julia37

- Кажется, я не одет к обеду. Смех, как извинения за то, что никакого выхода из этой ситуации, кроме как через вход, он, кажется, предложить сегодня не волен. Это деликатно выраженное словом "кажется" сомнение в том, что простыня заменяет собой костюм тройку вызвали к жизни водопад звонкого смеха. Невозможно было не смеяться вместе с артефактором. Морин даже извиниться забыла, и очнулась только тогда, когда рука Карлы повлекла ее обратно. - Ой. Извините. - смешливое, вовсе не выражающее чувства вины личико мелькнуло в проёме последний раз. - Приходите обедать. Это донеслось уже из коридора. Полезное "когда будете одеты, конечно" так и не прозвучало.

У сеньора художника глаза выскочили из орбит практически в буквальном смысле. По крайней мере, один из них точно выпрыгнул и покатился по полу. - Николас.. - только и выговорила мисс, с нескрываемым интересом разглядывая в высшей степени неформальный костюм артефактора и совершенно потеряв мысль. И как только голову она по утрам не забывала на подушке. - А мы тут... - синие глаза медленно спустились к подолу белоснежной тоги симпатичного патриция, а потом снова поднялись к лицу. -...с Карлой обедать.. собирались. Пальчики снова прикрыли ротик, но смешок всё-таки успел сорваться с губ.

- Я пока посижу здесь, тоже...подумаю. Уже в дверях Мортимер притормозил и, приподняв котелок над головой, улыбнулся краешком рта. - Как будет угодно. Прикрыл дверь, сделал пару шагов и... вдруг замер. Через пару секунд на лице его расплылась бесстыжая самодовольная усмешка, и молодой инквизитор пружинистой походкой направился по коридору. Судя по выражению его лица, мысли в его голове были не слишком уж возвышенны. *** - Тогда пойдем, - Карла двинулась в направлении гостевых комнат, - Костас говорил, что обед принесут прямо в комнаты. Интересно, у них тут национальная кухня? У греков отличные салаты и супы из фасоли, самое то в жару. - В самом деле? - оживилась Морин, живо поднимаясь на ноги, догоняя и, в конце концов, опережая Карлу. - Никогда не пробовала. Да ведь я же нигде и не была, кроме Заповедника и Лондона. Смущаясь своей ограниченной географии проживания, мисс Смит всю дорогу до гостевого крыла развлекала Карлу воспоминаниями о рождественском пудинге и имбирном печенье. Уверенно выбрав направление и цель, Морин, похоже, намеревалась пригласить итальянку к себе в комнату, повернула ручку, толкнула дверь. - С детства обожаю... Так и не договорив, что именно обожает с детства, Морин уставилась в дверной проем и мелодично констатировала очевидное, прикрыв рот ладошкой: - ...кажется, я перепутала дверь... Комната принадлежала некоему господину в импровизированной римской тоге из простыни.

- Н-ничего. Все правильно. Это я все время не то говорю, - шевелиться и двигать рукой не хотелось, но и сидеть так долго было нельзя, вдруг кто увидит. Поэтому она спросила первое, что пришло в голову: - Ты обедала сегодня? Личико Морин излучало чистое детское счастье, непрерывно, в терапевтических дозах. - Нет, вовсе нет. Ничего подобного я не услышала. - возразила она и мотнула головой. - Я совсем забыла про еду. Ты голодна? Я тоже не прочь перекусить.

Легким движением Карла надвинула шляпу ниже, но все тем же, спокойным тоном сказала: - Хорошо. Как скажешь. Извини. И замолчала тоже. Спокойствие, однако, не скрыло от ведьмы скользнувшую меж ними отчуждённость. Решив, что сказала что-то не то, Карла тут же скрылась в своей раковине и закрылась крышечкой. То есть шляпкой. Пауза затягивалась. Морин со смешанным выражением вины и сочувствия смотрела туда, где по всем данным должны были быть черные глаза, сокрытые тенью. - Ты прости меня. - мисс Смит придвинулась поближе, ладонь легла чуть пониже локтя и легонько сжала руку, с чувством призналась. - Я не то сказала. И не так. Я все время глупости говорю. Даже не знаю, откуда это у меня, честное слово! И после небольшой паузы, отняв бестактную руку, прибавила. - Не расстраивайся. Пожалуйста.

