FOX69

Братьев он беспокоить не стал, видя как те обрели друг друга и мало что замечают вокруг. Заглянул в карие глаза своего сухопутного корабля, что-то сказал кобыле и вскочил в седло. Хотел оглянуться, но вспомнив морскую традицию - не смотреть на берег после отплытия - пришпорил коня и через несколько секунд скрылся за золотыми кронами деревьев. Х

Теперь за Улву Барт был спокоен. Храмовничий эскорт надёжен, а влюблённый храмовничий эскорт надёжен вдвойне. Где-то глубоко в душе шевельнулась непрошеная ревность, но тут же была придавлена более насущными проблемами. На эту женщину он не имел никаких прав. Она свободна. Карова и Тари пират нашёл поблизости. - Не мог не проститься, - сказал обоим. - Удачной охоты вам, - пожелал он.

Он подошел как бы случайно. Будто проходя мимо. Оглядел критически процесс сборов. Спросил зачем-то: - Что, поехал уже? Нда… Протянул руку на прощание. — Ну удачи тебе, Хирол. Или что там желают на Лломерине? Не попадаться морским демонам? Капитан протянул в ответ ладонь и сжал. Усмехнулся на счёт морских демонов: - Благодарю. И тебе удачи, парень. Кто знает, может быть встретимся. Надеюсь, не для мести. Послушай, - он не ослабил рукопожатие. - Я так понимаю, лишне будет просить тебя проводить её до Киркволлла. И всё же. Убедись что ей не грозит опасность. В общем, - он разжал руку. - Не мне тебя учить, сеньор храмовник. Попутного ветра тебе.

- Я найду тебя, - он отстраняется немного, и улыбка трогает губы. - Слово капитана. А там будет видно. Не жди меня. Но вспоминай. И на всякий случай... прощай, Улва-потрошительница из Неварры. Он нежно коснулся её губ. Собрал всю влагу и тепло, и разомкнул объятья. Проститься с остальными и в путь.

- Бартоломью… Хватка ослабла. Рука потянулась к сумке. Вытянула оттуда маленький мешочек с обещанными золотыми. На месяц. Два. Может и больше. За кисть берёт его руку. Вкладывает мешочек в ладонь и сжимает его пальцы. Ты волен уйти. Глаза в глаза. Но ни слова больше. Немая речь, которую понять в состоянии лишь двое. Ты свободен. И никто никогда этого у тебя не отнимет. Mon loup. Рука сжимает золото. Его будущее в маленьком кожаном мешке. Призрачное будущее. Опасное и непредсказуемое. Где тебе Улва, тебе и твоей малышке, места нет. Там только бой и риск. Смерь и жестокость. И если повезёт богатые призы. Он смотрит на неё и борется с желанием схватить в объятья и не отпускать. Пальцы гладят нежный румянец щеки и страшные рубцы, которые совсем её не уродуют, а только придают таинственности: - Угораздило же тебя связаться с пиратом, - шепчет тихо, прижавшись губами к седому виску.

- Бартоломью? Тихой и мягкой походкой подошла к нему, присев рядом. Он не собирался в город. Это не входило в его планы. Она об этом пока не знала. И не готова была разрывать крепкую нить. Неожиданно. И резко. Всё повторяется. Всё неизбежно. Не могла жаловаться. Не имела больше права держать на поводке. Он почти докурил. Затушил остаток сигары о серый камень и поймал её взгляд. Какое-то время не отрывался от такого знакомого, почти родного лица. За прошедшее время он изучил каждую морщинку, каждый изгиб, каждый шрам. Пират подавил невольный вздох и поднялся, заставляя встать её. Обнял за плечи и вновь коснулся взглядом алых озёр с тревожным блеском. - Ты ведь знаешь, что я не могу в Киркволл, - сказал он тихо. Её глаза пленили, тепло их ослабляло. Он никогда не сомневался. Но не сейчас. И всё же. - Не стоит продлевать агонию. Мы всё равно расстанемся. Днём позже, днём раньше... Не договорил. Прижал её к груди и припал губами к пушистой макушке. - Я должен уйти... сейчас.

- Кирквол должен быть недалеко отсюда, - вслух предположила Улва. - Если отправимся сейчас, то к вечеру доберёмся. Если не позже. Прежде, чем, - она не договорила. Впрочем. В этом не было необходимости. Капитан наконец-то раскурил последнюю сигару и наслаждался покоем и дымом. Киркволл. Пол года прошло. Но его узнали два человека в задрипанном Уайлдервейле. В большой портовый город разыскиваемый преступник, пусть и позабытый за сроком давности, не рискнул бы идти. Он собирался добраться "до" Киркволла, но не прогуливаться по Верхнему и Нижнему городу, и в восточных поселениях реквизировать плавсредство. Пират бросил взгляд на сивую кобылу, мирно пасущуюся рядом. Лихтер он обещал подарить свободу, но чуть позже. Хотя, и не был уверен нужна ли такая свобода ездовой лошади. Киркволл. Пожалуй, нет. Туда вы без меня, сеньорита. Глаза цвета морской волны, переменчивой и непредсказуемой, как далёкий Боэрик, обратились к седым косичкам и рубиновым осколкам. Дым тянулся, путался в пожелтевших листьях старого бука, а пират, похоже, никуда не спешил.

