Ribka

В палатке - Ну, тогда можно просто Тео, - улыбнулся центурион. - Да. Я знаю. Я помню вас по Кругу, - прозвучало как упрек и смутившийся Децимус поспешил добавить: - Но мы не были представлены друг другу. - Мессир Лурц, - наконец осмелился задать Пол, воодушевленный доброжелательностью ученого, давно мучивший его вопрос. - Есть много запретной магии. Есть много тайных знаний. И много книг было сожжено за ересь или опасные изобретения. Почему мы ищем именно работы Эллина Девара? - Вы можете тоже звать меня по имени, Полихроний, - кивнул духовному магу Лурц. Прежде чем ответить, он задумался, барабаня длинными пальцами по древку посоха. - Видите ли, у меня нет ответа на ваш вопрос. Моего наставника интересовали исследования Девара, потому что те лежали в тех же сферах интереса, что и у мессира Стагирита, так зовут моего учителя. Но до сих пор наши попытки капнуть чуть глубже неизменно натыкались на стену, возведенную теми, кто эти работы скрыл и наложил запрет на все упоминания о них. Но мы предполагаем... что Девара открыл нечто... нечто, что может существенно повлиять на существующий уклад мира. Так ли это, я должен выяснить в этой экспедиции.

В палатке - Мм, - понимающе кивнув Красс, - ну да, - припомнив сколько на нём самом накопилось шрамов и рубцов от ожогов, которые лечили вот такие же целители. - А что это за руны? - он присмотрелся повнимательнее и немного усилил огонь на "горящей" руке. - Я не слишком люботен, мессир? - Можно просто Децимус, мессир Красс, - с застенчивой улыбкой предложил целитель отринуть хотя бы часть церемониальных расшаркиваний. - Нет, что вы, - отвечая на вопрос, продолжал Лурц. - Мой наставник говорит, что любопытство толкает нас к развитию и не дает иссохнуть разуму. Взгляд его вновь вернулся к рунам. - Это.. загадка от моего учителя. Как раз... чтобы тренировать мозг, - тихий смех казался неуместным в этом шуме бушующей непогоды, отделеной от сбившихся внутри палатки людей лишь тонким полотном.

- А что за посох у вас, мессир Лурц? - поинтересовался Тео, продолжая поддерживать слабое заклинание. - Посох? Мой посох? - с растерянной улыбкой Децимус посмотрел на вопрошающего, затуманенный взгляд его говорил о том, что мыслями маг был далеко. - О! Духовная магия! Она ближе всего мне. Для стихийной я слишком рассеян, - он смущенно пожал плечами. - Разве что, имею дело с ее последствиями.

Глядя на появившийся так кстати огонь, он не стал продолжать. - Да уже не важно. Децимус робко улыбнулся в ответ и покорно оставил духовного мага в покое. Отношения с новыми знакомыми складывались... честно говоря никак не складывались. Не считая каких-то общих фраз, которыми он обменивался по утрам, выходя из палатки, и вечерам, уходя на ночлег, с очень большой натяжкой можно было назвать общением. Подобное положение немного беспокоило - не выглядит ли его отрешенность неприличной, но совсем не тяготило целителя. Он поднял руку вверх и на каждом пальце вспыхнуло по небольшой свечке. Пламя не коптило. Горело ровно и медленно, и согревало воздух в палатке. Лурц перевел любопытный взгляд на Красса, все с той же робкой улыбкой созерцая чары стихийщика. В палатке стало чуть теплее. Даже его рабы, жалко жавшиеся друг к другу, перестали дрожать. Маг опустил голову, даря теперь свое внимание рунам, украшавшим древко его посоха.

Бэнг, - гулко прозвучало на всю округу. Действительно, снег растаял - вокруг котла. Но изнутри магия его просто испарила. Вздохнул, вернулся в палатку. Греться придется привычным окопным способом - дыханием и теплом собственных тел. Навстречу - Полу и метели - из палатки высунулся Туц. Подозрительно повертел шлемом во все стороны ,что-то буркнул и освободил проход. - Что это было? - спросил Лурц, озадаченно глядя на Стража, бегающего с пустым котелком на улицу и обратно.

