Meshulik

Сеньору Буджардини уже приходилось сталкиваться с иронией сеньора Мортимера. И не то чтобы ему было это слишком важно в отношении, может быть, собственной персоны, но в последнее время Вуд вызывал у Николя всё больше уважения. И потому легкий оттенок небрежности в голосе идеального мистера Смита неприятно резанул его слух. А вот неохота того же мистера Смита говорить о природе своих оранжевых колдунств говорила за то, что и мистеры Смиты не такие уж, может, и идеальные. Интересно, что он скрывает? Небось какая-нибудь история с оскорблением полудемона какого-нибудь, не иначе. Да не то чтобы он жаждал рыться в чужом грязном белье. Скорее, просто… праздное любопытство заглушало досаду. Марионетка и правда была здорово разгромлена. Николя невыносимо хотелось напиться и уже ни о чем не переживать. Но надо было немедленно браться за ремонт. Тогда, если повезет, к прибытию, может, и удастся восстановить ее функции. Кинув тоскливый взгляд на початую бутылку алкоголя, он пообещал себе напиться, когда закончит работу. И принялся за дело, оттащив неподвижный ныне железный хлам в угол фургона.

Беру улучшенное прицеливание за 400, в остатке 250 о.о

- Очень жаль ваш чудесный ОПАЛ, - искренне посокрушался Рафаль. Кажется, далёкий от техники садовод-сангвинар питал искреннюю слабость к детям технического прогресса. - Надеюсь, он под вашими золотыми руками оживёт снова. Николя бросил взгляд на то, что недавно было сложным механизмом и что теперь, после нескольких встреч с топором демона, напоминало произведение сумасшедшего архитектора-авангардиста. - Без мастерской, боюсь, это теперь э... экспонат. Но какое это имеет значение? Главное, все же живы! Значит, игрушка свое дело сделала, - легко согласился на этот умозрительный потлач сеньор артефактор. - Так ли или иначе, - добавил он и тихо вздохнул. Подошел к беспамятному Мортимеру, приложил пальцы к горлу, проверил пульс, присмотрелся. Снова огляделся. Заметил Морин: - Живой, - на всякий случай известил сеньориту. - Не помешало бы вам передохнуть всем.

Есть люди, со стороны столь незначительные, что даже враги ими пренебрегают. Николя не нуждался в излечении ран, ибо у него их не было. Его обошло стороной всё это страшное побоище, не оставив ни царапины. Разрушив его инструмент нанесения вреда. Метко и самым страшным способом расправившись не с его телом, а с его смыслом. И потому теплое сияние исцеления не дало ему облегчения физического. Но облегчение душе. Человек, другой человек, утешил своим животворящим светом, а один из них поднялся, хотя минуту назад казался мертвым. Что тут думать о материальных потерях. Артефактор радостно хлопнул себя по коленям и воскликнул: - Ого! Не так-то просто нас убить, сеньор Рафаль! Как вы себя чувствуете?

