Meshulik

- Я могу тебе показать, - предлагает Шифти, разглядывая человека , расположившегося горизонтально. Человек поворачивает голову, смотрит в единственный внимательный глаз так же внимательно, хоть и не настолько содержательно. Не совсем понимая, что тот имеет в виду, просит: - Покажи.

Марго ложится на спину. Мелодия тихонько плутает, наполненная объемом, порожденная духами алхимических творений Иоко. Сложные рецепты, приводящие к себе, раскрывающие сердце и уносящие к лисице на краю цветочного облака. Мята в смеси с анисом, лимонные ноты, проникающий эффект которых усилен количеством водки, точно выверенным опытом поколений. Классическое сочетание радости: текила и табаско. Кружащие в танце и увлекающие за собой виски с трех краев света. И неузнанный Маргаритой от сильного вкуса корицы союз текилы и виски. Не говоря уж о ликёре с растением Дамиана — их с Такарай личный трофей в рецептуру «Маргариты», захваченный где-то на просторах Латинской Америки. Он дарит совсем не простые сны… Возможно, доктору Леманну лучше бы заглянуть в шахту А со своими инъекциями. Или уж лучше не заглядывать. Пускай оно как-то само. Во сне плотская любовь приятна и безгрешна. Гармоника играет. — Рисует? — усмехается такому небольшому, но по-своему милому увлечению инженера. — Интересно было бы как-нибудь поглядеть. Пожалуй, она останется спать здесь. Может быть, вежливо попросит вопрошающего знаний Шифти помолчать, может быть, ответит на еще какие-то вопросы. И уснет, положив под щеку гармошку.

В дороге он то клевал носом, то принимался беседовать с попутчиками, но как-то ни о чем. Рассказал о парочке парижских кафе, о каких-то знаменитостях. Кажется, это были, что называется, лица, широко известные в узких кругах, и ожидаемого впечатления рассказчик так ни на кого и не произвел. К тому моменту, когда лошади вдруг заупрямились, сеньор Буджардини изнывал от жажды. Вот бы уже добраться. Поездка к ангелу была какой-то... слишком уж заземленной. По его мнению, давешний дирижабль сгодился бы много больше... Раньше он не встречал волков. Только в сказках и газетных заметках о происшествиях на ниве сельского хозяйства. То есть где-то там. Очень далеко от столицы. И волки, вдруг кинувшиеся на красавца-сопровождающего, были, как и их поездка, какими-то очень уж... большими, страшными, грязными, зубастыми и... черт побери, они хотели загрызть человека! У них на глазах! Да будь он проклят, если вылезет из этой колымаги! Первой мыслью было - вжаться в тени сиденья и... ну, подождать, что ли, когда вот эти все инквизиторы и маги с большими э... саблями, или что там... Боже милостивый! Он не чувствуя собственных рук, и как открыл еще защелку на сундучке, доставал уже свою птицу, чтобы послать вместо себя на это... это.... Ведь никто не спасет! Какие же они огромные! Конечно, птицу заело. Грохот бьющегося стекла, Николя, вскочив, стреляет в упор, но руки ватные, и обе пули уходят в пол. Да и прицелиться он не догадывается, надеясь, что спущенного курка достаточно, чтобы у животных случился сердечный приступ. Ведь так обычно в фильмах в синематеке, правда? Как-то всё проще. В реальности в тесном помещении разверзся филиал ада на земле, хлещет кровища, визг, вскрики людей, лязг оружия, чьи-то стоны доносятся, и всё перекрывает рычание. Он ощущает жар дыхания этих животных, запах паленого, откуда-то обдает огнем, из ориентиров остается только твердая скамья, подпирающая совершенно растерявшегося художника со спины. И только лишь чудом он не валится с ног. Наконец, в голову возвращаются мысли, а в руку чувствительность. Прицел. Хладнокровный выстрел... Он оглядывается в поисках новых целей, но оказывается, пока Николя пытался совладать с паникой, его спутники расправились с целой стаей. Грязный, в волчьей крови убитых не им хищников, с задрожавшими вдруг руками он опустился на колени. Чтобы среди свалки из шерсти, грязи и ошметков мяса найти свою драгоценность - птицу, которая так в этот раз и не полетела.

Марго берет еще несколько нот, уверенно отвечает: - Неа, нету. Уже беззвучно постукивает по губам нагретым собственным дыханием инструментом. - Я все-таки думаю, что Макс - твой лучший друг. Но да, что-то вроде того. С тобой весело.

