Meshulik

Конечно, в первую очередь в зале взор притягивала эта величественная фигура… фигура… а… Николя постарался сдержать вздох обманутого ожидания. Фигура была совершенно человеческой, а значит, не особенно величественной. Уж не такой, какой могла бы быть запечатлена на одной из его картин. Папа Урбан во плоти оказался обычным мужчиной. В белоснежной сутане, да, окруженным… Потомственный артефактор на минуту-другую позабыл о папе, вертя головой в тени окружающих его людей, поглядывая ненароком то на приметы искусно спрятанных по всему помещению артефакторных нитей, делающих невозможным применение магии, то на удивительным образом укрепленные ими же детали интерьера. Скользнувший взгляд по потолку ненадолго замирает прямо над головой понтифика. Но не ореол святости он пытается там углядеть, хотя внутренне отчего-то надеялся заметить хоть что-то, отличающее Папу от прочих смертных. Но нет, ничего особенного в его фигуре. Не принимать же за особенность весьма недурный, но в целом не уникальный амулет, защищающий благословенного главу церкви от магии разума. Любопытно… любопытно… хоть глаз художника и намётан, но издали не разглядишь, какая семья изготовила этот амулет. Старик Буджардини сейчас бы извелся, стой он на месте Николя, молодой же отпрыск семьи лишь надолго задержал взгляд, что было вполне уместно, учитывая, что не каждый день видишь Папу Римского в столь… интимной обстановки внутренних покоев. Какой-то он… будто кто-то разгневал владыку незадолго до их появления. Но следы этого гнева тщательно скрыты. Как и следы вполне меркантильного интереса Николя к папскому амулету. 1:1 драгоценный понтифик. Ха-ха-ха… Надеюсь, тип рядом с ним, скрывающий под сутаной огнестрельное оружие, не слышал моих неуместных мыслей, но вот вряд ли удалось бы сеньорите-Браунинг применить свое оружие, случись ей впасть в безумие внезапно прямо посреди этого роскошного ковра. Линия на давеча осмотренном потолке, едва видимая, обозначала искусно спрятанную защиту, механизм, который мгновенно отгородил бы от Папы любого покусителя. Один из мужчин, которые приехали вместе с ними, и имя которого совершенно выветрилось из головы артефактора под наплывом столь ярких впечатлений, замер у дивана. Николя собрался было присесть уже, но предпочел последовать примеру этого… кто он вообще? Инквизитор? Ему сейчас все мерещились инквизиторами. Но у этого был знак. От неожиданности Буджардини сбился с шага и, как-то криво вырулив, затормозил у соседнего дивана, с облегчением выдохнув. Маг.

...чуть раньше.... - Вы позволите мне как-нибудь взглянуть на нее? - вполголоса, почти шепотом, попросила ведьма улучив момент и глядя на артефактора снизу вверх своими синими глазами. Морин просто не могла пропустить это маленькое чудо. А речь Папы интересовала скорее ее брата за двоих, мисс Смит ожидала лишь скуку. Он был взволнован. Поэтому не сразу понял, о чем это его спрашивает обладательница таких поразительно голубых глаз. И чуть было вновь от неожиданности не уставился на нее слишком неприлично, но вспомнил, что только что сдал на хранение свою марионетку… Не то чтобы Николя гордился этим ремеслом, но… Птичка была хороша. И не раз выручала его. — Как-нибудь? — он озадаченно приподнял брови. — Ах, вы хотели бы взглянуть на эту безделушку. Конечно, я могу показать вам ее, но только после… Извиняющаяся скупая улыбка скользнула по его лицу, но скоро и пропала. Рука вежливо предложила даме проследовать вперед, таким образом оставляя эту тему на «когда-нибудь потом». «Интересно, когда это потом?» — пронеслось в голове Николя. Он явно не знал чего-то, о чем были осведомлены окружающие.

Ты никогда не был снайпером? Удивительно точно бьешь в цель. Виден опыт контрольных выстрелов. Марго осекается, чувствуя, что еще немного — и сама достанет оружие. Рэннел продолжает бить в одну и ту же точку — болезненную и облюбованную им с самой их первой встречи. А у капитана не такой уж большой выбор: ответить ему ударом в челюсть или продолжать раскрывать объятия. — Все свободны. Уже не дожидаясь новых вопросов, покидает кают-компанию. У себя в комнате нащупывает нелепый цветочек, бросает в утилизатор, будто только что заметила это неуместное сооружение у себя на голове. «Идиотка».