Все это путешествие, с самого его начало, стало для Николя одной сплошной чередой разочарований. В себе, в окружающих, во всем этом небесном бардаке, коим представлялся ему этот таинственный город. Были и светлые моменты, скажем, тот факт, что, несмотря на очевидную фобию, демонстрируемую его спутниками, демоническая кровь все же оказалась не мистическим абсолютным злом, а... некоей "иной жизнью", но жизнью, к которой Николя испытывал нечто вроде любопытства. И, как ни странно, никакого мистического ужаса, который накрыл бы его с головой, скажи ему кто-нибудь о возможности встречи с демоном еще пару недель назад. Ребята они, конечно, были темпераментными, а вон те, окружившие грузовик, норовили стереть их славную делегацию в порошок... Так на то имелся Оппи. Боевая установка деловито проковыляла поближе к дверям и, как только дверца грузовика распахнулась, полила ближайших демониц автоматической очередью. Одной. Второе оружие заклинило. Громко констатировав наличие дьявола в поле видимости, Николя, огорченно полез расклинивать злосчастный энфилд, совершенно не заботясь об опасности. Суть была не в том, что он относился к опасности легкомысленно, а в том, что понимал ее в высшей степени практично: если установка не заработает, им конец. Если погибнет он, Николя, установка точно не заработает, но и исход совершенно не изменится - тот же конец. Изменится он лишь в случае, если установка заработает. Простая железная логика. А значит, надо лезть чинить. Ему не было страшно. Ни когда почувствовал чью-то постороннюю волю, когда одна из демониц попыталась напасть на Оппи. Ни когда другая нанесла первый сокрушительный удар по его детищу. Он предусмотрел такую возможность: самоходке предстояло действовать на передовой, и запас прочности был вполне неплохим... Так ему казалось. Но внезапно у него на глазах золото нитей Плетения вдруг ни с того ни с сего начало тускнеть и вспыхивать пеплом разрывов. Возникло чувство, словно он запаздывает. Николя завертел головой. Тварь, уничтожавшая его зачарование, должна была быть где-то в поле зрения. Ну покажись, с... Разумеется, это был никакой не демон. Самый что ни на есть человечный, чтоп его, человек. Ощущение безвозвратности гибели едва появившегося на свет чуда сменилось глухим, но разгоравшимся с каждой секундой гневом. Николя поднял беретту и палил по дьявольскому отродью, не имевшему ничего общего с демонической природой, по крайней мере физически, но в душе самым что ни на есть абсолютным злом. Во всяком случае, с точки зрения Николя. И лишь громкий вскрик досады послышался от него, сосредоточенно целящегося в очередной попытке добить мерзавца, когда грузовик наконец-то тронулся, а его враг так и остался жив. Господи. Первое, что он увидел, когда обернулся к своим, это неподвижное тело Рафаля. Потом окровавленного Мортимера. Изможденную Морин и кажется, тоже на грани срыва Беатрис. Что творилось в кабине - было сложно понять, но Освальд, видимо, выжил, раз машина двигалась каким-то чудом вперед... Лучше бы они убили его самого, Николя. По крайней мере, он бы умер с иллюзией, что всё не зря.

Позже А между тем вопрос клички для их новой боевой единицы встал ребром. Николя припомнил, что оперативница так настаивала на краткости, что готова была пожертвовать формальностями. Здесь же возникало еще более замысловатое обстоятельство: Николя и сам толком не знал, как называть свое детище. Вот Рафаль говорит о платформе. Для мастера это почти Галатея, а папаша его обозвал бы самоходку изделием №2. Мари придумала бы ему кличку наоборот, например "мася" или "мазилко", и может быть написала бы ее где-нибудь сзади на одном из сочленений. Николя обратился к тому, кто и сам неплохо управлялся с автоматами и, кроме того, обладал прекрасным практичным и не лишенным фантазии умом: - Сеньор Вуд, не поможете ли мне? Как бы вы назвали нашу марионетку? Вопрос аналитика если не поставил в тупик, то скорей немало удивил, ведь в сущности оно было "как мне назвать свой меч" Как? Имена для вещей, обычно приходят сами, их не спрашивают если они нужны. К тому же это было вещью находящиеся на границе его понимания. -После испытания боем думаю название само придёт в голову. -Пожал он плечами. - Что-нибудь в духе "ОПАЛ" возможно? Вроде как "Огневая Платформа Автоматической... Ликвидации?" Николя в восхищении вновь, фигурально выражаясь, снял шляпу перед идеальной точностью сеньора Освальда и так и окрестил агрегат. ОПАЛ. Опалыч... Опик... хм. Часть времени в машине Николя мысленно подыскивал устройству сокращенные и уменьшительно-ласкательные варианты. Оппи!

Насчет канона - ну как бы у Забытых королевств история и матчасть не слабее, а может и мощнее звездновойновой. И тут критика создателям буквально гарантирована в любом случае))

А почему именно BG3? Что-то из трейлера это не следует. Ну Забытые королевства, ну D&D. Так ведь таких игр много разных >>

- Николя, как поживает ваша боевая платформа? Будете её брать с собой? Я сейчас прикидываю, кому будет лучше брать друзу. Всё-таки двадцать килограмм с учётом экипировки не шутка. Сеньор Буджардини моргнул. Было сложно переключиться с кольца на... ах ну да! - А, вы о... признаться, так и не дал ему еще имени. Да, что касается моего... хм, нового друга. Это машина, но марионетка, - Николя тихо хихикнул и неуверенно зыркнул в угол. - если, конечно, всё пойдет как надо, марионетка следует за хозяином самостоятельно. А для этой, благодаря гениальному изобретению здешних мастеров, э... не буду мучить вас подробностями, но предусмотрена даже повышенная проходимость. Так что, сеньор Рафаль, с ней проблем не будет. Я могу взять на себя задачу по переноске друзы. В бою от меня, - Николя смущенно кашлянул. - всё равно толку немного... Надо будет смастерить какой-то подходящий заплечный мешок.

