Meshulik

- Стельки из упыря, - сделав серьезную физиономию, посоветовал Змей. - Вон он в канаве валяется, как раз успеешь шкуру снять. Аврелий поглядел в канаву, брезгливо поморщился. Тушка валялась маленькой испачканной тряпочкой, поблескивая металлическими вставками упырьего наряда. Эти твари любили цеплять на себя всякие "украшения", которые добывали у людей воровством или грабежом. - Сам об этом думал, - грустно кивнул он. - Но лучше зверя какого-нибудь почище в лесу добуду. Эта мерзость, небось, еще и заразу какую-нибудь разносит. Может, он и в том подвале подъел чего-нибудь. А может, и человечины или магии какой. Создатель знает, откуда они вообще берутся, эти упыри. Не... Он передернул плечами и оглянулся на остальных. Пора бы уже трогать. Непонятно чьи сапоги были в спешке сборов сунуты в мешок. Спросит в дороге, кто оставил.

- Скорее, не хочу мокнуть заново, - пожал плечами бард. - Поедем под деревьями, чуть ветку заденешь - мигом водой окатит, а так хоть какая-никакая защита. Последнее предположение оказалось верным. Храмовник поозирался, слез с коня и, пока все собирались, наскоро соорудил себе чудо-зонтик по рецепту барда. Обратно на коня он садился заметно повеселевшим. - Нет ли у тебя в твоих закромах опыта еще и средства от дырки в сапоге? - добродушно поинтересовался он.

Тари лихо нахлобучил ее на голову и, приняв вид "лихой и придурковатый", как, в его понимании, подобало наемнику, явился пред ясные очи нанимательницы. Аврелий покосился на пацана. Венки красят девушек. Клоуны хороши на базарной площади. Дурачки к месту на пиру. В отряде Тари смотрелся при этом достаточно органично. Это, возможно, нелестно характеризовало весь отряд. А может, в диких местах выигрывают дикие нравы? Пока оставалось наблюдать. - Боишься, что голову напечет? - поинтересовался он наудачу.

Недалеко послышался цокот копыт. Храмовник собрался и вывел коня и того раньше, но ожидал чуть в стороне. Заметив, что его спутники наконец-то выдвигаются, он молча присоединился к ожидающим.

- Но они же такие маленькие.. Храмовник зыркнул на мага и уточнил: - Это не куклы и не кошки. Эти твари противны самому Создателю... - Незачем сжигать дом. Собираемся и уходим, - обращено было уже всем присутствующим. Ни "Что скажете, господа?", ни "Храмовник у нас все же не вчера родился, не на помойке найден", ни "Давайте проголосуем"... Его слова не стоят тут ни гроша. Аврелий почувствовал себя... использованным. Он пожал плечами, развел руками. "Женщины..." - нашел он единственное объяснение, пригодное для того, чтобы уйти, не продолжая спора. В конюшне в сердцах уже двинул латной перчаткой в перегородку. Конь встрепенулся, а храмовнику полегчало.

- Аша! - донёсся возмущённый оклик снизу, пополам с яростным верещанием, - Немедленно прекрати. - Да у них тут гнездо! - воскликнул храмовник, появившийся на крики из гостиной и грозно глядящий на тварь в руках мага. - Тут надо сжечь всё к демонам.

Обычно это она одобряла, глядела благосклонно или восхищенно и похлопывала по плечу. Но со вчерашнего дня многое переменилось в жизни черного археолога. Она попала в настоящую, судя по всему, войну картелей, зарезала секирой – памятью невинного детства – чувака с дробовиком и… кажется, в роли отчаянного головореза не оказалась безнадежной, судя по одобрительным взглядам. Это придало сил улыбнуться и даже унять дрожь в окровавленных руках. Она сделала было жест, дающий понять, что не стоит губить собственный платок ради э… но, как и всегда немногословный, даритель уже полез в обнаруженный люк. Оставалось протереть и убрать секиру обратно к ее сестричке и с любопытством стоя на коленях у края люка, заглянуть вниз. Она-то, понятно, никаких следов не увидела. «Гробы? Сокровища?» Мысль о кладах и скелетах была Хелене ближе ящиков с оружием. Но показалась ей самой чересчур ребяческой и потому осталась неозвученной. Пока Инесс с терпением, достойным подражания, пыталась вскрыть сейф, она крутила в руках найденную газету. — Дон Эстебан и Катарина — не обязательно сообщающиеся сосуды, — заметила она, почти победоносно оглядывая разгром филиала, который, оказывается, связан с этой выскочкой. Но все же огонь этому месту не повредит...