- Капитан Брук, - обращается он к командиру. Ему не нужно привыкать к субординации. Он чётко отграничивает ранги. - Стилсьюты Лейтенанта Такараи и доктора Леманна исправны. Я буду шахте "В", если понадоблюсь. - Принято, Макс, - Кивок Такарай. Ей действительно с каждым словом всё легче и легче даются приказы. Словно великое колесо судьбы набирает нужные обороты. Чтобы дело пошло. На войне воюют те, кого война застигла. На современной войне вообще не воюют - на ней либо спасаются, либо погибают. Мы - нападаем. Марго поднимается со своего места, легко, прямая, как стрела, и непринужденно закладывает руки за спину в ожидании вопросов или докладов. x

- Я владею навыками первой помощи, капитан, - улыбнулась Хельма. Голос девушки звучал необычайно буднично и легко, контрастируя с напряженными обсуждениями. Казалось, речь шла об обычной прогулке на водном катере, а не об опасной экспедиции в неизведанное. - Могу остаться дежурить, могу помочь с подводной техникой на вылазке или подстраховать с оружием. Исходите из потребностей команд вылазок, что скажете, тем и займусь. Марго кивнула. Не нужны досье, чтобы человек добровольно вызвался и сделал своё дело, когда это требуется. - Хорошо, Хельма, на первые вылазки останешься на станции. Потом, возможно, тебя сменят. Будем действовать по обстоятельствам. - Какого уровня незначительность требует доклада? Когда ей начали задавать вопросы, Брук еще раз убедилась в том, какую громадную работу проделал Рэннел, собрав и сплотив этих людей. С запасом прочности, достаточным для смены коней буквально на переправе перед лицом неизвестности. Эта мысль помогла лучше всяких препаратов успокоиться и расслабиться. Она почесала бровь. — Хороший вопрос. Сообразно обстоятельствам, в которых мы сейчас оказались. Ученым о них известно лучше всех. Всё, что не является для исследователей привычным фоном, вроде смены скорости глайдера или замеченных известных видов на безопасном от них расстоянии. Прибытие по координатам, направление следования, встречи, привлекшие ваше внимание. То, что поможет в случае происшествия оказать вам помощь или восстановить ход событий. Хотя… надеюсь, последнее не потребуется. Мы это делаем и так... будем продолжать. - Могу остаться дежурным, могу оказывать первую помощь, могу отправиться исследовать. Я не делю работу на интересную и скучную и готов работать там, куда меня направят. Маргарита взглянула на Рэннела, ожидая помощи… но быстро продолжила: — От любого сейчас желательно получать любые соображения о повышении его эффективности. Поэтому если вы считаете, что вас направили не туда, не откладывайте с обсуждением. Окончательное решение за военными… Но это не значит, что в экспедиции устанавливается полная диктатура. Я не ученый. И если я сейчас займусь организацией исследований в одиночку… — быстрый взгляд в сторону Аники, — мы с вами тут всё перестреляем, а не исследуем. Марго усмехнулась в надежде, что шутка не прозвучала зловеще. — Наша цель по-прежнему — поиск причины происходящего. И без ученых и техников экспедицию можно будет признать неудавшейся и свернуть. Так что… договорись с Хельмой, если сможешь сменить ее. В любом случае заявки сначала проходят через руки профессора Рэннела.

Наступила пауза. За это время все смогли ознакомиться с содержанием результатов анализов, а Маргарита обдумать сложившуюся ситуацию. Рэннел был прав, именно при таком повороте дел она бы и сама настаивала на передаче полномочий военным. Но отчего-то ощущение, что ее предали, не покидало. Пора в отставку. Она становится слишком эмоциональной. Может, у Леманна есть что-то... для поддержания нужного настроя? Надо будет спросить. Сейчас годится всё, что поможет выполнить миссию. - Капитан спецподразделения филиала Западного Азиатского Союза Международного агентства «Умбра» при МАГАТЭ Маргарита Брук. Семнадцатое мая две тысячи сто двадцать первого года. Тонга. База "Водный дом". Глубина 520 метров. Принимаю командование экспедицией Международной ассоциации «World Ocean» в связи с чрезвычайными обстоятельствами. - Ни на кого не глядя, она холодно произносила слова, падающие разбивающимися вдребезги льдинками на армированный пол кают-компании. - Сейчас 11:20. До 12:00 все свободны. В ближайшие дни необходимо завершить исследования на данной глубине. Профессор Рэннел, жду от вас заявок на сегодняшние вылазки к этому времени. Обычно я против... любимчиков в моем отряде, - Марго вздохнула. - Но, принимая во внимание сложившиеся рабочие связи... в общем, решайте сами, в каком составе проводить исследования. Только в одиночку никуда не лезьте. Стилсьюты становятся обязательными для экипировки. Если... - она беспокойно взглянула на Анику. - если есть необходимость использования иной экипировки, это необходимо обсудить со мной или Рэн... профессором Рэннелом. На базе будут сменные дежурства. Скажите мне, кто, обладающий навыками медицины или первой помощи, готов остаться на базе сегодня. Остальных прошу принять участие в исследовании оставшихся координат. Кстати, теперь можно использовать "Мотылек" на этой глубине, примите это во внимание при составлении заявок. Помолчала, машинально облизнув уголок губ. Теперь оставалось самое неприятное. - При любых новых сведениях, происшествиях и незначительных событиях докладывать дежурному, он передает информацию мне. В случае, если я не выхожу на связь, решения принимает лейтенант Такарай. Далее сержант Тэмпл. Голоса гражданского состава экспедиции становятся консультационными. Серые глаза ловят голубые и тут же ускользают. "Прости". - Как закончим здесь, отправимся на 6000 метров в район предполагаемого затопления лунной ступени "Аполлона 13". Вопросы?

