Салем был уверен в профессионализме участников группы и умение ставить долг выше собственных чувств. Средь большинства отбирали только лучших. Сейчас же Салем был слишком слаб. И до поры до времени ему рискованно погружаться в Тень.

Чайная церемония в покоях демонолога Знай Салем, как иллюзионист видел его в Тени, то про себя отметил бы, что это полностью охарактеризовала его как физическое, так и духовное состояние. То, как он себя чувствовал уже не первый год. Веки закрыты. Он вздохнул свободнее. Пусть внешне, как могло бы показаться, особых результатов старания иллюзиониста не принесли. Верно. Здоровье есть здоровье. Природа. Небольшого толчка будет достаточно. Благодарю. На минуту могло показаться, что задремал. Хотелось бы. Но нет. Тонкие ладони вновь потянулись к книге с карандашом. Внизу первой заданной фразы в начале странной беседы было записано следующее… «Я заметил, что вам было крайне дурно в Тени. На собрании. Это ведь не последствия магического коллапса, верно? Вас тревожило что-то иное, и оно находилось в Тени» Гость мог не отвечать. Отмолчаться. На его месте, возможно, сам демонолог мог бы так поступить. Однако толика любопытства держала жизнь на плаву. В ином случае можно провести тихо время за чашкой чая. Обоим, как поглядеть, это необходимо.

Здесь слова непозволительны. Ему. В реальном мире. А бумага теперь обладала более высокой ценностью, нежели лет пять назад, дабы тратить её на расточительные фразы. Простите меня, что пришёл к вам, опираясь на посох как старец. Кивок. У вас отличный вкус в чае. Кивок. Мальчик ведь оказался магом, верно? Может ему дано обещание, что в будущем он станет сильнейшим в своём роде. Может кто-то свыше сказал, что на мальчика не следовало накладывать иллюзию. И попытался так остановить мессира Илиена. Чересчур импульсивно, право. Но почему-то он, высший, провернул всё подобное как злую шутку в случае с Салемом. Должно быть знал. Немой демонолог отличался особой мнительностью, за которой лишь потеха наблюдать. - Возможно, я могу улучшить ваше состояние, если позволите, - мягко предложил сомниари. - Мне уже полегче, хорошие шансы снять часть вашего недомогания. Ещё один кивок. Отказ в данном случае посчитается эгоистичным жестом.

- Тоже коллапс? - негромко поинтересовался сомниари. Два. Два магических коллапса за сегодня. После неудавшейся привязки. Кое-что ещё? Гостя не следовало обременять детальными подробностями. К тому же он не знал иллюзиониста как человека, а не только как агента оппозиции. Слуга принёс поднос с фарфоровым чайником и двумя чашками. В каждую налил по тёплому чаю. Сахар? Сколько скажите, столько и будет. Ещё? Гостинцы. Ириски, шоколад, орехи. Средь собственных слуг прослыл сладкоежкой. Но в обществе аристократии оное личное качество могло остаться незамеченным. Обыденным. Непримечательным. Что-то ещё? Записная книга и карандаш. Для немого хозяина. «Прошу меня простить. Я встречаю вас очень нереспектабельно в подобном состоянии здоровья» Аккуратным почерком записали в книге и передали гостю.

- Мессир, - утвердительно кивнул сомниари и добавил: - мессир Илиен. Мессир Силенсио предлагал зайти к нему на послеобеденный чай. Я зашёл. Остроухий нахмурился, поджав губы. Ну, молодцы, что зашли. Печеньку дать вам? - Мессир Силенсио? - обратился он к хозяину. - Мне принять гостя? Немой демонолог лежал в постели. И внешний вид его не говорил о том, что он пребывал в добром здравии. Кожа бледнее обычного, а в тёмно-зелёных глазах ничего кроме пустоты. Салем приподнялся на локти, поправил подушки у себя за спиной, устраиваясь поудобнее. Глубокий вздох. Кивок. - Заходите, мессир, - приглашающим жестом ладони позвал иллюзиониста слуга.

