Meshulik

Пятнадцать часов непрерывной работы. Обшивка. Ремонтник. Профессор пахал по-черному. Капитан после вынужденного физического бездействия накинулся на эту адскую работенку, будто оголодал. Спорилась работа скоро, но ремонта было еще через край. И в голове вечно вертелось: "Скорей бы". Где-то тут, возможно, была аномалия. Надо было отойти от нее, чтобы не повторить и не начать всё по-новой. Или уже завтра? Глядя на неутомимого ученого, хотелось отправить его отдохнуть. Но уж слишком хорошо знал. Не выйдет. Мало разговаривали. Больше передавали, закрепляли, подхватывали. - Неужели, - послышалось по связи стилсьюта, когда они запустили откачку. Около 22:00. - Уровень спадет, откроем. Не знаю, как вы, профессор, а я на сегодня закончил. Перерыв. Он хлопнул плечо соседского стилсьюта устало давая понять, что он лично смотреть, как работают насосы, мог бы и по экзокортексу в кают-компании. - Приятно было работать с вами, Рэннел. Спина капитана скрылась в люке.

Николас. Хм. Ему импонировало, что сеньорита Морин, а вот теперь и Мортимер так к нему обращаются. Было в этом что-то свойское. - Да. Сейчас только окончательно загублю адтидемоническое плете... Николя прикусил язык. Шутки шутками, а человек хотел доверить ему ценную вещь. - Э... то есть хотел сказать, разберусь. Эксперимент... Знаете, мастер всегда в поиске. Пробует новое. Вот и я. Но с вашим мечом я буду ооочень осторожен, можете ни о чем не волноваться. Уникальная вещь. Да. Вдохновляет. Дам знать, да, да. Он закивал и зажестикулировал с видом настоящего итальянского портного, пытающегося заполучить себе клиента и отрез дорогого драпа на выходное пальто.

- Увы, мои мысли сейчас куда более приземленны. - повинился он. - Я только хотел узнать, а не можете ли вы сделать меч, ну, скажем... более острым? Более удобным в использовании? Это, знаете ли, очень пригодилось бы мне при следующей встрече с.. Мистер Смит сделал неопределенное движение рукой. - ...с этими существами. Вы меня понимаете? - А... - почувствовав, что повторяется, Николя бросил взгляд на новенькие ножны. - Ах. Это ведь ангельский, верно? Интересно, сольется ли с ним Плетение. Интересно... Пожалуй. Я бы подержал его в руках. Хм. Да, только у меня... - он припомнил, что многострадальный амулет так и не дождался своего часа. - Да, это искусство, вы правы. Чудесный меч. Мне нужно закончить кое-что, но я бы с ним повозился. Артефактор он или нет? - Не помешает получше тут во всем разобраться. Думаю, вам нужен меч получше, а мне практика. Повременим с картинами. Займемся реквизитом...

- Николас, позволите вопрос? - зашёл Мортимер издалека, присаживаясь рядом. - Профессионального характера. Воспоминание о лишних ушах в подвале ангельской виллы оказалось приятным, несмотря на антураж из трупов. - А... - артефактор оживился, припомнив, что сам же предлагал всем поскорее убраться отсюда. Но беседы о красоте как-то его увели в сторону эстетических поисков. - Профессионального? О, вы все-таки решились на портрет?

Кевин проснулся в своей капсуле раньше. Они приближаются к концу. Но вот к какому? Эти мысли вытеснили все остальные, когда в кают-компании пил воду. Жадно. Будто шесть километров соленой воды выпаривали из него влагу, взамен просаливая насквозь, суша губы. Они здесь почти закончили. И вовремя уходили. Появление рядом с базой уже второго Чужого делало перемещения снаружи уже рискованными. А внутри в любой момент он ожидал появления сталкеров. - База. Это "Архимед". Реактор запущен. Технический уровень исправен. Можете перебираться, - и добавил, потирая холодный нос: - Скоро здесь будет тепло. Капитан ответил, строго, спустя несколько секунд: - Принято. Скоро будем. У них почти всё уже было готово. Пора перебираться. На субмарине куча дел. Макс оживил ее, но до выписки этому больному еще надо кое-что подлатать. Отправил всем оповещение о старте. … Ribka, Meshulik