Голубые глаза вернулись на её лицо. На долгое, долгое мгновение. Мгновение, полное возможностей. Войны ты мой цветок, Маргарита Брук. И серый цепкий взгляд замер, вдруг перестав быть цепким. Ты ведь знаешь, для кого этот цветок? Суррогат женственности, которой у меня нет. Пришлось позаимствовать у Хельмы. Но знал бы ты, чего мне стоило его надеть… Всей. Моей. Нежности. Всегда ведь была возможность протянуть руку. Позволить мне встать рядом. Хотя бы попытаться сдержать свое стремление к абсолютному превосходству и вечному сражению за стаю. Ты ведь победил. И этот цветок — мой белый флаг. Так уж заведено: чем больше стараешься сблизиться с кем-то, тем приходится больше раскрываться для удара. И его обычно наносят в самый сокровенный момент, когда принимаешь свою зависимость от другого и уже готов счесть ее за благо. Он говорил, а серый цепкий взгляд всё не отводили. Он просто становился суровее. - Двоевластие на моей памяти никогда не доводило до добра и только создавало для всех сложности. А поскольку мы, как вы метко выразились, в эпицентре катастрофы, то у нас нет времени для лишних сложностей и разборов полётов. В этой связи, я с этого момента полностью передаю в ваши руки командование экспедицией, капитан Маргарита Брук. Ваше решение по всем вопросам будет окончательным как для меня, так и для экипажа. Свои научные обязанности я буду исполнять в полной мере, какой потребуется. Одна. Марго вздохнула. Потолок — прекрасное место для вдохновения. Она тоже уже не смотрела на Рэннела. Она смотрела вверх. Командиру передают руководство операцией в экстремальной ситуации, а всё, чего ему хочется, — это не разрыдаться. Пауза продлилась недолго. Разочарование сменилось привычным равнодушием. Хотелось послушать команду. В конце концов, если Рэннел это серьезно, то сейчас нужно понять, где тушить пожар возмущения. Когда Аника закончила, Маргарита уже совершенно взяла себя в руки.

Буджардини притих, преисполненный торжественности момента. Видела бы его сейчас его покойная мамочка. Даже мысли об отце, взирающем на него из окошка их фамильной виллы, вопреки обыкновению, согревали. Не каждый день, не каждый день людей с фамилией Буджардини приглашают... - Пожалуйста, сдайте оружие ...приглашают... Он полез за пазуху и как-то виновато и не слишком ловко вытащил беретту и запасную обойму к ней. Чемоданчик пришлось поставить на пол, чтобы протянуть нехитрые принадлежности для защиты в долгом пути охране. Развернулся... Охнул, похолодев. Он не нарочно. Нож... Вообще-то нож хранился у него в специальном кармашке для совершенно мирных целей. Но как бы неловко вышло, если бы вдруг его обнаружили и заподозрили... Это было бы очень неловко... Он вернулся к своему чемоданчику и бездумно поднял его. Привычно. Что-то не давало покоя. Помучившись несколько секунд проблемой выбора, он все-таки открыл его и выложил механическую птицу. - Это не оружие, - пояснил он в оправдание своей неуверенности. - Это мой друг. Доверяю его вам. Но будьте осторожны.