- Я думаю, не почувствуют. Паук, тогда, в водонапорной башне, был прямо над нами, но я его ауру не ощутила, лишь неясную рябь в магическом восприятии, которую не знала, как интерпретировать, - ответила Беатрис. Белоснежные искрящиеся знаки были понятны только артефактору. Кто там разберет, кроме него, где сопрягается ведущая магическая нить с поглощающей ауру, где они вместе пронзают материю невидимой субстанцией, улавливающей, словно эротические флюиды улавливает и отторгает постный лик монахини, здесь же - флюиды ауры священной. Зачаровывание на грани святотатства. Тонкое, но верное. - Да, да, - подтвердил он сказанное Беатрис. - Если всё сделать правильно, аура Светоча будет надежно укрыта.

На дискуссию самих дам сеньор артефактор обратил внимания ровно столько, сколько требуется, чтобы не упустить полезной информации. Он, разумеется, в ней участия не принял, дабы поберечь их стыдливость. Тот факт, что стыдливостью здесь и не пахло, не умаляло необходимости ее беречь. Что уж делать дамам со своей стыдливостью - было дело дам. Так что никаких изменений или реакций на лице сеньора совершенно не возникло, хотя было неплохо, что амулеты антидемонические универсально годились для защиты от любых демонов. Все же... странно, что женщины не стремятся обсудить вопрос наедине, тем более, что у Беатрис, кажется, имеются нужные сведения. Очень... нехарактерное поведение. Да и спутницы его весьма необычны, что уж говорить. Жаль, что за необычность приходится им и платить достаточно дорого. Собственными правами на... ну вот хотя бы на стыдливость.

У сеньора Буджардини наконец-то, спустя 26 лет жизни, возник определенный ответ на вопрос, зачем в цивилизованном мире существуют отдельные школы для девочек и отдельные - для мальчиков. Но кажется, задача развращения невинности не стояла перед увлекшимся докладчиком. У него просто отсутствовала чувствительность в этом вопросе. Николя сердито глянул на оратора, но вновь так ничего и не сказал. Не при дамах.

Николя, отвлекшись от кольца, внимательно выслушал лекцию, но, по всей вероятности, вопросов не породил. Вежливо приподнял брови, поблагодарил и вновь уткнулся в кольцо. Собственно, не то чтобы он планировал грубить истязателям или кидаться совокупляться с суккубами. Хотя на месте сеньора Мортимера он бы провел инструктаж по части суккубов в отсутствие дам, но что поделать. В двадцатом веке живем. Проклятая эмансипация. Короткий вздох сопроводил невозможность смотреть на сеньорит, дабы не смущать их своим взглядом, когда в обществе вдруг возникла такая не пригодная для девичьих ушей тема.

- О, Агата! - Николя широко улыбнулся, и на лице отразилось искреннее восхищение. - И как она вам? Прекрасный мастер, не правда ли? Артефактор цокнул языком, сопроводив этот звук жестом, означающим по шкале мастерства артефактора восемь из десяти. Разумеется девять он ставил себе, а десять - господу богу. Но восемь! Высшая оценка художника... - Прекрасно. Но как-нибудь одолжите мне меч, если будет не жалко, я хотел ведь его внимательно изучить. Впрочем, это-то может и подождать. Он принял кольцо, покачал головой. - Да, работа тонкая. Но попытаемся, сеньоры, попытаемся... После чего сеньора Буджардини некоторое время можно было смело брать и двигать в нужный угол аки бессловесную мебель, ибо он погрузился в изучение нового Плетения.

- На пауках были амулеты, скрывающие ауру, но им для работы нужен контакт с живой плотью, - предложила Беатрис. - Николя, может, вы сможете скопировать плетение и перенести его на металлический ящик какой-нибудь? Артефактор изумленно приподнял брови: - Скрывающие ауру? Ого. Как интересно. Для начала надо бы взглянуть на хоть один такой. Но если удастся разобраться, конечно, это следует использовать. Он оглядел своих спутников. Что-то вдруг вспомнил: - А кстати, сеньор Мортимер. Здесь, представьте, отличная мастерская. И теперь мы можем наконец-то поработать с вашим прекрасным мечом! Закончу только с боевой марионеткой и... Он запнулся. - Хотя нет, сначала еще вот наложим плетение на ящик, это более срочно. После марионетка, и я могу приступить к мечу.

