Meshulik

- Я за то, чтобы озадачить нашей находкой дона Эстебана. У него есть связи в этом направлении и ликвидировать его, чтобы обрубить концы, будет стоить куда дороже, чем все эти золотые божки, вместе взятые. А нам хватит и комиссионных, что он нам выплатит, всех денег все равно не заработаешь. Но это не задача первостепенной важности, так что, я считаю, может подождать до того момента, как мы вернемся с изумрудом. Сдадим все сразу. Хелена закатила глаза. Подумала и кивнула. По сравнению с риском быть убитой по приказу Дона, который решит, что их жизни ничто по сравнению с тайной "Эльдорадо", необходимость собственноручно грохнуть Нейта, чтобы тот не переплавил бесценный антиквариат, казалась ей менее радужной перспективой.

-Женщина, - начал он испуганно, - ваши слова звучат так словно у вас уже есть зловещий план! Хелена только развела руками. - Я только что узнала, что именно вы там нашли. Это не план, это... - она вздохнула, - это то, с чем мы имеем дело. План - не помереть в этих джунглях. И найти чертов изумруд. А что касается клада - пока что плана у меня нет. Я пытаюсь справиться с отчаянием. Она снова грустно улыбнулась самому уродливому божку. - В Боготе у меня были кое-какие связи в архиве... вряд ли они что-то дадут. Но Богота далеко. И это точно завершит мою карьеру. Нужно подумать.

Хелена знала, что они уже попали в переделку. Все было просто: если продать фигурки тому, кто может оценить всю их безумную ценность, этот человек захочет и плот. И тогда... либо самим наняться добыть плот ему - уже по меньшей таксе, чем могли бы, если бы принесли комплект сами, либо... Хелена, несмотря на больной забинтованный бок, приблизила лицо к Нейту и тихо и очень серьезно приступила к объяснению: - Тот, кому ты захочешь продать эти вещи, рано или поздно пожелает избавиться от тебя как от свидетеля. Перед операцией в архиве ему очень захочется подчистить все лишние концы. Слишком уж много людей потом пожелают найти "Плот Эльдорадо". Я не стала бы продавать фигурки. Либо... переплавить и сдать за копейки по весу золота. Варварство, зато сохранишь шкуру. И продашь свою душу... Либо закопать там, откуда выкопал. И тогда всю жизнь ты будешь опасаться, что кто-нибудь из нас вернется за тем кладом. Либо - и это наиболее разумный способ сохранить себе жизнь - попытаться взять и плот. В архиве. Она откинулась назад, устав поддерживать непослушными мышцами склоненное тело. - Но есть и еще один способ: продать фигурки через третье лицо. А потом убрать этот след.

-Дона не известь о находке неправильно, но... Хелена пожала плечами и попыталась удобнее устроиться на стволе поваленного дерева, где сидела, пока остальные разгружали вещи и обустраивали лагерь. Кое-что она могла сделать и сама, но этого кое-чего было пока неизмеримо мало. - Это сокровище никак не связано с выкупом Атауальпы. Чибча-миуски жили на месте нынешней Боготы. Эти фигурки - часть "Золотого плота Эльдорадо" - ну такой золотой поднос с инсталляцией местных божков. Основа-то, сам плот, до сих пор в музейном архиве в Боготе. Ребята, бравшие фигурки, не смогли вытащить плот - он оказался слишком громоздким, застрял. Она задумчиво разглядывала содержимое клада, улыбнулась самому уродливому божку и заключила: - Тому, кто решился бы рискнуть жизнью и попытаться поискать покупателя среди коллекционеров, лучше бы раздобыть и саму основу - плот. Тогда бы его риски точно уже оправдались. На всю оставшуюся жизнь. Я бы... не спешила никому рассказывать о находке. На Нейта взглянули со значительностью, заключавшей всю печаль возможных последствий попадания такой информации в третьи руки.

- Эльдорадо. Хелена нежно провела кончиками пальцев по золотой фигурке. Повернула. Перевернула. Взвесила на руке… - Сокровища муисков. Откуда это у вас? Они были в музее… хотя постойте. Пока она не припомнила о той истории тридцатилетней давности, всё казалось каким-то нереальным. Будто сейчас выяснится, что фигурки – искусная подделка, случайное совпадение. Мираж, наконец… - Подлинные, - Хелена обвела всех взглядом безумного Паганеля, обнаружившего, что корабль причалил к другому континенту. – Я не понимаю. Их же украли тридцать лет назад.

Упрямый тип, что и говорить '<_< :D спасибо, что таки запихнули!))