Марго спешно пролистывала отчеты в экзокортексе. Ход обсуждения уводил куда-то в сторону. Это было чересчур локализованное понимание безопасности. Будто всё происходящее укладывалось в рамки обычной научной экспедиции. Но на самом деле вокруг творилось нечто, не укладывающееся ни в какие рамки. А люди сидели и рассуждали так, будто составление рабочего графика спасет их от очередной встречи с неизвестностью. - Профессор Рэннел, я не хочу вклиниваться в обсуждение ведения исследований. Вам виднее, как их лучше организовать и проводить эффективно. Но не кажется ли вам. что Иван прав? Наша цель давно уже стала иной. А мы меряем наши правила работы старыми мерками? Она оглядела присутствующих и вздохнула. Возможно, этот разговор лучше было вести с глазу на глаз. Но Рэннел поднял его на общем собрании. И обсуждение будет неизбежно. Приходилось перестроиться находу. А поговорить... можно и потом. Или вообще никогда. Сейчас важнее было их общее дело. - Мы обсуждаем вопросы безопасности на основании вчерашнего опыта. Первый эпизод. Вы, Рэннел, доверили мне руководство на станции в ваше отсутствие. И я это доверие приняла. Я распорядилась и передала полномочия Эдварду на основании тех полномочий, которые, как мне казалось, вы мне передали. И в данном случае я действовала не как ваше радио, а как руководитель. Вы ведь это имели в виду, передавая мне полномочия? Вы считаете мое решение неверным? А что бы изменилось, прими я решение остаться? Мы можем долго спорить, но лучше оставим это для другого случая. Сейчас есть разговор поважнее. - Дело не в том, правильно ли выстроена система безопасности в мирной экспедиции. Дело в другом. В том, что кругом - война. Она оглядела собравшихся, удостоверяясь, что все слышали ее и поняли, что это не шутка. - Мы в эпицентре катастрофы, которая происходит на наших глазах. От нее не убережещься за стилсьютом. От неизвестного электрического разряда при сопровождении хоть четверыми охранниками пострадали бы все скафандры. И неизвестно, не ждет ли нас дальше существо, способное повредить и самый прочный батискаф. Она вздохнула. Хельме не было страшно, а вот Брук - было. Она боялась, что Рэннел примет решение вернуться. - Наша тактика должна строиться не на защите. Нужно действовать эффективно и быстро. Иначе мы можем опоздать и никакие меры безопасности не уберегут не только нас, но и, что хуже, всё в океане. Поэтому предлагаю обсуждать тактику, при которой при достаточных мерах безопасности исследование будет проводиться максимально эффективно. Она пожала плечами и кивнула на невысказанный вопрос: - И да. Это будет опасное исследование.

Происшествие с чемоданчиком его отвлекло, но можно было услышать, как между извинениями он бормочет себе под нос "А я их настоятелю пририсовал, хм... чем им голуби помешали?". Впрочем, на его картинах люди обычно замечали благость лиц, а окружение лишь добавляло необходимое впечатление. Как и немного артефакторских приемчиков. Ничего особенного, все во славу веры. И инквизицию вовсе не о чем было ставить в известность. Несколько буквально незаметных штрихов. Голуби... ха. Их как-нибудь ночью можно переделать в чаек. Стоя на четвереньках и принимая в сложенную горстью ладонь добычу таких различных, но добрых сеньорит, он признательно каждой улыбнулся и поднялся, отряхивая колени. - Сеньо... риты (выбрал он наконец обращение после небольшой паузы), благодарю вас. Кажется, это всё. Руку протянули, чтобы помочь Морин подняться.

- Непременно, - тем не менее, кивнула Беатрис, идея ростового портрета ее заинтересовала. Немного. В конце концов, у нее всегда было ее зеркало. Галантное движение шляпы заменяло все слова. Это была рекомендация ценителя славной столицы всего самого прекрасного в этом мире… разумеется, в том, что касалось мирской его стороны. Светлая рекомендация столь же светлой юной душе. И никто не мог бы упрекнуть его сейчас в чем-то неприличном. - Мой? Он жизнерадостно засмеялся, но вскоре посерьёзнел. - В самом деле? Вы так считаете? Тщеславия инквизитор был не чужд. Брови сосредоточенно сдвинулись на одухотворенном лице южанина, Рука взметнулась, обрисовывая в воздухе анфас сеньора Мортимера на уровне носа сеньора Мортимера. — Абсолютно! Абсолютно, вы будете бесподобно смотреться на фоне ясного Римского неба. Белые голуби, облачко слева вдали, край моря… И базилика… Скажу по дружбе: мои портреты… как бы это сказать, приносят успех. Без ложной скромности, — он весьма лживо улыбнулся смущенно качнув головой. Вздохнул с воодушевлением дорогостоящего портного и добавил. — И инсигнию серебром с бликами солнца… Римское небо, сеньор Мортимер! Оно пойдет вашим глазам. Совершенно безопасный сеньор Буджардини взмахнул и второй рукой, но не слишком ловко. Его чемоданчик упал и раскрылся. По полу покатились лупа, гайки, какие-то железки и мелкий инструмент... Николя кинулся собирать свой скарб, бормоча извинения, когда мелкие вещицы приходилось подбирать в непосредственной близости от чьих-то ног.

