Meshulik

Хелена вздохнула спокойнее. Кажется, позади этот кошмар с размахиванием острыми предметами и свистом пуль. Нужна была тряпка, чтобы обтереть оружие. Брезгливо разглядывая окровавленные трупы, она искала у кого-нибудь из них хоть край рубахи, хоть платок, которые сгодились бы, как вдруг... Кровь растеклась по полу неровными лужами. Но в одном месте наметилась прямая линия, заканчивающаяся перпендикулярным поворотом... Совсем немного, но кажется, там люк, в обычной ситуации не видный, аккуратно подогнанный под общий цвет и фактуру пола. Поддев лезвием край, она обнаружила, что он не заперт. Пальцы проскользнули и потянули крышку. Внизу было небольшое и прохладное, совершенно пустое помещение, возможно, предназначенное для хранения чего-то. В центре потолка "запасного морга", как она немедленно его охарактеризовала, висела голая лампочка на проводе. Ее скудного света вполне хватало, чтобы осмотреть совершенно голые стены. - Тут что-то хранят... точнее, хранили, - прокоментировала она картину.

Утро обошлось без грохота. Хотя нет, в доме что-то грохотнуло. Но к этому времени Аврелий как-то адаптировался. Не удивился бы, если бы, дождавшись их отбытия, домик бы сложился за их спинами, словно карточный, помахав им всем на прощание трубой. Нужно было не тянуть, а собираться. Укладывая вещи, он обнаружил два новых обстоятельства. Первое заключалось в том, что старый сапог его все-таки окончательно прохудился... Второе обстоятельство заключалось в пропаже лечебного зелья прямо из седельной сумки. Может, обронил? Переложил? Он обыскал сумки, вроде бы нигде обронить не мог. В недоумении добрался до гостиной.

Уцепившись уже мысленно за маячившую впереди широкую спину, Хелена по инерции прибыла к месту схватки с обладателем дробовика. Тут, надо сказать, время потекло совершенно в ином темпе. Словно на замедленной пленке дробовик выстрелил. Словно в потоке воды Хелена махнула крепко сжатой в руке секирой охраннику по бронежилету. Это, конечно, не танец выступления с двумя снарядами. Тут речь не об изяществе, а об эффективности. Но первый удар положил начало еще двум. И каждый оказался успешным. Во-первых, мужик отвлекался и не успевал парировать. Во-вторых - сразу ведь не сообразишь, как отбиться от такой вот странной штуки. Штуки в руке бешеной бабы. Орущей от страха какие-то слова явно не по-испански. И молотящей тебя этой... как ее. Штукой, да. Прошло совсем немного времени, а для Хелены оно растянулось будто на час. Так бывает на соревнованиях. Но такой концентрации страха, волнения, адреналина, отчаяния и ярости на соревнованиях не получишь. Она тяжело дышала и оглядывалась. Дело еще не было сделано. Впереди неизвестно, что еще ждать. Кажется, вот-вот откроется второе дыхание. Кажется, она готова убивать и дальше. Она глянула на Мигеля, будто спрашивая: что, дальше? Рукоять секиры намокла от чужой крови.

— Ну что, брат, не заскучал тут? — на знакомый голос конь повел ушами и повернул гордую голову — ровно настолько, чтобы покоситься на временного своего владельца и презрительно фыркнуть. Ишь, кокетничает. Хороший конь, с характером. Жаль только, что по возвращении в Круг придется его отдать. Собственность он чужая, взятая только для дела, на время — пусть у покойного, а все же его истинного хозяина. Ох, еще ведь отчитываться перед командором, вся эта волокита с Магистериумом. И придется пройти до конца. Не только ради собственной карьеры. Но и ради сестры, которая учится в том же Круге. И ради семьи, которая его практически сослала в Орден… Вот так ты мелкая сошка, всю жизнь мечтающая высунуться, и бац — вдруг от тебя всё зависит, а ты и не рад и хотел бы засунуться куда-нибудь обратно, а уже поздно. Вряд ли они оставят без внимания эту историю, начиная с гибели одного из их убийц, заканчивая, в идеале, смертью мага. В идеале. На дворе дождь заметно стих. Можно бы ехать. Но без завтрака из этого дома, похоже, даже Создатель никого не выгонит своими костылями. Он достал одеяло из сумки в углу конюшни, потоптался еще для верности и вернулся в кухню. Стараясь ступать неслышно, разложил одеяло, сунул под голову мешок и лег досыпать. Уже без сновидений.