Так он и вышел в холл, к камину, где должна была заночевать команда, с твёрдым намерением казнить верещащего гадёныша ворованным тесаком. - Может, из его шкуры мне заплата на сапог пойдет? - задумчиво прикидывал вслух храмовник, разглядывая существо.

Хелена вздохнула спокойнее. Кажется, позади этот кошмар с размахиванием острыми предметами и свистом пуль. Нужна была тряпка, чтобы обтереть оружие. Брезгливо разглядывая окровавленные трупы, она искала у кого-нибудь из них хоть край рубахи, хоть платок, которые сгодились бы, как вдруг... Кровь растеклась по полу неровными лужами. Но в одном месте наметилась прямая линия, заканчивающаяся перпендикулярным поворотом... Совсем немного, но кажется, там люк, в обычной ситуации не видный, аккуратно подогнанный под общий цвет и фактуру пола. Поддев лезвием край, она обнаружила, что он не заперт. Пальцы проскользнули и потянули крышку. Внизу было небольшое и прохладное, совершенно пустое помещение, возможно, предназначенное для хранения чего-то. В центре потолка "запасного морга", как она немедленно его охарактеризовала, висела голая лампочка на проводе. Ее скудного света вполне хватало, чтобы осмотреть совершенно голые стены. - Тут что-то хранят... точнее, хранили, - прокоментировала она картину.

Утро обошлось без грохота. Хотя нет, в доме что-то грохотнуло. Но к этому времени Аврелий как-то адаптировался. Не удивился бы, если бы, дождавшись их отбытия, домик бы сложился за их спинами, словно карточный, помахав им всем на прощание трубой. Нужно было не тянуть, а собираться. Укладывая вещи, он обнаружил два новых обстоятельства. Первое заключалось в том, что старый сапог его все-таки окончательно прохудился... Второе обстоятельство заключалось в пропаже лечебного зелья прямо из седельной сумки. Может, обронил? Переложил? Он обыскал сумки, вроде бы нигде обронить не мог. В недоумении добрался до гостиной.

Уцепившись уже мысленно за маячившую впереди широкую спину, Хелена по инерции прибыла к месту схватки с обладателем дробовика. Тут, надо сказать, время потекло совершенно в ином темпе. Словно на замедленной пленке дробовик выстрелил. Словно в потоке воды Хелена махнула крепко сжатой в руке секирой охраннику по бронежилету. Это, конечно, не танец выступления с двумя снарядами. Тут речь не об изяществе, а об эффективности. Но первый удар положил начало еще двум. И каждый оказался успешным. Во-первых, мужик отвлекался и не успевал парировать. Во-вторых - сразу ведь не сообразишь, как отбиться от такой вот странной штуки. Штуки в руке бешеной бабы. Орущей от страха какие-то слова явно не по-испански. И молотящей тебя этой... как ее. Штукой, да. Прошло совсем немного времени, а для Хелены оно растянулось будто на час. Так бывает на соревнованиях. Но такой концентрации страха, волнения, адреналина, отчаяния и ярости на соревнованиях не получишь. Она тяжело дышала и оглядывалась. Дело еще не было сделано. Впереди неизвестно, что еще ждать. Кажется, вот-вот откроется второе дыхание. Кажется, она готова убивать и дальше. Она глянула на Мигеля, будто спрашивая: что, дальше? Рукоять секиры намокла от чужой крови.

