Ribka

- А почему у нас кусты по правому борту? Киллиан, подожди, не засыпай, Лангрэн с удовольствием поможет тебе раздеться, - Мэйт тронула наёмника за колено. - Ну, или я помогу... У нас вот и привал, кажется... - Да ладно, что ж ты, сама раненая, всех лечишь, а тебе пока никто не смог помочь. Давай хотя бы доспехи снимем и вот сюда их. Легче? Я предложил бы помочь снять остальное, но опасаюсь, что не все тут одинаково относятся к такой взаимопомощи. - Без удовольствия, но помогу. И даже не буду смотреть, что вы далее будете делать с этой мазью. Нет, Киллиан, кроме шуток, мазь отличная. А ты уже согласился лечиться? Извини, я пропустил где-то... одна бутылка вина не свалила бы меня в другой обстановке. Джанко! - прикрикнул он на возницу, - Погоди выправлять экипаж. Отдохнём от качки. Если бы чуть ранее Мэйт не сказала, что жара у него нет, наемник бы подумал, что бредит. Ривейни и Страж продолжали что-то говорить, последний упорно стаскивал с девушки броню, будто и не заметив ее легкого протеста. И наперебой предлагали помощь в сомнительном удовольствии разоблачения. Они еще что-то говорили, чему искать объяснения не было ни сил, не желания. - Не надо, - отказался лучник от помощи обоих. В Бездну! Он не настолько обессилен, чтобы не справиться с пуговицами и завязками. Киллиан посмотрел на девушку: - Лангрен прав, позаботься лучше о себе, Мэйт. Уголки рта приподнялись в ласковой улыбке, показывая, что не стоит той излишне переживать за наемника. И носиться с ним, как с писанной торбой тоже не было нужды. Слишком много беспокойства он доставил ей сегодня и ему было стыдно за это. - Если там что-то останется, я потом смажу ожоги. Потом. А сейчас он просто хотел покоя, провалиться снова в сон. День был отвратительно бесконечным.

- Смотря от чего. - приоткрыв глаза, отозвался Шейн, - Если от мази - отличная штука, не отказывайся. А вот одеваться после... - уголки губ дрогнули усмешкой, - Но нужно соблюдать приличия, верно? Видать, маг не врал, коль находил в себе силы шутить. - Хорошо, - Киллиан вернулся взглядом к собеседнице, с мягкой улыбкой готовый сдаться ее уговорам, - хочу... - Как всегда, сапожник без сапог, а лекарь больше всех простужен. Ты о себе-то когда научишься заботиться, Мэйт? Давай прямо сейчас. Вот, один, теперь сбоку расстегнём, чтобы можно было сразу броню снять. Джанко? Наемник чуть заметно качнул головой, опасаясь, что как бы снова все не поплыло в глазах. Страж был, как всегда, внезапен и стремителен. Наверное, тоже успел причаститься к мази. И Киллиану было за ним не поспеть. - Но, пожалуй, потерплю до..., - а он даже не знал, куда они едут, в таверну Оливии или поместье. Да впрочем, какая разница. - Я устал... извини. Лучник и правда устал. Все эти разговоры истощили силы, еще запутается в собственной сорочке. А боль.. ему не привыкать ее терпеть, ведь она не будет вечной.

- Жара нет, - сказала Мэйт, надеясь успокоить взволнованную Мэллит. - Но от купания в прохладной воде, наверное, ни один из нас бы не отказался. Только, увы, ни одного водоёма рядом. Зато эта мазь холодит кожу, она облегчит жжение и зуд. Хочешь попробовать, Киллиан? Киллиан сделал несколько глотков воды. Уже не такая холодная, как из родника, она все-равно освежала и немного бодрила, собирая вялые мысли в упорядоченную кучку. Откинув голову назад, наемник снова вздохнул, но теперь уже не тяжело, а скорее удовлетворенно. Потом посмотрел на ривейни, взявшуюся окольными путями завлекать его кунарийским снадобьем. Что греха таить, искушение погасить разлившийся по коже жар, было велико. И все-таки в мужском взгляде читалось явное сомнение, потому что на другой чаше весов находились усилия, которые придется потратить, чтобы снять куртку и сорочку в трясущейся, как от падучей, телеге. - И как ощущения? - спросил, наконец, лучник, поворачивая голову к закончившему одеваться магу.

