Meshulik

- Эта не свобода, парень, - капитан пиратов поднялся, смотал шелковую леску на кулак и отдал Аврелию, добавив: - Это протест. Ну что, пошли? Думаю, на этом озере теперь до завтра волна не уляжется. Каров упоминал только одну. Одна и была торжественно доставлена в лагерь. Мокрым и вполне счастливым храмовником. Который подхватил сухое и удалился в лес - переодеваться и собирать дров. Медвежатина должна была долго вариться, чтобы стать съедобной. Это он точно понял из объяснений охотника. А значит, было время подумать. Дело в том, что добровольный выбор означает и добровольное взятие на себя правил и последствий. Стало быть, выбирая Империю, он выбирал и подчиниться законам Империи. В этом для Аврелия и заключался смысл свободы. Проблема состояла в том, что сейчас перед ним возникли и другие варианты.

Подсечка удалась. Но крючок мог застрять в птичьем горле непрочно. Он снова дернул, закрепляя достигнутое. Утка, хлопая крыльями, боролась с неизбежностью. Эх, долго тянуть. Может сорваться. Сунув в руку пирату конец снасти, он, как был, к счастью, правда, без кольчуги, полез в воду. Вода, кстати, холодная. И поднятый сапогами ил вовсе не напоминал о купании в чистом лесном озере. Ничего общего. Муть, плеск, брызги, ор утки, серая жижа повсюду, которой обмазывают тебя с ног до головы вездесущие крылья. Борьба оказалась короткой. Напоследок оступившись и опрокинувшись в реку, покрытый водорослями мокрый, но слегка очищенный от ила храмовник, по пояс в воде, победоносно поднял на вытянутой руке добычу, держа ее за свернутую шею. Глядя на товарищей, наблюдавших за событиями с берега, он не удержался и раскатисто рассмеялся. - Поймали. Как теперь выбраться-то... отсюда... Пару раз подскользнувшись, нащупывая дно и хватаясь за траву, все-таки выбрался, бросил тушку на берег. Сел обтекать рядом с пиратом. Стягивая сапог и выливая из него смесь воды, песка и ила, вдруг и для себя неожиданно ответил на вопрос, который был задан до ныряния в реку: - А я и изменил. - Красноречиво кивнул, мол, пират с этого и начал. - Лириум. - Кряхтя принялся за второй, пояснил: - Если в Ордене узнают... то хорошего не будет. Ничего. Так что. - Следом за сапогами рубаха полезла с тела, Аврелий жгутом отжимал с нее грязь, прикидывая, не лучше ли снова искупаться, пока не отстирается. - Так что свобода или нет, а решать много чего будет надо. Только сначала дело надо сделать. Он потянул было ремень штанов... но тут вспомнил, что с ними сидел Тари. Бард не принимал участия в споре, а с этой утколовлей он и вовсе позабыл, но вдруг припомнил что-то. И оставил ремень на месте.

Храмовник вздохнул. Отчасти с облегчением. В азарте спора его занесло. Бартоломью вполне мог принять всё слишком близко к сердцу, и тогда... прощайте, утки. С другой стороны, в чем-то капитан был прав. Вот только его святая вера в собственную свободу выбора представлялась Аврелию непробиваемой стеной. Ну что же, выбор и правда его. Этот разговор стоило продолжить когда-нибудь позже. - Не мой, - согласился лишенный магических способностей неудачник. - Мой - дернуть за крючок, а то без ужина останемся, мессир Хирол. С этими словами он резко потянул снасть на себя. Утка проглотила наживку.

- Всё, - без раздумий сказал пират. - Моё ремесло даёт мне полную свободу. А твоё принуждает против воли. - Непривередливость плюс удача, — вынес вердикт храмовник, задетый наконец за живое. — Я по доброй воле делаю и что нравится, и что нет. Уверен, ты здесь тоже… не ради прелестей миледи Улвы упырей режешь, а ради звонкой монеты. Я-то хоть иду по своему следу. У утки были шансы, кажется, сожрать все приманки и скрыться, пока увлекшиеся выяснением фундаментальных вопросов бытия собеседники докопаются до истины.

Тилани чуть не рассмеялся. Покачал головой. Типичный вопрос варвара. "Нравится". Слово из совсем иной системы координат. Но снова почему-то не отмахнулся. - Не нравится. - взгляд был серьезен. - Все ли тебе нравится, Бартоломью Хирол, в твоем ремесле?