Марго слушала профессора и размышляла о том что ведь он не такой уж и старый. Сколько ему? Кажется, шестьдесят… Если бы не его показной ейджизм и выпячивание возраста, казался бы еще моложе. Что это? Защитная реакция? Или раннее затухание либидо? Сейчас он выглядел снова, как тогда на острове, среди своих женщин и аквариумов - импозантно. В тридцать четыре шестидесятилетние кажутся уже не лишенными определенной интересности. Даже определенно наделенными интересностью, когда чувственность подправлена экзотикой зрелого индивидуализма. Если, конечно, не интересничают, скажем, со своей печенью больше, чем с возможной пассией. С печенью, конечно, соперничество заранее обречено на провал. Вам не к лицу упреки, профессор. Они вас старят… Она слушала молча. Вдаваться в обсуждения не торопилась. Свою стратегию обеспечения безопасности она изменила с первыми случаями обнаружения неопознанных видов. То, что мамочка слушается папочку, пускай станет успокоительным фоном их работы в команде. Но им есть что обсудить с глазу на глаз. После собрания.

Украдкой брошенный игривый взгляд на заколочку и на лёгкие круги под глазами Марго, так, когда обе обернулись к гидратору. Ответный взгляд — и больше ни слова. Тайну происхождения этой заколки я унесу с собой в могилу, лейтенант Такарай. Серьезное сосредоточенное лицо дегустатора каппучино. - Утра доброго, - поприветствовал инженер всех собравшихся и присел около стены прямо на мягкий мат, навалившись спиной на обшивку. Вид у него был взъерошенный. Слегка заляпанный красками стил, круги под глазами и усталость во взгляде. Шифти замер около алтаря. Кажется воспроизводя в своей базе данных трёхмерную схему сооружения. Сюрреализм обстановки в кают-компании навевал воспоминания о творчестве Кевина. Особенно клумбы. Ему бы было что рассказать Шифти о возможностях дизайна помещений. Взгляд задержался на сонном обитателе мата. Человек в стилсьюте. Даже сейчас. Сонная улиточка в своем походном домике. - Доброе утро. Стена, к которой она прислонилась, была приятно прохладной и головная боль постепенно начала утихать. Марго… так и не прочитала вчерашних отчетов. Черт… Она покосилась на профессора. Кивок Майте. Как обычно, от сержанта веет надежностью и спокойствием. Отыскав свободное место, механик присела и приготовилась слушать профессора. - Добрый день! У доктора Бьёрк был категоричный пунктик, что 11-00 это уже день. Улыбнулась присутствующим - довольно бодро, хоть и несколько виновато, прошла от двери вглубь комнаты. Против обыкновения длинные рукава надежно укрыли следы вчерашнего столкновения. Обе явившиеся почти одновременно женщины вызвали широкую улыбку с каким-то неуловимым налетом общих воспоминаний. Который случайно задел и ни в чем не повинного доктора Леманна. Каппучино был почти допит к приходу последних участников.

- Это комплимент, Мортимер? - она обернулась, как бы ища подтверждения своим словам. - Да. - натянуто улыбнулся братец. - И, поправьте меня, если мне показалось, но, по-моему, вы еще и пяти минут не знакомы. Не рано ли? Для такого рода комплиментов? Ответ блуждал на лице повеселевшего Буджардини и давал понять, что для комплиментов никогда не рано, но бывает поздно… Он не рискнул его озвучить: требовалось соблюсти приличия. Чопорный англичанин, кажется, легко раздражался… - Вы расписываете фрески? - заинтересовалась Беатрис, отложив в сторону гадание на чаинках на тему причины, почему Папа Римский счел их всех достойными встречи с ним. Сеньорита Блэк, вы спасли меня! Благодарный и восхищенный, он прижал шляпу к груди, вежливо опустив голову в поклоне, отчего его шевелюра скакнула вниз и снова вверх, назад, когда он выпрямился и поправил со значением: — Увы, нет. Но я как раз пишу портреты. Будете в Париже, обязательно зайдите в Cloî tre des Billettes. Можете сослаться на меня, тамошний настоятель — мой друг. Я как раз недавно закончил его. В полный рост. Большая работа… И я всегда готов взяться за новый заказ. Взгляд скользнул в сторону Мортимера. Прекрасные глаза. И идеальная осанка для ростовой картины с романтическим фоном. — Например, ваш. Николя вновь почувствовал себя в центре внимания. И это… окрыляло. Собралось весьма солидное общество. Никогда не рано предложить свои услуги. Бывает лишь поздно.