Прикрыв рот с носом шарфом, Улва подождала, когда все, кто в разведку не пошел, юркнут в палатку, чтобы потом последний залезть внутрь. Внутри было все также холодно, но теперь они были хотя бы укрыты от метели. Сама палатка сотрясалась от ветра и холщовые стены ее усиливали стоящий снаружи гул. Лурц скинул с головы капюшон. Лицо его было бледным и грустным. Кажется, тяготы пути не прибавляли протеже Стагирита оптимизма. - Возьмите одеяла, чтобы согреться - распорядился он рабам, принесшими в палатку драгоценные книги. От одного вида этих трясущихся мелкой дрожью эльфов становилось холоднее.

2-3 нубулиса Когда-нибудь, может лет через сто, какой-нибудь путник мог найти в лесу самый настоящий клад - целых два сундука, со всем тщанием спрятанные в колючих зарослях ежевики. В маленьком сундуке, если бы ему удалось вскрыть замок, он обнаружил бы несколько серебряных тарелок, бокалов и вилок, укрытых шелковым халатом. Все это венчали бы остроконечные домашние туфли с разноцветной вышивкой. Сундук побольше был не заперт и внутри была лишь одинокая ночная ваза с серебряной, тем не менее, крышечкой. Стол же, стул и даже остов походной кровати, наверняка к тому времени сгинут от непогоды. И, конечно же, этот путешественник никогда не узнает, кто и при каких обстоятельствах оставил все эти вещи здесь. А мессир Лурц, изрядно облегченный стараниями случая (или случаев, кто ж станет разбираться) таким образом продолжил свое путешествие. Когда растянувшаяся колонна всадников остановилась, Лурц спешился. Ветер взметнул полы его тяжелого, подбитого мехом плаща, превращая целителя в какую-то фантастическую птицу, хищно распахнувшую свои крылья в этой белоснежной темноте. Кристалл в навершие его посоха разгорелся, развеивая сумрак неверным светом и разрушая зрительную иллюзию. Снег кружил вокруг фигуры, бросал в глаза пригоршни колючего снега, пытался проникнуть под низко надвинутый капюшон.

2 нубулиса Когда Ниса ушла, Децимус еще некоторое время сидел, не двигаясь. В палатке стало сразу как то просторно и тихо. Губы мужчины подрагивали, будто он изо всех сил пытался не улыбнуться, но потом с короткой усмешкой повалился на свою импровизированную постель. Через несколько минут его одиночество побеспокоили бдительные рабы. - Господин? Завтрак готов, господин, - тихо доложил один из них, заходя в палатку. - Давай завтрак, - весело согласился Лурц.- И воды умыться. И свежее белье! - Центурион Красс готовится снять лагерь, господин, - это уже доложил второй. - Прикажете собирать вещи? - Собирай! Хотя нет! Кареты теперь не было, а значит на мессира мага свалилась огромная гора проблем. Как бишь, сказал Красс давече? Слишком огромная гора проблем! - Kaffas! - закрывая лицо ладонями прошипел хозяин всего этого неподъемного добра.

- Создатель... вот же чудо из чудес. Руку, руку можешь мне освободить? Я все сама сделаю. Смилостивившись над Лурцем, Ниса, кажется, больше не собиралась дольше необходимого принуждать несчастного смотреть на нее в таком виде. Раз уж для него это было таким ужасным наказанием. - И где только тебя такого сделали?.. Лурц молча создал магический огонек, чтобы осветить темную палатку. Кажется, слова миледи все же задели его. - Руку придется вложить в лубок, - несколько суховато произнес он. Лицо его тоже было спокойно, хотя взгляд упорно избегал смотреть в глаза пациентке. Долг целителя вышел на первый план, оттеснив смущение и возможно нарушенные нормы приличия. Перевязка прошла в тишине, лишь раз чуткие пальцы мужчины замерли, когда он рассматривал охватившее лириумную вязь воспаление. Но опять же - промолчал. - Позвольте помочь вам... Невесомую сорочку забрали из рук миледи, осторожно расправили, чтобы потом собрать аккуратными складками у горловины. Прохладная ткань скользнула по лицу женщины, на миг скрыв от нее мага, а после упав на обнаженные плечи. Два взгляда встретились. Один непроницаемый, как скрытое в тени лесное озеро, и другой, с затаенным выражением на самой глубине глаз. - Осторожнее с рукой, - мягко предупредил Децимус. Если обида и была, то не теперь. Робкая, заботливая улыбка мягко засветилась на губах. Х умчалась