- Я..., - пришлось кашлянуть и начать сначала, голос попытался уйти в самоволку, а дыхание все еще нуждалось в приструнении, заставляя грудь девушки вздыматься и опадать в лучших традициях любовных романов викторианской эпохи. Плюс, внутри все отчего-то до сих пор пело и чирикало мелкими пташками негаданного счастья, это тоже мешало сосредоточиться. - Морти, я не знаю, ты улыбнулся и мне вдруг так захотелось тебя поцеловать, что все вышло словно само собой, - в голосе кузины с изрядным запозданием появилась сконфуженность, впрочем, освобождаться от все еще придерживавшего ее за плечо Мортимера или убирать свою ладонь с его груди она не торопилась, для равновесия оперевшись другой рукой на подлокотник кресла. Беспорядок в рядах совершенно деморализованного противника вызывал чувство удовлетворения и, конечно, приятного самодовольства. Определенно, это было не то, что могло бы положительно повлиять на и так плохо развитую скромность молодого инквизитора. Судя по тому, как кузина тяжело дышала, каким растерянным стал ее взгляд, как долго она подбирала слова, а подобрав, так мило и неловко оправдывалась; охотница и сама попалась в свой собственный капкан. Или это был вовсе не капкан... Похоже, мисс Блэк в самом деле не имела никакого злого умысла. Просто поддалась некоему греховному порыву, вызывать которые, по правде говоря, у Мортимера получалось очень неплохо и без каких-то дополнительных стараний со своей стороны. И он прекрасно был об этом осведомлен. Но чтобы кузина... хм, все это выглядело весьма странно. Очевидным оставалось то, что оба только что провели вместе несколько весьма приятных секунд. С той разницей, что Беатрис совершенно не могла это скрывать. А Мортимер - мог и весьма успешно. Так или иначе, сбивчивые объяснения умиротворили возникшее было острое чувство несправедливости, ощущение того, что он был обманут, рассеялось. Возможно, очень возможно, что милая кузина была бы даже не прочь продолжить начатое. Не слишком-то торопилась она отодвинуться от него. Выяснить это прямо сейчас - проще простого, и в компании с любой другой женщиной мистер Смит, пожалуй, так и сделал бы, потому что, со своей стороны, тоже имел некоторую слабость к такого рода греховному времяпрепровождению. Но проблема состояла в том, что Беа не была любой другой женщиной. Она была частью семьи, безотносительно наличия или отсутствия кровного родства. Это... заметно усложняло все. Вдобавок, так приятно разлетевшиеся из головы тяжелые мысли медленно, но верно вползали обратно, на свои места. - Ну что ж, бывает. - великолепный лгун, все еще благостно улыбаясь, великодушно дал понять, что не видит в этой маленькой несдержанности ничего ужасного. Случилось и случилось. - Никому из нас не стало от этого хуже. - Слушай, а почему ты все время советуешь мне тебя ударить? - Желание леди - закон для джентльмена. - вовсе-не-джентльмен пожал плечами с самым невинным видом. - Разве я могу препятствовать? Но все это слишком затянулось. Сегодня был не самый подходящий для этого день. Смит перехватил Беа за запястье, приобнял второй рукой за талию и одним плавным движением усадил на подлокотник кресла, чтобы затем иметь возможность встать. Теперь они поменялись местами. - Однако, я полагаю, это не то, чем нам следует заниматься в рамках подготовки души к переходу в царствие небесное. Как ты считаешь? Или... это именно то, что нужно? Забыться, расслабиться, получить и доставить удовольствие. Потому что, когда еще представится случай? Может быть.. это последний раз? Невидимый бесенок на плече, изрекающий столь небогоугодные речи, был метафорическим щелчком изгнан прочь. Улыбка обесцветилась, убедившись, что мисс обрела новую опору и сидит вполне устойчиво, Мортимер выпрямился. - Так что.. я пойду. Уединюсь где-нибудь в саду и стану думать о высоком. Прошу меня простить, дорогая кузина, но сейчас я вынужден тебя покинуть. Раскланявшись, и прихватив шляпу и трость, кузен вышел в коридор. *** - Любовь к брату - не повод становиться его тенью. Ты уникальная сама по себе. И красивая. И смелая. И поешь тоже наверняка лучше, - сицилийка тоже вдруг стала серьезнее, если, конечно, заметить, что вообще есть какая-то разница между ее серьезностью и не-серьезностью, - поверь мне, если ты докажешь, что сама можешь за себя постоять, он только обрадуется. Вздохнет свободнее, девушку себе заведет, - тут Карла хмыкнула, но как-то совсем беззлобно, - если, конечно, найдется такая, что сможет его терпеть. По крайней мере, я бы на его месте обрадовалась. Карла сказала столько разных вещей, каждая из которых вызывала столько разных чувств, что Морин первое время никак не могла решить, которое из них преобладает. Она долго молчала. - Мне не нужно ничего ему доказывать. Он знает об этом и сам. Вымученно улыбнувшись побледневшими губами, ведьма замолчала снова. Мисс Смит не думала, не хотела думать о том, что настанет время и у брата появится кто-то, кто станет ему дороже, чем она. И совершенно не могла представить, как кто-то другой, возможно, займет в ее сердце больше места, чем строптивый, своенравный, такой родной... Он сердился, ругался, но все-таки всегда возвращался обратно. Потому что обещал. А больше ей ничего и не было нужно. - Мне не нравится говорить об этом. - без обиняков сказала ведьма, мельком взглянув на Карлу. Она тоже предпочитала говорить обо всем прямо. - Давай обсудим что-нибудь другое, хорошо?

