julia37

- Повторяй, - последовал приказ. Пленник медленно повторил за псайкером требуемые слова. Это было выше понимания псайкера. Да, люди тянулись к обещанию вполне материальных благ, к легкой жизни, отвергая трудный путь истинной веры, боясь аскезы, страданий, смерти. Это можно было понять. Но, отвергнув Императора и приняв в себя... да хоть того же Кроаха, по мнению Лемана, следовало стоять на своем до конца. Пусть ты подонок и изувер, но подонок принципиальный, готовый расплатиться за содеянное. Этот же... вызывал теперь лишь презрение и желание плюнуть под ноги. Псайкер замолчал, согласно приказанию Обвинителя или просто так совпало, что нечего ему было сказать. А что тут еще скажешь?

Пленник Лемана решительно проигнорировал, хоть и не без усилий. Обвинитель смотрел на Лемана в упор, вероятно, ожидая продолжения пламенной речи. А Леман, так же решительно игнорируя пристальный взгляд Обвинителя, не желавшего лицезреть единственное вещественное доказательство их слов, все сверлил глазами связанного негодяя. От него не укрылось волевое усилие. Что ж... - Не прячь глаза, лгун! Повторяй за мной, если ты невиновен. Единый и Всесильный Бог наш, Император и нет других богов кроме Него. Повторяй, я сказал! И нет пророка, кроме Него, а всякий, кто называет себя богом или пророком суть лжец, еретик и слуга демонов. - псайкер был почти в ярости, его вывело из себя нахальное спокойствие безмолвного с татуировкой, ну а дальше он уж заводился сам. Голубые глаза угрожающе сощурились. - Только помни, солжешь, он узнает. Обязательно узнает, что ты отрекся. И вот тогда он покарает тебя со всей жестокостью, на которую способен, а мы все видели, что для него не существует ни добра ни зла. Вчера утром в храме все мы видели его деяния!

Дула дробовиков смотрели на Лемана и святого отца. Так же, даже не моргая, смотрел Обвинитель. Смотрел и молчал. Потом коротко бросил: - Теперь вы говорите. Леман чуть не задохнулся от возмущения. Это же надо... так нагло, так безаппеляционно... - Он лжет! - воскликнул псайкер, шагнув вперед, прямо на дула дробовиков, безоружный, беззащитный. - Там внизу их было человек пятнадцать. В нижних трюмах они собираются, занимаясь всяким непотребством и возводя хулу на Императора! Да посмотри же, - псайкер, возбужденный до предела, ткнул рукой в сторону пленника. - у него на груди их знак. Нечестивый знак! Голубые глаза сверкнули и вперились в лежащего. - А ты... ну что же ты... предаешь своего "пророка", а? Или ради выживания он разрешает вам лгать?

В душевой, вопреки опасениям Лемана, ничего не изменилось. Увидев, что пленный накрыт тряпкой, клирик хмыкнул, но ничего не сказал и отошел в сторону, пропуская Обвинителя внутрь. Леман, увидев, кто к ним пришел собственной персоной, с трудом удержался от удивленного возгласа и вскочил на ноги снова. Вроде бы и неловко было сидеть в присутствии такого человека. "Плас" - припомнил он. - "Его зовут Плас." Еретическое клеймо можно было и потом показать, а сейчас следовало дождаться вердикта. Безмолвный или самозванец. Кучерявый впился глазами в спину Обвинителя, пытаясь ощутить хоть что-то, какие-то течения варпа, но не смог.

Незадолго до прихода Обвинителя Спохватившись, Леман вскочил. - Надо проверить, как он там. Если безмолвные придут, а с пленником что-то случится... Да и нужно было ему опять хоть срам прикрыть чем-нибудь. Это уже не для безмолвных, скорее для себя. И торопливо вышел за дверь. Всю дорогу до душа его не покидало гадкое предчувствие, что безмолвного либо убили, либо он сбежал, либо... В общем, эти несколько минут были неприятными в высшей степени. Подойдя к двери, псайкер прислушался, но, кажется, его беспокоила только собственная паранойя, которой ранее он за собой не примечал. Внутри было тихо и спокойно. Нет, не как на кладбище. Связанный, свернувшись клубочком, посапывал во сне на той куче тряпья, что ему была предоставлена. Леман изогнул губы в иронической улыбке. Надо же, даже такой отъявленный головорез и убийца во сне выглядел довольно безобидно. И он не удержался, и накрыл негодяя свободной тряпкой, на манер одеяла. После чего присел на том месте, где раньше сидела старуха и на мгновение прикрыл глаза. Рука все еще немного побаливала, нужно было что-то с этим делать. И желательно, чем раньше, тем лучше. Кучерявый хорошо помнил, чем закончилась его безолаберность, когда он поленился залечить рану на ноге, нанесенную отцом Гаем в каюте ночью. Леман открыл глаза и прислушался. В коридоре было тихо. Мысли, словно бинты, обволакивали больную руку, кутая ее, баюкая, снова кожа ощутила легкое покалывание и тепло. Голубоглазый выдохнул с облегчением. Он очень боялся, что вызовет нежелательные последтствия, но все обошлось. Слава Императору, все обошлось.

