FOX69

- Я?.. - Ди задумался. - Ну... Я это я. Ди Би. Твой сиделка. Хочешь пить? - Сиделка? - забинтованная голова повернулась в сторону близняшки. - Ди. Би. Ты был в Темпоре, - внезапно осознал больной. - Я помню. Но остальное... путается. Говорят я упал. Наверное, сильно. Знать бы откуда. Ты не знаешь?

Штабная палатка Ди махнул рукой, дескать, все понял, иди уже, кое-как воздел себя в вертикальное положение и зашаркал в сторону импровизированного лазарета. Пациент вроде как спал, поэтому лаборант тихонько устроился на ящике у входа, так чтобы видеть все, что происходит снаружи, но и не спускать глаз с болящего. Как раз в тот самый момент, когда глаза спустили с болящего, болящий подал тихий голос: - А ты кто?

Лагерь, полдень Когда дневное тропическое солнце начало припекать с новой силой, попотам вновь напомнил о себе протяжным жалобным визгом. Его нежная шкурка обсохла, потрескалась и покрылась множеством мелких кровоточащих ранок. Земноводное привыкшее с влажной среде обитания медленно погибало на палящем солнце.

На юге Общая связь донесла вздох облегчения, выпущенный Китни на свободу, когда Вернон откликнулся, Фьюри сообщил его местоположение. - Хорошо, выдвигаюсь. Похоже, Земля подкинула нам новый сюрприз. — Понял тебя, — сказал Вернон и направился в указанном направлении. "Надо было идти вверх по реке." И разведчики пошли навстречу друг другу, чтобы на полуразрушенном мосту встретить, тех самых птицеподобных существ подозрительно курлыкавших вчера в сторону координатора, которые из камней, обломков арматуры, веток, листьев и собственных перьев строили большое гнездо. Оно преграждало терранскому социологу путь на базу. Но и следопытше с луком проход по мосту был закрыт.

Штабная палатка, 10:00+ Не меньше получаса потребовалось, чтобы лично выудить химеру из стила. Но привлекать делеций к устранению радиационной угрозы не хотелось. Один рукав, второй, поднять спину и закатать всё до пояса. С нижней частью было значительно проще. Наконец, пациента накрыли походным одеялом, воткнули один из кустарных граалей вместо систем костюма, ещё раз напоили и поцеловали. За неимением скрытого под повязкой лба - в губы. Стил был до поры "утилизирован" за палатку, а биолог занялся следующим пациентом. Упал? Откуда? Почему? Зачем куда-то полез? Вопросы роились в больной голове и оставались без ответов. Воспоминания возвращались обрывками. Кусочками мозаики складывались в картинки, которые в свою очередь заполняли ячеистую структуру памяти, представлявшую сейчас головку сыра с дырками. Он помнил эту палатку, но не помнил, где она находится. Помнил имя "Айзек Флинн", но не совсем представлял, кто такой доктор. Знал, что перед ним командир Фьюри, но не мог вспомнить,кем тот командовал. Тяжёлый вздох. Беспомощность и растерянность присущие посттравматической амнезии. И полная покорность сильным рукам. Кажется, этот командир Фьюри знает, что делает. Зачем-то стянул плотный костюм. Стил? Но прежде ткнул в пищащий прибор на запястье сломанной руки. Да. Дозиметр. Опасное излучение. Чего? Изотопов. Хрониума? Да. Укрыл одеялом, сделал укол, снова дал воды и поцеловал. Зачем? Но всё равно приятно. Да, я помню. Темпора, снифер, подготовка, реабилитация. Огромный кусок памяти восстановился мгновенно. Пока командир был занят, пациент старался не шуршать. Лежал, наблюдал, вспоминал. Грааль постепенно восстанавливал силы и снимал слабость (к вечеру СЗП=13), но снова елозить по операционному столу боязно. Инструктор опять будет ругаться. Он всегда ругается. Единственный выход закрыть глаза и заснуть.

Большая палатка, 08:00 - Молодец, - голос командира теплеет, ладонь тянется к голове, но опускается на грудь. Возможность снова потрепать по макушке выдастся не сразу, - Тебе провели операцию на черепе. Тебе нельзя двигаться. Вода оживляет. Кажется дезактивирует изнутри. Уже хвалят и говорят про какую-то операцию на черепе. - Мне? - пациент тщетно пытается продраться сквозь дебри воспоминаний, но не находит ничего что могло бы подтвердить слова командира. - А зачем? - он растерян и немного испуган. - Что-то случилось?