3:00 Стыковочная шахта Стил наконец-то принял Маргариту и уместил в своей колыбели. Обнял немного протрезвевшего от холода, но все еще не очень верно стоящего на ногах капитана. - А... ну, сновидения... это не страшно. Это проходит. У всех проходит. Она улыбнулась. Села снова рядом с Круглым. Взяла гармонику рукой в перчатке. Спать еще не хотелось. Можно немного порепетировать. Вроде уже почти выходит. Подула на пробу в гармонику. Покосилась на Круглого товарища. Лукаво усмехнулась, не отводя от губ гармошку, проговорила прямо в нее: - Шифти, давай дружить?

Она морщит нос, отказываясь. Одеяло... было бы, наверно, неплохо, но не так эффективно, как эта вторая кожа с автономной системой жизнеобеспечения. - Да нет, конфликтующие подпрограммы завязаны на системе. Уберешь одно - посыпется что-то другое. Иногда сложно решить, чем пожерт... Солнечный Макс болен? Она чего-то не знает? Иоко была бы в курсе, они с доком, кажется, неплохо сработались. Если было бы что-то серьезное, наверно, и док сказал бы кому-то. Рэннелу точно сказал бы. А за Рэннелом присматривает Майте. - Леманн лечил Макса?

Ого. Ну и вопрос. Стакан уплыл в дальние дали на встречу с днищенскими грызулями. Шифти явно развивается. И сейчас как бы не запутать его аналогиями. - Ну это... Как бы тебе... Капитан ежится и обхватывает саму себя руками, чтобы хоть немного потеплело. - Если тебя покрасить в черный цвет, ты останешься собой... Тут ты прав. Д-д-д-да.. По большому счету. Она оглядывается в поисках чего-нибудь теплого. Изготовитель приглашающе мерцает активной панелью. Не выпуская саму себя из тесных обьятий, Маргарита кое-как поднимается, едва не оступаясь на бортике, идет к нему. На полпути обнаруживает шкаф со стилсьютами. Вот что сейчас поможет. Стаскивает с себя рубашку и штаны, кое-как натягивает непослушными руками на непослушные ноги спасительный костюм. Продолжая с паузами: - Но у людей все сложнее, понимаешь? Господи, она и сама не понимает, отчего всегда инь и ян. Левая рука или правая. - Это как одна из подпрограмм у всех работает нормально, а у тебя система воспринимает вирусом...

3:00 Стыковочная шахта А. Темная вода в стыковочной шахте А. Звук гармоники отражается от пустых гладких стен и зеркальной глади, остужающей дыхание. Человек и робот сидят у бортика и импровизируют. Шифти в инструментах не нуждается. Капитан, впрочем, на всякий случай захватила для него боцманскую дудку и барабан. Барабан ему к лицу, а дудка… Ну, дудка есть дудка. Рядом стакан с чем-то. Маргарита не помнит, с чем. Постепенно нестройный ряд американского марша затихает. Двое молча наблюдают совершенно темную гладь воды. — Вообще-то пьют для веселья. Но, иногда, вот в такие минуты, когда выпил, я становлюсь собой, — делится она доверительно с Шифти. — Не только сейчас. Но сейчас, здесь. Я чувствую, что я есть. Я. Кевин Брук. Она откладывает в сторону гармонику и неверным движением случайно смахивает стакан в воду прямо с бортика. Рубашка запахнута, но почти уже не греет. — Пожалуй, мне сегодня хватит. Ты не замерз?

Вскоре к "подпевкам" присовокупились соло истошные звуки гармоники. Даже кое-где улавливался ритм. Но кто кому подыгрывал - было трудно определить: то ли капитан подыгрывала не Шифти, то ли Шифти подыгрывал так, чтобы тактически прикрыть душераздирающие звуки непослушного инструмента, издаваемые им в тяжкой схватке с капитаном. После нескольких попыток кэп пришла к выводу, что им не хватило репетиций. Да и принятой дозы спиртного что-то недостаточно для чуда творения музыкальной импровизации. Пробормотала озабоченно: - Минуточку, никуда не уходи... Выбралась из кресла, добралась до нестройного строя авторских коктейлей Иоко. Выбрала самый, на взгляд, перспективный (11) и сделала сразу большой глоток...

Капитан на мгновение заподозрила, что неизвестный шутник знал заранее, с какой трудностью в ее лице столкнется однажды база "Водного дома". - Валяй, всё, - машет она рукой, и вспоминает, - подыграешь мне?