Мортимер все-таки ошибся: харизма действовала не хуже прежнего. Можно даже сказать, как при первой встрече. Отравленная этим ядом, мисс Блэк взяла и вот так просто последовала шутливому совету, изначально подразумевавшему лишь легкое домашнее насилие в разумных пределах, не более того. Маленькая милая кузина, нежная чайная розочка, прячущая свои призрачные шипы за невинными зелеными листочками. Нет, Беатрис несомненно была хороша собой, но... бог мой, они же росли на глазах друг друга! Как брат и... а, впрочем, какой он был ей брат? Приемный сын родной тетки, если на то пошло. Где-то на этих мыслях, губы мягко коснулись краешка его рта, пробуждая внутри неуловимое волнительное дежавю. И эти ровные белые зубки, обнажившиеся в полуулыбке, ласковые руки на его лице... Но особенно, слабый румянец на щеках. Да, это последнее, пожалуй, оказалось решающим аргументом. То ли Беа была сегодня как-то особенно хороша, то ли самообладание кузена фатально подорвали апокалиптические ангельские речи, да только поцелуем, вполне еще могущим сойти за сестринский, дело не кончилось. Ладонь скользнула под рукой и надавила под лопаткой нескромной мисс, ничтожный поворот головы в ее сторону, полувопросительный затуманенный взгляд, и вот уже полным ходом идет реанимация: довольно бестолковый непрямой массаж сердца и искусственное дыхание, все, как положено. Невидимый метроном отсчитывал секунды: раз, два, три, четыре, пять, шесть, пя... стоп, это, кажется, уже было? Неосторожная ладошка немного надавила на плечо и эта вполне терпимая боль выдернула разум из дурмана. Отрезвила. Рассердила. Бесстыжий, лишенный напрочь чего бы то ни было братского, и достойный скорее какого-нибудь распущенного француза, нежели британского джентльмена, поцелуй прервался шумным выдохом. - Так. - не предвещающим ничего хорошего тоном, изрёк Мортимер, сжимая плечо кузины в ответ и отстраняя ее от себя достаточно, чтобы посмотреть в лицо. - Ты сказала, что я хороший друг, а потом... От возмущения вдруг перехватило дыхание. Нечестно! Запрещённый прием! Но самое ужасное то, что кузина проделывала с ним этот фокус уже второй раз. И он опять попался. Идиот. - Какого черта, Беа? - голос на одно только мгновение предательски дрогнул, но сейчас же выровнялся. Нееет, он не позволит этому повториться снова. Ни за что. Он не покажет, что его это хоть сколько-нибудь волнует. - Я же имел ввиду, что ты можешь наступить мне на ногу. Или что-то вроде того.

- Пока это вообще возможно, - эхом отозвалась Беатрис и, решив что-то для себя, встала с кресла, чтобы подойти к Мортимеру вплотную, наклонилась поближе, позволяя себе с головой окунуться в такую пронзительную синеву его глаз. - Знаешь, временами ты бываешь абсолютно несносным, настолько, что мне хочется тебя слегка придушить или наступить тебе на ногу. Но я не могу желать о лучшем друге, чем ты. Мортимер без какого-либо видимого дискомфорта несколько секунд смотрел в глаза кузине, потом взгляд соскользнул чуть ниже, переместился к плечу и проследовал вплоть до ладошки, опирающейся на спинку кресла недалеко от его головы. За один только сегодняшний день это уже было третье по счету вторжение в его личное пространство. И второе на счету самой кузины. Изучив, по правде говоря, не такую уж и дружескую позицию гостьи, мистер Смит снова поймал взгляд Беатрис и улыбнулся ей так, как делал это раньше, еще не отягощенный размышлениями о собственной скорой смерти. - Всего лишь "слегка"? - в притворном огорчении поинтересовался он, не в силах быть одним лишь прекрасным другом дольше, чем в течении трех минут подряд. - Похоже, где-то мое чертовское обаяние дает сбой... Что же, позицию всегда можно было объяснить маленькой местью. Он не отказывал себе в удовольствии иногда провоцировать Беа словами, провокация в ее исполнение часто выглядела именно вот так. Это была такая их родственная игра в поддавки, где не было ни проигравших, ни победителей. - Впрочем, я еще когда говорил: ни в чем себе не отказывай, моя маленькая кузина. Негодяй сидел не двигаясь, гадая, кто же из них кого сегодня переглядит, и не делая ни малейшей попытки восстановить попранные границы. Оставалось лишь дождаться, когда эта колючая садовая розочка из секретного заповедника Ее и Его Величеств покраснеет и отступит, в соответствии с негласным правилом номер два. *** - Я не очень разбираюсь в магии, - непонятно было, какому из двух открытий стоило удивляться больше, - и первый раз слышу, чтобы огненные маги вообще существовали, но я просто могу чего-то не знать. Тот огонь, который я видела раньше, был демоническим, и он был... совсем не похож, - традиционное пожатие плеч создало новую паузу, - и потом, если Инквизиция сочла, что все в порядке, то зачем мне волноваться? - Таких, как мы, называют "фламменариями". - мисс Смит своим певучим голоском продолжала магический ликбез, правда, теперь она старательно рассматривала носки своих туфель. - И нас в самом деле очень мало. Подобные способности вызывают немало споров, но, в конце концов, их признали допустимыми. Так или иначе, это не то, что зависит от моего или брата желания. Это просто есть. Глупо было бы не использовать, правда? - Значит, ты в чем-то круче своего брата? Так это же хорошо. В следующий раз разгоним всех волков, а его оставим в безопасном месте. Что скажешь? Морин засмеялась, и голос ее разнесся по саду звоном серебряных колокольчиков. - Только в этом. - она вдруг стала серьезнее. - О нет... он все-таки мужчина. И мне не хочется его обижать.