О том, что музыка не единственный источник средств к существованию, и отнюдь не самый существенный, Тарик скромно умолчал. - Ясно. - Ночь была глухой, а теплая кухня одна. - Вот что. Ты не стесняйся, - он сделал неопределенный жест, который мог бы означать, что Тари свой парень, и какие тут могут быть секреты, - ложись-ка на лавке, а я пойду возьму одеяло - мне лучше на полу тут доспать, а то... перебужу всех. В этот миг где-то на втором этаже дома глухо бумкнуло и послышался отдаленный треск. - Каров, что ли, с лавки свалился? - меланхолично предположил храмовник и поднялся, чтобы пойти поискать в сумках свежеприобретенное одеяло.

- Вымок. Вон, вещички сушиться развесил; надеюсь, все высохло до того, как печка погасла. А тебе чего не спится? Или не спиться? - добавил бард ехидным голосом, вспомнив о первом знакомстве с храмовником. - Если хорошая печь, то до утра жар в камне будет. Не бойся, не замерзнешь, - потер шею, поднялся с пола, сел обратно на лавку. - Не сопьюсь, я крепкий. И что все такие заботливые? - возмутился он невольно. - Одна не спейся, друг... другой то есть. Э... Он замолк, размышляя, как бы вырулить на более светскую тему. Хотя... - А как ты бардом стал? Ну... вам медаль что ли дают, на которой "бард" написано? Или... Извини, не похож ты на тех бардов, которые по дворцам на скрипочках играют на приемах.

Тари едва не подскочил до потолка, он то был свято уверен, что на кухне никого нет! Святые панталоны, а он так и не успел переодеться! Бард моментально замотался в плащ, наподобие тоги, и отправился выяснять, кому это не спится. Печка погасла, и в полутьме было мало что видно - Ты, что ли? - плащ скрадывал силуэт, но по щуплому телосложению он, несмотря на внезапное пробуждение, все-таки определил, кто перед ним. - Извини, разбудил тебя? Ты чего, замерз, что ли?

Вопреки давешнему пр­орочеству Хирола, хр­амовник собирался проспать эту ночь сном праведника. Так бы сказал любо­й, кто поглядел бы на эту гору мышц, рас­тянувшуюся на узеньк­ой лавке в позе девс­твенника, задремавше­го в сенокосный полд­ень. На деле сон Аврелию снился столь отвратн­ый, что говорить о нем он бы отказался. И забыл бы его поско­рее, дайте только пр­оснуться. Достаточно будет упомянуть, что во сне этом фигури­ровала все та же адс­кая пасть с острыми зубами и что интерес к женскому полу пос­ле такого сновидения мог вполне быть отб­ит у молодого, полно­го сил половозрелого субъекта недели на полторы. В глухую полночь тяжелый удар, треск ломающихся пол­овиц и приглушенные ругательства извести­ли весь дом о том, что Тилани наконец-то пробудился, чему и сам был несказанно рад, несмотря на жест­кую реальность корот­кого, но ощутимого полета с лавки. На кухне кто-то был. Он сел, потирая бок и всматриваясь.