Ошибка, нет-нет-нет, - Я не кап... - поднятый было в ответ протестующий палец, замер. - А впрочем неважно. Действительно, нет инструментов. Маргарита огляделась. Маты, цветочные горшки, святилище с силуэтами из японской мифологии, разномастные стулья, разноцветные подушки, среди которых живописный капитан с косичками, подстать святилищу пилот, оба окруженные веселенькими пятнами праздничных коктейлей... Инструментов нет. Этой картине не хватает музыкального сопровождения. И не музыка боя окружит ее, а нежные звуки... звуки... - Нам нужен инструмент. Озарение в голосе, и к Круглому обращаются с вопросом: - В реестре изготовителя найдется что-нибудь... подходящее?

- Макс деактивирован доктором Леманном, - отрапортовал Шифти и уставился на капитана. Марго захихикала в кулак. Кто-то перешел к следующим дериктивам без распоряжения капитана. Ха. Хорошо, что это не она. - Вы будете дирижировать? - спросила она внезапно. задумалась о том, что спросила, попыталась пояснить, - Я думал... ду-ма-ла, что ты здесь... чтобы отдавать команды? Пора было сменить коктейль...

Маргарита облокотилась о подлокотник кресла, подперла кулаком щеку и заботливо поинтересовалась: - А почему вы один?

Явление кошки капитан демонстративно проигнорировала, как и всегда. Недемонстративно отметила про себя, что почти все военные в сборе. Только Темпл нет. А так в общем и целом можно было бы уже и перейти к директиве #2... Вспомнила, что она уже не капитан, и подала кошке знак, который отдаленно мог бы напоминать взятие под козырек, если бы был какой-то козырек. А так тонкие прямые пальцы прошлись рядом с виском и пружиной откинули вверх падающие на лоб волосы. Тварь таки обошла ее по рангу. Пускай и на этот вечер. Преимущество от новой позиции плескалось на дне ее уже почти опустошенного бокала. Он проколесил в кают-компанию, огибая разбросанный хаос уюта, взобрался на панель изготовителя и помахал всем чёрным лакированным манипулятором. Интересно, зачем здесь собираются люди в не рабочее время? В корректировку запущенной программы данное действо могло внести весомые изменения. - Полковник Шифти, разрешите обратиться?

Все-таки вокруг царила какая-то суета. Грифели покинули внутренний взор художника и заместо них перед глазами мелькала дама-травести, стучащая, залезающая внутрь и тут же исчезающая из дилижанса... Николя моргнул. Проводил взглядом удаляющуюся... спину. Филосовски повел бровями и обратил взор на брата с сестрой, что-то тихо обсуждавших. Кажется, смятение Морин было чем-то вызвано. Наверно, она что-то забыла в поезде... или потеряла? Сочувственно улыбнувшись, Буджардини поправил галстук и нейтрально откашлялся, прислушиваясь к спору на козлах.

На предложение выбрать шляпу сеньор Буджардини только тихо фыркнул: его отличная модная шляпа с широкими полями, так изящно дававшая волну по краю, являлась пиком последней моды богемных предместий центра всего, о чем этот месье, видно, даже не подозревал. Николя не стал спорить, лишь с достоинством поправил свой головной убор, ткнув пальцем снизу вверх перед собственным носом. - О-ля-ля, ну и колымага. И две лошади? - он с сомнением оглянулся на своих спутников. Тут бы четверка не помешала. Хотя художник давно уже не пользовался гужевым транспортом ввиду необходимости жесткой экономии, так что этот вопрос также был задан исключительно из соображений разминки языка. Он окинул вновь критическим взглядом дилижанс, одобрительно цокнул языком, заметив припрятанное на крыше ружье... и спохватился, потому что начисто забыл, где оставил свой собственный револьвер. Не то чтобы бог весть что... но... но... следующие пару минут он растерянно хлопал себя по карманам легкого светлого сюртука и в конце-концов присел над чемоданчиком. Конечно, беретта оказалась там, под кипой смены одежды. Огляделся. Вроде бы никто не обращал на художника ровно никакого внимания. И он по возможности незаметно переместил оружие в карман. Поднялся. Критически оглядел спутников. Заметил какое-то беспокойство в фигуре вчерашней исполнительницы распевов на лестничной площадке. Греция - самое подходящее место для безделушки, сейчас покоящейся у него в глубине кармана. Только вот не представилось подходящего случая. Николя наклонился, подхватил сундучок и загрузился в "колымагу", выкинув из головы всё, что видел, и уставившись в прострацию, размышляя о грифелях и греческих профилях.