Сеньор Буджардини вновь уставился в недра мешочка. Согласился: - Огонь прекрасен, да. Мне он больше всего нравится в акварели ... Он огляделся. Реальность была масштабнее любого полотна. - Грандиозен. Подумал, виновато вытянул еще одну полоску мяса и вернул мешочек Морин. Он бы написал это по штукатурке, в каком-нибудь новомодном зале приемов в Новом свете. Среди белых костей ангелов сполохи алого огня... Грандиозен.

Около 11:00 24 мая, станция "Abyss-5000" - База. Я Темпл. Краб найден. Полностью исправен. Рядом с ним был Чужой. Никто не пострадал. Оставим рядом маяк и возвращаемся. - Принято, - откликнулся заскучавший голос капитана. - Перед погрузкой надо будет тщательно проверить на заражение хрониумом. Ну да разберемся. Похоже, на некоторое время капитан превратился в маньяка охоты на следы хрониума. Ну или... Он был окружен людьми. Все они скопились под куполом и ходили только проторенными и проверенными тропами. Все они деловито приветствовали или не приветствовали, обсуждали какие-то дела или не обсуждали, раздражали и радовали, отчитывались… И капитан поначалу неважно прогружался. Куда-то выпадая. От идеи связаться с «Архимедом» и строго поинтресоваться, как идет ремонт, к воспоминаниям о расстегнутом комбезе... 00:00, 25 мая, , станция "Abyss-5000" — Второй отсек герметизирован. Система охлаждения восстановлена. На утро планирую запуск реактора и ремонт первой палубы. Если кто-то хочет помочь, не стесняйтесь. "Архимед" — отбой. Макс-аут. Где-то на базе один капитан, и по совместительству извращенец, прикусил губу, стараясь не думать о том, что так просто взять и выйти на связь. Но что он скажет? Любой, самый нейтральный вопрос казался ему немного натянутым. На тот смысл, который по связи только породит ненужное волнение. Или нужное? И кому нужное?.. «Котенок», — подумал он и не стал выходить на связь.

0

- О... Николя стоял с мешочком еды, кусок не иначе конины остался непрожеваным за щекой. Но не мог же он продолжать жевать, в самом деле, стоя рядом с плачущей девушкой. Он передвинул мясо подальше за щеку и предположил утешительное: - Но ведь... это ничем не лучше. Лучше бы этих тварей вовсе не было, - он вздохнул и, забывшись, все-таки произвел некоторые движения челюстью, впрочем малозаметно. - Вы очень смелая, ведь это нас и спасло. Вы молодец. Он грустно поглядел в недра мешочка, ища там совета, как утешить плачущую девушку. Сушеная морковка не годилась для утешения. - И запасливая, - сделал еще одну попытку художник.

- Но я всё равно могу составить вам компанию. Ей нужна была компания. Чтобы не остаться наедине с воспоминаниями. Артефактор одобрительно покивал, выразительно поведя бровями и указав движением подбородка на что-то в мешочке. Дожевал, проглотил... Закатил глаза, дожевав еще немного, распробывая. - Вот та былинка, похожая на покинутый кокон бабочки, кажется, савойская капуста. Весьма... Любопытно, здесь есть баранина? Вы что бы предпочли, сеньорита Морин, к обеду? Кажется, у нас тут неплохой выбор блюд...

- Берите у меня, Николас. - ему подставили мешочек с пожухлыми листьями. То есть, с сушеным мясом и овощами. В лице сеньора Буджардини Морин встретила лицо, безгранично счастливое от вида горсти сухих листьев. - О, благодарю! - он, не заставляя просить себя дважды, протерев только платком руки, выгреб горсть странной на вид еды. Но она пахла едой, на вкус была как еда, и это сторицей компенсировало ее общую несъедобность. - Как предусмотрительно с вашей стороны. Но как же вы? Не проголодались ли? Составьте мне компанию... Каждая фраза сопровождалась засовыванием в рот каких-то кусочков, и в конце концов он благоразумно замолчал, остерегаясь говорить с набитым ртом.