Спортсмены-любители, в отличие от профессиональных спортсменов, обычно таскают за собой свои спортивные снаряды в самые неожиданные места. Любитель горнолыжного спорта проводит отпуск за руганью с таможенником аэропорта по поводу негабаритного багажа, любитель гиревого спорта тащит любимую гирю с собой в командировку, а Хелена Морозова приехала в Колумбию с бутафорным оружием в чемодане, с которым брала медали в детской спортивной школе и позже разминалась по утрам. До определенного момента это в ее глазах имело столько же смысла, сколько фотография мамы на дне чемодана - воспоминания. Ну и конечно, здоровый образ жизни. Пока однажды ей не пришлось до смерти напугать грабителя, покусившегося на с виду беспомощную юную любительницу вечерних прогулок по столичным барам. Понятно, что секира, тогда еще бутафорская, с тупыми краями, но ярко блестевшая металлом в свете вечерних фонарей, словно настоящая, была для того и взята с собой - попугать какого-нибудь дурачка. Спустя год Хелена была уже счастливой обладательницей заточенных, удобно лежащих в руке и скромно умещающихся в полукруглом специально пошитом чехле смертоносных орудия изощренного убийства. Вот только одно дело гимнастика, даже продвинутая, а другое - реальная стычка. Но в любом случае Хелена была одним из немногих на планете людей, кому порезать будерброд было бы удобнее секирой, а не перочинным ножом, тоже лежащим всегда у нее в кармане. При первых звуках, свидетельствовавших о том, что их появление в окрестностях филиала Корпуса Мира обнаружено, Мигель тихо испарился из поля ее зрения, а женщина замешкалась: ее первым совершенно инстинктивным движением оказалось, к ее удивлению, не кинуться вслед за надежным мужчиной, способным в случае чего выступить живым щитом или отбить нападение на них обоих, а - выхватить из чехла нелепые в этой реальности две секиры. И прижать их к груди, словно детей. Следующим же более разумным шагом стало - найти снова профессионального убийцу. Чтобы не сложить голову по-дурацки - с допотопными штуками в руках - на развлечение утренних представителей местной полиции.

Ну дак в картинке все и дело. Если кому она важнее - так это супер, что игрушка новая, все такое. Но командная игра - она и в Африке будет игрой, насколько бы там ни был устаревшим визуальный ряд.

В подвале было тихо. Кажется, они со скользк... ладно, с не таким уж скользким, может, ничего мужиком капитаном Хиролом сподобились принять на себя весь заряд какой-то охранной магии или ловушки с зельем. Устал подпирать стенку у подвальной лестницы. Вообще, Аврелий устал страшно. Хотя многие сделанные им усилия по спасению от лириумного гигантского червя были и воображаемыми, но сил и главное - боевой воли, - они потребовали от него ровно столько, сколько и было. Храмовник был измочален. Он стянул с себя наконец-то кольчугу, принявшую весь удар от нападения глиняной стены и облепленную грязью от макушки до колен. А то уже казалось, что она приросла к телу. Сапог его, всё еще влажный, скорее всего прохудился. Надо бы хоть досушить. На столе стояла новенькая пара сапог. Размер большой. Вряд ли мага или Улвы. Может, Каров оставил? Надо бы отнести ему. Прихватил и сапоги. Вскоре под карнизом крыши, где прозябало брошенное хозяевами корыто, послышался плеск и тихое церковное песнопение. Храмовник занялся стиркой. А еще чуть позже счастливый обладатель мокрой, но чистой кольчуги и выжатого жгутом сюрко заявился в кухню развесить стираное у теплой печки. Сапоги он принес, да вот Карова в кухне не нашел. Куда тот подался, трудно было сообразить. Верно, уже где-то спит. Навалилась усталость. Едва разложил поближе к печи кольчугу, поставил сапоги у створки, развесил плащ... Лавки в доме были узкие, но если устал, то и на жердочке отлично уснешь. Если бы кому-то пришло в голову пощекотать Аврелия, то падение спящего тела могло бы создать новую дыру в пространстве гибнущего дома. Но он уже спал. Положившись на то, что щекотать его никто не придет.