Седой, вмиг растерявший свое туповатое благодушие, глянул на Гая недобро. - Тьфу! - сказал он. - Чужаки. Как ни втираетесь, а чужаки и есть. Мало нам своего дерьма, так еще это сверху тащите. Пустили, называется. Пойду Мичу скажу, - и поспешил за дверь. Леман неподвижно сидел на своем месте. Он нервничал, но старался не подавать вида. Кто придет, сколько их, будут ли среди них еретики? Только бы чутье не подвело. Только бы все получилось... Он скомкал окровавленный платочек и сунул его в карман, стараясь не смотреть на своих товарищей. Оставалось лишь ждать, а это самое неприятное занятие их всех, какими псайкеру доводилось заниматься.

Имя: Джонни Возраст: не установлен Род занятий: подпольные бои без правил, армреслинг, выбивание долгов Место жительства: не установлено Страховка: отсутствует Способность: сверхъестественная физическая сила

Бар Ярна - Точно, - вздохнула надсмотрщица. Пожалуй, если бы на охраняемом объекте было неспокойно, лицо юной сестры было бы куда оживлённей. Похоже, Артурия скучала. По скромному мнению Лемана скука была скорее благом, нежели наказанием, но разве объяснишь? - Гай, к вам придут безмолвные. Позаботься, чтобы их встретили и проводили к нашему пленнику. Раздалось в ушам. Леман так и обмер. Скучать им позволили недолго. - Слышали? - все еще не веря пробормотал кучерявый. - Они.. идут сюда. И страшно было, и интересно. А упиралось все в то, чист ли сам Обвинитель. Потому что если нет, вся их истинная правда не стоит и ломаного гроша в этом деле.

Бар Ярна Рия разочарованно поникла и протянула псайкеру ту самую тряпочку-платок. - Ты уверен, что это нормально? Если мы встретим обитель сороритас на пути, я попрошу осмотреть тебя сестру госпитальер. Пленники на месте, отец Гай, - понуро добавила она, будто это и так не было заметно. Леман беспечно пожал плечами. В нем ненормального было больше чем нормального. На порядок. Колдун с непроницаемым разумом. Трудно придумать что-то, что вызывало бы бОльшие подозрения и опасения. - У некоторых из нас это бывает. А еще головные боли, головокружения, бессонница... - с нездоровым воодушевлением принялся перечислять превратности собственной жизни голубоглазый. Тряпочка-платочек была благодарно принята и теперь, наконец, псайкер смог сносно отчистить свое лицо. - ...но если ты считаешь, что это необходимо... - спохватился вовремя. Сестрица решила позаботиться о нем. Благоразумно ли убеждать ее в тщетности этого мероприятия? Отнюдь. Всем своим видом кучерявый выражал теперь покорность судьбе и воле сестры-сороритки. Шинель, пропитанная водой из душа и девичьими слезами постепенно подсыхала. Юная надсмотрщица все еще была расстроена. Неужели до сих пор из-за патронов? Голубые глаза обеспокоенно изучали печальное личико. - Здесь точно все было спокойно, пока нас не было? - иначе с чего бы ей огорчаться?

- Во многом знании много печали, - констатировал он наконец, поочередно обведя взглядом Лемана, по-прежнему бессознательного Сида и скорбную Артурию, вышагивающую вдоль барной стойки. - Что правда, то правда. - вздохнул Леман вовсе не так печально, пребывая в приподнятом настроении по поводу того, что смог порадовать святого отца. Он очень хотел быть полезным. Голубоглазый брякнулся прямо туда, куда его усадил Гай и, за неимением платка, в очередной раз размазал кровавые потеки рукавом, отчего те стали напоминать неуместные совершенно усы. Сестрица обрадовалась их приходу. Леман тоже был рад, особенно тому, что ничего не случилось, пока их не было. - Вы очистили нечестивое место, отец Гай? - Нет. - поспешил разочаровать зеленоглазую сороритку синеглазый колдун. - Это у меня голова разболелась. - более подробно пояснять природу своего недомогания в присутствии пусть даже бессознательного Сида псайкер не решился. Оставалось надеяться, что по многозначительному взгляду Артурия догадается сама - Помнишь, я тебе говорил, у меня бывает идет кровь носом? Ну вот, это как раз то самое и есть...

