Эпилог
Показать контент
/"Хочу тебя видеть. Сейчас." - ушло счастливчику Тернеру, уже избавленному от необходимости отвечать на личные и очень личные вопросы, задаваемые совершенно незнакомыми людьми.
Вытянувшийся на казенной кровати мужчина моргнул, прочитав полученное сообщение, вздохнул как-то рвано, испуганно, и тяжело сел, спустив ноги на пол. Тело уже давно адаптировалось к земному давлению, но продолжало словно по привычке двигаться тяжело и неповоротливо. Штатный психолог реабилитационного центра говорил про эмоциональную подавленность, медсестра, раз в три дня разносящая долженствующие помочь от этой напасти таблетки, говорила про плохую погоду и сулила, что как только пройдут метели и выглянет солнце, ему, Тернеру, сразу станет веселее.
Впрочем, так его звали до того, как люди в строгих костюмах приходили в последний раз, чтобы выдать документы на новое имя. “Aleksei Ternikov” старательно подсказывал автопереводчик, а у Альфи сводило губы, когда он пытался повторить имя вслух.
Бесконечные дни сменяли бессонные ночи, будущее, несмотря на все перемены, оставалось таким же свинцово-серым, как и пейзаж за окном, когда то не было занесено - вся сверкающая красота снега и льда осталась на Энцеладе. Дни тянулись однообразные в своей последовательности, подчиненные строгому распорядку дня, ненарушаемому теперь уже даже визитерами из госбезопасности, задающими из раза в раз одни и те же вопросы. Альфи отвечал им честно, а однажды даже осмелился задать вопрос сам. Спросил, с надеждой утопающего, возможно ли когда-нибудь ему связаться с Мойрой. И по синхронно отведенным молчаливым взглядам понял, какую сморозил глупость.
В памяти его мНКИ не было ни одной фотографии Мойры. Зачем, когда можно в любой момент связаться с ней по видеосвязи или - что даже было вероятнее - она сама может в любой момент позвонить. Может быть потому она теперь так часто ему снилась, когда устав ворочаться на кровати, Тернер забывался беспокойным сном. Там, во снах, она что-то говорила и говорила за его спиной, покуда ее непутевый внук рассматривал залитую дождем панораму за окном ее офиса. Один и тот же дурацкий сон, лишь усиливающий его тоску.
Не было в памяти нейропротеза и фотографии отпечатка ноги в лунном грунте, и памятного снимка Энцелада, все сохраненные данные были изъяты новыми союзниками. Не осталось ничего, что принадлежало бы только Тернеру. Даже гребаного имени.
Худощавая фигура поднялась на ноги, постояла у кровати, привыкая к смене своего положения на вертикальное, и пошагала в сторону двери. Альфи уже давно ходил без опоры, не качаясь и не придерживаясь рукой за стену, но так и не смог избавиться от этой шаркающей, какой-то стариковской походки.
Не длинный и не короткий маршрут между двумя палатами он изучил за прошедшие недели до такой степени, что смог бы пройти его с закрытыми глазами. Он ежедневно навещал мисс Райзборо, сам не зная, чего ищет или чего ждет от этих встреч. Затаенно, украдкой отмечал происходящие в женщине перемены, тихо радовался скромным успехам и интересовался ее самочувствием, но не осмеливался спросить о прогнозах врачей, опасаясь рассердить своим любопытством. Иногда просто сидел, не находя предлога нарушить царящую в чужой палате тишину. Иногда рассказывал свои “новости”. Были ли те интересны Андреа, слушали ли она вообще этот тихий запинающийся голос, без воодушевления рассказывающий про предложения очень важной, но совершенно бесперспективной работы, в городах, про которые бывший гражданин Конфедерации и не слышал до недавних пор? Но она не прерывала своего посетителя, не прогоняла и он продолжал приходить с завидным постоянством и едва ли не настойчивостью.
Но только сегодня мисс Райзборо позвала последнего сама.
