Rеi

- Гмммм... - в третий раз задумчивое, даром что едва не выжгли собственный дух из Тени. Что взять с исследователя, поймавшего за хвост нечто необычное. - Действительно, чудная. Чернота жадная до сжавшегося комочка, покоренного внешней силой. Какой отзывчивый и активный, особенно когда дело доходит до поджогов деревянных таверн и трибунов. - Это то что добило беднягу Титуса на его брачном ложе, переборщил с усилением, - невинно объяснил магистр, едва скрывая в глазах смех от двусмысленности ситуации. - Улика, прямо приложенная к делу. Захотел перехитрить Создателя в своём почтенном возрасте. Экскурсии для постояльцев курорта не планируете организовать? - Только в один конец, - усмехнулся магистр. - Управляющего мастерскими, оставленного после Титуса, ещё придётся допрашивать. Насколько я понял, только формари от боевых магов могли создавать подобные предметы.

Под взгляды инспекторов предстаёт кольцо с тяжелой мужской печатью, силовой руной редкого мастера. - Не мешайте, - маг досадливо поморщился, переведя взгляд на Красса, чуть насмешливый в его отцовском стремлении оградить ребенка от всех тягот вселенной, а ведь он не может справиться со своим страхом. Даже здесь, сейчас, во внутреннем кругу заговора. О да, это будет очень жестокая шутка над строптивым рабом, быть может, будь он послушнее в исполнении приказов и избежал бы наказания. На кровоток хрупкой кисти ложатся пальцы морталитаси, чуткие к движению крови. А другая надевает кольцо на раба, и самому интересно как работает такая магия на зеленорождённом. Изощренный ритуал, покорение если не души, то сердца. Буквально.

Я рад за вас, мессир Оптат - Гммм.... Мне досталось крайне любопытное наследство, мессир Красс, - поздравления с будущей сменой статуса принимались с должным уважением, но в летах радоваться не спешишь как не горят глаза от золота и камней. - Элахиль, подойди сюда, - наслаждаться фантазиями эльфу довелось недолго. Мог ли ожидать чего хорошего, скажем, конфетки от дяди некроманта? Гмм... блажен, кто верует. Взгляд не отпускал и вёл, сколько не прячь свой и не оборачивайся на защитника. - Протяни руку.

Жатва - Вдова дала своё согласие, - нейтрально прошелестел голос магистра, что сегодня занял одно из кресел. Он вернулся буквально под само собрание. А далее собирался слушать, ибо непосредственно от расторопности агентов зависело, как будет разбираться со счастливо упавшим имуществом и его проблемами. Взять, к примеру, неуёмных соседей, с которыми ему поможет имперская инспекция в лице Красса. Взялся обеспечивать покой старому магистру, будет держать слово. Во имя, хотя бы, покоя собственного раба. Где это зеленоглазое недоразумение, кстати.

Если принимаете прошлое вдовы Сулла, закрыв впредь глаза на существование оного или нет, я принимаю ваше предложение, мессир Сетус Талрассиан Оптат. Кто-то и мыщьяк принимает за милосердие к ближнему, прерывая его страдания на бренной земле. Кто-то отводит длань меча, отводит томительное ожидание смерти что страшнее самой. Несложно догадаться, какие чувства впитала слеза невинной, стекая по щеке. Она сама призвала такой исход, восхищаясь личностью древней. Теперь пора брать ответственность за свои мечты. - Пускай история Аши придаст вам сил, - девочка хорошо держалась, а тот, кто предлагал защиту, давал ей время переоценить поражение в победу. Ещё на шаг ближе к закрывшей своё лицо, но при том обнажившей свою уязвимость, теперь словно бы прикрыв её чёрной дланью. Пускай история придаст сил, а ночь совьет уютный кокон, где, наконец, смогут вызреть крылья. - Я желаю видеть вас счастливой и сильной, Селестина. Он не спешит, зная цену каждому мгновению. Теперь у женщины есть многое, кроме одиночества, если захочет в нём оплакать прошлую жизнь. Незнакомые люди, когда известны лишь громкие слова титулов и обвинений. Гость не спешит уходить, теперь провожатый будущей супруги ведет её по лестнице с низов отчаяния и плато долгого сна. Ему будет что рассказать, будет что выслушать, когда проснется любопытство, когда взыграет что-то легкое, небесое, даже капризное. Нужно знать, с кем тебя свяжут узы, когда на то есть возможность, а не только воля родителей.