Живенько так... то есть живописно. Но, но... лан, можно поиграть, наверно. Но все же это не то чтобы новая волна в игроиндустрии >_> Цифры урона уместны вполне. Для ганглидера - вообще полезнейшая штука. Да и ты сам, когда толпой расчленяешь кого-то - хорошо видеть, пробиваешь ты вообще хоть что-то или декорируешь пейзаж.

- Я с тобой. - Миледи, даже от меня там не будет толку, один вред. Там... Он беспомощно поглядел в спину уходящего Хирола. Идея с гаатлоком была не так плоха. Но настырный юноша уже собрался в подвал. Аврелий развел руками.

- Дело говоришь, - кивнул храмовник и отер рукавом лоб, от чего его снова слегка качнуло. - Да только если мы закопаем, кто-нибудь опять раскопает. Тут бы... Что хотел предложить сторож магов, никто не узнал, так как его прервали. - Плохое место, - постарался объяснить Аврелий как мог проще. - Демоны или что там. Стекляшки и зелья. Сюда бы травника.

Голова, словно барабан. Но покинутые галлюциногенным маревом пустоты постепенно начинает заполнять истина. Он с подозрением поглядел на стену. Недоверчиво дернул головой от протянутой руки. Помянул какого-то Думата и предположительно название кунарийского дверного коврика, попытался встать самостоятельно, но в глазах снова заплясали голубые искры. Широкая ладонь ухватилась за руку капитана и часть девяностокилограммового веса рыцаря потянула его к земле. Аврелий пробормотал "Благодарю", с горем пополам встал и, опираясь о попадавшиеся по дороге мебель и стены шумно начал выбираться из замкнутого пространства подвала на волю.

Подвал Счастливый обладатель старой тряпки, намотанной на ножку стула и пропитанной прогорклым маслом, он с опаской рассматривал верстак, непонятные стеклянные сосуды, похожие на те, что стояли в шкафу разыскиваемого лекаря, этого неизвестного Микки. В углу располагался внушительных размеров перегонный куб. Остальные реторты и мензурки было плохо видно. Что-то хрустнуло под ногой. Аврелий поставил факел на столе в какой-то тяжелый толстого стекла вертикальные сосуд. Оглянулся на Хирола: - Видели что-нибудь подобное? Что здесь могли... Каптило ужасно, но свет давало достаточный, чтобы можно было разглядеть, что невысокий капитан будто глядит куда-то мимо. В стену. Проследив за направлением его помутневшего взгляда, храмовник узрел, что из противоположной земляной стены выкручивается будто бы пасть. Громадная пасть. Во всю стену, так что могла бы при желании поглотить вороного коня. Странная пасть - поделенная на ровные четыре части. Не хищника, а будто огромного червя. Каждая из четырех треугольных челюстей чудовища была унизана острыми крупными зубами. И покрыты они были... сияющими голубым светом во тьме подвала крупными кристаллами лириума. - Ааа! Создатель, защити детей твоих! - закричал он и опрокинул попавшийся на дороге стул. Выхватив меч, Аврелий кинулся на тварь, рубя и призывая Андрасте и всех почивших Верховных Жрецов на помощь. Но помощь не пришла. Наступил переломный миг, когда сил уже не осталось, а надежда покинула. И воля была исчерпана в неравной борьбе с демонической тварью. Изубленная пасть накрыла опьяневшего от неведомого зелья рыцаря и поглотила в свое нутро. Спустя четверть часа он открыл глаза. Часть задней глиняной стенки подвала была изрезана мечом, но не сильно, будто ребенок несколько раз слабо провел паутинкой рисунок по влажной глине. Судя по всему, Тилани не кричал, иначе бы кто-то обязательно услыхал его. Он просто обессиленно валялся на грязном земляном полу, угвазданный, но живой. В остальном - в подвале царил покой, и даже факел всё еще горел. Что интересно, Хирол наблюдался на том же месте, где и был оставлен. - Мессир, а где... чудовище?