В палате было так же скучно и тихо, как и всегда. Узкая кровать у стены, тренажёр, напоминающий беговую дорожку, тумбочка, небольшой стол с парой табуреток, и большое окно - все, что необходимо для скромного существования.
Все, что было и в палате самого Тернера. Исключая разве что кораблик в стеклянной бутылке. Именно его Райзборо и поглаживала осторожно пальцами, опираясь на палочку, как старушка.
Она взглянула на него и спросила молча:
/"Когда они оставят меня в покое?"
Словно Тернер, ныне Терников Алексей, самолично натравливал на нее безопасников.
Альфи замялся, не зная, что ответить на вопрос, заданный, но предназначавшийся не ему.
- Когда-нибудь оставят, - ответ вышел столь же бессмысленным.
Неуверенно приподняв плечи в жесте своей полной беспомощности в этом вопросе, Тернер беспокойно покосился на хрупкий сувенир под женской рукой. Не зная и не спрашивая об истории его появления, он лишь подспудно ощущал, что тот значит для Андреа больше, чем простая безделушка. Слишком грустными становились ее глаза в моменты, когда взгляд находил этот чей-то подарок, и на лицо набегала тень, будто кружевной вуалью отсекая мысли женщины от остального мира. Но не решался спросить, сколь же много.
- Однажды они уразумеют, что не слышат ничего нового в своих допросах... Нужно... еще потерпеть...
Вряд ли эти слова могли послужить сколь-нибудь подобием утешения или поддержки. Но ничего более лучшего у Альфи не нашлось.
Андреа вздохнула, и с трудом поднявшись на ноги без помощи палочки, сделала несколько по-детски неуверенных шагов до расположенного посреди палаты тренажера. Дорожка под ее ногами пошла с самой медленной скоростью, заставляя Райзборо ковылять через силу. Зрелище это было не самым приятным, но для Тернера, который заходил довольно часто, уже привычным.
Доктора велели тренироваться и она тренировалась.
- Куда.. потом? - спросила она, спотыкаясь, и с трудом выговаривая некоторые звуки, отчего неосознанно выбирала фразы покороче. - Уже решил?
- Нет... я..., - Альфи мотнул головой, обрывая все эти неуверенные, нелепые оправдания. Он ощущал себя неблагодарным ребенком, отвечающим капризами на заботу взрослых. По сути так оно и было, он продолжал неуклюже барахтаться, вяло цепляясь за прошлое, но изо всех сил противясь всем предложениям, какими весьма щедро для их положения одаривало новое государство. Вздохнув, Тернер угрюмо закончил свой ответ: - Пока нет.
Пока его не торопили, не давили, пока еще прислушивались к рекомендациям работающего с ним психолога, благосклонно позволяли тянуть с ответом. Пока.
Гость Андреа взглянул на сосредоточенный женский профиль, опустил взгляд к ее медленно, неловко переступающим по дорожке тренажора ногам. Он не мог задать аналогичного вопроса. Реабилитация мисс Райзборо еще была далека от своего завершения, как, по видимому, и допросы людей в гражданской одежде, но с военной выправкой. И это тоже была причина отрицательного ответа на заданный вопрос.
Андреа взглянула на смолкшего посетителя и истрактовала его молчание по-своему. В этом она себе никогда не отказывала.
- Неп-риятно ви-деть?
Смотреть на потуги разбитого параличом полуинвалида вряд ли можно было счесть за удовольствие.
Она сказала это без раздражения, без обиды. Просто констатируя факт.
- Пони-мааю.
Альфи вздрогнул, выныривая из своих мыслей, будто женский голос разбудил придремавшего посетителя, поднял растерянный взгляд на Адреа, бледнея от понимания того, какое произвел впечатление.
- Нет..., - кожа на лбу пошла складками, покуда он подбирал оправдания, но лишь вырвалось какое-то отчаянно-беспомощное: - Ну, нет же!