У длани Аши, без пяти минут полнолуние Когда наступает прилив, люди выходят к берегу в ожидании даров моря. Затягиваются тросы кораблей, отправленных в море, льется ром и вино, заключаются сделки и рождаются новые люди. В отливе же всякое животное печально. У женщин свои пути для утоления амбиций, как мир матери непохож на мир отца и гражданина. Абсолютная свобода истязает, иным её хочется пережить и переждать до появления новых границ, в которых паучиха сплетет дивной красоты узор. На свету блеснули серебром карманные часы, отмеряя время и трепет сердца вдовы. - Мне не нужны факты для вашего оправдания, - благожелательный мессир не изменился в лице и тоне. - Как и для вашего заключения до суда. Буду с вами откровенен, миледи, приговор вашей фамилии был вынесен в столице задолго до нашего посещения Вимнациума. Оно будет забыто ещё до наступления новой луны. На шаг ближе, тяжелый и весомый. Он согласился на брак во имя выгоды и политического веса, теперь же солгал бы себе, что не согласен на него ради самой Селестины. Не юноша чтобы пытаться добиться признательности за ловкими фразами, часто уводящих к отражению звезд в маленькой луже. Видит не только красивое тело, в своем ремесле красота увековеченная и увядающая быстро приедается, вынуждая ценить особенное, отличимое. - Я даже не могу сказать, что вам оставили большой выбор, - обрыв был достаточно близко, но он более не принадлежал живой, - как не оставили возможности присоединиться к своему супругу. Позвольте мне сейчас не беспокоиться хотя бы на этот счёт, - склонил голову пред миледи, и тьма поглотит любую вспышку отрицания и гнева, внимание опутает тонкие кисти и проникнет под кожу. Знали бы вы миледи, сколь испытывали терпение двое "помощников" да группка неоперившихся птенцов, что стремятся показать себя по всей красе. И во всём Крассе.. - Мы можем прийти к взаимовыгодному соглашению. Вы теряете фамилию Сулла, не несете ответственность за всё, что ещё будет найдено трибуном, взамен обретая защиту по обе стороны Минантера, что бы ни происходило в дальнейшем. Приговор будет иным, чем его заслужили взбрыкнувший полукровка и зарвавшийся старик. Иных судьба целует в лоб, в насмешку исполняя мечты - но не так, как того ожидаешь. Атранцит покалывает лукавством, вверяя козыри неизвестному игроку, возможность учинить скандал, в виде такой маленькой мстительной подлянке за попранную честь, всегда останется и его придётся тушить. Тушить сейчас, совсем близко, что придётся чуть приподнять взгляд. Безжалостно лишать человека иллюзии выбора, но и кукловод может выйти за пределы ширмы к свету, снизойти и поиграть в свою игру. - Я предлагаю вам согласиться стать моей супругой, миледи Селестина Майер, - если бы остались сомнения, последние слова бы их развеяли. Не было роз, принц оставил коня в стойле и был далек от мечтаний в свои пятьдесят. Но эльфийское отродье, что могло бы предупредить и уличить в мерзости, сверкнуло пятками в направлении выхода и бросило деву в беде. Одной переосмыслять, что всё изменится, но останется прежним. Принимать решение. Распоряжаться свободой. Принять ладонь.