- Но ведь ты же идешь за своим братом в... неизвестность? - возразила ни о чем не подозревающая итальянка, - значит, ты вовсе не трусиха, умеешь свой страх контролировать, по крайней мере в этом вопросе он тебе не мешает. - Дело в том.. - Морин запнулась и снова ненадолго посмотрела в черные глаза. Она затруднялась объяснить, потому что и сама до конца не понимала природы того, о чем собиралась сказать. - ..что я.. мы, да, так, мы друг без друга не можем. Это не преувеличение. - она вдруг заволновалась чему-то. - Так что, это нельзя назвать страхом или смелостью. Я просто не могу иначе. - Огонь? - не сразу поняла Карла, - а, этот. Ну, если считать, что я подумала, что твой брат - не тот, за кого себя выдает, то в какой-то мере это можно назвать страхом. Наверное. - Подумав немного, она подумала, - так-то огнем в меня уже швыряли, было дело. Думаешь о том, куда и как отскочить, а не о том, как это страшно. - Многие люди не любят нас именно за это. - после некоторой паузы беседа продолжилась. - Очень хорошо, что тебя это не слишком волнует. - Морин радостно улыбнулась и снова застенчиво порозовела. - Потому что... мм.. ну, потому что в части огня Мортимер не так уж и хорош. Мне эта стихия подчиняется куда лучше.

Когда прозвучали его слова, Мортимер мог увидеть в отражении, как облегченно опустились напряженные до этого плечи ожидавшей ответа кузины. - Я рада, что не буду одна. Конечно, возразить было можно. Особенно против персоны самого Мортимера, которая на фоне блестящего, сильного и опытного, прекрасно владеющего своим даром, да к тому же лично преданного ангелу всей своей душой, инквизитора, выглядела не просто бледно, но совершенно бесполезно. Кто он против этого грека-борца? Пустое место. Но мистер Смит не стал, как любил временами это делать, притворяться, будто ничего не понял. Не было настроения для шуточных миниатюр. - Мы же семья. И должны держаться вместе. Он повернулся, наконец, и, пожав плечами, устроился во втором, пустом, кресле. Прислонив затылок к спинке, он замер, глядя прямо на Беатрис, но, кажется, не видя ее. - Пока это вообще возможно.

Вопрос, с которым и она сама пришла сюда. Не зная, при этом, какой ответ она боится услышать больше. - Я пойду с Донато...туда. А вы? Беа следила за ним взглядом, пока Мортимер прохаживался по комнате, туда и сюда, не в силах найти полного покоя. Была в этой сцене, в тягостном, окутавшем комнату, молчании, какая-то неловкость. Мистер Смит остановился перед небольшим шкафом со стеклянной дверцей, за которой прятались декоративные безделушки. Стоя к кузине спиной, он, тем не менее, видел часть ее отражения. Он с самого начала даже не сомневался, что Беатрис пойдет. Это соответствовало ее характеру и ее жизни. Соответствовало ей целиком. - А мы... - он замолчал ещё ненадолго. - что ж, полагаю, мы идём тоже. Прозвучало не совсем уверенно, но больше мистер Смит не пожелал добавить ничего, снова погрузившись в вязкую неудобную тишину. *** - Я так давно и так часто рискую жизнью, что уже устала бояться, - наконец, сказала она, - в конце-концов, страх только мешает. Так что нет, не страшно. Когда-нибудь мое время придет, и от того, что я буду бояться этого момента, он никуда не сдвинется и не исчезнет. Что-то было в словах черноглазой итальянки такое, отчего мисс Смит охватило неодолимое желание обнять ее за плечи, крепко, как родную. И так держать, пока та не оттает. - Очень мешает. - согласилась Морин, с трудом обуздав неуместный порыв. - Но я всё равно боюсь множества самых разных вещей. Ничего не могу с этим поделать. Мне... трудно контролировать себя. К любой философии ведьма относилась совершенно спокойно, привычная к пространным рассуждениям брата едва ли не с детства. Всякого доморощенного философа она признавала правым, даже не пытаясь осмыслить вещи, слишком большие для ее посредственного ума. - Что же, и огонь тебя вовсе не напугал? - уже с откровенным любопытством поинтересовалась девица.