Закрылся от чужого взгляда ладонями, вздохнул и повторил в третий раз твердое:
- Нет. Я думал..., - кровь стремительно начала возвращаться к мужскому лицу: - Думал о том, что... мне все-равно придется дать им свой ответ... Раньше, чем закончится ваша реабилитация...
Признаваться, глядя в глаза другому человеку, оказалось слишком тяжело. Зрачки искусственных глаз все время пытались убежать, найти новую точку опоры, достаточно глухую к любым словам Тернера, чтобы можно было говорить и говорить, покуда не будет высказано все, что имелось на душе. Но снова возвращались к лицу собеседницы.
- Я не хочу уезжать... от вас... не хочу вас оставлять... , - беспокойной скороговоркой продолжал меж тем Альфи, со страхом ощущая, как натянулась невидимая ниточка, связавшая когда-то их на странный, неверный узел, готовый распуститься, разорваться от напора неосторожных слов.
Когда-то этот разговор все-равно должен был случиться. Когда-то он все-равно должен был это сказать. Повторить, пусть даже так нелепо и невнятно, свое признание. Но почему то момент казался ужасно неподходящим.
В серых глазах, обрамленных неаккуратной мальчишеской стрижкой, в которую превратились отросшие после операции светло-рыжие волосы, промелькнул испуг. Она остановила дорожку и, держась руками за поручни, сошла на пол. Взялась за свою палочку и доковыляла до кровати.
- Я ведь, может быть, никогда до конца не поправлюсь. - сказала она тихо, глядя перед собой в пол.
Нет, она не могла сказать, что сердце ее замирает и трепещет, как в далекой юности, от этих слов, все-таки годы брали свое, но.. оно определенно билось как-то иначе. Этого отрицать было невозможно.
- Ты уверен?..
Глядя в пол, мисс Райзборо не могла увидеть ни озадаченно нахмуренных бровей, ни вызванного вопросом некоторого замешательства собеседника, ни согласного кивка головы, весьма решительного для столь нерешительного человека, каким всегда был Альфи Тернер.
Был... Ирония, прячущаяся в коротком слове, была тем заметнее, что при всей уверенности своего ответа, тот же самый испуг, что прятала, отводя взгляд, Андреа, сковал будто панцирем и ее оробевшего пуще прежнего гостя.
И потому ей могло показаться, что Тернер излишне раздумывает над ответом, прежде чем он догадался поспешно повторить его вслух, растягивая от волнения гласные:
- Конечно... я уверен.
Наполовину парализованное еще так недавно лицо с трудом управлялось с выражением тонких эмоций. И тем не менее, Андреа, похоже, улыбнулась каким-то своим мыслям.
- Тебе не обя-затель-но тянуть. - выговорила она, поворачиваясь. - Не надо ж-дать м.. мм.. меня.
Вдох-выдох. Речь все еще давалась непросто.
- Я могу п-приехать к тебе поз-же. Когда с-п-равлюсь с этим.
- Вы... правда можете? - по удивлению, прозвучавшему в голосе, становилось понятно, что гость мисс Райзборо не ожидал услышать такого ответа.
И это было правдой. Альфи довольствовался самой возможностью навещать женщину каждый день, просто видеть ее, и, как та прозорливо заметила, не спешил расставаться с этой привилегией по собственной воле. Но хотя он и приходил каждый день с тех пор, как смог преодолеть путь длиннее, чем до двери своей палаты, никогда их односторонние беседы не затрагивали темы более личной, чем просто встреча двух знакомых. Он не смел даже в собственных мыслях надеяться на что-то иное, кроме как вот этих самых встреч, их дальнейшие пути представлялись двумя расходящимися лучами из пока что связывающей их общей точки в занесенном снежными метелями городке.
Альфи еще несколько секунд подивился про себя женским словам и несмело улыбнулся Андреа:
- Я... я был бы рад. Очень. Если бы вы приехали.
Райзборо смотрела на него несколько секунд, а потом тоже улыбнулась. Криво. Парализованные мышцы половины лица еще не вполне вернули себе положенные функции. Она со вздохом привалилась к подушке и прикрыла глаза.