Марго явилась на собрание с идеальной осанкой и заспанным взглядом. Майка сменилась на форменную рубашку, и три четверти можно было проверять по молекулам. Невозмутимо взглянула на профессора, на лейтенанта. Прислушалась к последней фразе. Опять кошки. Пожалуй, капитан была единственной, кто внутренне не уживался с этой кошачьей метафорой их работы. Остальных, кажется, совпадения котиков в различных многослойностях смыслов мотивировало на позитивные взаимодействия. И этого было достаточно, чтобы оставить свое собственное мнение при себе. - Да, красивое животное, - не очень искренне поддержала беседу капитан и огляделась. Пока никого в кают-компании больше не было. - Никто не возражает, если я налью себе кофе? Что-то выдалась... короткая ночь. Капитан прошла к гидратору. И выбрала каппучино. На ее волосах красовалась новенькая заколка авторства госпожи Гуннарсдоттен.

- Приятно познакомиться, мистер Буджардини, - позволила себе легкую улыбку Беатрис. - Вы из Рима? - Кастеллабате, - машинально уточнил итальянец, растеряв всю свою парижскую лакировку. Признав отсутствие принадлежности к инквизиторской касте, он меньше всего ожидал продолжения. Казалось, что вот сейчас охрана отправит его восвояси.... на что Николя очень надеялся. А то не было бы хуже. Впрочем, по возвращении домой история выйдет приуморительная... Никто его никуда не отправлял. - Ну там давно осталось мое, так сказать, родовое гнездо. Дом артефактора Буджардини, не слышали? То есть живу я Париже, - поправился он, коротко кивая приветливой незнакомке. Кажется... она представлялась? У Николя смешалось всё в голове и половину названных имен он тут же позабыл. Темные волосы девушки сработали мнемоническим щелчком в короткой памяти художника, и он радостно присовокупил, - сеньорита Блэк. Всё шло, похоже, своим чередом. И чего он всполошился? Николя начал догадываться, что ошибки не произошло. - А знаете, среди моих клиентов немало служителей церкви и Священной инквизиции.

Николя был обескуражен. Во-первых, все присутствующие мужчины принялись внезапно предъявлять свету божьему свои инсигнии! И сеньор Буджардини неохотно ощутил нечто, близкое к отсутствию достойных размеров подтверждения принадлежности к сильной половине человечества. Конечно, ему частенько в этой жизни случалось пасовать, но… только что ты великий художник, тут же ты один из толпы — и стремительное «не-инквизитор» его немного прибило и сделало нехарактерно скромным в своей широкой с неровными краями несколько игривой для ситуации шляпе и, кажется, в чересчур ярком галстуке. Во-вторых… с ними в одной машине на переднем сиденье, оказывается, ехала женщина! О-ля-ля! Как-то мадмуазель Жу-жу рядилась в военную форму. И тогда заставила соседей изрядно повеселиться за счет ее изобретательного содержателя. Но эта женщина, несмотря на первую невольную ухмылку, которую он постарался сдержать, опустив голову и надвинув шляпу поглубже, вызывала беспокойство совсем иного рода. Того, которое вызывает звук снимаемого с предохранителя не видного еще глазу огнестрельного оружия. «Куда я попал?» говорил его взгляд, блуждающий по лицам представлявшихся ему людей. «Туда ли меня привезли?» Он уже было хотел уточнить, не спутал ли поезд, машину или не приняли ли его за кого-то другого. Чувство надвигающегося провала холодило изнутри отчаянием. Там где-то, далеко и безвозвратно уже позади, возможно, его безрезультатно разыскивают, чтобы отвезти к папе. И уже готовят, наверно, документы для отлучения… О Боже, за что это с ним случилось? «Где я?» - Мортимер. - дополнительно представился инквизитор. - А сестру мою зовут Мори́н. Он наткнулся на этот синий взгляд и повис на нем, словно это была единственная постоянная в завертевшемся, утратившем гравитацию мире. Невольно, безотчетно он одними губами повторил ее имя, пытаясь сопоставить оторопь, охватившую его, с незнакомым звучанием «Мори́н». Пауза затянулась. И в любой другой ситуации он бы нашелся намного раньше, но сейчас словно что-то приковывало к… к… он отвел глаза усилием очнувшейся немного раньше него воли и уперся во вторую пару аналогичной синевы в глазах ее… спутника? Смитт. Вторая пара несколько успокоила. А фамилия примирила с тем фактом, что и Смитты бывают…. Очень, очень… — Позировали ли вы когда-нибудь для портрета?.. Ой, простите, я не представился. О-ля-ля. Николя… ха-ха-ха… вы заметили? Рифма. Оля-ля… Он обвел взглядом всех этих обладателей инсигний, стушевался и, прокашлявшись, потупил взор, наконец-то произнеся ожидаемое от него: — Николя Буджардини. Художник. Портретист. Шляпу он, оказывается, давно держал в руке. А знака ведьминской принадлежности сеньоры (или сеньориты?) Смитт попросту не заметил.