- Кил, ты как? Очень плохо? - рыжая с участием посмотрела на спутника. Еще один вздох. Тяжелую голову неумолимо клонило вниз. По ощущениям Киллиана, его бренные останки уже лизал погребальный костер, когда их снова вернули к жизни. Обеспокоенной эльфийке досталась слабая успокаивающая улыбка: - Нет, я в порядке. "Хорошо" звучало бы слишком явным обманом, а волновать еще больше юного рыжика правдой лучник не хотел. - Дурной сон? Хочешь воды, Киллиан? - Мэйт тронула ладонью его лоб, проверяя, нет ли сильного жара. - Да, спасибо, - пить в самом деле хотелось сильно. Северное солнце по прежнему щедро лило на них свой жар, прокравшись даже в мужской сон. Сознание все больше прояснялось, отмечая оголенный торс некроманта, слова про мазь. Киллиан вспомнил, что Мэйт говорила о чем-то таком и предлагала обработать ожоги... Горящие труселя Андрасте, но почему в телеге?!

- Мэйт, Мэйт! Киллеану совсем плохо, сделай что-нибудь! - Мэллит первой заметила ненормальное состояние лучника. - Может остановиться и перенести его в тень? Чей-то громкий голос ворвался в знойный полдень, развеяв тот рваными клочками. Наемник снова вскинулся, оглядываясь мутным со сна взглядом. Нет, телега все также катила по дороге, никто не нападал и не умирал. Короткий сон не принес облегчения, напротив, усталость прочно угнездилась в каждой частичке тела, вызывая тяжелый вздох. - Далеко еще? За спиной возницы было не видно, что впереди. Может все та же дорога, а может уже виднеются стены Сандарина.

В телеге места было не так и много, нечего было мечтать не только о том, чтобы лечь, но хотя бы вытянуть ноги. Наемник неловко устроился в задке телеги, подтянув согнутые ноги к груди и обессиленно уткнувшись в них лбом. И едва возница дернул вожжами, глаза его сами собой закрылись, не смотря на неудобство и боль, а еще через несколько минут тело лучника обмякло. Покачивание их транспортного средства на неровностях дороги превратилось в качку палубы корабля, скрип колес - в стон сосновых мачт. Киллиан слышал голоса своих соратников, один был особенно громкий, знакомый, предлагал вино. Они удалялись, растворялись... ... в шуме волн золотых колосьев пшеницы, тяжелых от созревшего урожая. Пряный воздух над ними дрожит, плавится, звенит от зноя. Солнце висит в зените раскаленным белым шаром. Вьется узкая тропинка, бежит по бескрайнему полю, зазывая за собой любого, кто осмелился ступить. В конце ее - недосягаемая кромка леса. И кто-то ждет под прохладной сенью крайних деревьев. Идти и идти, соленый пот пропитал одежду, сапоги поднимают облачка пыли с иссохшей земли. Горячая земля и горячий воздух. Жар скручивается тугим узлом вокруг груди, жжется. Больно. Горячо! Наемник вздрогнул, вскинул голову, беспокойным взглядом оглядывая своих спутников. И снова уронил голову на колени, затянутый в марево горячечного сна. Поле от края до края. Оно дышит, тяжело, натужно, обдавая путника знойно-теплым воздухом. Тонкая лента тропы теряется в его необъятных просторах. Ломкие стебли цепляются за одежду, роняют медовые слезы зерен, отмеряя пройденный путь. Пляшут над колосьями порождения зноя - миражи. Воздух полнится нежными женскими голосами, их певучие просьбы не имеют смысла - ослепшие от солнечного жара глаза все-равно ничего не видят. Только пшеничное море и узкую ниточку леса, неровно прочерченную по горизонту. И над всем разливается жар летнего полудня.

- Если бы это было выше моих сил, я бы не предложила, - сказала Мэйт и невольно перевела взгляд с Киллина на ближайшего воина-кунари. - Но как скажешь, Киллиан... Киллиан знал, что Мэйт искренне хотела помочь. Может несколько дней знакомства не такой уж большой срок, чтобы досконально изучить человека, но эту черту характера девушки - милосердие - он уже знал, как неотъемлемую её часть. Знал и то, что непременно попросил бы о помощи, если бы чувствовал, что не сможет дойти сам. Наёмник тихо вздохнул, не в силах различить в голосе ривейни присутствия обиды. Но если та и была, он бы все-равно не стал сожалеть о своем решении. И даже не потому, что сил на любые чувства не осталось. Пусть Мэйт не уступит в силе и Лангрену, а сам Киллиан совсем не рыцарь, но то был естественный порыв облегчить немного тяготы самой девушке, ну, хотя бы не добавить их в физическом воплощении. Уж лучше и впрямь обратиться к одному из рогатых обитателей лагеря, хотя воспоминания о последней стычке с кунари были слишком болезненно ярки, чтобы желать держаться от них подальше.