- И раз уж ты видел все, то будь любезен.. Арсиноя красноречиво пнула ножкой стоящие рядом с постелью сумки. - Миледи... Арсиноя.. Ниса..., - забормотал вконец пристыженный целитель, путаясь в словах и собственном одеяле. - Уверяю вас... Я лишь делал перевязку... При всем моем уважении.... ваши честь и достоинство.... не пострадали... Я не смотрел.... Вернее... я не видел... долг целителя... Треклятое одеяло было отброшено и, взвинченный столь щекотливой побудкой, маг вскочил на ноги. - Позвольте, я сию минуту позову раба, они более компетентны в вопросах помощи с утренним туалетом.... Все также стараясь не смотреть на женщину (хотя та все-равно притягивала взгляд помимо воли) Лурц бросился к выходу из палатки, запнулся о собственную постель и смешно замахал руками, стараясь удержать равновесие.

- Лурц. - требовательный голос бессовестно вырвал мага из объятий сна несколько раньше, чем это изволил сделать некто весьма голосистый снаружи. - Мне нужна помощь. В эту ночь руны не отпускали Децимуса и во сне. То он вновь видел лириумные узоры на теле Нисы, то склонялся над древком посоха, разгадывая во сне вырезанные на нем символы, то кропотливо переводил с древнего тевене слова фривольной песенки, Андрасте знает когда и где им услышанной. И за всем этим гремел голос его наставника, но усталый разум никак не мог уловить их смысл. Стон миледи потревожил сон, а требовательный зов прервал тот окончательно в момент, когда маг, наконец, прислушался к словам Стагирита. Увы, та вылетели из памяти в тот же миг, как Лурц подскочил на своём ложе, вертя взлохмаченной головой и сонно моргая. - Миледи?...- взгляд остановился на белеющих в полумраке изгибах полуобнаженного тела. Даже при скудном освещении утра, робко заглядывающего в палатку через узкие щели выхода, Ниса могла увидеть, как румянец заливает ошеломленное лицо мужчины. - Создатель милосердный...,- забормотал последний, то отводя взгляд в сторону, то снова возвращаясь к женщине напротив. Приличие боролось с долгом целителя:- Вам плохо?

Палатка. Ночь Децимус еще некоторое время стоял, хотя сразу было понятно, что ему не ответят. Может наивно надеялся, что миледи смилуется над ним и откроет свою тайну, а может разочарование от ее молчания оказалось слишком болезненным. Спала ли уже Арсиноя, когда перо снова заскрипело по пергаменту, пачкая руку, держащую ее, россыпью чернильных брызг? Два рисунка, выполненные с особым тщанием начинали эту страницу дневника. Аккуратные руны древнего Тевена, с точным описанием их расположения на теле женщины. И звезда, заключенная в круг, будто наложенная на сердце печать. Увы, сведений, которые бы мог исследователь чужой тайны добавить к рисункам, было слишком мало. Больше вопросов и собственных умозаключений. Наставник будет не слишком доволен. Впрочем, связаться с ним сейчас не было ни возможности, ни сил. Было далеко за полночь, когда маг тщательно запер свой дневник, спрятав цепочку с ключом на груди. Оглянулся на мерно дышащую во сне женщину. Усталое, осунувшееся лицо его осветила слабая улыбка. Короткую ночь - в противовес длинному, перенасыщенными событиями дню - ему предстояло провести на сооруженной из нарубленных веток и запасных одеял постели. Не самые привычные для протеже Гидеона Стагирита условия. Но мужчина уснул едва ли досчитав до десяти тихих вздохов его соседки в эту ночь. Х