- И этого мы постараемся не допустить, - снова взяла слово Кларисса. - Есть монорельсовая дорога, ведущая в район, довольно близкий к Престолу. Проблема в том, что мы Тьму отгонять не умеем. А значит, нам нужен Светоч. Тот, что в Санктуме, с места не сдвинешь и кусок от него не отколешь. Но есть зародыш Светоча и, увы, он в руках демонов. Я прорабатывала его возвращение, довольно осторожно, чтобы не выдать своего интереса. Что ж, придется зайти сразу с козыря, я передам вам семена мака, демоны пытаются получить их уже довольно давно, это ценный ресурс для обмена. И, боюсь, именно вам выпало отправиться в Анклав и все устроить. Добраться вы сможете быстро, нашим разведчикам ночью удалось взять целым и невредимым один из грузовиков, правда, места в нем хватит только вам самим. Мак. Это вызвало лишь улыбку понимания. Да… любопытный тут обмен. И правда, кто бы на земле мог подумать, что семена могут обладать столь высокой стоимостью? Мак обменять на светоч. Всё равно что яичницу на божий дар. Как это зародыш? Как это осколок? Николя вновь припомнил бездушную Галатею. Ее ведь тоже можно было сравнить с осколком. И в ней словно зародилось нечто… Связано ли это явление с рождением архангела? О таком спрашивать было некстати и боязно. Слишком далеко могло увести это предположение. Но чудеса вокруг располагали к широте мыслей. Кажется, этот вопрос занял не только его. Освальд первым спросил очевидное. и что значит "Зародыш" разве то не душа Архангела? И получил ответ. Господи, а ведь очень может быть, что Николя прав… Поклоняется Марбасу, но в Анклаве встала во главе тех, кто служит королю Белету, за последние десять лет подмяв под себя всю торговлю плотскими удовольствиями, по сути, служители принца Ситри и маркизы Лерайе, в составе которых также преимущественно суккубы, также находятся под ее властью. Она представляет один из столпов Триумвирата, который составляют последователи Ботиса, истязатели и последователи Баала, разорители и истязатели. Если Николя и слышал предыдущий краткий экскурс Мортимера в мир демонов, то подзабыл и практически ничего из сказанного не понял. Да, вроде инквизитор упоминал некоторые из имен, но теперь всё предстало в иной конфигурации. Ну да дело его. Он и со связной сам планирует общаться. Вряд ли Николя в таком случае придется вникать во все перипетии демонской внутренней политики. Инквизиция их ведет. Пускай и ведет. Стоило завершить работу с марионеткой. Эх. Артефактор поёрзал в мягком кресле, скучая по неудобному стулу в мастерской. И вот наконец прозвучал тот самый животрепещущий вопрос о возвращении домой. Задала его, конечно, милая Морин. Мило и непосредственно. Николя с любопытством взглянул на Освальда. Интересно, беспокоит ли того еще возможная несвобода по возвращении? Или аналитик предпочел не думать о плохих перспективах и решил надеяться на хорошие? Надо будет как-нибудь вернуться к этой теме. Ведь скоро, может статься, придется решать, что делать. Вот Донато сделал свой выбор. И кажется, сделал резонно.