Заполночь, Водный Дом — Э… — Марго почесала в затылке. Конечно, это было неочевидно женщине. Это вообще нефига не очевидно нормальному человеку. — Понимаешь, мне трудно выбрать. Дело в том, что я не вижу себя. Она произносила слова очень осторожно. Словно из сотни выбирая по одному. И под конец совсем тихо пояснила: — То есть… будто это не мое тело. Наверно, так бывает у многих… — в вопросе таилась надежда укрыться обобщениями. Она приподнялась, выпрямилась и попыталась совершить выбор… лишь для того, чтобы пожать плечами, зажмуриться и рассмеяться. — Какая чушь, правда? Давай ткнем пальцем в первую попавшуюся и я наконец избавлюсь от этих волос, лезущих в глаза?

Заполночь, Водный Дом — Ты навела меня на мысль, — почти мечтательно пробормотала капитан. — Косяк зубастых механических рыб. Кому-то, чьей-то стае и это понадобилось… Они воссоздают сами себя. Каждая – натурпродукт, хэндмейд… хотя, кто сказал, что у рыб есть руки? Маргарита подперла щеку, облокотившись о стол, и снова улыбнулась ночной гостье. — Может быть, это тоже дело рук каких-нибудь ретроградов? Дернула плечом. Ночь вступила в ту свою пору, когда голова имела полное право не только подпираться, но и упасть на вытянутую на столе сильную руку. Да, так определенно удобнее. И с этого ракурса профиль Хельмы казался римским бюстом императрицы... В общем, какой-то императрицы. Женственно сдержанной и безмятежной, как сама земля. — Хельма, можно поделиться с тобой одним затруднением… — Марго вздохнула. — Дело в том, что я совершенно не умею выбирать себе… ну, ничего вроде… С одеждой-то всё просто, она форменная, но вот с заколкой. Я изготовила одну, но потеряла. То есть потеряла, понимаешь? Значит, мне от нее подсознательно, наверно, хотелось избавиться. И я подумала, что, может быть, ты… могла бы выбрать мне в изготовителе заколку? Если тебе не трудно.

Заполночь, Водный Дом Маргарита вновь поглядела на свои руки. Совершенно определенно ее предки не были ретроградами…. Кажется, так Хельма назвала своих. Иначе бы Марго, пожалуй, сумела бы что-то делать руками… — Мои все военные, — призналась она просто и замолчала. С Хельмой было несложно молчать. Вероятно, она умела неплохо это делать. — Я бы хотела научиться делать лодки. Своими руками. Наверно. Или… Наверно, это хотел бы научиться делать Кевин, поправила она себя мысленно. — ...что-то из дерева. Ну конечно, не из натурального, из аналога. Усмехнулась. — Странно мы живем. Чтобы сделать лодку, нужно сделать доску. Но это нерационально. Сделать лодку сразу, минуя доску, намного дешевле. Но множество людей упорно пытаются делать что-то сами. Своими руками, как ты говоришь. Зачем?

Заполночь, Водный Дом Марго пристально вгляделась своим серым и не слишком сейчас цепким, а каким-то усталым взглядом в ее глаза. Как это не страшно? И о чем она, интересно, думает? Наверно, о пижаме. И о тапочках. Почему-то подумала, что вот еще остались в команде люди, которые не пострадали, работая с ней в паре. И не боятся... Машинально взяла предложенный, но не принятый гостьей реквизит и обняла. Пижама уравновесилась с плюшевым земным шаром. — Хорошо, что не страшно, — согласилась Маргарита и поправила падающие на лоб волосы. — А кем были твои предки?