Кровь уходит в землю, и на золе и слезах рождается новое сильное дерево, побег с плодами и влагой. Это неизбежный круговорот, миледи, как лириум необходим в кровотечении такой хрупкой социальной структуры как общество и иерархия. Разрушится остов, и всё канет в тёмные пучины Мора. Шаги магистра в чётком ритме отбивались от светлого камня. Однажды, быть может, она и сама заглянет за часовой механизм, пульсирующий живой кровью. Тот самый, который незаметно за освященными солнцем алтарём Андрасте. Вернемся к эпохе чёрного века, к известной линии розы и сотней именитых сыновей по всему континенту. Эпохи воцарения священных уз и походов. Гость щурился от бликов солнца на гладком камне. Его глаза привыкли к полутьме и покою. - Талрассиан тесно связаны с Пентагастами, дипломатическими и династическими союзами. Это дом моей матери, - спины коснулся взгляд, словно нож под лопатку вошёл, как в масло. - Имя Аши носят и другие наследники, как бы ни пытались проредить свои ряды. Домашнее платье вторит ветру в его движении, нескладное, сложное, и одновременно лёгкое. Оба в чёрном, оба осторожны и не спешат.

Быть земной - отнюдь не порок для Неварры, чьё наследие увековечено в камне, красоте которого позавидуют мастера всего Тедаса. Это и осторожность, столь необходима на краю известных земель и первой линией обороны пред неведомыми косситами с севера. Камень на камне, цепь за цепью. Такие как мессир Красс-Шармаль удерживали громоздкую конструкцию воедино. Ему хватало веры в высшее, чего обычно так мало в малодушных эгоистах. Хороший мальчик на самом деле, не забывший о своём долге пред империей как мужчины и отца. В его руках - поводок от ошейника на вдове, лишенной мужской поддержки, в руках же другого - ключ от замка. Прощайтесь без сожаления, как подобает женщине Тевинтера. Не загнанной рабыне, а госпоже. Воспитывать дух свободы следует с мала. Мужчина поднялся следом за хозяйкой дома, ещё до того как была предложена чашечка откровения в качестве аперитива. - Как пожелаете, миледи, - подальше от острых ушей. Гость не проникал за закрытые двери, но присутствие пропитывало и этот Дом, и эту семью незримым духом. Быть может, для легкомысленной надежды время прошло, когда наступило время защиты. Девушка посвящена в мастерство духа, но ей не пристало заниматься энтропией. Её сопровождающий - само внимание, ведомый по пути, избранному Сулла в лабиринте, только одна просьба - довольно юлить, ведь вы уже в большой опасности.

Сколько лет было Титусу, когда брал в жёны молодую красавицу? Порой нервы, излишества или же природные причины лишают мужеской силы раньше обычного срока, и ни травники, ни целители не могут дать продолжение усохшей линии рода. Редко в том обвиняют мужчину, чаще женщину, если только она не под защитой благородной семьи. Женщина, что не нашла продолжения в своих детях, отыскивала утешение в иных плодах. Аллюзия прямая - стать матерью многим, вместо одного. Женщина говорила, что просила не продолжать, выходит, выгоду из её положения получал кто-то другой. Судьба списанных с фронта мало интересовала мессира Оптата как то, что было причиной вспышки обычно хладнокровного стихийщика с ледяным покровом. Магистр не спешил за коллегой, пригубив из чашки с подтаявшими кубиками льда. Взгляд с лёгким, иной бы обманулся почти добродушным прищуром, задержался на миледи, поставленной в неловкое положение. На той, чью выточенную тонкую шейку сейчас сжимали тиски имперского правосудия. Тот, что остался, удивленным не был. Убитые охранники, пущенные на ритуал эльфы или же обездоленные вояки? В срезе равенства жизни пред ликом Создателя все эти прегрешения имели равный грех, да только шли на него сознательно. Вопрос был в другом - насколько миледи умна, чтобы выйти из положения в плюсе для себя. - Ваш управляющий действовал против вас и серьёзно подставил перед трибуном империи, - армейская честь вынудит копать мессира Красса очень внимательно, вы должны это понимать. - Или же тот, кого вы оставили над своими мастерскими, в прошлом подмастерье Титуса в его экспериментах? Прошёл целый год чтобы ответственность легла на Суллу, да не будет упомянуто имя усопшего всуе. На вас мы её возлагать также не желаем. Неваррцы найдут общий язык в почтении ушедших, едва ли не более живых.