- Это Беатрис. Можно войти? Вопрос застал мистера Смита стоящим посреди комнаты с письмом в руке. - Открыто. И, когда кузина зашла, он поприветствовал ее доброжелательной, хотя и несколько подвядшей, улыбкой. Письмо вместе с ежедневником скрылось во внутреннем кармане жилета, жилет был немедленно застегнут на все пуговицы, ибо не годится в присутствии дамы проявлять такую распущенность. Обед стоял на столе нетронутым. Есть не хотелось. Расправившись с пуговицами, Мортимер жестом пригласил мисс Блэк присесть. - Проходи-проходи, Беа. Ну, и как..?

- Это легко понять, - пожала плечами Карла, - правда в кабинете он выглядел спокойным. - Он всегда был довольно скрытен. - с нежностью улыбнулась Морин каким-то своим воспоминаниям. - Но я знаю его очень хорошо. Слишком хорошо, вероятно. Мы были вместе ещё до нашего рождения. Это... накладывает отпечаток. Оперевшись ладонью о теплый мраморный парапет, мисс Смит несколько секунд молча рассматривала тонкие водяные струйки, в воздухе превращающиеся в россыпь капель, а потом и вовсе в тончайшую водяную пыль. - Если хочешь, расскажи. Он не хочет идти за ангелом? А ты? Большие синие глаза поймали взгляд глубоких черных ненадолго. Даже зная, что брат будет не слишком доволен тем, что она снова обсуждает его, Морин просто не могла удержаться от ответа на прямой вопрос. Кроме того, мисс Блэк могла засвидетельствовать, Мортимер был ее любимой темой, о которой Морин могла говорить бесконечно. - О, я не думаю, что он в самом деле не хочет. Просто... - разорвав зрительный контакт, мисс Смит теперь рассеянно смотрела прямо перед собой. - ...это было не то, что он ожидал. Он терпеть не может обманутых ожиданий. Вряд ли можно было предположить, что нас попросят покинуть эту землю. Что до меня, то мне все равно. - совершенно спокойно произнесла она. - Я там, где брат. А ты, Карла? Тебе разве совсем не страшно?

Голенастые пальмы отвечали за придание саду подходящего экзотического колорита, тени от них было мало. За этот аспект отвечала другая растительность. Под ногами шуршала гравием дорожка, а на парапет фонтана можно было присесть. Весьма приятное место для жизни, ничего не скажешь. Если только не запретить строго настрого его покидать. - Твой брат не будет сердится, что мы ушли без него? - Спросила она Морин. Что-что, а предсказывать чужую реакцию, если речь шла о каких-то мирных действиях, ей было трудно. Особенно трудно в случае с Мортимером. На пару секунд мисс Смит, похоже, потеряла нить еще толком не склеившегося разговора. - Что? Ах да.. то есть, нет. - смущенно улыбнулась она, оставляя в покое одновременно цветущие и плодоносящие апельсины, способные делать это круглый год, и снова посмотрела на Карлу. - Нет, конечно. Он сам сказал, что хочет немного побыть один. Сам Мортимер, годами оттачивающий мастерство сокрытия чувств, мог бы лишь гордиться своей непредсказуемостью в чужих глазах. - Он очень подавлен, потому что.. - юная мисс вдруг прижала ладошку ко рту и пробормотала словно бы себе под нос. - Не следовало этого говорить. Не следовало..

- Конечно, - сразу же отозвалась та, мельком подумав, что сигарету придется отложить, - просто погулять вышла. Можешь вести куда хочешь. Карла была немного выше, и юной ведьме приходилось немного задирать голову, чтобы говорить с ней. От быстро полученного согласия детская улыбка расцвела пышнее. - А я не знаю... - Морин растерялась на мгновение. - Просто здесь так скучно. Одной. Если бы можно было выйти в сад... Нам можно выходить в сад, как ты считаешь? Где-то в глубине души своей мисс Смит, похоже, опасалась быть застреленной стражами ограждающих виллу от внешнего мира стен.

И вышла из комнаты. Измочаленная пальцами сигарета уже ни на что не годилась, но у нее есть еще. Тут же, в коридоре, куда выходили двери всех гостевых комнат, неспешно бродила туда-сюда Морин, чем-то отдаленно напоминая привидение. Она не решалась выйти на улицу одна, и, заметив Карлу, улыбнулась открыто, по-детски, а потом сразу же подошла. - Карла. Ты куда-то идёшь? Можно мне с тобой? Когда кругом такая охрана, в компании чувствуешь себя немного увереннее.