- Кстати, что делать с шкурой ягуара? Положить ее к твоим вещам или пусть так и лежит у меня? Мигелю удалось застать ее врасплох дважды одним и тем же вопросом. Что делать одинокой женщине с сомнительной законности видом на жительство и отсутствием всякого постоянного места жительства со шкурой? Она никогда бы не подумала о приобретении и тостера. Но дело даже не в этом. Принять этот подарок казалось примерно таким же ответственным решением, как завести щенка. Он ведь не просто собака: он мило пищит, просится в кровать, требует заботы и места в ее жизни... Он не один из тысячи, он единственный. Хелена молча смотрела на наемника, прислушиваясь к своим желаниям. Для некоторых людей впустить в свою жизнь кусок меха - это непростое решение. Чаши весов уравновесились. Молчание протянулось еще пару секунд. За них чаша дрогнула и медленно поползла вниз. - Положи к моим, - она помолчала еще секунду, едва заметно улыбнулась и добавила уже привычно переводя в рациональность все, что ее беспокоило, - кто знает, может, когда-нибудь я все-таки куплю дом и устрою в нем шикарную гостиную...

Если наш доктор оклемался, запишусь к нему на прием. - Давай, давай, - поддержала Хелена это начинание и хитро сузила глаза, - так значит, у сеньора-да-Силва-невозмутимого есть история о первом ранении. Я бы как-нибудь послушала. На лице археолога заиграла лукавая улыбочка.

- Ты как? Поддержка, сочувствие, что-то иное требуется? Этот человек недавно спас им четверым жизнь, дотащил ее чуть ли не на себе до лагеря, проявил максимум заботы и теперь - теперь он интересовался, не надо ли подержать ее за руку и помочь справиться с чем? Хелена уже была недовольна собой, что так расклеилась. Быть женщиной в этих вот джунглях - уже серьезный изъян для выживания, а уж поддаваться своим чувствам... - Всё в порядке. Нормальная реакция на стресс. Пройдет. Помоги мне выбраться из палатки... Она огляделась, сосредотачиваясь не делах. Вещи у нее в сумке. Спальник да палатка - вот и все сборы. Но для этого хозяйку нужно сначала извлечь из того и другого. - Мне нужна палка, иначе на ближайшие дни придется нанять сиделку, - пошутила она и скользнула взглядом по согнутой в палатке фигуре наемника и сбилась с мысли. - А кстати, ты сам-то цел? Неужели тебе совсем не досталось? Ты железный, что ли, Мигель?

Через какое-то время Хелена могла услышать доносящийся снаружи голос Мигеля. - Хелена, мы скоро отплываем, помочь тебе собрать вещи? К этому времени она уже успокоилась. И момент черной меланхолии сменился бездумным созерцанием стенки палатки. Появление Мигеля ее оторвало от этого медитативного ничем-не-занятия и обрадовало. - А... - она нащупала салфетку и провела по глазам. - Да... Наверно. И... - шмыгнула носом и добавила увереннее, - ты заходи.

Там, где оставили ее спутники, в ее собственной палатке, было сухо, спокойно и чисто. Она легла на здоровый бок, стараясь облегчить давление на рану. подложила под голову руку. Надо было расслабиться. И поспать. И забыть обо всем. В конце концов, ей приходилось бывать в разных переделках, и хоть не выпадало случая участвовать в стычках с обученными военными, все же случалось всякое. С моральной точки зрения, может, бывало и похуже... Обычно помогало на день-два закрыться от всего, свернуться калачиком, уйти от мира и заняться чем-то отвлеченным. Что-то прошуршало у изголовья. Хелена открыла глаза. По синтетической поверхности спальника пробирался каким-то образом прибывший в ее вещах крупный муравей с проклятой поляны. Женщина, измотанная раной, кровопотерей, трудным переходом, внезапно нашла в себе силы яростно ударить кулаком по сиротливо ползущему насекомому с такой силой, что его размазало по девственно чистой сини продукта дорогого шведского бренда. - Тварь! - прошипела она в сердцах и попыталась оттереть останки муравья салфеткой. Пятно осталось. Ну какая разница... Салфетка выпала из руки. Плечи мелко затряслись. Тыльной стороной кисти она прикрыла рот и бесшумно разрыдалась.

- Я все заштопаю, будешь, как новенькая. Только в ближайшую неделю никаких танцев до упаду, окей? Благодаря обезболивающему, мир вернул себе утратившие было краски. Пациентка жалобно скосила глаза на свой бок, но увидела только руки хирурга и кривую иглу. Они исполняли ритуал, знакомый всем. Ритуал беседы доктора с тяжело больным. Когда доктор обнадеживает, а больной демонстрирует свое желание жить. Оба при этом шутят. Хелена была не прочь исполнить его сейчас. Он благотворно сказывается на самочувствии, это все знают. Откуда? Не спрашивайте. - Придется теперь научиться стрелять из того пистолета? Видишь... - она сделала паузу, длинные фразы давались с трудом. - Не зря я его тогда прикупила.... Как в воду... ой... как в воду, чтоб его, глядела.... Жаль, не взяла с лодки... Да не возись ты, тебе тоже... тоже досталось. Ох... Сама же виновата. Надо было ему по ногам, а я... Как девчонка. Оправдываться было приятно. Будто от объяснения произошедшего в мире тоже что-то вдруг вставало на свои места. Даже уже казалось, что можно двигаться к лодке. - Я помогу тебе идти, - Мигель постарался ободряюще улыбнуться Хелене, хотя его улыбка поблекла, когда он оглянулся в сторону дерева с обломками самолета. Женщина сжала губы и кивнула, снова благодарно прикрыв глаза и вовсе не улыбаясь. Про покойника Хелена вообще забыла. С помощью Мигеля она поднялась и могла вполне двигаться туда, куда доведут. По крайней мере пока действуют обезболивающие.