Бдительная и осторожная. Пусть пока привыкает. Ответьте на один вопрос. Вы знали, что в вашем доме насильно усмиряют магов? Постарайтесь ответить предельно честно. Я всё равно узнаю правду. Сетус обернулся на уступившего привычной манере собирать сведения в тайне от хозяев дома, да, кстати, и собственный впору перетрусить на предмет лишних людей. Если бы не знал, что Красс поправил здоровье от ранения и был уже не столь бледен как тот, что сейчас задавал вопрос, не принял бы во внимание. Формари издревле используются в зачаровании, они да гномы способны выдержать долгий контакт с лириумом. Немой вопрос обращён к Тео, что тут необычного? Затем прямой взгляд на госпожу над рабами, смутит ли её подобная прямота. И все же, тепло по отношению к холоду. Упускать золотую нить из рук не будет прежде времени.

- Гммм... - выверенная ложь спасла бы вернее запутанных слов, если бы только у госпожи сего дома было время и желание подготовиться. Без зрительного контакта, аккуратного открытого ушка коснулось только это эхо хриплого дыхания, а затем Красс привлёк к себе внимание, а с ним и причина его внезапного желания уединиться. Вспыхнул взгляд, обращённый к зеленоглазому и пришибленному с рождения "помощнику", да так и погас. Знали бы вы, миледи, какой бардак творится в особо секретных ведомствах и как быстро привыкаешь к этому хаосу. На периферии всегда тихо и спокойно, в сравнении. Несмотря на возможный диссонанс, сторонний наблюдатель не отметил бы ничего для себя удивительного, как и сам магистр никак не интересовался своим столичным коллегой. Леди предпочитает пиршествовать среди древних могил в чинном вдовьем одиночестве, приглашая во внутренний круг лишь ворон клевать спелый виноград. Рискуя однажды в своём собственном легкомыслии захлебнуться в кровавом винном концентрате. Как оказалось, прекрасный голос миледи был пуст как голова эльфийского раба. Однако, вот она, как зреющий плод, протянувший лист к солнцу за его вниманием, и от мужчины требуется лишь терпение чтобы его сорвать в нужное время. Магистр понимал, что подвязался вновь пройти этим богом забытым путем к ладони вложенной в ладонь под вздохи за спиной да острой рукоятью в другой руке. Мужчина в летах улыбнулся и даже расслабился, налаживая светский тон разговора. Как и говорил Красс, все это чистая формальность да пауза, чтобы гостям утолить жажду. Оставим острые темы, когда леди не желает их продолжать в незнакомом ей кругу. Рано. Тонкая кисть, белеющая кожа, что не знает солнца, продолжение до сокрытых черными шелками линий. Капля на губах, ей суждено испариться в северном зное. Купайтесь в почтительном и уважительном внимании, будущая миледи Оптат, сейчас оно всё ваше. - Руководствуетесь собственными вкусами или же наследуете дело Титуса? - что интересно южной красавице, что переплетает шёпот с ветром? Вино, искусство, быть может, азарт мужского времяпровождения, и было ли в ней что-то больше, чем имя семьи да мужа. Что потребуется сточить, что поддержать. За "одну минутку" Красса вы способны сотворить чудеса на восприятии и не думать ничего лишнего.

А поскольку я овдовела и не родила наследника, то соседний дом посчитал это лучшим моментом для того, чтобы наступить на горло единственному хозяину дома Сулла. Да если впоследствии своими действиями они надеются сломать меня. Что-то ускальзывало от внимания инспектора южной границы за движением непослушного локона (проницательность - провал). Подобные дрязги возникали и тлели на точках пересечений интересов семей, и не было удивительного в том, что в уязвимое время огонь распалялся с новой силой. Но если не проникают через главные ворота, обязательно существует ход под землей. Почему бы не побеседовать позже, когда добрые вести принесут их помощники, а синеглазый легкомысленный мессир найдёт утешение в своей противоестественной связи. Слабая тень симпатии в фундамент будущего союза. - И что конкретно предпринимают ваши соседи? - уточнил Оптат всё с той же заинтересованностью.