Большая палатка, 08:00 - Не торопись, - снова менторский тон, но уже гораздо мягче. Пальцы придерживают челюсть, и вода осторожно льётся через край. Тихий, умиротворённый вздох. Старался быть послушным. Насколько позволяла жажда. Глоток за глотком, глоток за глотком. Жадно. А глаза не отрываются от глаз. "Фьюри? Да, Фьюри. Я помню. Ты командир". Хотел спросить, но промолчал, боясь, что отберут воду. Пил, пока не показалось дно и пока наклоняли стакан.

Большая палатка, 08:00 На очередное дёрганье Фьюри закатил глаза. - Я сказал. Лежи. Спокойно, - чётко и раздельно произнёс он, - Пока я не начал "поить" тебя через стил. Рука нащупывает регулятор, и подголовник стола плавно поднимается выше, а стакан опускается к губам. - Давай, дикобраз, - ассистент врача низко наклонился над пациентом и, ещё придерживая голову ладонью, мягко провёл пальцем по губам, - открывай. Открыл пересохшие, потрескавшиеся губы и потянулся к краю стакана, на сколько смог. Оказалось ни на сколько. Перебинтованная голова не двинулась с места, словно отлитая из чугуна.

Большая палатка, 08:00 - Химера, - зло бросил доминант сквозь сжатые зубы. Как отчётливое ругательство. Подошёл и осторожно потянул за подбородок голову красного, умудряющегося выпендриваться даже на операционном столе, обратно. Сопротивляться сил нет. Слабость распластывает по операционному столу безвольной медузой. Потянули - повернул. Обратно, так обратно. "Химера?.. Химера, да... Пить..." Он попытался дотянуться до стакана, но не смог.

Большая палатка, 08:00 Нотация перемещалась, пока биолог поднимался и шагал к выходу из палатки, у которого притулился термопот, набирал стакан воды и возвращался к койке больного. Он остановился в шаге и требовательно уточнил. - Можешь? Жадный взгляд на стакан воды. Ни слова. "Айзек... машина... жара... полутруп... тащил... Фьюри? Да, его так зовут. Его?.." Мысли путаются. Память выхватывает обрывки недавнего прошлого, а жажда не даёт сосредоточиться. Долгий взгляд на воду. Почти болезненный судорожный глоток. Голова идёт кругом. Из желудка накатывает тошнотворный ком. Он закрывает глаза и отворачивается.

Большая палатка, 08:00 - Не нагулялся? - раздражённо доносится до трепыхающегося на столе пациента из угла. Там сел на полу координатор, морщась и потирая грудь. С добрым утром. С тошнотой и головной болью. Фьюри нахмурился, соображая причину собственного состояния. Знакомый голос. Недовольный. Откуда-то снизу. Повернуть голову не хватает сил. Слова размазаны и замедлены. Но смысл понятен. Если бы мог сказать, ответил бы. Но из пересохшего горла слышен только неясный полухрип, полушёпот: - Пить. Очередная попытка встать проваливается с грохотом упавшего на пол инъектора, заботливо оставленного Флинном для утренней инъекции антибиотиков. Уронил. И притих. Закрыл глаза от беспомощности и сжал челюсти, чуть не плача от досады, что не может подняться сам.

Большая палатка, операционная, 23:30=>03:30=>08:00, 09.05 09. 05, 03:30 Что может осознать выкарабкавшийся из тьмы разум, который попал в новую тьму? Почти ничего. Загруженный медикаментозно, травмированный мозг недавнего летуна, ушедшего в самоволку, был не в состоянии принять внешний мир в привычных образах. Чуть приоткрывшиеся глаза воспринимали лишь размытые пятна. Он не слышал, не ощущал, почти не видел. Только сумрак окружённый мутным светом. Единственная мысль пробивающаяся сквозь спутанное сознание - пить. Всё что может сообщить организм недавно освобождённому от компрессии мозгу. Не все связи восстановлены, не все системы и органы возвращаются под контроль. Медленно, клеточка за клеточкой, они откликаются, напоминают о себе и о двухсторонней связи. Пить. Хочется пить - мысль приобретает оформленные очертания, но нет возможности пошевелиться, и он снова закрывает глаза, проваливаясь в бессознательную бездну. 08:00 Повторное пробуждение принесло свет. Ярким лучом разрезающий насыщенный медикаментами воздух палатки. На свету кружится и бликует пыль. Опалесцирует и прячется за пределами луча. Способность мыслить путается в тягучем киселе памяти. Всплывают отдельные образы. Люди, механизмы, песок, деревья, вода... Пить. С пересохших губ срывается еле слышный стон. Горло и язык ссохлись, и никакой стилсьют не может восстановить слизистые. Пить. Тихо. Ни звука. Но это место он знает. Там в дальнем углу лаборатория. И провизорский стол, за которым он спал. Вчера? Или позавчера? Сколько я здесь? И что случилось? Голову стягивает. Он касается гладкой ткани под скулой пальцами и понимает, что забинтован. Попытка приподняться заканчивается падением на операционный стол. Слабость такая, что кажется обременяет собственный вес. Но он пытается снова. Настойчиво, упёрто скользит ладонями по хромированному краю стола и падает вновь. На этот раз удар отдаётся в затылке резкой болью. Он закрывает глаза и беззвучно стонет. Правая рука закована в гипс и мешает. "Надо подняться", - терзает навязчивая мысль, которая толкает полуживое тело подниматься вновь и вновь, теряя последние силы. __________________________________________________________________ Последствия для: Тодда, Евы, Фьюри, Айзека