- Не знаю, - ответил Гай. - Ему явно есть, что скрывать, но боюсь, мир не делится на честных людей и еретиков. Насколько тогда было бы проще... Кстати, ты молодец, - добавил он, глянув на поспешающего за ним колдуна, - здорово выступил перед этими сводницами, я даже не ожидал. Можешь ведь вести себя обстоятельно, если захочешь. Похвала из уст сурового молодого священника была столь же ценна, сколь и редка. Леман решил про себя, что сохранит этот момент в памяти. - Я постарался как можно лучше применить дарованные мне силы. - опустив глаза ответил он, давая понять, что Гай стал свидетелем не просто обычного разговора. - Подумал о том, что могу напугать их, если что-то пойдет не так, но... решил рискнуть. Кроме того, теперь я знаю, что такое бордель. - псайкер вздохнул и не сказать, что с облегчением. - Отяжелел багаж знаний. Да. Снова раздалось шмыганье, но уже не такое громкое, кровотечение утихало. - Рад, что смог сделать что-то полезное. - непутевый колдун светло, по-доброму улыбнулся святому отцу. Х

- Потом порадуешься, - снова брать Лемана за шиворот Гай не стал, не рискнув проверить на прочность сестринское рукоделие, поэтому просто подтолкнул его в сторону бара, до которого, по счастью, отсюда было не слишком далеко. Шансов на то, что в закромах Ярна обнаружится лед для коктейлей, было мало, но там хотя бы можно было нормально сесть. - Идем, если вздумаешь падать здесь в обморок, придется вернуться и уложить тебя у Флавии... Было чего испугаться. Чтобы не дать отцу Гаю шанса воплотить свою угрозу в жизнь, Лем бодрой рысью потащился в требуемом направлении, изредка прикладывая к носу испачканный рукав и совсем по-детски шмыгая. - Я не падаю в обморок. - с легким оттенком огорчения в голосе уточнил псайкер. - Наоборот. У меня бессонница. А это - он красноречиво утерся тыльной стороной запястья. - просто ерунда. Бывает. Кроме ерунды было и еще кое-что. Но к белоснежным коридорам и безмолвным (какая ирония) созданиям, обитающим в них, он тоже в какой-то степени привык. Привык и к тому, что этим грузом ни с кем нельзя было делиться. - Думаешь, этот Двельт... - заканчивать словом "еретик" псайкер не стал, уже выискивая глазами дверь бара, долженствующую появиться в поле зрения совсем скоро.

- Если ты себя плохо чувствовал, надо было сказать, - вздохнул он, шаря по карманам в поисках какой-нибудь тряпки. Ничего подходящего не попадалось. - Остался бы в баре с сестрой. На одной чаше весов белоснежные чертоги, на другой мутная реальность. Но вот, на вторую лег еще и уверенный, твердый голос священника. Он и перевесил. Перетянул к себе. -Ногмально. Все ногмально. - прогундосил растерявший налет степенности и обстоятельности, столь ценимой священником, псайкер, так и не подняв головы и прижав, за неимением платка, рукав к носу. Выходит, для смущения самим фактом собственного существования причины были. - На голову изнутги давит. Пегиодически. На рукаве быстренько организовалось кровавое пятно, а тонкая натура шмыгнула носом и запрокинула голову. На физиономии расплылась блаженная улыбка. Окружающая обстановка перестала сиять неестественной белизной, вернувшись в своему обычному, замусоленно-серому состоянию. Оттуда же, с высоты своего роста и нарочно запрокинутой головы, псайкер облегченно, но совершенно неуместно, заявил. - Как же я рад тебя снова видеть... Впрочем, у кучерявого был резон радоваться.