Что-нибудь чем могу ещё помочь, мессиры? Определённо, - трибун расположился поудобнее. - Я думаю, мессир Оптат задаст вам несколько вопросов. Во владения этой миледи не вторгались исподтишка, через чёрную дверь да с демонами наготове, едва ли таковым можно назвать действующую прогулку влюбленной пары по некрополю и мелкий вандализм каменных плит. Стоило их предупредить, пожалуй, что в некоторых случаях для подобных захоронений устраивались удобные рычаги, на случай, если возникнет необходимость поднять верхнюю плиту. Но по рассеянности, а быть может из вредности характера, мессир Оптат забыл об этом рассказать. Как и то, что редко какой дольмен древнего рода был просто надземным сооружением, а не внешним отражением подземных тайн и лабиринтов. Как поднятое тело и имитация жизни - лишь обёртка для танца кукловода. Охранник Красса ничем не уступал себе живому, только приобретая после перехода склонность жульничать в карточных играх. Магистр не выяснял, в курсе ли начальство о благоприобретенных свойствах характера своего телохранителя, но слышал переругивание братьев по оружию на одной из стоянок. Те проиграли трупу всё своё серебро, которое собирались спустить в борделе Виминациума. К создателю с гневными вопросами не обращались. Ждали, пока сам упадёт, как зрелое осеннее яблоко. Мессир Оптат откинулся на спинку, пока госпожа отдавала указание, а трибун, казалось, готовился повеселиться. Все это - на грани между явью и вымыслом, который уже прорисовывался кистью лучших минратоусских художников, по совместительству душегубов.Для Селестины, похоже, визит был не первым. Кого же он видел перед собой? Женщину, познавшую жизнь с мужчиной, что неизбежно налагает отпечаток взросления. Подверженную традициям и верности родному дому, упокоя мужа по своему обряду. Единожды уязвимую, как иностранка и вдова без наследника в земельных спорах, дважды - как разменная монета за любовь Неварры. Где-то неподалёку размеренно журчал фонтан, подчиняя своему ритму мысли. Однако те, как и вода, не желали тикать размеренно, когда дело касалось красивой молодой женщины. Иной бы ожидал затворничества в молитвах или же балов по подобию орлессианских маскарадов. И все же драгоценная роза, лишенная теплицы, подвержена зимнему ветру и летней пустыне. Впору ругать себя за поспешность, зачем Номарану понадобилось рушить эту идиллию растворения одного рода и стирание в порошок из памяти дивного лазурного края. Едва ли всё так просто. Так, находясь под ярким солнцем, легко упустить тени на периферии. Впрочем, границы стоило укреплять едва ли не прочнее минратоуских альковов. Враг на расстоянии кинжала предпочтительнее неведомого мага, что затаился в тенях. Устраненный вовремя наследник с поводом для мести лучше оставленного страдать и копить силы. Простая математика жизни, доступная, однако, не всем. Время. Он мог создать даже время, если бы счёл это достойным. К тому же, помазанный на трон Создателя на этой грешной земле зависел от местных рук. Сомнения покачивались маятником нанизанных мыслей. По возрасту желание рисковать уменьшалось с каждым встреченным рассветом и ежедневно умирающим с ними умением удивляться человеку как существу живому и мыслящему. Все подобные Сетусу находили необходимый покой в Тени, подобно древним магам, засыпающим на века, путешествующим по непостижимым далям потустороннего мира, постигая его первородную правду. Маятник качался, вторя непослушному локону над ключицей. В этом мире так мало непоправимого. - Благодарю, мессир Красс, - альтус коротко кивнул коллеге, когда рабы покинули помещение, один растеряв всю свою важностью прытью босяка, второй по контрасту слишком заторможенный. Отличный пример столичной инспекции, только длинные уши сбивают привычную модель стяжничества за мелкие грешки неучтенных доходов или контрабанды, привычных для вытряхивания окраин, больше для острастки. Взгляд черноглазого следователя по делам смертным вернулся к деве небесной, именно это означало её древнее имя. Он потянулся ближе, ступая в словах мягко и уверенно. - Миледи Сулла, нам стало известно о некоторых ваших затруднениях в распоряжении так называемыми Садами Вдохновения. В моей компетенции помочь вам разрешить этот момент, когда вы поделитесь подробностями взаимных притязаний. Уверений в опеке Перевозчика своими подданными не последовало, как и намёка на растущий дипломатический спор, при желании сторон. Само присутствие высоких господ и их дегустация местных напитков едва ли не сразу по прибытию в город было тому прямым подтверждением. Услышать точку зрения вдовы было нелишним как и её версию связи первого дела со вторым. А ещё мессир наблюдал. И взвешивал на весах сердце женщины, словно размышляя, каким образом его выковать в новые узы.