- Вы были великолепны сегодня. - заявил он Николя с совершенно серьезным лицом. С диким воплем и мечом в руке, который тот держал, словно дубину - зрелище было устрашающее. - Спасибо за своевременную помощь. Сеньор Буджардини удивленно вскинул брови. Приподнял клинок, рассматривая его, будто впервые обратил внимание на то, что у него он в руке. - Полагаете? А вы, кстати, тоже очень эффектно... Он огляделся. Кажется, он слыхал слово "Носилки". В лесу для этого имелась масса подходящих веток. Уж опираться Беатрис найдется, на что. - Не укрыться ли нам пока где-нибудь? - предложил он спутникам. - А кстати, не захватили ли вы, господа, наш провиант? После такого страху, какого он натерпелся, Николя счел покойницкую еду вполне сносным компромиссом перед лицом наступающего голодного обморока.

Она шумела. Крыльями, серыми, словно стена общественной уборной прогулочной аллеи в Булони. Словно вдовья улыбка. Грунтованный холст. И это… вызывало такую глубокую, такую пронзительную тоску, которая резала ножом солнечное сплетение, парализовывала волю, загоняла классику гневного страха римской трагедии в безнадежность запуганного оцепенения Темных времен. Он накрыл голову руками, и всё, о чем мог думать, — Господи, только бы когти этого адского создания не вцепились мне в волосы. Только бы не задела, не пролетела с клекотом слишком низко, не упала бы камнем на человека и не унесла бы в свое иномирье, откуда и явилась в сопровождении этих мертвецов — искаженных. Я не хочу. Только не так. Лучше смерть, чем быть утащенным… А он оказался совершенно незащищенным. Даже бежать было бы некуда, ведь эта тварь уже здесь! И он зачем-то здесь… Что он тут делает? Оскал ужаса, руки, сжатые в кулаки, перекрещены над головой, Он сжался. Попытался поднять голову, чтобы увидеть, что творится. Но вокруг огонь, крики, хлопанье жутких крыльев и кажется, на маске Охотника проступила кошмарная в своей ирреальности улыбка. Он ее видит. Может, это мгновение перехода в их мир? Надо сопротивляться, — он знает, что надо, но сжимаются плечи, отступают ноги… Впереди двое насели на Мортимера. Он видит, как человека бьют и стараются полоснуть когтями. Его холод в груди закипает, словно, повторяясь, прокручиваясь из раза в раз, лед ужаса становится привычнее. Некуда бежать. Порывисто, на всхлипе выставляет перед собой качающуюся от напряжения руку с береттой. Дерганно дышит, целясь… нет, нет, и там нет, нет цели, которую можно выцепить, слишком близко свои. Бесценные минуты тратятся на борьбу с собой. Он вспомнил о мече. Тот меч Николя прихватил исключительно из привычной запасливости артефактора, рассчитывая поработать как-нибудь над его заточкой. Он понятия не имеет, как с ним управляться, но сейчас кажется, что если посильнее размахнуться... Выхватывает меч, делает несколько шагов к ближайшему искаженному, и, пока еще не пробил озноб от вида уродского гниющего черепа, обеими руками со всей дури… — Ааа! Искаженный легко уворачивается от новоявленного лесоруба, отвечая выпадом, словно пощечиной, режущей Николя щеку. И только сейчас он понимает, что перед ним женщина… — О-ля-ля! — Художника несет, кажется, он вызывающе разводит руками. — Вы меня? Мадам, я польщен! Но не припомню, чтобы был представлен… Снова обрушивает свою изысканно кованую оглоблю. Вновь вспарывает землю, разгибаясь, шумно дыша, смеется и пытается неожиданно повалить красотку на пол… От акробатического фиаско спасает выстрел сеньориты Карлы. О женщины! Без вас Николя бы давно пропал… И остается лишь наблюдать, как сеньорите Беатрис пытаются спасти жизнь. Что это за проклятый город? Он устало шатается вокруг. Круговая... что? Да он не видит ничего, только кошмарная рожа стоит перед глазами. — Не в моем вкусе, — мрачно заключает художник. — Совершенно.