— Ну что, брат, не заскучал тут? — на знакомый голос конь повел ушами и повернул гордую голову — ровно настолько, чтобы покоситься на временного своего владельца и презрительно фыркнуть. Ишь, кокетничает. Хороший конь, с характером. Жаль только, что по возвращении в Круг придется его отдать. Собственность он чужая, взятая только для дела, на время — пусть у покойного, а все же его истинного хозяина. Ох, еще ведь отчитываться перед командором, вся эта волокита с Магистериумом. И придется пройти до конца. Не только ради собственной карьеры. Но и ради сестры, которая учится в том же Круге. И ради семьи, которая его практически сослала в Орден… Вот так ты мелкая сошка, всю жизнь мечтающая высунуться, и бац — вдруг от тебя всё зависит, а ты и не рад и хотел бы засунуться куда-нибудь обратно, а уже поздно. Вряд ли они оставят без внимания эту историю, начиная с гибели одного из их убийц, заканчивая, в идеале, смертью мага. В идеале. На дворе дождь заметно стих. Можно бы ехать. Но без завтрака из этого дома, похоже, даже Создатель никого не выгонит своими костылями. Он достал одеяло из сумки в углу конюшни, потоптался еще для верности и вернулся в кухню. Стараясь ступать неслышно, разложил одеяло, сунул под голову мешок и лег досыпать. Уже без сновидений.

О том, что музыка не единственный источник средств к существованию, и отнюдь не самый существенный, Тарик скромно умолчал. - Ясно. - Ночь была глухой, а теплая кухня одна. - Вот что. Ты не стесняйся, - он сделал неопределенный жест, который мог бы означать, что Тари свой парень, и какие тут могут быть секреты, - ложись-ка на лавке, а я пойду возьму одеяло - мне лучше на полу тут доспать, а то... перебужу всех. В этот миг где-то на втором этаже дома глухо бумкнуло и послышался отдаленный треск. - Каров, что ли, с лавки свалился? - меланхолично предположил храмовник и поднялся, чтобы пойти поискать в сумках свежеприобретенное одеяло.

- Вымок. Вон, вещички сушиться развесил; надеюсь, все высохло до того, как печка погасла. А тебе чего не спится? Или не спиться? - добавил бард ехидным голосом, вспомнив о первом знакомстве с храмовником. - Если хорошая печь, то до утра жар в камне будет. Не бойся, не замерзнешь, - потер шею, поднялся с пола, сел обратно на лавку. - Не сопьюсь, я крепкий. И что все такие заботливые? - возмутился он невольно. - Одна не спейся, друг... другой то есть. Э... Он замолк, размышляя, как бы вырулить на более светскую тему. Хотя... - А как ты бардом стал? Ну... вам медаль что ли дают, на которой "бард" написано? Или... Извини, не похож ты на тех бардов, которые по дворцам на скрипочках играют на приемах.

Тари едва не подскочил до потолка, он то был свято уверен, что на кухне никого нет! Святые панталоны, а он так и не успел переодеться! Бард моментально замотался в плащ, наподобие тоги, и отправился выяснять, кому это не спится. Печка погасла, и в полутьме было мало что видно - Ты, что ли? - плащ скрадывал силуэт, но по щуплому телосложению он, несмотря на внезапное пробуждение, все-таки определил, кто перед ним. - Извини, разбудил тебя? Ты чего, замерз, что ли?

Вопреки давешнему пр­орочеству Хирола, хр­амовник собирался проспать эту ночь сном праведника. Так бы сказал любо­й, кто поглядел бы на эту гору мышц, рас­тянувшуюся на узеньк­ой лавке в позе девс­твенника, задремавше­го в сенокосный полд­ень. На деле сон Аврелию снился столь отвратн­ый, что говорить о нем он бы отказался. И забыл бы его поско­рее, дайте только пр­оснуться. Достаточно будет упомянуть, что во сне этом фигури­ровала все та же адс­кая пасть с острыми зубами и что интерес к женскому полу пос­ле такого сновидения мог вполне быть отб­ит у молодого, полно­го сил половозрелого субъекта недели на полторы. В глухую полночь тяжелый удар, треск ломающихся пол­овиц и приглушенные ругательства извести­ли весь дом о том, что Тилани наконец-то пробудился, чему и сам был несказанно рад, несмотря на жест­кую реальность корот­кого, но ощутимого полета с лавки. На кухне кто-то был. Он сел, потирая бок и всматриваясь.