Беру: военная подготовка +5 500 вождение +0 и +10 200+350=550 Итого: 1050, в остатке: 150

- Так что это вы тут делаете?... - спросил он, глядя на военных. Ему было сложно представить, что эти девушки будут сидеть в пижамах и делились историями о мальчиках. Вопрос задан с мирной подлодки, курсирующей вдоль береговой линии на всякий случай для защиты собственных берегов. Ей невдомек разразившаяся в акватории прибрежных вод трагедия. А ведь именно в этот роковой момент шальная торпеда разрывает в клочья левый борт замаскировавшегося под некрупного кита авианосца и таранит всё внутри, от капитанских стратегических запасов выпивки до корабельного кока. Брук с чувством профессиональной гордости несколько резче, чем хотела, откидывается на спинку стула и откликается на позывные первой: — Отмечаем новое назначение капитана, должность которого временно исполняет адмирал только что подбитого мной корабля. Ладошка представляет непотопляемого адмирала с двумя косичками, с которой они и правда только что обсуждали одного мальчика, а Маргарита сдвигает экзокортекс, словно адмиральскую фуражку, на затылок, разглядывая пилота так, будто видит впервые, что недалеко от истины, ведь он как правило пропадает в рубке. «Главное — не думать о работе», — проскальзывает в голове мысль, заставляющая ее предпринять не такую уж и провальную попытку сократить количество принудительно дегустируемых жидкостей подозрительного колера: — Догоняй? Или... смешай свой - и попробуем.

Кают-компания, полночь — Кевин… Лейтенант морщится и крутит ручку наведения. — Кевин… — высунув язык от усердия, пытается уловить в морской ряби окуляры средств наблюдения противника. — Он… Под прицельное ребро ладони подставлено жесткое предплечье. — …пробует на прочность здравый смысл. Цель захвачена. Снаряд оправлен в полет. — Пока один ноль в пользу Кевина. Дверь кают-компании распахнулась и на импровизированную вечеринку морпехов ввалился (почти буквально) Эдвард. Окинув взглядом обстановку, он слегка присвистнул. - Ну, кхм, - он потёр подбородок и обвёл всё богатство взглядом. - Добрый вечер? Это первое, что пришло ему в голову. Правда. Оооо. Эдвард Симидзу сошел со своей небесной колесницы на зов капитана Такарай. Лейтенант Брук салютует отстрелявшейся ладошкой. По правилу номер 18 последний вошедший автоматически получает более высокое звание. Ладонь тянется отдать никому сегодня не нужную честь: — Майор… Пригибает голову боцман уходящего с рейда двухпалубника, пока противник отвлекся на переговоры с третьей стороной.

Островок флотского маразма пугал многоцветием. В сложившейся ситуации, согласно правилу капитана Брук номер 17, во избежание наступления непредвиденных директив, следовало немедленно обменяться полномочиями с ближайшим по курсу военным чином. Таким образом, на время проведения мероприятия по военно-прикладному алкоголизму, звание капитана перешло к поющей даме с двумя черными косичками. А новоиспеченный лейтенант, тщательно прицеливаясь указательным и средним пальцами в подстраиваемую экзокортексом виртуальную баталию, совершил первый залп по расположению противника.

Кают-компания В кают-компанию явилась капитан, обремененная званием, ответственностью и жаждой. Правда, уже не слишком обремененная форменной рубашкой, по дороге расстегнутой и болтающейся свободными бортами поверх неразлучной с капитаном майки. Она задолбалась. Делами ли, собственными неблестящими поступками и несовершенными решениями. И улыбка, исполненная нежности, предназначенная для лейтенанта, могла означать как наступление внезапного слабоумия командира, так и готовность отдаться в умелые руки опытного проводника по тонким струнам человеческой души. Углядев отставленное в сторону, привычно забрала, совершая идеальный (почти) маневр в ближайшее кресло, так осмотрительно подогнанное давеча Иваном с «Архимеда». Первый глоток. Оживший взгляд возвращается к важному вопросу: — Нееет, только не директива #2. Достаточно… Чего достаточно — осталось за скобками капитанского повествования, или, возможно, на подходе, так как еще глоток, поменьше, прервал ее речь. И есть уже силы сначала отсалютовать бокалом синеве в стакане Иоко. Через несколько минут молчаливого принятия жизни такой, как она есть, со всеми ее радостями, возбуждающими разум послевкусиями и вереницей пронесшихся в памяти дорогих сердцу воспоминаний об аналогичных случаях, предпочтение было отдано «Морскому бою».