- В принципе, я могу тебя и на руках отнести, - наполовину серьезно, наполовину нет, ответил Мигель. - Но так будет действительно быстрее. Сейчас, пойду проведаю его. В другой раз она бы посмеялась, приняв эту половину шутки за целое. Но сейчас смеяться не стала. Приняла ли она половину правды за целое или смеяться с раной в боку вообще ей не стоило ближайшие дни, но Мигелю ответили только благодарным взглядом с залегшими от боли тенями. Она осталась лежать и ждать помощи. Глядя в сторону спутников. И прислушиваясь к жизни у самой земли амазонских джунглей и шорохам спешащих по своим делам муравьев.

- У Мика и была вроде, - отозвался Мигель с облегчением в голосе. - Сейчас мы до него дойдем. Потихоньку. И вообще надо сваливать отсюда, пока к спецназу помощь не пришла. С помощью Мигеля она было приподнялась, но тут же охнула и снова откинулась на землю. Рану было так не прижать. Смотрела на человека, честно верившего, что всё обойдется. Это помогало и ей не думать, что всё очень скверно. Но к аптечке ей не дойти. - Знаешь, - она попыталась улыбнуться своему спасителю, но улыбка вышла какая-то беспомощная. - Кажется, будет лучше, если ты принесешь аптечку сюда. И Мик... как он?

Больно. И кто-то снова требует, чтобы она встала. Сейчас. Немного пройдет... Сознание угасало и возвращалось, а голос был не тем высоким ворчливым голосом главы школы, а был он одновременно и строже, и мягче. Что-то в нем заставляло ее сознание откликаться, несмотря на заполоняющую все чувства боль в боку. - Сейчас. - Это был хриплый шепот или стон. Рана. У нее внутри похолодело от мысли, что надо сейчас зажать рану. То самое месиво из собственного мяса и крови, источник боли и слабости. Хотелось просто не думать, то есть думать, будто ничего и нету просто. Нету тела. Есть только сознание. Её мутное, из последних сил держащееся на поверхности... Наконец, тело не выдержало и отключило боль. На мгновение. Но этого хватило, чтобы решиться. Левой действующей рукой она сжала в кулак ткань рубахи и прижала ее к ране, накрыв отставшую часть плоти, возвращая ее себе назад. Нет. Она ничего не оставит своего на этой муравьиной ферме. Ей и так еще долго будут сниться муравьи. Вдох-выдох, вдох-выдох. Боль чуточку стихла. Становилась привычнее, добротнее. Пульс уже не бился в панике где-то под ключицами. - Аптечка, - сознание выцепило новую спасительную ниточку и дало ей имя, уцепившись. - Где-то. Была. Встать она не смогла бы. Если только кто-нибудь помог бы.

Если страшно – защищайся. Если очень страшно – нападай. Что ее заставило кинуться с мачете в руке на снайпера, так это отчаянный страх перед хунглас, внезапно из ниоткуда возникших в поле видимости, пока Хелена, согнувшись в трипогибели, тихо шипела от болезненного укуса муравья. Мелкими перебежками, оглохнув от стучащего в ушах адреналина и плохо понимая, что творится вокруг, но понимая, что снайпера нужно остановить, прячась за деревьями, она кое-как преодолела целой и невредимой разделявшие их сто метров. Последнее укрытие было выбрано не самое удачное – деревце оказалось совсем тонюсеньким. Ничего не оставалось, как, положившись на удачу, кинуться из-за него на уже давно заметившего ее передвижения военного. За что и поплатилась. Что руку задело, она осознала, когда уже наносила удар. И Еще какое-то время, пошатываясь, наблюдала, как мачете падает на землю. Как медленно опускается и немеет кисть руки. И как земля вдруг стремительно приближается к ее лицу откуда-то слева. Через несколько мгновений учитель Чень пнул ее ощутимо ногой по голени и рявкнул у самого уха: «Вставать надо, жиць хотесь!». Реальность вернулась шумом стрельбы. Кто-то грязно ругался. Черные ботинки обозначили присутствие снайпера прямо перед нею. Она успела вскочить на ноги и заслонить лицо… Чтобы получить на излете ножом в открытый бок. Громкий грудной женский крик раздался на муравьиной полянке. Тело мягко осело на землю, окрасившуюся кровью из глубокой резаной раны. Сознание покинуло, принося облегчение. Возможно. Она этого не почувствовала. Для Хелены бой был закончен.