Окна души Аврелия уставились на расплывшееся в руках запеченое яблочко. Он попытался доесть то, что расползлось по пальцам, но в итоге пошел и вымыл руки под струями стекавшего в дыру крыши дождя. Вздохнул. Спорить не хотелось. Все эти души снова становились чужими, как только речь заходила о деле. Ну... значит, главное, что они хоть как-то двигаются. Лучшего варианта все равно не представлялось. Возблагодарив Создателя за то, что послано, он вспомнил о развалинах на подвальной лестнице. Лучшее средство от разочарования - работа. С увлечением храмовник принялся за перетаскивание тяжелых дубовых обломков какого-то шкафа. Вскоре показался свободный дверной проем...

- Нам стоит переждать ливень… - Он может неделю идти, - жуя яблоко, добродушно прокомментировал предложение Аврелий. - Вы уверены, миледи, что те, кого мы преследуем, где-то его пережидают, а не путают следы в надежде на то, что их смоет?

Усаживаясь на прежнее полено, храмовник потер с аппетитом руки. Горячие яблоки - это тебе не холодная солонина. - Эх, сейчас поедим, передохнем - и в путь, - вырвалось у него. Взгляд брошенный на влажного и увлеченного новеньким ножиком барда, особо не задержался. Если кто-то считает, что не его, Аврелия, дело, что там у него и как, так и не его это Авреля дело, верно? Он предпочитал принимать людей такими, какими они сами себя ему и представляли.

- Я же говорил, что один колдун мой глаз забрать хотел? Положил так-скать, свой глаз на мой. Это был тот тевинтерец, давший дёру. Думал, что польза какая-то будет с этого. А был и второй. Оборотень. Сильный. Опасный. Мне повезло, его искали маги с храмовниками. Чуть меня без глаза не оставил. А я забрал его глаз, - смуглый палец постучал по камню в оправе. — Ух ты. Чего он каменный-то? — Аврелий с недоверием и интересом разглядывал камень. — Говорят, самые страшные оборотни в Диких Землях Коркари водятся. Так и в книгах Ордена пишут. Туда даже тевинтерские маги боятся соваться. У нас… Он вздохнул смущенно. Опять это «У нас». «Тевинтер, самый тевинтерный тевинтер в мире»… Расхвастался. — Ты-то как, парень? Аврелий вздохнул. Теперь явно лучше. Раздражение, разъедавшее его полчаса назад, куда-то улетучилось, вернулась ясность, настрой на наступление. Сила гуляла по кровотоку, приятно покалывала в мышцах, струилась в голове прохладным покоем. - О, готово. — Я храмовник, я выучен многое снести. Не терпится нагнать колдунью. Вижу, не тебе рассказывать, на что такие способны. Чем дольше мы медлим, тем больше бед она может наделать. В одиночку я бы дальше был сейчас. Но в одиночку... Улва права. Зря она это делает, но по-другому, видно, не умеет. Сейчас все пригодится, что поможет... Он снова замолчал. Вообще, он снова перетягивал на себя всю суть задачи. Ведь они еще кого-то ищут. Он всё время отчего-то об этом забывал. Не укладывалось одновременно. Так было проще думать, что на пути этом он не одинок. Что вокруг люди, одержимые той же целью. Повар залез в печку, принюхался. Склонившись над ароматом из печи вслед за поваром, умозаключил: — Дельный ты, Каров. Надо разбудить, пока горячие.

Филиал Корпуса Мира Тенью среди теней скользнув следом за Пабло и Инес, Мигель дал им время скрыться за забором и полез следом, галантно подав руку не отстававшей от него и столь же тихо двигавшейся (чем продолжила безмерно удивлять Мигеля) Хелене. По ту сторону забора группа инфильтрации успешно проникла в здание, а вот у Брайта намечались проблемы. - Ждем развития ситуации, - тихо, почти одними губами шепнул Мигель своей напарнице.  Ловкая как кошка, она не нуждалась в оценке, чтобы знать, что до сих пор в форме. Но от профи видеть уважение было бесконечно лестно. Вот только продержаться оно могло до ближайшей серьезной стычки. Воевать ей не приходилось. И, даст бог, и не придется, господи, этого еще не хватало! Защищать свою жизнь и имущество, однажды пришлось и лагерь обороняать от бандитов. Но ничего такого, что бы можно было назвать боевыми действиями, а не пугающими криками разъяренной мегеры, режущей направо и налево, чтобы скорее не убить, а разогнать в страхе горе-налетчиков. Спортивное прошлое, обогащенное неспокойным настоящим. Молча кивнула. Прижалась спиной к вертикальной поверхности. Рядом со скупым на слова доном не так уж и страшно. Только что-то там у Брайта вдруг невесело зазвучал голос охранника.