Он наблюдал со стороны за нанимателями. За белокурым магом и темноволосой мечницей. Они нашли. Достигли цели. Его же цель была впереди. Во времени и пространстве. Почти не досягаема. Бесконечная водная гладь в пол континента и неизвестность ждали его далеко на юге.Он видел растерянность Алоиса, изумление лекаря и радость Улвы. Он видел и объятья и поцелуй. Пусть и невинный. Этот человек, Миккаэль, был намного ближе ей, чем случайный лломеринский наёмник, с которым случился внезапный дорожный роман. Наверняка, он знал все её тайны и желания, и она отвечала ему взаимностью, делясь самым сокровенным. Миккаэль, Аврелий, Каров - с ними она могла обрести семейное счастье. Сейчас, он это понимал, как никогда. Ах, да. Расчёт. Ещё немного. Он вынул портсигар. Открыл. Последняя сигара. Усмехнулся. Сегодня всё последнее.

Капитан устало привалился спиной к ближайшему валуну и осел, отрешённо глядя на спасённого лекаря. Двигаться не хотелось. Команда почти не пострадала, и теперь путь к морю на юг был для него открыт. После расчёта. И после прощания... с ней. "Прощание". Это слово ещё вчера казалось таким далёким. И вот сегодня, он свободен от обязательств. Так почему же не спешит оборвать поводок. Тонкую нить связывающую их, нить которая за время поисков превратилась в канат с дюжиной якорных узлов.

Магия. Будь ты проклята. Двух отступников в команде, принявших морской кодекс, он терпел, как неизбежное зло. Они были полезны. И получали четверть сверх доли. Но эта уродливая тварь желала только смерти всему живому, не в состоянии воспринять реальность, не подчиняясь правилам и здравому смыслу. Единственным её достоинством была уязвимость к стали. Но достать бугристое тело оказалось совсем не просто, и только вёрткая вездесущая Тари разила уродину точно и наверняка. Длинный кинжал бардессы проникал в самые опасные для жизни места и заставлял одержимую терять силы. Сегодня он не только увидел, но и испытал ранее неизведанное. Суша, хватит! Слышишь? Хватит меня удивлять! Я по горло сыт твоими чудесами. "Чудо", которому он не в силах был сопротивляться, случилось внезапно. Скрутила боль и заставила встать на колени. Пока демон насыщался, впитывая жизненную энергию, лломеринец не мог пошевелиться. А когда тварь отпустила, ему показалось, что часть его тела и души навсегда исчезли в ненасытной пасти. Он бы так и стоял неподвижно, если бы не увидел, как когтистая лапа замахнулась на неваррскую мечницу.

Вот так выглядят маги, которые уступают и заключают сделку с демоном, идя на поводу у собственных желаний. Не важно благие они или корыстные, чароплёты отдаются тёмным сущностям и считают себя великими покорителями Тени. Он не любил магов. Ещё больше он ненавидел собственные недомагические способности, которые проявились в десять лет, и которые он всегда скрывал, как не афишировал своё наполовину долийское происхождение. Остроухую мамашу Бартоломью видел пару раз, и оба раза не вызвали в нём тёплых сыновних чувств к женщине, бросившей младенца в порту. Пропорционально его ненависти к магии нивелировались его способности. К двадцати годам он заранее мог предупредить и подавить в себе непредсказуемые всплески маны, к тридцати - окончательно загнать в глубокое подсознание желание касаться запретного дара. Ривейнские провидицы прочили ему магическое будущее, но они ошиблись. Этот человек остался глух к утончённым магическим наукам и в редких случаях мог разжечь разве что свечу и то не всегда удачно. А сейчас, он видел перед собой конечный результат поддавшейся собственным желаниям самоуверенной неудачницы. Лишь скрипнули зубы, и дёрнулся угол рта. Ни капли сожаления к одержимой. Это порабощённое своими прихотями существо должно умереть, как и любой взбесившийся зверь.

Вот и конец пути. Тот , кого они искали, сидит у ног одержимой. Больше похожей на изуродованную тушу осьминога, нежели на человека. Лекарь Миккель не в лучшем состоянии и, кажется, не может пошевелиться. Где-то зловеще рычит псина. Одержимая источает гнилостный запах и не собирается расставаться с добычей. Более мерзкого существа в своей жизни лломеринец ещё не видел. - Эту леди ты искал, мессир Аврелий? - бросает в сторону храмовника и выхватывает клинки. - Я бы сказал - не лучший выбор. Шутит капитан или серьёзен сложно понять.