Он не заметил в толпе Морин, уставясь куда-то мимо, мучительно борясь с желанием заткнуть уши от криков Донато, доносящихся из Собора. А вот Освальда заприметил сразу, ибо ждал от кого-нибудь доброй вести. Вестник, правда, известил о несколько большем, чем ожидал художник. Излишняя публичность в личных вопросах претила ей всегда. По мнению же сеньора Буджардини, стоявшего поодаль и изумленно взиравшего на это действо, публичности тут было столько и настолько излишней, что… что… э… Нет, что у сеньора Вуда с сеньоритой Морин возникло некое э… дружба? Ну да, возможно, ее брат скрепя сердце стерпел это, эту дружбу последних дней. Но это вот была уже не дружба. Ого. Николя смущенно отвернулся, чтобы не становиться вновь свидетелем того, что он полагал неловкостью. К счастью, он не знал всего. Иначе бы от изумления и невозможности соединить в одном образе невинность и порок, провалился бы сквозь землю. Наконец-то, кстати. Может, оказался бы наконец в своем родном мире. Ну да… И все-таки. Куда смотрит Мортимер? И неужели, не-у-же-ли птичка, жаловавшаяся ему тогда на лестничной площадке на клетку, а наверняка клеткой была ее зависимость от властного братца, неужели она таким способом пытается вырваться из нее? Вопросы, не касающиеся Николя, но невольно возникавшие. Бедная девушка. Позже Он добрался до постели вечером. Ранним вечером. Упал и проспал без сновидений до глубокой ночи. О том, что его спутники планировали какие-то дежурства около Донато, он так и не узнал. Зато узнал, что работа по его чертежам завершена. Но сил вечером навестить Агату и свое детище у Николя уже не оставалось. В самую глухую пору, в два часа, когда рассветом и не пахнет, а закат давно миновал, со свечой в прикроватном подсвечнике, осторожно, чтобы никого не перебудить, всклокоченный и, кажется, забывший причесаться Николя материализовался в полутемной мастерской… чтобы узнать, что не одному ему не спится и не терпится хорошенько потрудиться этой ночью. Сеньора Агата так же бодрствовала. - Господи, вы сделали это! – воскликнул лишь в восхищении артефактор, уставившись на неподвижный пока еще ходячий автомат, любовно проведя по сочленениям слегка дрогнувшей рукой. На протяжении нескольких последующих часов сеньора Буджардини можно было смело принять за автомат номер два, поскольку на внешние раздражители он временно реагировать прекратил. Он - творил. Золотистая аура окутала коконом сложную марионетку, послушная воле артефактора, вплеталась во все новые тонкие сети коммуникаций и передачи жизненной силы, уподабливая металлическое устройство живому организму. Ну, разве что без души. Всё же странно, откуда взялось желание помогать у Галатеи? И значит ли это, что в ней возникло нечто…. Нечто большее, чем просто замысел ее автора? Эти размышления праздно посетили голову Николя, пока он возился со своей машиной. Не хотел бы он, чтобы она вдруг воспылала к нему страстью, как в мифе о Пигмалионе, но все-таки надеялся, что исправная послушность марионетки убережет ее от бед. Когда пора было уже прераваться, задумчивый художник слегка сомнамбулическим взглядом встретился со взглядом Агаты, улыбнулся смущенно, опасаясь, что мог злоупотребить вниманием и добротой этой женщины, и попросил от него поблагодарить тех мастеров, которые последние сутки трудились не покладая рук над его заказом. За спиной Николя закрылась дверь, а на столе перед Агатой лежала пачка полученных от Клариссы марок – всё, чем он мог расплатиться за эту работу.

Николя так и не побывал у Светоча. Но вот теперь почти не заметил его... святости. Там было что угодно: зеваки, ловцы, крики Донато... Было много народу и мало толку. Точнее нет. Конечно, сеньор Мортимер был на месте. Он сопровождал ангела, как и пристало инквизитору, будто... почти равному. И сеньорита Карла, слаженно охранявшая их драгоценную ношу от собравшейся толпы, так умело, осмысленными движениями создавала невидимый кокон ограждения ангела от лишних ненужных контактов, от всей этой... мишуры. Ведь то же ангел... А ну как кто неразумный попытается помешать им? От толпы всего нужно ожидать. И нет, нельзя доверять ей. Николя бы даже не подумал об этом. А ведь верно. Для земной толпы по крайней мере. Что если в толпе встречаются крылья? Нет, тем более. Крылья создают лишние помехи в случае паники, верно? Э... почему-то вдруг вспомнилась та жуткая история с отрезанными ангельскими крыльями. Интересно, о роли крыльев в успехе разгона толпы инструктируют ли здесь полици... а хотя, люди Зигфрида же не полиция... Что вообще за чушь лезет в голову? Николя, пока следовал вместе со всеми как-то бессознательно к Светочу, все время ловил себя на том, что думает о всякой ерунде. Как обычно, реальность не желала укладываться в привычные координаты, выламываясь из них и вздыбливаясь странными вопросами. Неуместными. Чуждыми. мешающими осознать. В первую очередь это, конечно, происходило от праздности. Артефактор тянулся вслед со всем к Светочу скорее по инерции. И так ведь было достаточно обученных воинов. Донато был в цепях. Лицезреть его, словно после встречи с безумным вивисектором, изуродованное тело артефактору не было никакого резона. Это казалось кощунственным: кто он такой, чтобы сейчас с удовлетворением наблюдать дело рук своих? Какое право он имеет тут стоять, опустив руки, и являя собой эту самую толпу - подчинившись общему намерению, перестав осознавать себя здесь-и-сейчас, позабыв про волю, слушая крики и стоны истязаемого ангела и ожидая результата, чтобы... что? Наконец, осознав всё происходящее, Николя решительно покинул помещение, избавив Донато от собственного праздного взгляда, и собственного недоприсутствия и, выбравшись наружу, нашел более-менее спокойное место, чтобы, сложив руки на груди, широко расставив ноги, устремить взгляд вдаль, ожидая, когда же наконец за его спиной всё и закончится.