— А тебя не нервирует, когда я разными глазами на тебя смотрю? - удивился охотник, для демонстрации эффекта заглянув храмовнику в глаза. Машинально погладил висевший на шее зелёный самоцвет. - Это-то и есть первая причина. Мои глаза как минимум заставляют нервничать людей. А при моей внешности - пугают. Причём с детства. Вторая - такая же, как у моряков. Когда вхожу в тёмное помещение, снимаю повязку, глаза к мраку быстрее так привыкают. Храмовник глаз не прятал. Собственно скрывать-то ему было нечего. Смело встретил пристальный взгляд, в свою очередь разглядывая необычные разноцветные радужки. — А я думал, что это ты, чтобы шансы сравнять. Дрался-то ты на кулаках когда – глаз закрыт был. А меня запросто сделал. Откусил яблоко. — Вроде не пугаюсь. Хотя… — он обеспокоенно прислушался к себе. Рассмеялся. — Ну понятно. Много в народе суеверий. Это же сколько ты ее носишь, что в том, чтобы смотреть на мир только одним глазом, видел больше пользы, чем неудобства? Вопрос был задан без высокомерия, из любознательности. Прожевал, кривясь. — Всё-таки страшная кислятина. Печеные, думаешь, лучше будут?

Яблоки нырнули томиться в горячую печь. На запах он приплелся именно в кухню после очередной сияющей лириумным шлейфом встречей с Тенью и в восхищении цокнул языком. - Ну ты даешь, тут будто люди живут! Стянул без спросу одно из свежих яблок и надкусил. - Кстати, - храмовник усмехнулся, припоминая давно назревший вопрос. - Не раскажешь... Ты зачем повязку носишь?

Он хотел бы загладить неловкий момент шуткой. Каров ему нравился, и конечно, слова его, случайно услышанные охотником, предназначались не для этих ушей. Они вообще для ушей не особенно предназначались. Он хотел порасспросить того про "подозрительный" глаз, но это было не к месту. Хоть Аврелию и было противно ремесло красноглазой женщины, все же человеком она для него быть не перестала. А потому уважения была достойна. А трепаться, стоя над спящим человеком, было бы неуважительно. Он бросил взгляд на лежащую фигуру с седыми косичками. Эх. Ей бы долю получше. Жить бы в мирном, тихом месте, а не мотаться... на миг он представил ее в доме Тилани. И удивительно, но она и там смотрелась бы вполне уместно с красными глазами и косичками... Храмовник ограничился короткой благодарностью. Остальное каждый мог думать о нем что пожелает. Что поделать. И удалился в конюшню, больше не задерживаясь.

Прикрыл один глаз, прикинул, глядя на каминную полку, покрытую тонким слоем штукатурки. Решил наконец: - Гимны потом погляжу... Не знаю. Он раздраженно вздохнул. - В этих босяцких Марках всё подозрительно. Тихо прозвучало длинное выражение на тевене, означающее, что язык этот хорош не только для ученых трактатов. Разгребать завал в подвал в непосредственной близости от спящего человека было бы свинством. Он натянул подсохшие носки, за ними последовали не очень подсохшие, но уже приятно согревающие ноги сапоги. - Пойду на конюшню... это... погляжу. Коробочка всегда была с ним. А конюшня ничем не хуже любого другого уединенного места.