Что случилось до... Для представителя сильного пола он выглядел хрупким. Слишком хрупким. Тонкие ноги, тонкие руки, по-женски узкие плечи, длинные пальцы, холёная кожа. Черты мягкие, круглые, однако вокруг глаз уже проступают первые морщинки, говоря, что не ребёнок больше. Хоть выглядит моложаво и совсем никак статный мужчина, образ который не отличим в умах женщин, живущих в иллюзиях дешёвых романов. В гостиной смежной вместе со спальней слуга приготовил блюдце с фруктами и вазу с цветами, поставил мольберт возле окна, а на отдельный стол разложил краски с кисточками. Она не глупая. Но она слишком любопытная. Салем наклонился ближе к зеркалу, пальцами зачесав волосы назад. Пандора, родная, где ты? Он ещё не отошёл. Что угодно может показаться. От маленького хоровода демонов Отчаяния и вплоть до рогатой прислуги в образах Желания. Что угодно. … Зеркало треснуло. Когтистая лапа схватила его за подбородок, а перед самым носом клацнули зубы. Не рык и не вой. Глаза видят перед собой панцирь, но не чьи-то чужие осколки души. Глаза видят ни человека, ни эльфа, ни даже гнома. Глаза видят то, что в яви им видеть не положено. Мальчик решил, что может держать демонов на поводке. Мальчик решил, что сравнялся с самим Создателем. Никуда ты больше не денешься. Никуда не убежишь. От меня ты больше никуда не убежишь. Ты принадлежишь мне. И будешь всегда принадлежать мне. А твою ручную собаку съедят падальщики Тени. Тихий вскрик. Грохот в ванне. И перед глазами ничего, кроме блаженной, желанной тьмы. *** Что происходит сейчас В иных обстоятельствах гостю открыл бы сам хозяин комнаты. Однако по определённым причинам сегодня был не этот день. Дверь отворилась, и иллюзиониста встретил остроухий слуга. Опираясь на посох, молодой мужчина дошёл до комнаты демонолога и вежливо постучал. - Мессир? - вежливо склонил голову эльф в приветствии.

Робкое предложение было встречено безмолвием. Пустяк. Глупо упрекать за это иллюзиониста, чьё внимание было сосредоточенно в сторону своего самочувствия. А также в сторону обсуждения того, как устранить главу семьи Муций. Испытать обиду, капризно, как днём ранее в саду. Пустяк. Тень немой демонолог покинул первым, не став дослушивать спор двоих. Больше ему нечего было предлагать. *** Иногда получалась подсмотреть в будущее. Смутное. Блеклое. Непредсказуемое. Увидеть, как будет собран урожай, почувствовать насколько суровой окажется зима в этом году. Сон наяву. Сон в Тени. Иногда. Никогда. На внутренней стороне ладони остроухого раба останется бледный рубец. Но где-то за гранью его понимание того, что произошло минутам назад. Как в погребе может быть одновременно сыро и пыльно? Неважно. В покои вернулся спустя полчаса или около того. Кровь ещё текла, когда он очнулся, но не смертельно. Салем точно знал, как должно быть, если хотелось вновь встретить смерть. А может это она и была? Страх воплоти. Но страха он не испытывал, вызвав тем самым у демона разочарование. Собственное созидание, увы, не помогло. Может припомнить вовремя базовые навыки полевой медицины? «Привязка не удалась» Такую записку попросили раба передать одному из участников оппозиции. Сидя в кресле, напротив окна, Салем чувствовал себя беспомощным.

- Если у вас есть возражения, говорите их сейчас. Право же, это семейство не стоит новых обсуждений. Не стоит. Определённо. К тому же под холодной бледной кожей демонолога кипела горячая кровь, требовавшая действий, а не прочих дальнейших обсуждений. Вероятно, он тоже был порядком утомлён. - Тогда я сконцентрирую своё внимание на сыне, - без особых на то возражений согласно кивнул Салем.

- Что ж... - Пожатие плечами. - Когда получим отмашку мессира Красса, то так и делаем. Есть ли что-то, что нам ещё нужно определить? Гая Муция устраняют ваши демоны, мессир, - обратился он к тихому магу. - Если других предложений нет. Как работаем со старшим сыном? Салем закрыл глаза, вздохнув полной грудью. Он не лидер. Не советчик. Трудно также не заметить, как отчего-то мессиру Илиену дурно. Причина этой дурноты вновь отразилась в отражении окна, вновь быстро исчезла, как если бы проверяла на месте ли её названный хозяин. Что ты чувствуешь, родная? - После смерти отца он наследует семейное дело. После, - демонолог задержал паузу, вновь задержав пристальный взгляд на иллюзионисте, - ищут для него приближённого человека, кои возьмёт его под контроль. Не так ли предлагали изначально? - он опустил голову. - Боюсь… я не смогу предложить вам хоть какую-нибудь другую, иную альтернативу схожую с этой. Кажется, они здесь немного засиделись. - Мессир Илиен? Выпьете со мной чаю? - предложил демонолог перед уходом из Тени.

Салем окинул взглядом каждого из присутствующего в Тени. Кого-то не хватало. Он, конкретный, мог решить всё одним своим железным словом. У Дафны была Надежда. И мальчик теперь точно знал – в сущности своей он являлся магом. Однако мнение миледи Борза приобретало всё больший вес. В условиях стояло не сколь устранить, но пожелание подчинить пыл мелкого извращенца. - Я должен согласиться с вашим предложением касаемо наследника, миледи Борза, - тихо сказал Салем. - И поддерживаю вашу идею, мессир Илиен. Над старшим сыном должен вестись контроль, если его оставить. И человек, который будет держать его на поводке также должен уберечь от него мать с ребёнком. Если иных предположений нет, то на данный момент следует остановиться на этом. Своё слово он сказал. Впереди ждала ночь.