- Прекрасная, прекрасная мысль была у вас, сеньор Вуд! - воскликнул откуда-то сбоку сеньор артефактор, хватая сеньора Вуда за руку и торжественно тряся ее. - Как кстати пришлись укрепленные сети! Если бы не вы, поимка могла бы не удасться! Сеньоры, вот кому мы должны быть признательны за такой ловкий трюк с Донато. Тут Николя почувствовал, что увлекся, а кроме того, хватает за руку человека, который руку ему не протягивал. Стушевался и запоздало извиняясь, отпустил освальдову ладонь. - У вас светлая голова, господин аналитак, - добавил он уже менее эмоционально.

Сеньорита Морин определенно блистала в этом сражении. Точнее, полыхала. А сеньор Вуд поражал своей неудержимостью, которая в последнее время была за ним уже замечена не раз. Удивительно, как аналитику было к лицу автоматическое оружие. Пиколи пассери порхала, отвлекая противника. Николя старался причинить побольше вреда своей береттой. Но конечно, самое сильное впечатление произвел на артефактора Плетущий Сети. Своей смертоносностью, искусностью и завораживающим демоническим видом. По сравнению с ним даже химеры казались слишком нормальными, так что в этот раз не нагнали на художника прежнего ужаса.

Кхм. Двумя постами выше =))

Тир Ничего необычного... "Стало быть на тот свет при жизни не попадали?" - мог бы спросить Николя но не спросил. Всё, о чем рассказал Мартин, было, конечно, очень необычным, но... Не теперь. Прицелился, когда можно было, и выстрелил. - Новичкам везет, - усмехнулся художник, в глубине души самодовольно себе польстив, когда сеть аккуратно накрыла цель. Впрочем, следующий раз прошел неказисто, сетка пролетела мимо и накрыла собой соседнюю мишень, жалобно повиснув на ее краю. А третья попытка завершилась победным запутыванием в сети самого ловца. После преисполненного достоинством самоизвлечения из цепкой субстанции Николя, к счастью, умело выправил заклинивший спусковой механизм сетемета и дальше удача к нему вернулась. Или рука привыкла к новому оружию. За последнее время, благодаря тренировкам и реальным боевым испытаниям, артефактор значительно продвинулся в своих стрелковых умениях. И для человека сугубо мирного начал что-то слишком сильно разбираться в немирном искусстве смертоубийства.

Тир - О! - приподнял Николя брови, оглядывая обе представленных версии и отдавая предпочтение одноручной. - И на чьей же стороне, позвольте поинтересоваться, вы воевали? У сетемета была непривычная легкость. И странный баланс. Определенно с ним нужно было потренироваться загодя.

Тир Сеньор Буджардини оживленно потер руки. В его утомленных глазах запали тени, но улыбка не оставляла живо реагировавшего на окружение лица. Он уставился на минуту себе под ноги, потом вспомнил о чем-то, поднял вверх указательный палец и возвестил: - А сегодня мне потребуются сети. Если позволите. И обращайтесь ко мне просто Николя. Знаете... - он попытался припомнить, что там как-то говорила ему Карла, но, кажется, переврал, - когда надо срочно прекратить стрельбу... не до условностей. Ожидая выдачи нужного оружия, Николя поинтересовался с любопытством: - А какое ваше любимое оружие, сеньор Мартин?

Тир Тир в этот ранний час пустовал. Однако не совсем. Мартин, местный заведующий тиром, казалось, и жил там же, где-то между оружейным шкафом и гвоздем для отстрелянных мишеней. - Доброе утро, сеньор Мартин! Как спалось? - поинтересовался Николя, оглядываясь в поисках подходящего для тренировки оружия.