- Вам спасибо, что откликнулись и приехали, - улыбнулся ангел. - До скорой встречи. Морин взглянула на ангела. Поставили ли его в известность, чем грозил приглашенным отказ от этой встречи? Наверное, нет. К чему посвящать высшее существо в подобные детали. Но ведьма очень живо вспомнила ту незаслуженную обиду и быстро опустила глаза. *** Страницы послушно и мягко шелестели, повинуясь пальцам. Он не читал, просто... этот звук успокаивал. Насколько вообще можно успокоиться, когда требуется принять решение жить с позором или умереть в славе. Как ясно и выпукло теперь обозначились тщеславие и гордыня, которые погнали его в Рим, навстречу неизвестности. Чего он желал больше, совершить нечто выдающееся или получить за это награду? Какая разницы, коли и то и другое одинаково порочно. Испорченные. С рождения клейменые грехом. Всего-то двадцать четыре года. Всего. Он впервые подумал о собственном возрасте вот так. А что же с сестрой? Ведь она... Пальцы дрогнули, он вдруг подумал об ангеле со злобой. Мортимер поднял глаза и посмотрел на хрупкую, недвижимую фигурку. Юная ведьма сидела в кресле напротив и рассеянно касалась рукой крошечной брошки-птички. Хм.. Впрочем, сейчас не время было напрягать память, составляя список всех безделушек. Сказано: бойтесь своих желаний. Он хотел прославиться. Заслужить звания и почести. Теперь он получил свой шанс. Мистер Смит вздохнул и запустил пальцы в волосы. Соляной столп в кресле напротив повернул изящную головку и улыбнулся улыбкой сфинкса. - Наша с тобой жизнь нам не принадлежит, Морти, ты ведь не мог этого забыть. - Не мог. - эхом отозвался брат, закрыв глаза. - Инквизиция позволила нашей матери выносить нас и родить. Иногда, сестра казалась ему безумной пророчицей. Британской Кассандрой, которую где-то ждет ее очень печальная судьба. А ведь он когда-то, хоть и был тогда несмышленым мальчишкой, упрекал ее в трусости. Подумать только. - Инквизиция подарила нам жизнь. Теперь она хочет забрать свой дар обратно. - продолжала Морин так, словно бы речь вовсе не шла о ней самой. - Не слишком-то вежливо - требовать подарки назад. - нервно усмехнулся он, прикрывая на мгновение глаза. - Тут они в своем праве. - Может быть... - инквизитор запнулся и посмотрел на сестру по-новому. - ...может, ты останешься, а я пойду? Она так светло улыбнулась, словно бы уже была там. Всегда была там. Блаженная. - Нас нельзя разделять. - Нельзя. - эхом согласился брат. - Одна жизнь. - Одна на двоих, верно. - Тебе скоро станет легче. - Да. - с трудом, но Мортимер улыбнулся тоже. «Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают… любовь их, и ненависть их, и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем». Книга Екклезиаста, глава девятая, стих пятый и шестой. Но еще было другое: "Ибо не преисподняя славит Тебя, не смерть восхваляет Тебя, не нисшедшие в могилу уповают на истину Твою. Живой, только живой прославит Тебя». Книга Исайи, глава тридцать восьмая, стих... Мортимер наморщил лоб, поняв, что забыл номер стиха. - Знаешь, я рад, что нас все-таки двое. Одному... - сердце вдруг сжалось на мгновение, когда Смит представил, что никогда больше не увидит плюшевые зеленые холмы, и Сад Камней, и... - ...было бы труднее, но ты все-таки.. дай мне немного времени. Я хочу подумать. Морин встала, невесомо коснулась плеча рукой. - Напиши. Напиши обо всем. Тихо вышла в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь, и еще какое-то время стояла, прижавшись затылком к стене и закрыв глаза. Если бы кто-то сейчас попросил ее спеть, то она бы, наверное, не смогла. *** В адресной строке значилось: "Британский Заповедник. Мелиссе Блэк" Мортимер аккуратно вырвал листок, исписанный мелким аккуратным почерком, который мать обязательно узнает, из ежедневника, который всегда носил с собой, и вложил послание в конверт, не запечатывая. Если письмо дойдет до адресата, если это вообще возможно, то.. что ж, пусть не трудятся вскрывать, чтобы убедиться в полной безопасности его содержания. "Копытом и камнем испытаны годы, Бессмертной полынью пропитаны воды, И горечь полыни на наших губах... Нам нож - не по кисти, Перо - не по нраву, Кирка - не по чести И слава - не в славу: Мы - ржавые листья На ржавых дубах... Чуть ветер, Чуть север - И мы облетаем. Чей путь мы собою теперь устилаем? Чьи ноги по ржавчине нашей пройдут? Потопчут ли нас трубачи молодые? Взойдут ли над нами созвездья чужие? Мы - ржавых дубов облетевший уют... Бездомною стужей уют раздуваем... Мы в ночь улетаем! Мы в ночь улетаем! Как спелые звезды, летим наугад... Над нами гремят трубачи молодые, Над нами восходят созвездья чужие, Над нами чужие знамена шумят... Чуть ветер, Чуть север - Срывайтесь за ними, Неситесь за ними, Гонитесь за ними, Катитесь в полях, Запевайте в степях! За блеском штыка, пролетающим в тучах, За стуком копыта в берлогах дремучих, За песней трубы, потонувшей в лесах..." Не хотелось уходить навсегда, так и оставшись с нею в глупой детской ссоре. - Решение окончательное и обжалованию не подлежит. - процитировал Смит недавно слышанное и такое подходящее высказывание, и застыл в кресле роденовским мыслителем. Сестра была права, стало легче. Немного. Совсем чуть-чуть.