Палатка. Ночь. - При всем уважении, мессир Лурц, маги много старше вас пытались сделать это. Как видите, безуспешно. - она отвернулась, и прибавила зло. - Не все в этом мире подвластно таким, как вы. Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, что женщину задели его слова. Децимус тихонько вздохнул и во вздохе этом невольно отразилась вся усталость и напряженность прошедшего дня. - Конечно, Ниса... миледи. Наверное, я уже утомил вас. Вы все еще слабы. Отдыхайте. Мои рабы к вашим услугам, если вам что-то понадобится. Он церемонно поклонился ей, будто на светском рауте, и на бледном лице слабо засветилась извиняющаяся улыбка. Отвернувшись, маг уже сделал шаг прочь, но не удержался от последнего, против воли прозвучавшего вопроса. - Вы дар, миледи?

Палатка. Ночь. - Болят. Когда часто пользуешься. И завтра, - она сглотнула, в горле пересохло. - то есть, сегодня, тоже будут болеть. Они... - она кривовато усмехнулась. - доставляют определенные неудобства. Время от времени. Во взгляде, которым теперь целитель смотрел на нее появилась... нет, не жалость. Сострадание. В этом не было ничего удивительного. Те, чей дар находил свое призвание на пути Созидания, умели сострадать. Для того, чтобы эффективнее направить целительную энергию в нужный поток, нужно было уметь почувствовать чужую боль. - Вашу боль можно облегчить?

Палатка. Ночь. - Если я скажу "нет", ты ведь все равно не перестанешь думать об этом. - улыбка чуть-чуть обнажила ровные белые зубы, придавая лицу самую малость хищное выражение. - Попробуй. Если тебе станет от этого легче. Децимус ожидал, что она поймет его правильно. Вопреки безоговорочному мнению его наставника касательно представительниц слабого пола, Ниса казалась ему умной. И совсем не слабой. И поза его, с согбенными плечами и опущенной головой, выражало напряженную покорность неминуемого удару, который должен был последовать в ответ на его дерзость. Но вместо этого услышал... разрешение, надо понимать? Маг отмер, нервно сглотнул, оглядываясь на свои записи и вновь переводя взгляд на женщину. Его ответная улыбка была улыбкою кролика, попавшего на обед к змее. Или змейкам, обвившим лириумную вязь, нанесенную на живую кожу. - Вам больно? - наконец, тихо спросил он. Совсем не тот вопрос. - Они болят? - и этот тоже.

Палатка. Ночь - Хочешь взглянуть, как работает? - это была шутка. Должна была быть шутка. Не могла же она всерьёз предлагать провернуть это здесь и сейчас. Но вид у Нисы был совершенно невозмутимый. Может быть, она и спрашивала совсем не об этом. Маг качнул головой, отводя взгляд - растерянный и чуточку напряженный - от встречного взгляда миледи. Золотые змеи вновь привлекли его внимание. Или то, что они скрывали? - Я знаком с этим заклинанием. Эффект от него схож с действием отталкивающей руны, но имеет изначально другую природу, - медленно проговорил Децимус и замолчал на полуслове. Другие вопросы кололи кончик языка, с жестокостью мучителя требовали немедленных ответов. Облизнул пересохшие губы, боясь посмотреть в зеленый омут ее глаз. - Ниса... Можно я задам вам вопрос? Плечи мужчины чуть дрогнули, будто он сам испугался своих слов, но отказываться от них он не спешил, ожидая ответа и все также не поднимая глаз.

- Это подарок. - Ниса сделала этот решительно ничего не проясняющий комментарий и протянула здоровую руку, предлагая, очевидно, магу самому надеть на нее дорогое украшение. - Какие у него чары? - негромко спросил Децимус, сосредоточенно борясь с крохотным замочком браслета, видать не часто доводилось ему помогать дамам в столь щепетильном деле. Если доводилось вообще. Наконец, с негромким щелчком замка, украшение послушно обвило руку своей хозяйки. Только сделанное на заказ, именно на эту ручку (ну, или на вторую такую же), оно могло бы так идеально расположиться на смуглой коже. Мужчина поднял робкий взгляд - "Все ли верно сделал?" - на Нису.