Николя огляделся. - Это странно. В одном и том же городе брошенные останки битвы бог знает какой давности и недавний след от отбывших поездов. Не слишком, но заброшенность. Будто бы в городе ангелов сначала разразилась чума, а потом поселились.... кто-то еще.

Зайдешь потом? Нужно обсудить кое-что. - Если Айзек позволит, - усмехнулся капитан, зная уже не понаслышке о строгих, буквально церберовских принципах их эскулапа. - Его ответственность, он и командует. Но я постараюсь зайти. Распрощавшись с Хельмой, Кевин отправился на свой собственный церберовский пост у шлюза, чтобы выполнить просьбу Макса и лично проследить за отправляемым их нехитрым скарбом и людьми. Экзокортексы оставались на попечении лейтенанта Такарай. Так что капитану досталась самая простая на сегодня работа: следить за одним единственным датчиком.

Это была давнишняя битва. Но столько умерших ангелов вызывало нездоровые мысли о том, что нынешний мир, в котором проживал Николя, изрядно измельчал, раз они пытаются спасти одного, полагая его явление чудом. А тут.... столько? Десятки... Он с удивлением обходил место сражения, пока не наткнулся на некий эпицентр или, может, одну из точек интереса... - Поглядите, - позвал он спутников. - Вот на эту круглую платформу. Видите скелет, у него верхняя часть груди срезана будто лезвием. И что-то я не вижу, где она тут поблизости. Чем это его? Не меч, кость будто полированая. Скелет, о котором говорил артефактор, лежал на правой стороне круглой платформы и правда со странным ранением. А посередине платформы проходила узорчатая линия, делящая ту ровно пополам.

- Да я не про тебя, - с антирадином дело пошло полегче. Немного полегче. Девушка шла, упрямо нацелившись вперед. Она едва ли чувствовала руку капитана, но если бы не он, Хельма наверное бы точно обо что-нибудь стукнулась или упала. В голове мутило. - Я про.. всех, - сделала она неопределенный жест. - Ну уж так устроено всё. Чтобы договориться, что-то сделать, надо обсудить... Теперь хоть разобрались, что происходит. - Умф.. Как бы там ни было - стилсьюты все чистые. И мой тоже чистый. Можно внедрять модули. Не надевайте их без модулей. А то мне потом опять чистить. Стало быть, Хельма прогулялась по аномальных зонам без стил-сьюта. Ого. - Конечно, - пробормотал обалдевший капитан. - Не наденем. Спасибо тебе. Как ты?

- Механик закашлялась и умолкла. Сил почти не осталось. А те крохи, которые еще теплились, следовало потратить на то, чтобы добраться до медпункта. Едва дождавшись, когда капитан закончит с инъекцией, блондинка начала подниматься. Кэп не возражал. Заниматься делом Хельма умела. - Пошли, провожу, - подхватил капитан под руку девушку и помог встать. "Айзек, у нас Хельма в критическом состоянии, сейчас будем" - сообщил по экзокортексу. - Я вот еще в качестве провожатого сгожусь. Хотя дебаты - да. Это я горазд, - добродушно согласился малопригодный в мирной жизни спецназовец. - А... Хельма, а кстати, ты ведь была в аномальной зоне, верно? А где же твой стил-сьют?

Капитан согласно закивал, подходя к пациенту с инъектором. - Хельма, никто не умрет! Главное, чтобы ты поправилась. Если тебе будет плохо, ты всё равно никого не спасешь. Уже идем в медпункт, но антирадин вколю тебе сейчас. Сначала лекарство, потом лестница. Закатывая рукав безвольно сидящей девушки, решил тему "Титаника" и спасения пока что не поднимать. - Ты молодец, Хельма. Без тебя нам не справиться. Сейчас...