Как говорят: "Мудрость не всегда приходит с годами. Иногда возраст приходит один." )) Так ведь как приятно считать себя лучше других уже по праву рождения!) Для этого же не надо ничего делать, никаких усилий и свершений не нужно. Считаешь себя особенно прекрасным просто потому, что родился от правильной мамки, и все) удобно хD

Спасибо) возьму на заметку.

*в ужасе хватается за сердце* Товарищ Зоя?!)) А вообще, тут должна быть цитата Ленина про совершенно оторванных от реальности идеалистов.) Кроме того, я терпеть не могу бестолковых критиканов, которые сами ничего делать не желают, только сношают мозг другим. А вот к людям, действующим даже в самых банальных вещах поперек шаблонов, ищущим ко всякой задаче индивидуальный, творческий подход, наоборот, испытываю слабость, как тот слон, который при звуках дудки теряет волю хD одного такого даже лично знаю. Правда, он всю жизнь работал не с детьми, а с лошадьми. Но подход точь-в-точь такой. Что характерно, в 99% успешный) А умение находить общий язык с другими людьми, объединяться, коллективизироваться - главный скилл любого человека. Потому что вместе мы сила, а по одиночке - никто. Так что Макаренко в корень смотрел. И, что важно, не боялся взять лопату в руки, и начать разгребать там, где другие даже подойти боялись. Это тоже вызывает глубочайшее уважение.

- Разве это не цель к который стремится каждый христианин? Путь туда всегда лежит при жизни, этот просто может оказаться короче. На фигуре мистера Вуда, показавшему неожиданную внутреннюю силу скрестились два взгляда: восхищённый Морин и бесцветный ее застывшего в своей сдержанности брата. Да-да, несомненно, именно так и должен думать идеальный, сферический в вакууме, христианин. На деле же, большинство людей сильно отличались от эталона. - Есть некоторые... мнения, что осталось всего-то семьдесят пять лет. - Все верно. - машинально кивнул Мортимер, он не узнавал собственный голос, будто тот звучал со стороны. - Официально, наиболее вероятная дата: одна тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Подготовка идёт полным ходом, но мы все равно не можем сказать, что будет ждать человечество в следующий раз. Это означало, что у них даже был шанс увидеть все своими глазами. Увидеть Прорыв и умереть. Почти что заголовок для будущего романа. - Это не было сказано словами, скорее образами, но да, провал сейчас усугубит ситуацию потом, а Прорыв сделает все еще хуже. Простите, Морин, у меня нет более точного ответа, - пояснил Донато. - Только ощущение, что это очень важно. Настолько, что Он прибег к практически прямой просьбе. - Он сказал это только тебе? Или.. всем, таким, как ты? - достаточно ясно прозвучал и третий недосказанный вопрос. "Почему из всех ангелов на земле он выбрал именно тебя?" Ведь не один же Донато, в самом деле, нашел на ней пристанище. Что касалось окончательного ответа, то мистер Смит молчал, а сестра не могла отвечать без него, хоть, кажется, и готова была согласиться.

- В Царство Небесное. Прозвучало, как удар колокола, возвещающий в городе эпидемию чумы. Мистер Смит, весёлый и язвительный, обаятельный и невыносимый, настолько потерялся, что и сам не знал, какие именно чувства и мысли держит внутри себя по поводу всего этого. Но пока нравственный шок не успел отразиться полностью на его лицо, он опомнился и взял себя в руки. Манеры - лицо джентльмена. Он должен... Ах, черт возьми!! Он должен, должен держать лицо. И Мортимер держал. Ни единый мускул больше не дрогнул, ничего, кроме самого вежливого внимания и интереса нельзя было прочесть в его глазах. Ничего необычного, если не считать онемевшего языка и захолодевшего от открывающихся перспектив сердца. Вот и провели между ними всеми черту. Решительно и резко, разделив на тех, кому есть, что терять, и кому терять нечего. Любопытно, что по правую руку сразу стала одна лишь Карла. Прочие не спешили. В глазах Морин забрежил интерес, вытесняя прежний страх. Вот кто, похоже, в самом деле не понимал, что им предстоит в случае согласия. - А почему ты знаешь, что это путешествие связано со следующим Прорывом? Это тебе тоже Бог сказал? - мелодичный голос был совершенно свободен от сарказма, лжи или любого иного порока. Морин почти всегда была полностью искренна. И сейчас ей двигал лишь интерес к делу.