Трупы рядом с некромантами ему никогда не нравились. Они и по отдельности не слишком-то привлекают. Но пока некромант на их стороне это обнадёживает. Хотя, здесь могут быть и другие. Капитан невольно сжал крепче рукоять тесака и коротко кивнул парню.

Внезапно что-то вспомнив, он обернулся к временно сухопутному пирату: - Барт, как плечо? - Прошу прощения... что? - растеряно произнёс капитан из-под сени своего дерева. Не то что бы он не понял вопроса, просто он никогда бы не подумал, что храмовника заинтересует состояние его здоровья. Любой лломеринский пират спросил бы своего товарища - готов ли тот к бою? А не заботился о повреждённых конечностях. Ранения, и лёгкие, и тяжёлые налётчики переносили стойко и старались не замечать. Если ты способен стоять на ногах и держать меч, ты не ранен.

А победитель и защитник тем временем вёл себя немного отрешённо. Окружающий мир с его новшествами методично добивал жителя морских просторов. Когда ты вырос у моря, когда твой дом корабль, а качающаяся палуба устойчивее земли, шторма бодрят, а ветры радуют, полгода на суше превращаются в каторгу даже без оков. Он посмотрел на Тари. Последние дни она держалась с ним рядом. Не отходя. Хотя, должна наоборот - бежать подальше. Аврелий вон, в традициях империи, с высокомерной гордостью наблюдает издали. Как и Алоис. Аристократы себя блюдут. Таких он грабил. В основном посмертно. Он слез с коня, пока команда оказывала знаки внимания замаскировавшемуся в листве трупу, и присел под дерево. Прохладный осенний ветер, разгонял полуденную духоту, шелестели в кронах цветные листья, а рядом шумел приток реки, стремительно бегущий к морю.

Лихтер плыла последней. А капитан вполглаза наблюдал за дорогой, вполглаза за копной каштановых волос где-то там впереди и ещё какой-то частью глаза любовался новыми красками в природе. В этих широтах начало парвулиса основательно заляпало зелёное полотно жёлто-красными пятнами, чего в субтропиках Лломерина не происходило. Подобное явление для капитана восточных морей было очередным открытием. Он замыкал колонну и не торопился, отдавая дань насыщенной флоре. Поэтому, труп орлейского фасона остался на обочине его внимания.

- Отдохни, - шепчет, тыльной стороной ладони погладив его щеку. Бросает взгляд на котелок, в котором варились эльфийские корни. - Залижем раны. Покинем это место. Желанная свобода. От обязательств, которые не хотелось выполнять. Он ей кивает. Отстраняется. И уходит точить клинки. Диких морских волков, оказывается, можно тоже приручить, как и неуправляемых потрошителей.

В пещере - Камберленд, - портовый город Неварры, где уже не один год жила Улва, когда родилась дочь. - Если… если захочешь найти меня, то в Камберленде. Она ничего не теряла. Она ничего и не получала. Он долго смотрел на неё. И в глазах цвета морской волны было разлито тепло. К ней. То чувство, которое не выразить словами, прикосновениями, объятьями. То ощущение близости, участия и надёжности, которое он готов был отдавать. Ей. Одной. Камень скользнул по металлу, скрежетнула сталь. - Мы редко заходим в Недремлющее море. Только по наводке. Здесь, у вас, своего отребья хватает. Скрежет повторился. Сверкнула отточенная кромка тесака. - Я не знаю, когда я вернусь. И вернусь ли вообще. Я не знаю, что будет с тобой. И буду ли я тебе нужен. Он снова поймал её рубиновые глаза с живыми огненными отблесками: - Но я тебя найду. Оружие и камень аккуратно улеглись на попону, пират поднялся и подошёл к мечнице. Присел перед ней и заглянул в глаза. Тронул пальцами седую косичку и коснулся её щеки. Невесомо и тихо, любуясь её лицом. Потянулся вперёд и припал к тёмным губам губами. И наплевать видят их или нет.

Серый шлифовальный камень остановился на лезвии клинка. Он перевёл взгляд на неё. - Что? - ни раздражения, ни злобы, ни отчуждения. Одно лишь блёклое слово. Ты хочешь что-то сказать, необычная женщина? Говори.