Палатка - Утром мне понадобится какая-нибудь одежда. - заметила она, гадая, случится ли новый приступ смущения. - Сумки вместе с седлом. И.. где мой браслет? Смутился. Лёгкий румянец запятнал щеки и невольный взгляд вновь скользнул по серебряной лириумной вязи. - Я обо всем распоряжусь, - заверил женщину Децимус. На вопрос про браслет, Лурц отошёл к столу и через секунду вернулся, вертя затейливое украшение в руках. Амулет, мощный, работа сильного формари. В столице подобная работа стоила бы целое состояние. - Прекрасная работа, - с улыбкой высказал своё мнение маг, передавая зачарованное украшение женщине, но по звучавшему в голосе любопытству можно было понять, что вовсе не затейливое переплетение золотых змеек восхитило его.

- Ты со всеми так разговариваешь, или только с женщинами, полуголыми лежащими в твоей постели? - не найдя ничего лучше, Арсиноя уколола мага в его вечные запинки, в смущение, в неопытность. Потом выдохнула. Прикрыла глаза и тут же огорошила его снова. - Прости. - За то, что ударила. Какой удар прощать, решать предстояло магу. От удивления и растерянности до беспокойства. Будто маски, сменяли друг друга эмоции на лице мага. На несколько секунд в палатке установилась тишина, пока Децимус, опустив взгляд, изучал свисающий с постели краешек одеяла. - Вы непоследовательны, миледи... Ниса, - поправился он тут же, с мягкой улыбкой вновь глядя на женщину. - Возможно, это последствия жара. Пытался ли Лурц уйти от разговора или просто перевести его в более мирное русло, оставалось непонятным.

Палатка - Я пила зелье.. - смутно в памяти всплыл горячечный образ: чужие пальцы на шее, холодное стекло на губах и сгорающая в лихорадке кожа. Лурц почти так же нависал над ней тогда, кудрявый. Смешной. Только выражение лица было другим. - Одно? - Миледи... Арсиноя.. Ниса, - тихонько повторял Лурц, то ли окончательно запутавшись в прозваниях, то ли пробуя каждое на язык, какое удобнее ляжет, тем и будет пользоваться. Взгляд его завороженно скользнул по обнаженной женской руке, вернулся к лицу собеседницы и маг покраснел еще больше. - Да, одно, - поспешно кивнул он головой, пытаясь скрыть свою неловкость. - Оно достаточно сильное и я не решился увеличить дозу, прежде не узнав, как оно на вас подействует. Возможно, утром вам придется принять еще одно, чтобы закрепить эффект. В любом случае, несколько следующих дней вам стоит поберечь себя. Я бы рекомендовал вам постельный режим.., - целитель запнулся, вспомнив, что они не в городе и впереди их ждет долгая дорога, озадаченно пробормотал: - Возможно, мессир Красс согласится задержаться еще на какое-то время... Кости срастаются, но поездка может оказаться слишком болезненной для вас...

- Заладил своё "миледи-миледи". Какая я тебе теперь миледи? - поддела она молодого мага и глазами указала на край своей постели. - Сядь. - Н-но, м-миледи...,- лицо Децимуса выражало полную растерянность и непонимание, чем досадило женщине привычное обращение и как же тогда обращаться к ней. - Ты меня перевязывал? - если маг ожидал вспышки ярости или чего-то в этом роде, то ее не было. Пока. - И как? Жить буду? А вот теперь целитель совершенно точно покраснел. Но поспешил успокоить свою пациентку. - Да, м.. миледи. Я наложил фиксирующие повязки на места перелома. У вас был жар, но теперь кризис миновал. Сейчас вам необходим покой и сон. Мужчина улыбнулся, обнадеживающе, но немного виновато . - Вам следовало сказать мне о своей реакции на магию,- мягко упрекнул он Арсиною. - Я бы сразу предложил вам целительное зелье.