Лагерь Вопрос о попотаме остался не прояснён. А пора бы было его прояснить. Потому что двести пятьдесят килограмм живого мяса, спустя некоторое время, завопили так, что у жителей лагеря заложило уши. Оно верещало, стараясь разорвать путы и привлекало внимание всех лесных обитателей.

На западе - Надеюсь, я об этом не пожалею, - проговорила Китни, убирая лук за спину, а стрелу обратно в колчан. А потом по простому шагнула вперед на пару метров, протянув этим существам открытую флягу с водой, которую отстегнула от пояса. - Хотите пить? Пока Китни пробовала задобрить существ, Вернон забрался в голову одного из них. (Чтение мыслей: успех) — Они хотят отложить в нас яйца, — сказал социолог, концентрируя кинетическую силу, — доставай лук. Пока люди занимались разными телодвижениями, гигантские ночные бабочки подлетели почти вплотную (до жертв 2м).

На западе Оставшись без фонарика, Вернон посмотрел незваных гостей оценивающим взглядом. — Вы голодны? — спросил он и, взяв остатки мяса, кинул его на землю возле них. Абориген раскрутил двухметровый хоботок, потыкался в предложенное угощение и приблизился ещё на метр. Второй последовал за ним.

На западе - Эмм, привет! Вы понимаете унилингву? Или аборигены унилингву не знали или не желали общаться с незнакомцами, но на приветствие они не ответили и тоже сократили расстояние на пару метров.

На западе - Мы здесь не одни. Ландау приложил два пальца к губам, мол, потише, и достал фонарик. Кто бы там ни был, его нужно было увидеть. Кусты шевелились. Раздвигались ветки, шуршали листья, раздалось частое хлопанье, а фонарик Вернона выхватил из окружающей темноты огромных бражников, оправданий существования которых быть не могло. Они зависли метрах в десяти от костра, избегая яркого света и раздувая огромными ярко-розовыми крыльями угли.

На западе - А ты приходи и тебе тоже будет хорошо, - невозмутимо предложила Китни в ответ. Сумерки спустились незаметно. Трещали поленья в костре, опьяняюще пахла печным первая добыча, на чёрном небосводе зажигались звёзды. Умиротворение, тишина и покой. И двое у огня, как и тысячи лет назад делят пищу и страхи друг друга, не подозревая что за границей света за ними давно наблюдают. (Бдительность)

Штабная палатка, 18:00+ За всю дорогу до лагеря, жёстко зафиксированный по всем правилам транспортировки "чмт", пациент в сознание так и не пришёл. Лишь хриплое патологическое дыхание, ни стона, ни звука. Грааль и стилсьют поддерживают органы и системы и защищают повреждённые структуры мозга от отёка. Но мозговую кому эти надёжные средства снять не в состоянии, пока не будут удалены очаги сдавливающих гематом. Трое суток он продержится , но после начнутся необратимые изменения. Тишина ожидания в полевой операционной нарушается хриплым дыханием, которое периодически останавливается, жужжанием работающего генератора лаборатории провизора, да потрескиванием дозиметра на стилсьюте пациента. Пахнет зеленью и дезинфицирующим раствором.

Человек с рюкзаком за плечами начал медленно отступать к мосту. За ним продолжали наблюдать. Пристально. Повысовывались из шалашей полулысые головы, защёлкали клювы и огромные глаза выпученно удивились отступлению человека. Два десятка пернатых проводили чужака взглядами до моста и обратились к броневику.

Далеко на юго-западе - Дикобраз? - позвал осторожно. Наушник отозвался шипением таких знакомых помех. Фьюри позвал снова. Ещё раз и ещё. Через пять минут комбат быстрым шагом вышел к арсеналу, где оставалось ещё два комплекта наноброни. Он слышал голос. Где-то на периферии сознания отчётливо понимал, что его зовут, но тело отказывалось подчиняться травмированному мозгу. На мгновение перед глазами мелькнуло что-то пушистое. Пушистое? Лизнуло щёку, щекотнуло нос и растворилось в надвигающейся тьме. Тихий шорох убаюкивает, нет ни боли, ни страха. Лишь тихий шёпот ветра, треплющего степной ковыль.