Хирол не отставал. Дался ему этот лириум! - А ты глава Круга, что ли? Пару дней назад Тилани бы попросту посоветовал Барту не лезть не в свое дело. Но то пару дней. За них много что случилось. - Ага, - храмовник не возражал. - Из Тевинтера. Бывал там? На испытывающий взгляд ответили таким же. - Может, слышал, чем Орден там занимается? Чего подать да чего изволите... господа маги. Это было произнесено с иронией, снисходительно, но без недовольства. Собственно иного положения вещей Аврелий не то чтобы не знал, но определенно полагал дикостью. - А у нас впереди... - он вздохнул, задумчиво глядя на уток, кажется, наконец, заинтересовавшихся медвежьим салом, произнес, - впереди неизвестность. Она убила мага, храмовницу и убийцу и ушла... Второй раз не уйдет. Поздно думать об осторожности, да и... Он невольно покосился на капитана: - Предводительница наша тоже... себя не особенно бережет, а?

В ответном взгляде беспокойство сменилось упрямством. Он открыл рот. Закрыл. Бросил взгляд на Тари. - Мы вроде не в Тевинтере? Не нравится лириум?

- Утки клюют на медвежье сало? - соблюдая конспирацию, поинтересовался пират, лежа в засаде рядом с храмовником. Увлекательное занятие разглядывания речной заводи сменилось задумчивым молчанием. Он повернул голову, вытащил недожеванную травинку изо рта, приподнял брови: - Будь ты уткой, стал бы ты разбирать, чье там сало?

Кипучая деятельность рисковала распространиться далеко за пределы лагеря. - Нужна утка, - это почти всё, что понял храмовник из, как обычно, доходчивых, складных и сочных описаний процесса приготовления медвежьего мяса в исполнении Карова. Вообще, разделывая по его дружелюбным, каким-то успокаивающим советам тушу, беседуя об охоте на обратной дороге, даже просто сидя с охотником у костра, Аврелий проникался таким покоем и умиротворением, что казалось, его жизнь только и состоит из охоты на медведей да поиска дров на ночную стоянку. Даже мысли о его праведной мести куда-то улетучивались. он вдруг осознавал себя посреди чужого, дикого леса, в окружении совсем недавно незнакомых людей - в своей тарелке. Будто где-то существовал другой храмовник Аврелий: никогда не живший в Тевинтере, не имевший обязательств перед семьей и перед Орденом, не желавший спрямить путь, ведущий его к конкретной цели, а просто... живущий. Он выглядывал из-за ствола лесного дуба, махал ему рукой в латной перчатке и прятался вновь в окружающей листве. Храмовник зажмурился и потряс головой. Что-то... ах да, пора принять лириум. - Пошли уток ловить? - весело предложил он нахохлившемуся не хуже замерзшей утки Тари. - Знаю я один способ. Мы так в Ордене мальчишками еще развлекались. Он выпросил у охотника несколько рыболовных крючков и отрезал от принесенного мяса полосу сала. На ручье у заводи, где заметил небольшую стаю, они прокрались к кустам. На крючки нанизывались кусочки сала и развешивались низко надо водой, осторожно, так чтобы не спугнуть и привлечь. После, отползти и притаиться. И желательно обратить внимание на принесенное угощение. Громко крякнуть пару раз. И ждать, что кряк удался. Утки поначалу недоумевали...

- Вот даёт дев... парень, - усмехнулся охотник, узнав, что Тари держал оборону на дереве. Охотник поправил сам себя, но Аврелий услышал достаточно, чтобы понять, что некоторым не обязательно хватать кого-то в охапку, чтобы получше узнать. Может, тут давно ни для кого не секрет... Впрочем, храмовник перемывать кому-то кости хоть и привык на однообразной службе в Круге, но воспитан был не там. Вернулись с мешком. А к тому времени уже все были в сборе. И угли как раз подоспели.

К стоянке охотник вернулся довольный с четырьмя крупными рыбинами. И встретил притихший лагерь с храмовником, следящим за костром. Он скупо поведал о встрече с медведем. - я подумал, что Улва с капитаном пошли за тушей. Костер вот, уже угли скоро годные будут. А их все нет. Аврелий хмыкнул. Женщина, отказавшаяся выпить с ним для знакомства, на следующий же день связалась с форменным проходимцем. Ладно, капитан был неплохой в целом наемник, но он, по мнению тевинтерца, ее не стоил. Не то чтобы храмовник был сильно уязвлен, но все же осадок вынуждал сдерживать легкое раздражение. - Ты ведь охотник, знаешь, что там у медведя самое ценное. Отец мой охоту любит, но мне в детстве приходилось убивать только оленя. Да и... В жареном виде я его видел только на обеденном столе. Аврелий поднялся с пенька у кострища. - Пошли, покажу и помогу, чем смогу. - он удрученно прислушался к ноющим еще ребрам. - Может, и поучусь у тебя.