Палатка - Лурц. - голос, ослушавшись, сорвался.Ниса прокашлялась и позвала громче.- Лурц. Ты здесь? Скрипнуло перо, оставляя чернильный след на бумаге, и сгорбленная фигура мага, сидящего за походным столом в углу палатки, вздрогнула. - Миледи? - робкий голос сопровождался шумом, какой производит человек долгое время не менявший своей позы и теперь вынужденный двигаться вопреки одеревеневшим мышцам. Еще через несколько секунд лицо Децимуса возникло в поле зрения женщины. Целитель коснулся ее лба, с удовлетворением отмечая, что тот остыл, жар, наконец-то, спал. - Как вы себя чувствуете? Хотите воды? Вам надо пить больше жидкости...

В палатке Руны забытого тевене, маленькие, необычайно аккуратно выписанные, высотой не более дюйма, сплетались в неизвестные слова и фразы. Одна снаружи руки, и похожая, но все же, это Децимус различал ясно, другая - внутри. Небольшие символы чуть ниже локтя словно бы скрепляли две словесные нити кольцом. Децимус потрясенно задохнулся. По телу пробежала дрожь возбуждения. Перед ним была книга тайн, книга, которую он мог прочитать. Теперь все становилось на свои места. Древний ритуал, из времен, когда Древние Боги вещали свою волю людям. Лишь крохи знаний о нем можно было найти при должном упорстве и везении. Когда то Стагирит пытался воссоздать обряд, но потерпел сокрушительный провал. После десятка рабов, умиравших долго и мучительно, он все же оставил попытки, тратить ресурсы, будучи заранее обреченным на неудачу, не было смысла. Но кто-то сумел не только восстановить утраченные знания, но и удачно провести ритуал. Теперь становилось понятна реакция женщины на его магию. Побочный эффект? Возможно. Докопаться до истины у Стагирита тоже не получилось. Маг облизнул пересохшие губы, без труда читая рунопись на древнем тевене. «Золото и самоцветы, мясо и кровь. Дары твоему голодному сердцу.» Эти строки Децимус знал. Должны были быть другие. На второй руке, да, симметрия имела свое значения в этом обряде. Дыхание миледи было тяжелым, чуть хриплым. Она лежала почти не шевелясь, лишь время от времени голова металась по подушке из стороны в сторону. Среди неразборчивого бреда, лишь иногда можно было понять только тихое "обещал". Женщина беспокойно зашевелилась, снова горячечно зашептала. Во взгляде, который Лурц бросил на свою пациентку, читалась затравленность и безысходность. Дрожащими руками он сменил компресс на ее голове, беззвучно моля ее потерпеть еще немного. Второй рукав сорочки упал на пол, открывая взору новую вязь древних символов, все, как он и предполагал. «Вот наши подношения, о повелитель Тишины.» - Благословен будь, Думат, могущественный и безмолвный, мудрый и таинственный. Приносим тебе дары, жертву твоему величию. Вот наши подношения, о повелитель Тишины. Золото и самоцветы, мясо и кровь. Дары твоему голодному сердцу. О Думат! О повелитель Тишины! Прими эти подношения во имя своё! Даруй нам свою силу и то, что мы ищем!, - зашептал Децимус слова ритуала Хора Тишины. На лице его разгоралась лихорадочная улыбка, сотрясающая тело дрожь была под стать той, что мучила его пациентку. Руки мага уже решительно расшнуровывали завязки ворота, с треском рвали ткань, обнажая женскую грудь. Под ней серебро лириума опоясывало грудную клетку, несимметрично поднимаясь к сердцу. Слова, славящие Думата. Ученик Стагирита был уверен, что такие же — последняя строка — зеркально идут по спине. Точно напротив сердечной мышцы располагался новый символ — руническая звезда, вписанная в круг. Озадаченный взгляд скользнул от звезды к лицу женщины. "Кто же ты?" Не рабыня, не похожа на рабыню.... хотя Децимус знал так мало о ней, даже имя ее было тайной. Тело ее, если не считать лириумной рунописи, было чисто, без следов даже самых крошечных шрамов, что казалось странным для человека, вступающего в схватку на мечах. Ни одно зелье, даже самое лучшее, не могло так залечивать раны. Оливковая кожа нежная и мягкая, чтобы добиться такого результата высокородные дамы часы проводили за массажами с использованием ароматических масел, принимали ванны из молока, меда и/или крови рабов. И даже так, далеко не каждая могла похвастаться подобным результатом. Но сейчас эта кожа приобрела сероватый оттенок, внутренний пожар иссушал ее. Время утекало и если не поспешить, то уже никто не сможет дать ему ответы, а они у него были, о, сколько вопросов сразу мучили сейчас его любопытство! - Простите, - покаянно прошептал Децимус, чувствуя, что в горле встал горький ком. Мучительный стыд пришел на смену прежнему состоянию. Холодная мокрая ткань заскользила вновь по лицу и шее женщины. Еще двумя компрессами он осторожно обмотал ее запястья. Это должно было немного сдержать нарастание жара. - Миледи, вы меня слышите? - позвал Лурц, находя ниточку слабого пульса на ее шее. Из шкатулки маг достал пузырек с ярко-красная — цвета крови и жизни — жидкостью. Поднес его к губам Арсинои, осторожно приподнимая ее голову: - Выпейте это, миледи. Прошу вас… Алая капля смочила женские губы.