К западу от лагеря, 13:00+ Он уверенно держался за штурвал и не обращал внимания на постоянный писк дозиметра. Тащить заражённую технику в лагерь было опасно, пока не исправна установка для дезактивации. Но соблазн опробовать технику из прошлого пересилил здравый смысл и увесисто забил на инстинкт самосохранения. В лагерь нельзя. Летим на запад. Заложил крутой вираж, наслаждаясь рокотом винтов и повёл машину прямым курсом по безжизненной степи. Недалеко. Семь километров. Десять минут наслаждения полётом и... всё исчезло в один миг. Жёсткий удар и тьма... Тело пришельца грохнулось наземь с десятиметровой высоты далеко на юго-западе от лагеря. По светлым вздыбленным иголкам дикобраза стекала струйка крови на свежую зелёную траву. Гарнитура лежала рядом и подавала слабый сигнал на транспондер. -2 СЗП

06:00, Лагерь => на запад (14км от лагеря+2км к озеру+12км до находки), 6часов время в пути+1час на изучение вертолёта=7ч =>13:00 Он ушёл не дожидаясь, пока социолог начнёт свой рассказ и вытянет из пачки ещё одну сигарету. Надо же так пристраститься к курению с первых затяжек. Жил бы на Ковчеге уже бы давно израсходовал свой доминантский лимит клеток и досрочно ресомировался. Думал троянец, уходя всё дальше от лагеря. За плечом приятной тяжестью лежал дробовик с оставшимися одиннадцатью патронами после ночной стычки, стил привычно сжимал тело, а в голове не было ни одной мысли. Думать не хотелось, принимать решения - тоже, хотелось наслаждаться открывающимися видами, слушать птиц и жужжание насекомых. По пути он свернул к озеру, наполнил фляжку, умылся и пошагал дальше. На запад. Никуда не сворачивая. Через 14 километров цветущий оазис, в котором они обосновались закончился и началась пустынная местность с высохшей растрескавшейся почвой, жухлой травой и низкорослым кривым, колючим кустарником. Он внимательно выслушал общую конференцию, так и не примкнув ни к одной из противостоящих сторон. Он просто шёл на запад. В том самом направлении, куда указали мысли паукообразного человека, не предполагая, что ушедшая чуть раньше Ева, двигается с ним почти параллельно. Через два километра безжизненной степи дозиметр заверещал, как сумасшедший - 11зв. Пришлось свернуть, чтобы не нацеплять на себя лишнего. Неизвестно, что ждало впереди опасного после кинетического предвидения Риты. Обошёл излучение по краю строго на север три километра и под ослабленный писк дозиметра снова повернул на запад. Ещё через три километра уже машинально отметил всё те же 11зв и пошёл дальше, в надежде экспериментальным путём подтвердить свои догадки и посмотреть в областях с какой радиацией находится пыль и вкрапления ихора. Через один километр - 12зв. Через два - 13зв. Через три - 14зв. Стил держал нагрузку, но дышать приходилось отравленным воздухом. Первое что пришло в голову - вытащить из набедренного чехла ещё чистый фильтр и приложить к носу и рту. Ещё километр - продержался на 14зв. Следующий выдал сразу 16зв. Затошнило, ноги ослабли, захотелось лечь. Стилсьют зафонил сам и снизил защиту вполовину. С учётом этого - 12зв. Первые признаки лучевой болезни. Хотите сдохнуть, героическая химера с Ковчега? Да нет. Пока не думал. Но потащился дальше. Связь отключил. Всё равно из-за помех ничего не слышно. И прошёл ещё километр при тех же "шестнадцати". Ни пыли, ни вкраплений не нашёл, зато обнаружил кое-что другое. Это был настоящий геликоптер. Лёгкий, маневренный. Аппарат из прошлого в заражённой зоне. Целый и невредимый. Потребовалось время чтобы разобраться с принципами управления (1час) и попробовать поднять чудо инженерной мысли прошлого в воздух. Кто бы видел сейчас ошалелые от счастья глаза троянского инженера и щенячий восторг. Вертолёт оторвался от земли и полетел. Горючего почти полный бак. Шум винтов кружит голову. Доложить бы в лагерь, но помехи от излучения забивают любой сигнал. "Надо выбраться из заражённой зоны", - наконец-то, пришла насущная мысль в эйфорическое сознание.

А кстати, всем за ночь превозмогания по 200 очков опыта

- В стиле тебе лучше, - прокомментировал перемены в облике Фьюри Ди. - Правда, То? - Да, наверное, - растерянно проговорил химера, погружённый в свои мысли. Бросил взгляд на умывающегося комбата, подхватил дробовик и вышел из палатки.