- Вместе. Вы те, кто может вернуть Сияние на его правильное место, прогнав прочь Мрак, - произнес Донато. - Это...это меняет все. Я и так не собирался сбрасывать крылья, но теперь я прошу вас пойти со мной. Вы вправе отказаться и я пойму, если вы так поступите, но все же, подумайте хорошо, пожалуйста. Потрясен был не один Костас. Хорошо, что ожидая продолжения беседы, Мортимер сидел, а то, пожалуй, ноги отказались бы служить ему. Даже сейчас он чувствовал такую мерзкую слабость в коленях. Пойти.. куда?! Энергичный и тренированный разум буксовал на одном месте. Пойти с ним. Туда, откуда не один из рискнувших сделать это, не возвращался. Для того, чтобы... ангелы могли вновь вернуться на небеса? Этот конкретный ангел нашел свой настоящий дом и мог более не жить за решеткой? Чего ради? - Насколько я понял.. - судорожно сглотнув, осторожно начал мистер Смит. - ..вы не знаете, куда именно собираетесь уйти. В географическом смысле, я имею ввиду. И.. разве не означает этот переход.. - он взглянул в безмятежное ангельское лицо и все-таки сказал. - ..смерть? Смерть для всякого, кто решится оставить бренный мир таким способом. Дорога в один конец. Конечно, Мортимер готов был на очень многое для Инквизиции, но умирать.. черт побери! Для того, чтобы отдать свою жизнь добровольно, следовало хотя бы немного обдумать это решение, не так ли? И еще неплохо бы иметь для этого вескую причину. И.. о, проклятье, он еще слишком молод для этого, разве нет?! На раздумья им предлагалось несколько дней. Отлично, ничего не скажешь. Морин стояла у дверей так тихо, что, казалась невидимкой. Она уже немного привыкла к обстановке и выглядела почти обыкновенно. - Донато. - позвала она, прислушиваясь к себе, и, сделав небольшую паузу, зачем-то повторила. - Донато. А что будет, если... никто не захочет пойти? Ей не приходило в голову, что, например, тот же Папа Римский имеет в своем арсенале много мотивирующих средств, некоторые из который заставляют даже смерть считать более приятной альтернативой.

А.С. Макаренко "Педагогическая поэма" Поэма написана в прозе, но, позвольте заметить, что, несмотря на это, книжка - ох-ре-ни-тель-на-я. Не столько по содержанию, сколько по духу.

Диалог у порога стал привлекать внимание, Костас взглянул на Морин, остро, с проснувшейся подозрительностью, шагнул так, чтобы, в случае чего, было проще заслонить собой ангела от девушки. Морин приняла этот шаг, не как защитный для ангела, но как атакующий по отношению к себе. Личико побледнело, в пальцах появилась предательская дрожь. Одно лишь угрожающее движение, и она немедленно ощутила себя загнанной в угол, острое желание просто взять и убежать, вниз по лестнице, через двор, к воротам, захлестнуло с головой, а ноги приморозило к полу. Полный тоскливого ужаса взгляд метнулся к брату, но тот был слишком зачарован Божьим посланником и ни на что более не обращал внимания. - Ну, тогда я тоже постою. Не хочу оставлять тебя одну, - решительно заявила она, послав Костасу улыбку, мол, все под контролем. Это помогло, по крайней мере, отчасти, Пес Господень действительно несколько расслабился. Однако, небольшой кризис разрешился не начавшись и трепетное ведьмино сердце постепенно замедляло свой галоп в груди, переходило на рысь, потом на размеренный шаг под звучание ангельских слов. - Зовите меня Донато, - улыбнулся ангел, осторожно садясь за стол так, чтобы не задеть ничего крыльями. Видимо, с той же целью, вместо удобного стула имелась табуретка. - Я рад, что увидел вас. Мое совершеннолетие наступает завтра и я лишь на пару дней могу задержаться с выбором, сбросить ли мне крылья или же пойти...дальше. Но не по этой причине я собрал вас всех, доставив столь много неудобств столь многим людям, включая вас самих, - в тоне Донато послышалось искреннее извинение и легкая грусть. - Это важно, но...я заранее прошу прощения, если вы не получите исчерпывающих ответов на вопросы, что могут у вас возникнуть. Мне было открыто, что вас ждет тяжелое испытание. Вашего разума, ваших тел, но, важнее всего, ваших веры и души. Я не знаю когда точно, но скоро. И я верю, что вы пройдете его с честью, так как верю в вас также сильно, как и Он сам. И то, какие решения вы примете, к каким последствиям они приведут, определит многое и на многие года вперед. Это тяжкая ноша и ответственность, но вы справитесь. Вы...вы хорошие, даже если думаете иначе. И удивительные. Мортимер в самом деле был совершенно поглощен тем, что видел перед собой и слышал. Ангел смолк, но инквизитору казалось, что сейчас тот переведет дух и продолжит. Это было... само неконкретное из всех неконкретных пророчеств, о которых ему когда-либо доводилось слышать. А потому мистер Смит хранил заинтересованное молчание, рассчитывая, что им скажут хоть что-то, из чего они смогут хотя бы предположить, что именно должно произойти и для чего их свели вместе.