Заполночь, Водный Дом. Марго поглядела на свои руки. - Мне приходится что-то делать руками намного чаще, чем кажется, при моей профессии, - улыбнулась она. - Но растут они у меня... эх. Хельма, можно я у тебя кое-что спрошу? Это нужно знать, ведь... мы тут все вроде как вместе. И мне нужно понимать тебя и вообще... остальных. Скажи, тебе сейчас не страшно?

Заполночь, Водный Дом — Просто вдруг захотелось пообщаться с человеком. Не по делу. - Хельма прекрасно понимала, как выглядела в своей дурацкой пижаме и тапочках, но в каком-то смысле она была смелой. - Четыре часа угробила на чертеж - и все зря. Чувствую себя ламером. — Со мной? — зачем-то уточнила капитан. Провела ладонью по горячему лбу. Сколько времени? Ах да, наверно, операция уже закончилась. Но нет, сейчас она не пойдет туда. Да и вообще… не пойдет. Пусть уж док сам. Надо бы поговорить с Рэннелом. И это будет долгий разговор. Кстати… она забыла, о чем хотела поговорить. Всё спуталось. На глаза попался брошенный гидрокостюм. На Хельму уставились снова, более осмысленно, наконец заметили необычную одежду механика… — Классные зайчики. Смутилась, огляделась по сторонам. — Заходи. У меня есть два стула… Кстати, Макс. То есть Макс мог бы собрать тебе мебель. Это тоже он сделал, — вошедшей гостье протянули обеими руками круглый земной шар, предлагая его, видимо, использовать вместо плюшевого мишки к пижаме.

По водопроводной трубе постучали чем-то железным, и с первого этажа из проклятой комнаты, откуда вечно воняло масляными красками и растворителями, донесся ликующий голос соседа: — Мадмуазе-ель! Мадмуазель Жу-жу, а вы знаете, что я еду в Рим писать портрет нашего благословенного понтифика? Жози закатила миндалевидные глаза и тряхнула белокурыми кудряшками. Опять этот беспутный итальяшка. Вечно дыра в кармане, а хвастовства… Типичный средиземноморский темперамент, так ее раздражавший. — Ой да конечно. Небось и приглашение-то курьер на белом коне привез не иначе, — звонко отозвалась мадмуазель, не торопясь покидать удобной кушетки перед радиолой. Над балконной геранью показалась торжествующая физиономия с взлохмаченной шевелюрой. Перекинув ногу через балконную ограду, негордый без-пяти-минут-великий-и-богатый месье Буджардини, для разнообразия, в штанах и халате, помахал перед носом озадаченной содержанки злополучным конвертом. … — Ой, а тут дальше про отлучение! — испуганно воскликнула мадмуазель, поправляя кудряшку и тыча пальчиком в текст. — Что? Где? — Николя попытался заглянуть в послание, для чего ему пришлось приобнять Жу-жу за плечики и буквально нависнуть над ее декольте, щекотясь ухом о кудряшки. В такой позиции любая дурная весть оказалась бы сдобренной изрядной величины ложкой меда. Так что к приписке, до которой дочитать у художника терпения давеча не хватило, он отнесся с легкомысленностью истинного человека искусства: — Ах это… Ну, думаю, у них там в Риме это принято. — Николя щелкнул пальцами. — Интригующие постскриптумы. Что-то вроде «Будете в наших краях, не примените заглянуть на чашечку чая. Чай у нас обычно без четверти пять». Жози глядела снизу вверх на приосанившегося брюнета, вес репутации которого буквально только что преодолел в ее глазах отметку, за которой ресницы сами собой начинали робко дрожать, а щеки — покрываться румянцем. — Я к вам еще забегу попрощаться, — в самый неподходящий момент протараторил художник и, вежливо выдернув из пальчиков кокотки папское послание, ретировался от греха подальше. Собственно — в Рим. … В машине было душно. Рядом сидели какие-то люди. Перестав быть центром внимания сопровождавших его по всему комфортному пути инквизиторов, он потерялся в этой небольшой толпе мужчин и женщин, плохо понимая, отчего вдруг их стало много и кто все эти люди. Николя попытался абстрагироваться от этого странного события и почти всю дорогу в машине проглядел в окно, время от времени вежливо и немного смущенно улыбаясь дамам… ну и сеньорам тоже. Так. На всякий случай. В основном пытаясь понять, не маг ли кто-нибудь из них. Маги… не были в числе лиц, знакомства с коими он жаждал. Фобии артефактора.

Заполночь, Водный Дом. Марго не ожидала, что кто-то будет стучать в проходную комнату. И потому сначала насторожилась. Она села на койке, прислушалась и определила, откуда идут удары по обшивке. Нет... это было внутри. Вскочила и распахнула люк перехода. - Хельма? Что-то случилось?