- А оставьте нам кудрявого на денек-другой, святой отец, - неожиданно хохотнула Флавия, - И вы сэкономите на дела праведные, и нам от его мордашки сплошные прибыли, и ему у нас интересно будет. Вернем в лучшем виде! Флавия окончательно метаморфировала во Фраку, что не было, в общем, такой уж неожиданностью, но то ли контраст между куколкой и бабочкой был слишком резок, то ли псайкер был натурой чересчур впечатлительной, то ли два эти фактора очень удачно синхронизировались и вошли в резонанс. В общем, одна из натянутых до предела душевных струн пресловутой тонкой натуры при последних словах лопнула так, что аж в ушах зазвенело. Кучерявый едва успел пролепетать: - Подожду за дверью. Прежде чем стремительно за оной дверью скрыться. В коридоре было довольно безлюдно, но редкие прохожие не стеснялись ухмыляться, глядя в его сторону. - Отделали, видать, девки, как следует. Леман не слышал. До ближайшей стены он шел уже почти наощупь, ему нужно было на что-то опереться. Зацепиться за уплывающую реальность. Вот ладонь коснулась, наконец, вертикальной поверхности, металл приятно холодил кожу даже сквозь перчатку. Серые мрачные стены трюмных помещений ежесекундно преображались в белоснежные величественные чертоги и обратно. Мельтешение сводило с ума, в висках словно молотом святого отца бился пульс. Туда-сюда, туда-сюда. Не сразу он почуствовал, что по верхней губе стекает что-то теплое, а осознав, лишь склонил голову, чтобы кровь капала на пол, а не на многострадальную одежду. Нужно было взять передышку. Сейчас он постоит немного и это пройдет. Пройдет... Должно пройти.

- Ну теперь-то он уж наверное успокоится и перестанет ходить. - убежденно вставил Леман, коварно провоцируя милейшую Флавию проговориться о назначенном визите высокого гостя, буде таковой имел место случиться в ближайшем будущем. - Добился своего, двоих переманил. Сколько ж можно?

- Ты никак засмотрелся и не слушал, а? Сказала же, ходит да распрашивает что да как, как девочкам жизнь такая. Мы думаем, что он наверх в слуги их набирает. С заделом, ежели таким как вы в пути скучно сделается, так сразу и развеселят. Двоих уже сманил, гад - поболтал с ними, мы на следующий день глядь - а их и след простыл. Леман лишь покаянно склонил голову и снова порозовел. На сей раз едва заметно. - Засмотрелся. Да и истощились его силы вести светскую беседу. Не без облегчения он уступил эту привилегию святому отцу. Хотя бы на время.

- Двельт, чтоб его выродки сожрали! - заявила госпожа, стремительно избавляясь от тонкого налета аристократичности. - Слуги от него воют, да еще сюда повадился, старый хрен! Флавия спохватилась, умолкла и снова мило заулыбалась. Услышав знакомое имя, Леман испытал легкое разочарование. Он почему-то был уверен, что вот этот самый пророк или его приближенный и доверенный человек бродит среди бедствующих людей и склоняет их в свою мерзкую секту. А тут... они ведь уже решили, что Двельт бы был полным идиотом, если бы сам себе посылал аквилу убиенного капеллана через ничего не подозревающего торговца. Но с другой стороны... он ведь еще не имел возможности проверить распорядителя на специфический "аромат" потусторонних сил. Вдруг, он и есть корень всех зол? Выражение лица псайкера не изменилось, так и оставшись выжидательно-почтительным, с налетом скромного обожания, не смотря на стремительные метаморфозы прекрасной госпожи из аристократки в фурию и обратно. - И что же, так и приходит каждый Божий день и изводит своими вопросами? - сочувственно поинтересовался Лем, покачивая головой из стороны в сторону и как бы говоря "каков негодяй! Отнимает время у честных женщин". - Что же его интересует? Может, он помочь желает страждущим? Или его, кроме как за деньги, никто слушать не желает, настолько зануден?