В полубреду он слышал обрывки разговора. Слышал его уверенный голос и её - оправдывающийся. Слышал, как он уступил и пожалел. Как благородный рыцарь. Простил. Пират не рыцарь. У него свои законы. "Я вспылила". Нет, не то. Ты не вспылила, ты как капризная девочка, ради своей прихоти пожертвовали жизнями других. Себе в угоду. Я так хочу. Он никогда бы не бросил команду, никогда бы не предал. Наступил бы на горло своей гордости и желаниям ради других. Таков морской закон. На суше по-другому. И это деморализует. Он не простил. Барт приоткрыл глаза и наблюдал за ними. За пламенем в костре, за искрами взлетающими в черноту пещеры. Храмовник говорил. Но слышал капитан другое. "Оставь её... Ты попользуешься ею... А потом?.. Тебе шлюха нужна? Возьми любую в порту. Она же достойна большего!" Ты прав, храмовник. Но вот признать твою правоту я пока не готов. Таких женщин единицы. И ты, честолюбивый тевинтерец, почуял это так же, как и я. Я не смогу ей дать того что можешь предложить ей ты. Семью, покой, тепло и мир. Любовь. Поддержку. Не сиюмитную страсть, а полноценную жизнь. У пиратов есть жёны. Обделённые женщины обременяющие себя вечным ожиданием, терпением, волнением. Сегодня ты жена, а завтра вдова. Он понимал желание Аврелия, но не мог принять. Ты победишь, храмовник. Скоро. И не клинком. Он приподнялся, когда соперник ушёл. И сел. Раны на руке перевязаны, и жар отступил. Зелёный взгляд вернулся к той, которая останется в прошлом. Она отталкивала Аврелия, но и ему не раскрывала место жительства. Неварра большая. И кто сказал, что ей нужна обуза. Слова растаяли, как первый лёд и больше не вернулись. Он не стал её наставлять. Не имел права. На суше свои законы. На море свои. Здоровой рукой капитан снял с пояса тесаки, вытянул кортик и, достал из поясной сумки точильный камень. Зазубрин и сколов после боя набралось на пару часов работы.

Когда он добрался до пещеры, его снова бил озноб. Улвы не было. Он завернулся в первую попавшуюся попону и улёгся неподалёку от костра. "Сон лечит." Всегда говорил Фернандо за неимением нужных лекарств. Х

- Шутка, - усмехнулся капитан, медленно переставляя ноги по направлению к пещере. - Я же пират. Мне нельзя доверять, - он накинул рубашку на покусанную руку, словно повязку, и добавил. - Если ты не в моей команде. Хотя, команда священников уважает. Не последний человек на борту. Не торопясь, он поплёлся к лагерю.

Он бросил недоверчивый взгляд на ставшего вдруг дружелюбным своего несостоявшегося убийцу, держась за ногу и стараясь поудобнее устроиться в ручье, пока боль не отпустит настолько, чтобы подумать о месте посуше. — Ты ей нужен. Хороший боец, и… ты предан. Так что… Не мне за нее решать, ты прав. Довольно и того, что она нуждается в тебе. К тому же сильной нужды во мне тут, видимо, нет. Пора идти своими путями. Может, встретимся еще, кто знает. Если в Тевинтере повстречаю тебя, — тевинтерец помедлил, но все-таки поделился планами, — сам повешу. Капитан устало посмотрел на здоровяка и потёр воспалённую руку. Смерть для тевинтерского храмовника была неким возвышенным актом окончания жизненного пути, неким его триумфальным завершением с подсчётом благих дел, возможно даже героическим подвигом. Смерть для лломеринского пирата была обыденной и повседневной, иногда забавной, иногда необходимой. Она как старый надёжный приятель, всегда сопровождала вольных налётчиков. Её не боялись, но к ней и не торопились. - Ну ты... - пират перевалился на бок и с трудом встал на одно колено, - очередь там займи. Боюсь тебе смердящий труп достанется, повешенный раз пятьдесят от Каринуса до Риалто. Но я в ваших краях давно не был. Чем дальше на север, тем больше рогатых. Он сделал ещё усилие и поднялся, цепляя с земли окровавленную рубашку. Попробовал одеться, но через минуту бросил неуклюжие попытки. - Встречу тебя на Лломерине, - бросил он храмовнику в том же тоне и ухмыльнулся, - возьму в команду. Если сам попросишься.

- Из-за жен... Из-за какой женщины? Что ты несешь? Ты меня убить хотел! Он вскинул голову. На фоне чистого звездного неба темная фигура пирата явственно покачивалась и норовила завалиться набок. Да и состояние Аврелия мало чем отличалось. - Но не убил же, - бросил пират, поморщившись от боли. - На Лломерине за оскорбление убивают, а не бьют морду. - Что ты тут делаешь? Капитан подозрительно покосился на храмовника с корнем. Ну, что, что? - По морю ностальгирую, - отозвался он вполне с серьёзной физиономией. Может, упал от слобости? Эта мысль успокоила тревогу. Пират предлагал повременить с дуэлью. - Не нужен ты мне, - храмовник снабдил это заявление парочкой тевинтерских выражений, в которых угадывалось неприятие самой мысли о таких намерениях. - А что так? Передумал якорями меряться?