Интуиция человека, только что принявшего участие в погроме хозяйства Катарины, подсказывала Хелене, что валить из города нужно как можно скорее. Но все же валить надо на чем-то и имея запасные ходы. - Распилим сейф. Падре была нужна папка. Мы не доверяем падре. Я хочу узнать, что в ней, прежде чем отдать ему всё.

Она догадалась. Нет. Не о том, о чём догадалась часть группы. Однако храмовника следовало вернуть назад в лагерь, где о нём позаботились бы тщательнее. Первый шок прошел. И героически полечь в неравной борьбе с земным притяжением ему было сегодня не суждено. Кажется, кто-то ощупывает его ребра уверенными умелыми пальцами. Он открыл глаза и с удивлением узнал Улву. Надо же. Ну да, при ее ремесле врачевать-то сам Создатель велел научи... ох, а вот это сейчас было больно! Он сдержал стон и откашлялся. По крайней мере, кажется, он мог пошевелить руками. А, да, он только что проверил это на барде... Аврелий покосился на встревоженного Тари. Попытался улыбнуться успокаивающе. Он, конечно, никому не скажет. Хоть и не понимает, зачем это. Спустя минут пять, посвященные размышлениям, насколько двусмысленна была эта его улыбка, храмовник пришел в себя настолько, что смог встать. И доковылял до лагеря. Там плотная повязка, выполненная всё теми же умелыми руками, позволила почувствовать себя лучше. Но время от времени он ловил себя на том, что украдкой разглядывает барда. Ну… не каждый же день приходится перестраивать некие основы своего понимания вроде бы уже знакомого тебе человека.

- Ааа, не трогай меня! - бард с удивительной прытью скатился с храмовника и шарахнулся в сторону. Он и правда какое-то время держался за барда... может, даже держал того в объятиях. Как держал бы любой тяжелый предмет, которым его натренированную тушу опрокинули бы со всей мочи на земь. Но исключительно машинально. Аврелий приподнял голову, ошеломленно глядя на смущенного товарища... Ну, то есть он что-то такое предполагал... но думал, что то не его дело. Ничего себе не его... - А... - если бы он и нашелся что сказать, то сдавленные ребрами легкие ему бы не дали. Голова откинулась обратно на землю. Над головой простирались ветви злосчастного дерева. Ему было почти хорошо. Сейчас Андрасте смилостивица и в этот морально и физически сложный момент заберет своего верного рыцаря в чертоги Создателя. - Я .... я не хотел, - промямлил храмовник, и сознание его начало мутнеть.

- С-снимите меня... Призванный Создателем спасатель девиц в беде, а в данном случае, правда, бардов в беде, был наготове подставить свои сильные руки и защитить от встречи с неприветливой твердью земн... ой. Да подтрусник Маферата... чтоб... вам... усмиренным родиться... гессарионовы гульфики... Ну, в целом, почти получилось. Храмовник распластался на земле, а ускоренный снаряд костлявого барда, считавшего себя мальчиком, а сейчас, вероятно, птичкой, миновав нелепую преграду из мышечной массы храмовника, вдавил его грудную клетку куда-то к позвоночнику... - Тари, - прохрипел рыцарь, - ты цел?

В пути он был сдержан и собран. На привале днем удалился от любопытных глаз, чтобы исполнить заученный уже ритуал. В этот раз было время предаться долгой молитве. За утренними поисками пропаж и поимкой воров они упустили главное: маг нашел в подвале следы. Люди, которых они разыскивали, были там. Вернее, человек. Та колдунья в глазах Аврелия человеческий облик уже утратила. А вот Алоис приобрел признательного слушателя и благодарность. Если бы не некромант, они бы так и продвигались вслепую. Теперь же Аврелий присматривался к каждому кустику у дороги в надежде, что тот даст ему ответ, куда свернули беглецы. Тот же Алоис раскрыл ему и тайну происхождения неизвестных сапог. Так как сапоги были впору только храмовнику, никто не возразил, чтобы Тилани заменил ими прохудившуюся обувь. Хорошие сапоги. В них он чувствовал себя даже вроде бы как-то легче. Ступал пружинисто. Хотелось топать и топать подошвами,чувствуя землю под собой как никогда ранее. В тот момент, когда послышались крики о помощи, он как раз... ловил ящерицу. Не спрашивайте, зачем. Не поймал. Сапоги не всесильны.

А ладно, на крайний случай будем кидать его с самого большого тут здания. Стоя уже снаружи на улице, Хелена в красках представляла, как они всей компанией швыряют сейф с крыши местного борделя.