Гнездо разврата Из-за ширмы раздалось ворчание: - Еще одни, которым только поговорить и надо, только время отнимают... Первая женщина закатила глаза, шепнула заговорщицки и многообещающе: - Вы на нее не обращайте внимания, отец, мы тут гостей умеем встречать! - и подмигнула Леману. - Я - Флавия. Интерьерная живопись этого, с позволения сказать, заведения, подняла уровень псайкерских познаний о взаимоотношениях полов на небывалые доселе высоты. Все еще отчаянно краснея, кучерявый постарался взять себя в руки и перестать пятиться от Флавии, как будто это она была тут мерзостным порождением варпа, а не он. - А кто? Кто еще приходил поговорить? - немедленно полюбопытствовал пламенеющий красавчик. Нет, она была хорошенькой. Даже слишком. И все же... перед глазами стояла совсем другая улыбка, которую он увидел мельком, уходя из бара Ярна. Улыбка, которая была адресована именно ему. - Госпожа Флавия, мы были бы очень признательны, если бы вы ответили на пару наших вопросов. Кровь снова кинулась к щекам и чтобы скрыть это, псайкер почтительно поклонился. Флавия, к тому же госпожа, вопреки теории вероятности, разулыбалась еще сильнее: - Для тебя все что попросишь, красавчик, - и продолжила, не обращая внимания на предостерегающее шипение товарки: - Ходит к нам тут одна шишка, тоже сверху. Мы было думали, что ему чего погорячее да поинтереснее захотелось, да не тут было. Придет, осматривается долго-долго, потом выберет кого-нибудь и запрется на два часа, - женщина ткнула пальцем в потолок. - Наши говорят, мол, только языком трепать горазд. Как начнет расспрашивать про нравится-не нравится, про жизнь да про всякое... тьфу, а не клиент. Прям вот лезет в душу да копается, и прогнать нельзя, платит-то по щедро... Леман, в голове которого, благодаря вынужденному созерцанию предметов искусства на стенах, кое-что прояснилось относительно рода деятельности этих милых дам, ощутил покалывание в затылке. Вот. Вот оно. Человек с верхней палубы, который лезет в душу тем, кого отвергло общество. Псайкер буквально нутром чуял, что это тот, кто им нужен. Тут уж сплоховать было нельзя и он забыл и о стеснительности и о том, что в комнате еще кто-то есть, до поры до времени. - Это обнаруживает в вас чувство такта и тонкое воспитание, госпожа Флавия. - Умом-то он понимал, что нужно сказать, но вот язык... что гиря. На последних словах кучерявый дважды запнулся и, смущенный собственной неловкостью, умолк. Два-три шага вперед и вот, он остановился на дистанции, граничащей с неприличной, а пронзительной голубизны глаза уже что-то изучали на дне глаз прекрасной госпожи. Одна ладонь в черной перчатке лежала на груди, сквозь шинель касаясь аквилы, и не зная подоплеки, можно решить, что прижата к сердцу. За прошедшую минуту, это мог заметить и отец Гай, псайкер словно преобразился. Кажется, и более статным он стал и более красивым. В общем, располагал к себе заметно сильнее, чем прежде. Взяв небольшую паузу, он собрался с духом. - На назойливость вы отвечаете вежливостью и добротой. - медленно выговаривая слова немеющим языком, Леман так и смотрел ей в лицо, не желая или не смея взглянуть куда-то еще. - У богачей много причуд. - кучерявый скромно усмехнулся. - Они могут себе это позволить. - и добавил, как бы между прочим. - Так как зовут этого странного человека?

Гнездо разврата Пустотница хихикнула. - Какой нетерпеливый. А вы, отец, тоже сразу к делу перейти желаете? - Желаю, - сказал Гай, моргнув. Молитва помогла - несмотря на искусительные картины, представшие перед ним, он действительно думал о деле. К сожалению, повторяя про себя священные строки, клирик отвлекся и не сразу понял двусмысленность, заключенную в словах пустотницы. Кажется, теперь у него побагровел еще и затылок. - То есть нет, не совсем. Скажи для начала, как тебя зовут, красавица? Если у святого отца конспиративно багровел затылок, то у псайкера вовсю уже полыхали бледные щеки. На полное душевное равновесие даже его силы воли не хватало. Бочком псайкер двинулся в сторону Гая, как моряк в ночи плывет в сторону спасительного маяка. К тому же, не покидало стойкое ощущение, что они с этой миловидной но какой-то странной дамой друг друга совсем не понимают. - Мы хотели задать вам несколько вопросов. - выдавил кучерявый, чтобы хоть как-то прояснить обстановку.

Гнездо разврата Первая женщина глянула на гостей и убрела куда-то за ширму, где принялась шуршать. Вторая, все так же сияя улыбкой, поправила сползающую с бледного плеча сорочку (отчего та удивительным образом сползла еще сильнее): - Благодарю, святой отец, - и проворковала за спиной Лемана: - Устраивайся поудобнее, красавчик. Только мощным усилием воли... ... удалось не допустить наползающую на лицо глупую улыбку. Красавчик? Красавчик!! - Это вы... мне? - все так же ошарашенно поинтересовался он, разворачиваясь и все тем же усилием поднимая глаза от сползающей с плеча сорочки к глазам. - М-мы вообще-то по делу пришли. Псайкер покосился на святого отца и нервно кашлянул в кулак.