Спортсмены-любители, в отличие от профессиональных спортсменов, обычно таскают за собой свои спортивные снаряды в самые неожиданные места. Любитель горнолыжного спорта проводит отпуск за руганью с таможенником аэропорта по поводу негабаритного багажа, любитель гиревого спорта тащит любимую гирю с собой в командировку, а Хелена Морозова приехала в Колумбию с бутафорным оружием в чемодане, с которым брала медали в детской спортивной школе и позже разминалась по утрам. До определенного момента это в ее глазах имело столько же смысла, сколько фотография мамы на дне чемодана - воспоминания. Ну и конечно, здоровый образ жизни. Пока однажды ей не пришлось до смерти напугать грабителя, покусившегося на с виду беспомощную юную любительницу вечерних прогулок по столичным барам. Понятно, что секира, тогда еще бутафорская, с тупыми краями, но ярко блестевшая металлом в свете вечерних фонарей, словно настоящая, была для того и взята с собой - попугать какого-нибудь дурачка. Спустя год Хелена была уже счастливой обладательницей заточенных, удобно лежащих в руке и скромно умещающихся в полукруглом специально пошитом чехле смертоносных орудия изощренного убийства. Вот только одно дело гимнастика, даже продвинутая, а другое - реальная стычка. Но в любом случае Хелена была одним из немногих на планете людей, кому порезать будерброд было бы удобнее секирой, а не перочинным ножом, тоже лежащим всегда у нее в кармане. При первых звуках, свидетельствовавших о том, что их появление в окрестностях филиала Корпуса Мира обнаружено, Мигель тихо испарился из поля ее зрения, а женщина замешкалась: ее первым совершенно инстинктивным движением оказалось, к ее удивлению, не кинуться вслед за надежным мужчиной, способным в случае чего выступить живым щитом или отбить нападение на них обоих, а - выхватить из чехла нелепые в этой реальности две секиры. И прижать их к груди, словно детей. Следующим же более разумным шагом стало - найти снова профессионального убийцу. Чтобы не сложить голову по-дурацки - с допотопными штуками в руках - на развлечение утренних представителей местной полиции.

Ну дак в картинке все и дело. Если кому она важнее - так это супер, что игрушка новая, все такое. Но командная игра - она и в Африке будет игрой, насколько бы там ни был устаревшим визуальный ряд.

В подвале было тихо. Кажется, они со скользк... ладно, с не таким уж скользким, может, ничего мужиком капитаном Хиролом сподобились принять на себя весь заряд какой-то охранной магии или ловушки с зельем. Устал подпирать стенку у подвальной лестницы. Вообще, Аврелий устал страшно. Хотя многие сделанные им усилия по спасению от лириумного гигантского червя были и воображаемыми, но сил и главное - боевой воли, - они потребовали от него ровно столько, сколько и было. Храмовник был измочален. Он стянул с себя наконец-то кольчугу, принявшую весь удар от нападения глиняной стены и облепленную грязью от макушки до колен. А то уже казалось, что она приросла к телу. Сапог его, всё еще влажный, скорее всего прохудился. Надо бы хоть досушить. На столе стояла новенькая пара сапог. Размер большой. Вряд ли мага или Улвы. Может, Каров оставил? Надо бы отнести ему. Прихватил и сапоги. Вскоре под карнизом крыши, где прозябало брошенное хозяевами корыто, послышался плеск и тихое церковное песнопение. Храмовник занялся стиркой. А еще чуть позже счастливый обладатель мокрой, но чистой кольчуги и выжатого жгутом сюрко заявился в кухню развесить стираное у теплой печки. Сапоги он принес, да вот Карова в кухне не нашел. Куда тот подался, трудно было сообразить. Верно, уже где-то спит. Навалилась усталость. Едва разложил поближе к печи кольчугу, поставил сапоги у створки, развесил плащ... Лавки в доме были узкие, но если устал, то и на жердочке отлично уснешь. Если бы кому-то пришло в голову пощекотать Аврелия, то падение спящего тела могло бы создать новую дыру в пространстве гибнущего дома. Но он уже спал. Положившись на то, что щекотать его никто не придет.

Живенько так... то есть живописно. Но, но... лан, можно поиграть, наверно. Но все же это не то чтобы новая волна в игроиндустрии >_> Цифры урона уместны вполне. Для ганглидера - вообще полезнейшая штука. Да и ты сам, когда толпой расчленяешь кого-то - хорошо видеть, пробиваешь ты вообще хоть что-то или декорируешь пейзаж.