- У вас есть выбор, мальчики. Либо вы оба опираетесь на меня по дороге к нанятой нами повозке, либо я попрошу кого-нибудь из местных вам помочь. Уверена, они не откажут. Наёмник несколько секунд молча смотрел на девушку. Не смотря на всю свою женственность, в категоричности своих намерений та могла бы поспорить даже с Грубер. Но последняя хоть ультиматумов не ставила. Какие бы эмоции не породили слова Мэйт в душе мужчины, на лице его читалась лишь усталость. Киллиан отрицательно качнул головой, поморщился от такого опрометчивого действия. - Не надрывайся, тебе ведь тоже досталось. Помоги Шейну. А я пока сам в состоянии идти. Мир за пределами клетки, в которую превратилось собственное тело, давно стал серым и невзрачным. Но если уж он сумел пройти всю дорогу от шахты до лагеря, то и до телеги добредет. Когда-то он сумел проделать путь куда длиннее... Для воспоминаний не было уже места в этом моменте, тем более, чтобы поделиться им с кем-то. Ничего больше не добавив к сказанному и лишь тихо вздохнув, Киллиан первым поплелся к выходу из кунарийского лагеря.

- Киллиан, а ты что думаешь насчёт лечения? - она подошла ближе, присела рядом, протянула ему бурдюк с водой. - Пить будешь? Наёмник слабо улыбнулся заботливой ривейни и покачал головой. Вода мало помогала от боли и пить больше он не хотел. В вопросе же лечения был полностью солидарен с Шейном. Говоря на чистоту, лучник хотел оказаться даже не на телеге, а в "Весле" или в поместье, чтобы зарыться там под одеяло, как прячется в норе раненый зверь. - Давайте убираться отсюда..., - хрипло проговорил он, ощущая, что с каждой секундой заставить себя снова двигаться все сложнее. Собрав в кулак остатки воли и цепляясь за скалу, из которой бил родник, Киллиан поднялся на ноги. Кажется, на какое-то время земля перестала убегать из-под них.

Что ж, хотя бы в этом можно было отдать Карастену должное - разговор с ним был краток и ясен, как полдень. Гулкий бас рогатого гиганта порой пропадал за шумом в ушах наемника, но самое главное тот уловил - их отпускают восвояси и просят не приближаться к лагерю на полет стрелы. С этим Киллиан был более, чем согласен и желал бы исполнить как можно скорее. Дорога от рудника забрала последние силы, а разговор - пусть и весьма недолгий - он выстоял не иначе как милостью Андрасте. Но развернувшись вслед за соратниками, чтобы уйти, лучник ощутил, как мир буквально поплыл перед глазами, а вместе с ним поплыла и земля под ногами, рискуя опрокинуть и самого мужчину*. Пошатнувшись и сгорбившись еще сильнее, он пьяно шагнул к роднику и осел на обрамлявшие тот камни, что сброшенный с плеча мешок, набитый репой. Дрожащая рука окунулась в холодную воду - быть может та поможет прояснить сознание и унять разъедающий как кожу под рубашкой, так и сжигающий изнутри жар. Ну, или хотя бы это сойдет за достойный небольшой задержки предлог. Всего на минуточку. Если же кунари покажется, что чужак не слишком ретиво выполняет распоряжение Карастена, то могут взять его за шкирку и выкинут за ворота, как шелудивого уличного кота, тайком пробравшегося в дом. * Стойкость - провал