Хелена не кричала. У нее выступили слезы. И она шепотом произносило что-то не очень разборчивое, схватившись за ногу. Одна тварь, благо женщина смирилась с тем, что они повсюду, все же укусила в какую-то чувствительную точку на голени. И яд поразил ближайшую мышцу. Она, сжав зубы, все же попыталась сделать шаг. Ну... технически опираться на ногу получалось, а вот ходить... Надо бы выломать какую-нибудь палку. Хелена огляделась, но ничего полезного не углядела. Тревожного - вроде бы тоже (бдительность провал)

Хелена, у тебя, вроде, в рюкзаке веревка была? Не одолжишь? Археолог с сожалением, но закинула веревку на дерево. Это была не последняя веревка... - Дарю, - проявила она напоследок щедрость, скрывающую брезгливость.

Все это время Хелена, чтобы сдержать порывы тошноты и как-то изгнать из памяти зрелище заживо разлагающегося человека, решала простую в сущности задачку. Предположим, европеец, изучая какую-нибудь африканскую или индейскую иную культуру, узнает о существовании в ней такого обычая, как, например, потлач. Он радуется, уточняет на ломаном албанском, что под этим подразумевается, фрагментарно наблюдает вживую и пишет исследование, которое с удовольствием издает небольшим тиражом "Кембридж паблишинг хаус". Ну а дальше этот потлач открывают не только в этой культуре, а аналогичные явления вдруг начинают видеть повсюду: в Европе, Канаде, Китае, на Ямайке, да хоть в родной конторе или даже у себя в семье. И вот вопрос: плод чьей культуры и мысли тогда эта самая антропология? Европейского знания? Или аборигенных представлений? И тогда так ли не правы те, кто, узнав о проклятии, начинают его опасаться? ... Тупик. Ей надо было из него выбраться, как из этого самолета. На волю. Подальше... Поскорее... - ЦРУ? Бред какой-то. Я пошла отсюда. Внизу ей показалось, что муравьи в ее жизни присутствовали всегда.

Увидав, что с Миком ничего наверху не приключилось и выстрелов не послышалось, Хелена все же рискнула и взобралась туда, где умирал незнакомец, бредя или вещая давно произнесенные кем-то пророчества. Впрочем, задавать вопросы она предоставила тем, кто стоял поближе к покойнику. Сама же держалась поближе к хвосту. Ее мутило.

Не то чтобы дерево казалось таким уж непреодолимым препятствием, но кажется, Мигель чем-то заинтересовал невидимого обитателя обломков, а вот второй участник беседы мог показаться ему и лишним, что не исключало применения оружия отчаявшимся "кем-то"... Хелена благоразумно осталась под деревом. Ну нафик. Познание познанием, но она не зря до сих пор жива на этой работе.

Напрасно считают, что белые европейцы изучают иные культуры, чтобы познать других. Нет. Заглядывая за границу плоскости их собственной цивилизации, они, как и все до них и после них, исследуют глубины собственного Я. И потому разговор с, вероятно, смертельно раненным человеком занимал сейчас Хелену не меньше, чем тайны древней цивилизации. На грани смерти человек становился ей, скажем так, максимально интересен. И сей весьма изощренный, а для кого-то и извращенный интерес, отвлек ее как от муравьев, так и от убитого животного. То было уже трупом. И нуждалось разве что в осмотре паталогоанатома.

- Черт его знает, - пожал плечами Мигель. - Хелена, есть мысли? мысли Хелены разбегались следом за каждым из новых мелких агрессоров, мельчешащих у нее под ногами. Они становились дискретны, невыносимо распыляясь, путаясь и совершая странные маневры. Казалось, что все эти обитатели громадного муравейника задались целью растащить по крошечным кусочкам ее мозг. Ее сознание. Личость... - Кхм... так, - Хелена попыталась собрать мысли обратно в некое подобие осознанности. - Ну, яды тут не помогут, это слишком долго... Сжечь - сожжем вместе с самолетом. Кстати. Если это наш самолет, очень интересно, как избежал паралича от укусов его пилот. Или не избежал? Если он там, то.... ох, не хотелось бы оказаться на его месте. Хелена огляделась. Как и предупреждал индеец, вокруг росли одна только порода деревьев. Она порылась в рюкзаке. Индейцы дали им в дорогу фруктов, и у Хелены были припасены несколько плодов манго. - Можно как-то отвлечь их... Раздавить манго и соком проложить дорогу...