Дафна обрела Надежду. А Надежда способна творить чудеса. В чистом сердце женщины горел тёплый и лаской свет. В сердце демонолога сочилась тьма. Он не умирал. Он уже был мёртв. - Миледи Мастарна, мессир Илиен, - обратился к двоим Салем, задержав взгляд на последнем дольше дозволенного. - Вы высказались за то, чтобы устранить старшего наследника. Вы не отказываетесь от этого решения? Затем он посмотрел на седоволосого эльфа, на тёмную миледи. Он хотел уточнить. У всех. - Мессир Полихроний, миледи Борза, что думаете вы? Какой один исход вы считаете наиболее приемлемым для семьи Муций.

- Надо решить окончательно, что делать со старшим сыном, - выпрямив спину и скрестив руки на груди, вновь подал голос Салем. - Либо его оставляют в живых с условием, что над ним и его сомнительными увлечениями будет вестись контроль. По крайне мере до совершеннолетия младшего. Либо устраняем, перекладывая дело семьи Муций на плечи матери и ребёнка. Обе выдвинутые идеи миледи Мастарна и миледи Борза имеют вес, но надо выбрать что-то одно. Растаяли горы. Сияют в небе две луны. Обсуждать можно долго. Обсуждать можно страстно. Лениво. Неохотно. А часы продолжали настойчиво тикать. - Насчёт Гая Муция, то во время ночного покоя им могут заняться демоны. Физическое здоровье мессира просто не выдержало, и пробил час его кончины, как впоследствии подумают люди. Подозрений, как таковых, не должно вызвать.

Неизменное место у окна. Призрачная фигура в отражение, как напоминание об истинной сущности демонолога, кои пряталась глубоко внутри. Появляется также быстро, как и исчезает. Как же я вам завидую, миледи. - На предыдущем собрании, - тихо начал Салем, не оборачиваясь к кому-либо из группы, - миледи Мастарна выдвинула идею касаемо того, как устранить старшего наследника. Передозировка и некачественная очистка наркотика, Тазпедама, который употребляет страшный отпрыск семьи Муций. Вполне возможно даже, что не придётся возвращаться в имение. А то и посещать впервые. Зная на каком этаже Башни находиться Гай, то туда можно было бы послать конкретного демона али призрака. Мужчина умрёт в объятиях ночных кошмаров. В реалии – тихо, в тёплой постели. Салем нарисовал горы и две луны на запотевшем стекле.

Скучающие от безделья агенты в «Солнечной долине» Впору завидовать той, чьи страдания отныне могли закончиться на доброй ноте. Пусть многие фигуру её рассматривали как пешку на шахматной доске именуемой Тевинтер, однако, не как человека. Нет. Неважно. Жить дальше, не зная больше страха. Жить дальше, всецело понимая, что бытие обрело ценность. Демон остался голодным. Мальчишка проявил свой дар. И этого было достаточно. Из невинности может вырасти благородство. Либо он ничем не будет отличаться от своего старшего брата. Яблоко от яблони. Матёрый профессионализм за основу с примесью драматизма вместо вишенки, придавая особенный сладковато-горький вкус. Кто-то весьма продуктивно провёл своё время. Всё это станет известно только тогда, когда они вернуться. Чириканье птиц. Шорох листвы. Неточные образы яви графитом на белоснежно-белой бумаге. Тишина и покой.

«Солнечная долина» Хрупкая фигура ушла в сад. Не последовал за остальными. Не последовал, чтобы спасать. Возможно, понимал эту женщину лучше, чем кто-либо другой. Возможно, конкретно её желания оставались для него чуждыми. Нам надоело. Нам всем надоело. Салем скрылся в зелёном лабиринте. Присел на скамейку возле деревянного фонтана. Очень трудно вернуть веру в жизнь. Очень трудно оставаться уверенным в завтрашнем дне. Он опустил голову, пустил пальцы в растрёпанные волосы. По-женски тонкие плечи задрожали, а от глаз до кончика прямого носа потекли капли горячей и солёной водицы. Нам не помогут. Нам никто уже не поможет.

Клацнули многочисленные зубы. Эхом вдали завизжало демоническое создание. Она чувствовала. Понимала. И её терзал голод. Голод к отчаянию. - Пошлите демона, чтобы закончить её страдания, - нахмурился Салем, не одобрив идею седоволосого эльфа. - А если это всё-таки не входит в наши планы, то таким людям как она нужна Надежда. Тот, кто несёт благодетель, жизнь, но не смерть.