Киллиан отстал от своих соратников на подходе к лагерю, когда увидел двух рогатых воинов у телеги, чтоб им в Бездну провалиться вместе со всеми своими сородичами! В голове плыло и глухо шумело в ушах, приглушая окружающие звуки, но наемник вытянул из кармана с таким тщанием свернутую тетиву, закрепил петлю в зазубрине на одном конце лука, потом упер его в землю и попытался согнуть, чтобы проделать то же самое со второй петлей. От усилия в глазах потемнело, а голову закружило, будто он в одиночку опорожнил целый кувшин крепкого гномьего пойла. Тело задрожало, отзываясь болью. И пришлось самым неподобающим образом сжать роговые пластины на устремленном в небо плече оружия, чтобы устоять на ногах. Наверное, не было смысла в том, что мужчина делал. Если бы кунари были намерены напасть, они успели бы зарубить его прежде, чем удалось совладать с головокружением. Хотя, кто разберет этих рогатых уродов, их законы и образ мышления находился на совсем другом конце от того места, где были убеждения самого лучника. Ни один народ Тедаса не вызывал у него столько удивления и протеста, сколько кунари. А потому - каковы бы ни были планы Карастена - наемник продолжал свои попытки. Удачной стала только четвертая. А сам мужчина покрылся холодным потом и цветом кожи почти сравнялся со своими противниками. И готовое к стрельбе оружие в ослабевшей ладони совершенно не прибавило ему уверенности. Тяжело переведя дух, Киллиан, наконец, поравнялся со своими соратниками.

Предложение опереться было заманчивым, но наёмник не стал подвергать проверке выносливость девушки. Даже если ей и впрямь под силу тащить на себе сразу двоих, то силы ей все же стоило поберечь теперь, когда отряд не знал, что ждёт их впереди. Вполне могло статься, что новый бой. И Киллиан всерьёз переживал, сможет ли согнуть лук, натянуть тетиву, не то, что снова стрелять из своего оружия. Так что лучник просто стиснул зубы и продолжил переставлять длинные ноги, что аист, бредущий по болоту, разве что грации в птице было куда как больше.

Их скорбная процессия вдруг застопорилась и Киллиан остановился, поднимая озадаченный взгляд от дороги. Прислониться к деревянным балкам, обрамляющим выход из шахты, он не осмелился из опасения, что уже не двинется потом с места. - Бездна..., - ругательству не хватило нужного запала. Но причина остановки не радовала. Кара была одна и явно звала их за собой, а значит что-то случилось с рыжиком. Создатель, смилуйся, пусть неугомонная эльфийка просто потеряет сознание по дороге к лагерю рогатых или ногу там подвернет! Потому что сейчас наёмник был не в силах помочь девушке даже в такой малости, как предложить свое плечо в качестве опоры.

Наемник, рефлекторно переставляющий ноги и только потому еще сохраняющий способность двигаться, отстраненно дивился, какой же Страж болтливый мужик. И чего к этому рогатому прицепился с именем? Не все ли равно? Но видать Лангрену было дело до того, как запечатлеть в памяти одного из тех, с кем судьба ненадолго столкнула вместе. Лучник, конечно, тоже надолго запомнит обстоятельства их встречи с Атлок`сатом, но останется ли молодой мастер в памяти под этим прозвищем или же просто будет "тем самым рогатым", значения для мужчины не имело. Если проживет достаточно долго, то новые знакомства со временем вытеснят его из памяти. И все же как недальновидно было оставить телегу у кунарийского лагеря. Тут крылось противоречие, в том, что Шейн настоял на телеге на случай, если у них снова будут раненые и тем, что эти самые раненые плетутся теперь на своих двоих, поддерживаемые необходимостью и собственным упрямством. Но сетовать на подобную несправедливость тоже не было сил, все они уходили на то, чтобы не запнуться о какой-нибудь камень под ногами, да удерживать себя в вертикальном положении, не слишком сильно клонясь к земле. И все эти вялые мысли не находили отражения ни на посеревшем, осунувшемся лице наемника, ни хотя бы в убыстрившемся токе крови в его сосудах. Шаг, второй. Левая нога, правая. Вдох, выдох.

- Я тебя не виню. - подняв руку, Шейн коснулся плеча наемника, - Мне не в чем тебя винить, Киллиан, ведь в тот момент это был не ты. - ладонь соскользнула вниз, накрывая ноющую рану на боку, - Я ждал от нее чего-то подобного, и был готов. И знаешь, - некромант усмехнулся, качнув головой, - наверное, даже хорошо, что это был ты, а не, скажем, Лангрэн. Увернуться от стрелы проще, чем от меча. Брови наемника чуть дернулись вверх, выражая недоверие к словам собеседника. Проще ли?... Мысли забуксовали в поисках ответа и в конце-концов Киллиан просто пробормотал: - Я рад, что ты увернулся... Голова его свесилась и веки норовили закрыть глаза, держащая лук рука ослабила свой захват - тело настойчиво требовало отдыха. Мягкой постели, целительного зелья и заботливой хорошенькой сиделки. Киллиан едва заметно улыбнулся собственной недостижимой мечте.