24 мая, кают-компания базы Abyss-5000, 7:00 - Я очистила стилы, - донесся до всех ее голос по общему каналу. - Я пойду гулять, да? Я должна вернуться на Титаник. Они без меня помрут. Он собирал инструменты для загрузки в контейнер, когда прозвучал этот вызов. И стало понятно, что Хельма уходит. Черт! Они же все... И тут капитан с ужасом вспомнил, как, увлеченный обсуждением их планов с остальными членами экспедиции, пропустил мимо ушей отказ механика сделать инъекцию. Заражение было минимальным. И тогда казалось, что это обычная практичность Хельмы, пожелавшей сэкономить сильнодействующий препарат на более острый случай. Идиот! Он погрузился в данные связи о том, откуда именно пришел вызов. Хельма его опередила. К счастью, сомнамбулически бродивший по аномальным зонам механик забрела именно в кают-компанию в поисках своего "Титаника". - Эй, - можно было только на глаз попытаться определить, насколько критическая ситуация. И видно было на глаз, что всё очень плохо. - Э-э-эй! Хельма, а ну-ка стой. К счастью, приготовленные для вылазок, в кают-компании хранились несколько доз антирадина. А он совершенно точно был тут нужен. - Сядь, сейчас, всё будет хорошо. Девушку подхватили под руку и усадили в кресло. - Так, ты говоришь... "Титаник"? - на пробу решил проверить реакцию Кевин, пока готовил инъектор.

Насколько капитан был уверен, что ему здесь особо ничего не светит, настолько же он был отчего-то неприлично счастлив. Макс был для него настолько не-до-ся-га-ем, и настолько доступен, и отчего-то это случилось одновременно. Впрочем, то ли в силу специфичности опыта человека со «сложным» гендером, то ли по причине просто опыта, он полагал, что сам задолжал Максу. Он просидел в кресле, закинув руки за голову, и широко и бессмысленно улыбаясь, достаточно долго, чтобы руки успели затечь. После чего все-таки отправился приводить себя в порядок.

- Он и без слов все доходчиво объяснил, - возразила девушка. - Вы все умрете от моей руки, что тут можно не понять. - Да, но если он собирается убивать нас из этих арбалетов, то умрем мы скорее тут от голода и синяков... Господи, как же хочется есть. И почему в городских парках нет обыкновения сажать что-нибудь съедобное? Например, груши? Мечтательно заозирался Николя. Он бы не отказался и от пары мягких булок с заварным кремом, ну уж... хоть груши.

- Не понимаю, - беспокойно озирался Николя. - Зачем преследовать, быть на виду... и ничего не говорить? Сам Николя, будучи обычно человеком разговорчивым, расстраивался, когда с ним кто-то отказывался беседовать из каких-нибудь непонятных прихотей.

- Сочтемся, - ворчит кэп, улыбается белому и пушистому почти безоружно. А ему хорошо бы в душ. И заняться отправкой.

- Крабы, - доносится с плеча Макса. - Хотите попытаться подняться на них. Ладони сжимаются. Котенка хочется не выпускать, не то что отправлять на верную погибель. - У твоего бессмертия есть причина. Вы здесь не зря, наверняка... Не надо... Он больше ничего не говорит. Троянец слишком мудр и давно живет, чтобы самому понимать, хочет он, чтобы что-то изменилось, или просто чтобы что-то закончилось. Но если бы тот спросил у капитана... Ох. Ладно. - Это самоубийство с очень небольшим шансом. Краба у нас три. Я в деле. Но нужен план надежнее. Нужно спуститься разведать. У нас есть хоть какая-то альтернатива реактору "Архимеда"?.. И кстати, нужно установить в шлюзе датчик, определяющий наличие ихора в отправляемых на "Архимед" вещах... Он трется щекой о его плечо, перебирает пальцами его пальцы. Пора бы и делом заняться. Вот только каким? - Так вот... - Открытые участки тела снова манят. Капитан предлагает почти сварливо. - Хотите ли еще один сеанс игры в одни ворота, инженер Феррант, или вы все-таки застегнете свой комбез и отправитесь чинить "Архимед"? И только на дне его глаз озорной огонь готовности во всем идти до конца.