Гнездо разврата - Того же, что и все, - ответил клирик, по-своему не покривив душой. - Частицу вашего времени. У вас здесь очень... мило. Вывеска снаружи не отражает внутреннего содержания. Святой отец, похоже, чувствовал себя здесь довольно уютно, уже даже расположился в кресле. Леман же так и остался стоять на ногах посреди комнаты с выражением легкого потрясения на лице разглядывая интерьер и двух хозяюшек. Кажется, он на некоторое время потерял дар речи.

Снаружи бордель никоим образом не оправдывал свое громкое название и не походил на заведение, способное потрясти юного псайкера и изменить всю его жизнь. Еще одна металлическая коробка с неприметной дверцей и не слишком выразительной вывеской над ней. На вывеске было изображено... нечто. То ли исчадие варпа, готовое к атаке, то ли кокетливо изогнувшаяся и манящая прохожего пальчиком девица - неизвестный художник оставался неизвестным не без причин. Дверь была закрыта. Леман не солгал. Он довольно быстро нашел обозначенную местность и теперь таращился на вывеску с противоположной стороны улицы. - Это... что? - чтобы опознать на картине анонимуса призывно изогнувшуюся даму, следовало обладать развитым воображением. У псайкеров, как известно, с воображением полный порядок и даже более того. - Может, будем следить снаружи? - в голосе без труда угадывались панические нотки.

- Это не случилось в одночасье, - коротко ответил клирик, не желая пускаться в рассуждения о вере на пути к борделю. Леман, как всегда, выбрал самое подходящее время для того, чтобы поговорить по душам. - Кто-то понимает внезапно, и тогда мы говорим, что ему было знамение, кто-то - постепенно... сделай милость, сосредоточься на дороге, - добавил он, оглядываясь. - Ты точно знаешь, куда мы идем? Я думал, пустотники на любом корабле, как дома. Отцу Гаю следовало бы сделать скидку на то, что его спутник представления не имел, что такое бордель. Но он был суров и, возможно, поэтому, к нему так часто приставали с разговорами по душам. - Вообще-то я рос на спутнике. - виновато улыбнулся псайкер, закрывая тему о предназначении. - А на Черных кораблях... в общем, там нам прогуливаться по палубе не разрешали. Но я ориентируюсь. - попытался реабилитировать себя в глазах брата Севера кучерявый. - Кажется, уже скоро придем.

- Я не был бы священником, если бы не выбрал сам, - наконец сказал он. - Конечно, у меня была бы ряса, аквила, и вера никуда не делась бы... но невозможно посвятить жизнь служению Императору просто потому, что некуда больше идти. Да, вступив на этот путь, свернуть с него уже нельзя, но первый шаг ты делаешь по собственной воле - потому что понимаешь, что просто верить уже недостаточно. А есть ли цена служению без выбора? - Не знаю. - пожал плечами Леман, отвечая на последний вопрос. Он действительно не знал, какова ценность такого служения. Он только знал, что смириться с тем, что тебе дано, с тем что ты не выбирал и никогда не выбрал бы очень трудно. - Иногда... - задумчиво продолжил он, это было похоже на мысли вслух, возможно, так оно и было. - ..иногда я думаю, почему? Кучерявый смотрел себе под ноги какое-то время, а потом поднял глаза к лицу своего собеседника. - Бывает, в трудную минуту, думаю "почему я?". Но потом понимаю, что иначе это был бы кто-то другой. Уж лучше так. Это утешает меня. Леман снова беззаботно улыбнулся. Пожалуй, брат Север сочтет его слабым после таких слов. Но это его не тревожило. Он ведь и был слабым. Так пусть они лучше знают об этом заранее. - Но почему ты решился? Что заставило тебя понять?

- Веди, - хмуро сказал клирик, мысленно помянув недобрым словом Близза, который не соизволил точно сказать, где этот треклятый бордель находится. Теперь, кажется, и вправду придется взять с собой псайкера, чтобы указывал дорогу. - Скоро узнаешь. Священник опять рассердился. Вполне возможно, из-за того, что кучерявый задавал слишком много вопросов, но он не внял. - Гай, а ты сам решил стать священником? Или у тебя тоже не было выбора, кем становиться? Они шли. Куда-то. Вероятно, по направлению к злачным местам. А может быть и нет. Псайкер не был уверен.