Значит, решено.
***
В день, когда Альфи уезжал из Чумикана, небо вдруг прояснилось и солнце впервые за эту долгую зиму осветило корпуса госпиталя. Но вопреки предсказанию медсестры, настроение его не улучшилось.
***
Следующие четыре месяца стали продолжением этого тяжелого, затянувшегося сна, начавшегося одним поздним вечером на “Скользящем”. И сигнал будильника не давал ни пробуждения от него, ни облегчения. Весна сменила зиму, но лишь в календаре, погода в городе среди сибирских лесов оставалась все такой же снежной, холодной, серой. Новые коллеги быстро потеряли интерес к товарищу Терникову, говорившего с ужасным акцентом. Стены выделенной ему квартирки буквально пытались раздавить оставшиеся между ними пустые метры. Соседи за стеной о чем-то громко ругались каждый вечер.
Альфи нашел фотографию Мойры к одной из ее работ - все же государственные границы несколько стирались, когда разговор велся учеными. Он, скопировал это изображение и сохранил в памяти своего мНКИ. Но Мойра теперь уже была в прошлом и течение времени неизменно примеряло мужчину с этой мыслью. И отпускающее прошлое сознание все чаще обращалось к будущему. Но не тому, что могло быть в этом неприветливом городе.
Первым шагом стало вопиющее по наглости обращение к профессору Чжоу, под чьим руководством Альфи работал на “Скользящем”. Чжоу, вернувшийся из нашумевшего полета на уникальном корабле нового класса, весьма успешно “сохранил лицо”, но несомненно узнал в собеседнике микробиолога из Конфедерации, погибшего на Энцеладе. И все же провел собеседование с соискателем по полной форме, пообещав в конце дать ответ в скором времени. Наверное, те строгие люди, что допрашивали Альфи в Чумикане, дали добро на его работу у Чжоу, а может карма решила подсластить, наконец, горечь выпавшей ему пилюли. Ответ был положительным.
Город Пусан на побережье Восточного моря встречал своего нового жителя жарким солнцем, душным влажным воздухом, торопливым говором многочисленных туристов. Конечно, море не было видно из окон новой квартиры, но вид из них все-равно открывался прекрасный, на городской парк, из прохладной тени которого доносился вечерами приглушенный детский смех. Но главное, что новая работа снова приносила Альфи удовлетворение. И он начал оттаивать, на потемневшем от здешнего солнца лице все чаще появлялась улыбка. И голос его, по негласной традиции, рассказывающий мисс Райзборо о новостях, звучал как будто увереннее, спокойнее. “Вам тут понравится” обещал этот голос Андреа.
На смену летнему зною пришли тайфуны, их сменила холодная и засушливая зима. А когда городской парк расцвел нежно-розовыми цветками сакуры, а воздух, свободно входящий в открытые окна квартиры, напился их ароматом, Альфи встречал свою долгожданную гостью. Взволнованно высматривал ее в толп выходящих из терминала людей нервно сминая в руке цветочный букет, вспоминал не забыл ли чего, не ударит ли в грязь лицом? Но кажется, все было хорошо. Его маленькая квартирка сияла чистотой. Теплый ужин будет ожидать их по возвращении и даже была заказана бутылка вина - он помнил, что Андреа когда-то любила его. И дни отпуска, чтобы показать женщине местные достопримечательности...
Чересчур задумавшись, Альфи моргнул, вытянул шею, с нетерпением пытаясь рассмотреть пассажирку авиалайнера, укрытую за спиной высокого здоровяка. Несколько секунд, долгих и тягучих, несколько беспокойных ударов сердца, прежде чем чужая фигура шагнула в сторону, открывая миловидное женское лицо в обрамлении прядей цвета осенней листвы и серые глаза, ищущие микробиолога среди встречающих. Взгляды встретились и Альфи улыбнулся первым.
здравствуй Андреа...
Hide
julia37&Ribka
Ribka изменил фотографию своего профиля