- Я с тобой. - Миледи, даже от меня там не будет толку, один вред. Там... Он беспомощно поглядел в спину уходящего Хирола. Идея с гаатлоком была не так плоха. Но настырный юноша уже собрался в подвал. Аврелий развел руками.

- Дело говоришь, - кивнул храмовник и отер рукавом лоб, от чего его снова слегка качнуло. - Да только если мы закопаем, кто-нибудь опять раскопает. Тут бы... Что хотел предложить сторож магов, никто не узнал, так как его прервали. - Плохое место, - постарался объяснить Аврелий как мог проще. - Демоны или что там. Стекляшки и зелья. Сюда бы травника.

Голова, словно барабан. Но покинутые галлюциногенным маревом пустоты постепенно начинает заполнять истина. Он с подозрением поглядел на стену. Недоверчиво дернул головой от протянутой руки. Помянул какого-то Думата и предположительно название кунарийского дверного коврика, попытался встать самостоятельно, но в глазах снова заплясали голубые искры. Широкая ладонь ухватилась за руку капитана и часть девяностокилограммового веса рыцаря потянула его к земле. Аврелий пробормотал "Благодарю", с горем пополам встал и, опираясь о попадавшиеся по дороге мебель и стены шумно начал выбираться из замкнутого пространства подвала на волю.

Подвал Счастливый обладатель старой тряпки, намотанной на ножку стула и пропитанной прогорклым маслом, он с опаской рассматривал верстак, непонятные стеклянные сосуды, похожие на те, что стояли в шкафу разыскиваемого лекаря, этого неизвестного Микки. В углу располагался внушительных размеров перегонный куб. Остальные реторты и мензурки было плохо видно. Что-то хрустнуло под ногой. Аврелий поставил факел на столе в какой-то тяжелый толстого стекла вертикальные сосуд. Оглянулся на Хирола: - Видели что-нибудь подобное? Что здесь могли... Каптило ужасно, но свет давало достаточный, чтобы можно было разглядеть, что невысокий капитан будто глядит куда-то мимо. В стену. Проследив за направлением его помутневшего взгляда, храмовник узрел, что из противоположной земляной стены выкручивается будто бы пасть. Громадная пасть. Во всю стену, так что могла бы при желании поглотить вороного коня. Странная пасть - поделенная на ровные четыре части. Не хищника, а будто огромного червя. Каждая из четырех треугольных челюстей чудовища была унизана острыми крупными зубами. И покрыты они были... сияющими голубым светом во тьме подвала крупными кристаллами лириума. - Ааа! Создатель, защити детей твоих! - закричал он и опрокинул попавшийся на дороге стул. Выхватив меч, Аврелий кинулся на тварь, рубя и призывая Андрасте и всех почивших Верховных Жрецов на помощь. Но помощь не пришла. Наступил переломный миг, когда сил уже не осталось, а надежда покинула. И воля была исчерпана в неравной борьбе с демонической тварью. Изубленная пасть накрыла опьяневшего от неведомого зелья рыцаря и поглотила в свое нутро. Спустя четверть часа он открыл глаза. Часть задней глиняной стенки подвала была изрезана мечом, но не сильно, будто ребенок несколько раз слабо провел паутинкой рисунок по влажной глине. Судя по всему, Тилани не кричал, иначе бы кто-то обязательно услыхал его. Он просто обессиленно валялся на грязном земляном полу, угвазданный, но живой. В остальном - в подвале царил покой, и даже факел всё еще горел. Что интересно, Хирол наблюдался на том же месте, где и был оставлен. - Мессир, а где... чудовище?

Окна души Аврелия уставились на расплывшееся в руках запеченое яблочко. Он попытался доесть то, что расползлось по пальцам, но в итоге пошел и вымыл руки под струями стекавшего в дыру крыши дождя. Вздохнул. Спорить не хотелось. Все эти души снова становились чужими, как только речь заходила о деле. Ну... значит, главное, что они хоть как-то двигаются. Лучшего варианта все равно не представлялось. Возблагодарив Создателя за то, что послано, он вспомнил о развалинах на подвальной лестнице. Лучшее средство от разочарования - работа. С увлечением храмовник принялся за перетаскивание тяжелых дубовых обломков какого-то шкафа. Вскоре показался свободный дверной проем...