- Стельки из упыря, - сделав серьезную физиономию, посоветовал Змей. - Вон он в канаве валяется, как раз успеешь шкуру снять. Аврелий поглядел в канаву, брезгливо поморщился. Тушка валялась маленькой испачканной тряпочкой, поблескивая металлическими вставками упырьего наряда. Эти твари любили цеплять на себя всякие "украшения", которые добывали у людей воровством или грабежом. - Сам об этом думал, - грустно кивнул он. - Но лучше зверя какого-нибудь почище в лесу добуду. Эта мерзость, небось, еще и заразу какую-нибудь разносит. Может, он и в том подвале подъел чего-нибудь. А может, и человечины или магии какой. Создатель знает, откуда они вообще берутся, эти упыри. Не... Он передернул плечами и оглянулся на остальных. Пора бы уже трогать. Непонятно чьи сапоги были в спешке сборов сунуты в мешок. Спросит в дороге, кто оставил.

- Скорее, не хочу мокнуть заново, - пожал плечами бард. - Поедем под деревьями, чуть ветку заденешь - мигом водой окатит, а так хоть какая-никакая защита. Последнее предположение оказалось верным. Храмовник поозирался, слез с коня и, пока все собирались, наскоро соорудил себе чудо-зонтик по рецепту барда. Обратно на коня он садился заметно повеселевшим. - Нет ли у тебя в твоих закромах опыта еще и средства от дырки в сапоге? - добродушно поинтересовался он.

Тари лихо нахлобучил ее на голову и, приняв вид "лихой и придурковатый", как, в его понимании, подобало наемнику, явился пред ясные очи нанимательницы. Аврелий покосился на пацана. Венки красят девушек. Клоуны хороши на базарной площади. Дурачки к месту на пиру. В отряде Тари смотрелся при этом достаточно органично. Это, возможно, нелестно характеризовало весь отряд. А может, в диких местах выигрывают дикие нравы? Пока оставалось наблюдать. - Боишься, что голову напечет? - поинтересовался он наудачу.

Недалеко послышался цокот копыт. Храмовник собрался и вывел коня и того раньше, но ожидал чуть в стороне. Заметив, что его спутники наконец-то выдвигаются, он молча присоединился к ожидающим.

- Но они же такие маленькие.. Храмовник зыркнул на мага и уточнил: - Это не куклы и не кошки. Эти твари противны самому Создателю... - Незачем сжигать дом. Собираемся и уходим, - обращено было уже всем присутствующим. Ни "Что скажете, господа?", ни "Храмовник у нас все же не вчера родился, не на помойке найден", ни "Давайте проголосуем"... Его слова не стоят тут ни гроша. Аврелий почувствовал себя... использованным. Он пожал плечами, развел руками. "Женщины..." - нашел он единственное объяснение, пригодное для того, чтобы уйти, не продолжая спора. В конюшне в сердцах уже двинул латной перчаткой в перегородку. Конь встрепенулся, а храмовнику полегчало.

- Аша! - донёсся возмущённый оклик снизу, пополам с яростным верещанием, - Немедленно прекрати. - Да у них тут гнездо! - воскликнул храмовник, появившийся на крики из гостиной и грозно глядящий на тварь в руках мага. - Тут надо сжечь всё к демонам.

Обычно это она одобряла, глядела благосклонно или восхищенно и похлопывала по плечу. Но со вчерашнего дня многое переменилось в жизни черного археолога. Она попала в настоящую, судя по всему, войну картелей, зарезала секирой – памятью невинного детства – чувака с дробовиком и… кажется, в роли отчаянного головореза не оказалась безнадежной, судя по одобрительным взглядам. Это придало сил улыбнуться и даже унять дрожь в окровавленных руках. Она сделала было жест, дающий понять, что не стоит губить собственный платок ради э… но, как и всегда немногословный, даритель уже полез в обнаруженный люк. Оставалось протереть и убрать секиру обратно к ее сестричке и с любопытством стоя на коленях у края люка, заглянуть вниз. Она-то, понятно, никаких следов не увидела. «Гробы? Сокровища?» Мысль о кладах и скелетах была Хелене ближе ящиков с оружием. Но показалась ей самой чересчур ребяческой и потому осталась неозвученной. Пока Инесс с терпением, достойным подражания, пыталась вскрыть сейф, она крутила в руках найденную газету. — Дон Эстебан и Катарина — не обязательно сообщающиеся сосуды, — заметила она, почти победоносно оглядывая разгром филиала, который, оказывается, связан с этой выскочкой. Но все же огонь этому месту не повредит...

Так он и вышел в холл, к камину, где должна была заночевать команда, с твёрдым намерением казнить верещащего гадёныша ворованным тесаком. - Может, из его шкуры мне заплата на сапог пойдет? - задумчиво прикидывал вслух храмовник, разглядывая существо.