- Ладно уж, - затихая снова, пробормотала она уже менее разборчиво. - давай. Раз нужно.. я потерплю. И хотя речь ее была достаточно связной, любой целитель поставил бы связь этого разума с реальностью под сомнение. Пациентка бредила, видя перед собой совсем не приятного кудрявого мага, которого знала совсем мало. А кого-то еще. - М-миледи, - с запинкой произнес Лурц. Он видел у женщины признаки лихорадочного бреда, но отнес тот на свой счет (проницательность 45 против 11). В роли мучителя целителю еще не доводилось бывать. Его дар был призван созидать, помогать, спасать жизни, а не с жестокостью палача играть на струнах боли и страданий. Децимус оглянулся, будто ожидая помощи извне. Но в палатке больше никого не было. Тревожный вздох нарушил царящую там тишину. - П-простите, миледи, - пробормотал Децимус. Прохладный компресс лег на лоб тевинтерки, в нелегкой попытке принести хоть какое-то облегчение в борьбе с жаром. - Потерпите еще немного... Мы и так потеряли много времени... Я постараюсь... чтобы вам было не слишком больно... Острый нож легко вспорол тонкую ткань сорочки, отрывая рукав. Сначала руку надо вложить в лубок и накрепко зафиксировать... Этому мага учили. Но движения его, уверенные и четкие вдруг замедлились, мужчина замер, разглядывая то место, что так тщательно скрывала миледи ранее.

Палатка Сейчас со строптивой миледи можно было делать все, что угодно. Лечение больше не должно было встретить ни малейших препятствий. В палатке было почти все готово. Пока мужчина спешно мыл руки, рабы еще делали последние приготовления, но после были отосланы прочь. Туц остался стоять на страже снаружи палатки. Миледи лежала на его походной кровати и грудь ее, под грязной, изодранной сорочкой, едва приподнималась в слабом вдохе. Сейчас, глядя на белеющее в ореоле растрепанных волос лицо, Децимус чувствовал новый страх. Он был не плохим целителем, не одним из лучших, конечно, но куда выше середнячка. Скорее у него было не так уж много именно опыта. Практические занятия в Круге во время обучения, да лечение Стагирита, когда тот допускал своего ученика до себя. Подобное случалось тоже не часто и редко когда касалось чего-то серьезного. А то, что его магия явно причиняла женщине вред, и вовсе выбивало молодого целителя из колеи. Однако, времени на колебания не было. Маг намочил в холодной воде кусок ткани и аккуратно отер женщине лицо и шею, смывая грязь и пот. Затем вытащил из напоясного мешочка писчее перо, дорогое, со стальным кончиком, но украшенное настоящим пестрым перышком на конце. Тонкие ворсинки его вспыхнули в пламени свечи и тут же задымились, когда Децимус дунул на них. Жженым пером он провел под носом у бессознательной тевинтерки, пытаясь резким запахом привести ее в чувство.