- Нет, никаких важных данных не получено, - ответила она на вопрос насущный. - Утром должны быть результаты днк-анализа нового мутанта. К утреннему брифингу они будут готовы. Она сжала ладонь, кажется, намереваясь что-то сказать, но не стала, просто указала пальцем на круглое подобие земного шара: - Надо будет его как-нибудь познакомить с моим. Улыбнулась, таинственно приподняла брови, развернулась, кажется, намереваясь сбежать не прощаясь. Но у люка затормозила: - Принято, завтра жду данные. И кстати, Аника, заходите в кают-компанию сегодня... - кажется, это предложение могло прозвучать как приказ после рассказов о стиле руководства Брук. - Если хотите. Ну или... выспитесь лучше. До встречи, доктор Бьёрк. По дороге в кают-компанию она уже точно знала, что не обойдется привычным стаканом, наполненным льдом.

Она уже и сама пожалела, что начала этот рассказ. Он просто крутился в голове. Хельма чем-то напомнила ей Лару. Своей практичностью, легкостью, какой-то способностью говорить главное. А еще смелость. Которая заражала. Они год не могли наговориться. И именно Лара увидела в ней, Марго, то, что заметил только армейский мозгоправ. А она просто однажды сказала как есть. И больше у них не было между собой никаких тайн... Господи, ну и зачем она начала говорить? Чтобы просто объяснить, что в ее работе не место личным чувствам. Зачем она вообще об этом начала? Из-за утреннего объяснения с Рэннелом? Из-за странных ощущений в присутствии доктора Бьёрк? Ее саму пора бы пристрелить уже. - Я... - капитан беспомощно покосилась на руку Аники, вернула ей шарик, поднимаясь со стула. - Она умерла при родах. От холода и отсутствия медицинской помощи. Кажется, из этого следовала какая-то мораль. Но капитан только потерла висок и потрясла головой: - Аника, простите, я не хотела портить вам настроение. А пришла я... э... насчет сегодняшних результатов. Есть что-то новое?

Комната Аники Конечно. Если придется... Скажи «да» — и твоего «нет» никто не заметит. Откровенность за позволение оставить себе маленькое удовольствие безответственно наблюдать исподтишка. Не особенно размышляя, что и как могло бы быть, окажись они на одной подводной лодке не на пару недель, а на пару лет. — Однажды, — Марго облизала уголок губ и продолжила. — У меня был друг. Лучший друг. Это была женщина, строитель из команды, которая десять лет назад готовила запуск новой суперсовременной станции в Антарктиде. А я там… служила капралом. В общем, из-за аварии произошел конфликт с администрацией. И… Лара, так звали моего лучшего друга, оказалась, в общем, не на той стороне. Маргарита повертела головой и, перегнувшись через повернутое спиной к столу кресло, потянулась и машинально взяла в руки ровно такой же плюшевый шарик, какой стоял на столе и в ее собственной комнате. — Я нарушила устав, позволив людям получить доступ к продовольственному складу, когда администрация пыталась подавить бунт в зародыше. И благодаря этому противостояние продлилось несколько дольше, чем могло бы… Она осеклась и с удивлением уставилась на шарик. — А… ой. Это вам Макс сделал?

Комната Аники Взгляд поспешно отводят. Она надеялась, что Аника тогда не спала. Или надеялась, что наоборот. Может, и хорошо. Бьёрк была из тех женщин, чья внешность и особая магия, излучающая жизненную силу, несмотря на недавние ранения, завораживает представителей обоих полов. Вероятно, этим объяснялось, что пару раз взгляды капитана, бросаемые украдкой, когда ирландка не обращала внимания, чем занята ее собеседница, странно мерцали: подмечая черты в объекте созерцания, и тут же уходя в сторону или вниз немного поспешнее, чем обычно бывает в беседе недавно знакомых людей. Впрочем, поспешность капитана могла легко быть объяснена и ее привычной для всех собранностью. - Аника, кстати, я тоже чуть не забыла... Мы не так давно знакомы. И я... хочу, чтобы вы знали, что я ценю вашу... то, что вы здесь и сотруд... работаете и... - Она задумалась на минуту и продолжила: - Я... мне не хочется обсуждать грубое поведение профессора Рэннела на собрании, это ваши с ним, понятные только вам, отношения, но если мне когда-нибудь придется к чему-то вас принудить, орудием принуждения станет скорее всего пистолет. Специфический юмор капитана можно было бы оценить, только когда она рассмеялась после совершенно серьезно изложенного манифеста.