Миледи Сулла, не вам ли, супруге да чужестранке знать, как медленна с неповоротлива машина бюрократии. Всего-лишь год прошел - за это время тело усохрнет, однако все следы останутся нетронутыми, будь то сердечный криз или же насильственное вмешательство. Размышляет ли женщина, чем обусловлен внезапный интерес. Интересны ли ей вести по ту сторону побережья, о море, что испытывали верные последователи здравствующего архонта Донатуса. Такие как Сетус Талрассиан Оптат, часовой этого времени перемен. Скрепленное в тени слово быть рассудительным. Слово предопределяло действие. Чай со льдом, присутствие формально, взгляды легки за шепотками низшего сословия. Блеснувшие камни, чёрные глаза. Увертюру вёл Шармаль с дежурными улыбками да Красс с мантией Серебряного Шпиля а плечами. Каменные сердца, нет чувства вины, нет оскорбления памяти супруга. Нет лишней крови рабов. Морталитаси всегда действовали чисто и в миру. Слова на вес золота, тревожа тишину ночей. И один из них любовался изгибом спины да локонами вполоборота женщины, что внимание уделяла говорившему. Лёгкая. Такая лёгкая и воздушная, но не размыта до прозрачности как жена, что носила в себе духа Надежды.

Feminae naturam regere desperare est otium - надумав женский нрав смирить, простись с покоем, замечали древние. В драгоценной короне этого дома, этого мира, главным камнем в алькове была миледи Сулла. Так, что и самый ревностный любитель эльфов признал силу её присутствия. И не он один. Ритуальный танец - поклон в ответ на приветствие, жесты, взгляды, всё выдержано в приделах официального визита. Как и Красс, магистр признает право леди утвердить своё превосходство красотой и обаянием женщины над мужчиной. Это приятно, даже когда нет в том необходимости. Цепи сковывают своды величественных домов Империума в единстве порыва - наверх, за пределы светила, к непостижимой тайне, тогда как некоторые иные тайны в своем праве хозяйки взирают на гостей карими глазами неварранки. Лёгкой и тягучей, не заметишь, как увлечет водоворот. И пропадёт глупец, что упорствует. - Avanna и доброго здравия, миледи, - приветствовал поклоном хозяйку. Супруг надёжно прятал свою душу и, возможно, свой отравленный кинжал от общих встреч. Они не были знакомы с наследницей Майер.

Магистр ждал процессию, впитывая палящее солнце. Верхом, по случаю на вороном богато расшитая упряжка под стать костюму хозяина. Высокий столичный гость сменил церемониальные латы на облик бюрократа, плетущегося рядом Элахиля мужчина взглядом не удостоил. Что спрашивать с раба? Конь нетерпеливо переминулся с ноги на ногу. Тьма окутывала его мышцы благословением, уберегающим от пристального взгляда Серой странницы, что поцелуем отметила Красса. Побледневшего, что можно списать на нехватку солнечного света, типичную для постоянных служителей Серебряного Шпиля, а не агентов в поле. Практически благородная аристократическая, несколько туберкулёзная бледность. Оптат усмехнулся сравнению и отправился во главе процессии.

Как дело касалось Красса, отца и радетеля, малумфил (от старого тевене малум - яблоко) проявлял завидную прыть, только облачко пыли осталось на месте силуэта раба. Оптат не стал задерживаться в общей гостевой, направляясь в собственные комнаты. Даже в помещениях воздух пропитался влажной морской солью. Пальцы рук, волосы, одежда, всё покрывалось невидимым глазу, едва ощутимым белесым налётом, вынуждая миледи искать спасения от сухости в розовом масле, а рабов, ответственных за одеяния кураторов, переругиваться между собой, счищая мягкими щетками чёрные одеяния. Если ранее под началом Красса служил экспериментатор-некромант, теперь же облачение явственно говорило о присутствии гостя самого высшего света. Винные гранаты, чёрные алмазы перстней и хищный взгляд не сулил ничего хорошего в случае нахождения хотя бы намёка на неестественную смерть Титуса. А пока.. пока босые ноги ступали по мраморной лестнице вниз, в объятья моря. Кожа дубела от соли, закалялась в прохладных волнах стихии, а нервы, разболтанные поездкой, приглаживались шумом прибоя.

Красс, претендующий на руку и политическую лояльность некроманта, закончил собрание на последнем издыхании, что не укрылось от отводящего смерть с его ложа Оптата. Боль физическая помутняет разум, превращая человека в раненное животное, цель которого одна - зализать раны в безопасном и тихом месте. Залог благополучного и легкого разрешения дела рисковал слечь телом для единоличной пьесы кукловода. - Элахиль, - голос магистра прибивал раба к земле, словно щелчок кнута. Тот ослушался приказа, чем заслужил особое расположение некроманта. - Найди несколько целительных для Красса и заставь его выпить. Не хватало ещё явиться на инспекцию с кровавым подбоем. Собственной кровью.

О, женщины! Их присутствие усложняет любую игру и переносит её на новый уровень. Во имя их рождались саги, строились замки, Ведомые эмоциями и в них же предсказуемые. Любая управа на них хороша, когда подвязана на духовной магии и древнем ремесле создания удобных и послушных марионеток. Едва ли уже немолодая женщина достойна большего внимания и усилий супруга, нареченного Создателем. На вопрос Красса, казалось, удивленного столь быстрым согласием, мессир кивнул. Колыхнулась тёмная тень, но жест был достаточно ясным. Игра с подстраховкой. Иллюзии, яды, духи, шантаж, отсутствие выбора - это и есть Тевинтер старого порядка. Нового порядка. Слабые служат сильным. Это был бы красивый жест, Тео. И потомок некроманта это знал. Мужчина, чьи виски затронули седины, никак не был сказочным принцем с охапкой роз и бутоньеркой. В его возрасте романтические жесты излишни и неуместны, а влечение молодостью вызывает усмешку. А обряды.. не всё происходит под резным светом храма Андрасте. - С вашей стороны очень великодушно помочь мне разделить одиночество, - магистр чуть поклонился под иронию ситуации, - Майер являют собой одних из наиболее значимых домов Неварры. Через Титуса Донатус подбирался к дому, проводя необходимые соглашения. Это была обоюдная выгода, - замена альтуса на альтус, что только не желал разделять судьбу первого. Но вполне мог стать дважды вдовцом, если что-то пойдёт не так. - Стоит нанести им официальный визит вдвоем во главе расследования, дабы это не выглядело сводничеством.

Как и сказал - Дом. Ассоциации последовали без промедления - кураторы устали и были готовы подобное определить к подобному. Стоит немного подождать, и дар предлагают самому, мягко и филигранно на орлейский манер уговаривая, как бы вкладывая свою мысль в голову как свою родную. Поглотить и растворить, получая больший политический вес и прямую выгоду. Внешность и даже фертильность не играли на грани монеты, как то что невеста была лаэтан, потоком от крови потерянных и забытых. Чистота крови, всё же. И виноградники. Оптат внимательно выслушал мерцающую пелену предложения. Красс предлагал вариант разбежаться поскорее и зализывать раны перед финальнальным аккордом. - Желаете осуществить официальную процедуру сватаний? - уточнил магистр. Незаданный вопрос об участии и желании Сейфарта принимать участие в затее насилия над волей и личностью повис в пространстве Тени.

Он слушал внимательно, но думал о своём. Бредовом. Наверное. Но решающем проблему с Домом Сулла одним эффектным шагом. Он снова посмотрел на некроманта. А, вдруг. Насколько вы смелы и авантюрны, мессир Оптат? Красс улыбнулся. Предложить? Взгляд каждого человека касается по-своему. Пьяный и дерзкий, изъявленный проклятой магией, или же осторожное щекотание клинка. Тео принадлежал последний, наиболее опасный в своей непредсказуемости. Будьте откровенны, мессир, вас услышали и выслушают ещё. В жизни и посмертии.

Мессир Оптат, это дело буквально для вас создано, - улыбка чуть тронула уголки губ. - Не дело, Дом, - скупо поправил магистр, присутствуя недружелюбным сгустком тени. Мрачное настроение и отношение к детям, что решили самоуправством покорить мир, он не считал нужным особенно скрывать. События недавних дней показывали, что вести разговор здесь было не с кем. Мессир Оптат не оценил ни порыва дружелюбия, ни разделил энтузиазм порывистого иллюзиониста. Элахиль ослушался прямого приказа под давлением сентиментального и романтичного куратора. Виночерпия и других рабов им было не жаль, никто не вступился ни золотом ни словом. А так мать познала весь ужас потери сына болезненным, ужасным проклятием. А ещё - создали удобный инструмент для использования в деле, отличном от становления Номарана. Оптат не отозвал свою кандидатуру лишь по причине, по которой Красс все ещё пошатывался, а не стоял, проглотив шпагу. И тот это понимал. - Семья не зря хочет найти наследству хорошего хозяина, - заметил магистр, кутаясь во тьму. - Селестина глупа и сентиментальна, если на тевинтерской земле придерживается неваррских нравов. И семья понимает, что то, что ей досталось и без наследника, она не удержит. И в этом они должны были прийти на помощь Империуму. - Тело, скорее всего, лежит в приметном саркофаге, найти его будет несложно, но приток воздух будет разлагать ткани, - продолжил, переведя взгляд на оборотня. Зубами ему проводить эксгумацию, пробуя на вкус и оценивая? - Полихроний не обладает нужными знаниями, разве что отличит необычный цвет кожи и слизистых покойника, как признак отравления при жизни.

Не будет ли правильнее, мессир Оптат, оставить решение о казни за трибуном? Не сомневался, что трибун поступил бы также. Лишние хвосты, к тому же, снова это нежелание брать ответственность над пылающим мечом. Признак низшего социального слоя, что не привык действовать вне установленных для них границ. Для тех, кто не задумывал историю, а плёлся по её канве. - Нет, - они не рискуют там, где без этого можно обойтись. И Пол должен был это понимать, так или иначе соглашаясь на призыв трибуна. Идти за ним по его дороге. - Элахиль, - обратился некромант к застывшему в нерешительности рабу. - Не заставляй нас ждать. Безымянная безликая эльфийка рыдала, но так же не взяла на себя ответственность удержать от порыва. А они теряют много столь ценного времени. Как потеряли уже одного из людей - молчаливого демонолога, своим характером вызывавшего определенную симпатию. Некромант выжидательно смотрел на раба, что умел быть таким же наблюдательным, что и его господин.

- Закончим с этой семьей, - последовало спокойное распоряжение Оптата. Стараниями миледи Борза да приставленного эльфа, жизни Теодора, как и операции, ничего не угрожало, пока. - У них был выбор и сын его сделал. Некромант не поддавался эмоции, что сквозила в голосе эльфа. Сейчас он был старшим из действующих, более того, облаченный определенной властью. Эльфийка могла быть бесконечно преданной сыну, но он своим поступком подвел их обоих под казнь. Нет тех лет, дабы сын мог простить убийц отца и падение своего Дома. Он должен быть убран во имя нового мира.