Ribka

Следуя наказу старушки, старалась мавка не удивляться убежавшему кирпичу Бины, хоть и занимательное это чудо было. Снова залюбовалась было Евлампушкой, но тут же себя сердито одернула - ведь решила же уже, что не только о молодцах красных думать надо, а вот же ж, опять думает!

При слове "бабушка" Маришка вздрогнула, глаза её увлажнились, но сказала: - Здравствуй, девица! Проходи, здесь друзья твои. Только ничему не удивляйся. Потом поймёшь. Заметила мавка, как у старушки глаза подозрительно заблестели, про себя посетовала "Неужели я ненароком обидела?", но следуя наставлениям, допытываться не стала - прошла тихонько в комнату, где друзья ее с отроковицей беседовали, встала в сторонке, сама все Звездочета высматривает.

Когда бабуля-Звездочёт ринулась к печке, Маришка услышала какой-то звук, идущий снаружи башни, вроде, шорох у входа. Она подошла к двери, чуть приоткрыла её и тихонько спросила: - Есть там кто? Селина, это ты? Врата чуть приотворились и проеме показалось лицо старушки. "Жена Звездочета" подумала мавка, легко вскочила на ноги - перламутровый гребень в ее руке сверкнул и тут же пропал - поклонилась до земли пожилой женщине, как положено: - Здравствуй, бабушка! Мавка я. Пришла вслед за друзьями моими.

Спасибо, за теплую встречу ) Простите за долгое отсутствие (

Когда мавка вернулась во дворец Главка, то узнала, что ее друзья уже уплыли к волшебному туннелю. «А что же меня не подождали?» удивилась было мавка, но тут же сама и ответила: «Спешили, а я в воде легко догоню». Однако догнать оказалось не так то и просто, потому что не успел вернуться Нерей,который мог указать путь к туннелю, как разыгрался шторм, да такой силы, что нельзя было выплыть и из дворца. Пришлось мавке терпеливо сидеть в русалочьих покоях вместе со своими хвостатыми сестрицами. Царя Морского, а по совместительству и дядюшку своего Забава так и не увидела — тот заперся в своих покоях и, как шептались сирены, страдал от неразделенной любви к берегине. А еще русалки шептались, хихикая, о том, что гостивший во дворце богатырь Евлампий совсем целоваться не умеет. - Как это не умеет?! - возмутилась мавка, вспоминая, как сама целовала красеня этого. - Это вы, рыбины хвостатые, не умеете! А с Евлампушкой целоваться так сладко, так сладко! Она мгновенно разомлела от воспоминаний и уже готова была погрузиться в мечты, но тут на нее с визгом набросились русалки,обиженные за полученное прозвище. Туго бы пришлось мавке, но на ее счастье в этот момент в покои величественно вплыл Нерей и разнял девушек - шторм успокоился. Прежде чем войти в волшебный туннель, мавка, как и наказывал Нерей, загадала куда хочет попасть. А попасть она хотела к друзьям своим нечаянным. Увы, путь правильный нашла Забава не сразу, хорошо хоть с кракеном жутким ее друзья разделались прежде. Поплутав по лабиринту, вышла мавка, наконец, на остров, увидела башню на горе. Хорошо, что после Бины колея заметная осталась — по ней мавка и дошла до пещеры, где вход в ту башню был. Вот только, чтобы ворота открыть, надобно загадку отгадать. Тут то Забава и закручинилась — сколько раз с молодцами под звездами миловалась, а на сами звезды и внимания то не обращала, не знает ни одного созвездия. Даже рассердилась на себя, что глупая такая и ничем, кроме молодцев не интересуется. Но делать нечего — села мавка у пещеры, волосы чешет, да друзей своих ожидает, когда те от Звездочета выйдут.

Царь, спасибо ) А я думаю, как бы мне разговор закончить и спатеньки уже пойти ) Лампа, если будешь завтра и царь тебя не превратит в ската, можем продолжить ) Всем СПОКИ!

Хрупкой русалке показалось, что сначала ее зажало между двух китов, аж плечи заболели, как стиснул ее молодец, к себе прижав, но не успела она возмутиться, как богатырь прижался губами к ее губам, однозначно пытаясь расплющить их! Лишь только он отпустил ее, сирена испуганно отшатнулась от молодца, не забыв больно ударить его по ногам хвостовым плавником. - Такой большой, а целоваться не умеешь! - возмутилась она. - А поди ка сюды, сокол мой ясный! - ласково позвал царь богатыря. - Ой! - русалка испуганно оглянулась на отца и поспешно выплыла из зала, опасаясь гнева царя. Пусть уж лучше пока на молодца поругается, а там, глядишь, остынет, а то и вовсе забудет. Х

Заулыбался Евлампий, хлопнул в ладоши, подыпргнул, ремень поправил: - Э-это завсегда пжалста! Шагнул храбро к Ундине и.... и чмокнул её в щёчку. Шагнул обратно, рожа довольная-я.... Русалка снова засмеялась, звонко, забыв и страх перед отцом. - Ой, глупенький! Кто же так целуется? Хочешь плавать научиться? Целуй по-настоящему! В губы! Как земные молодцы земных девиц целуют, так и ты меня поцелуй! А сама плутовка вокруг богатыря плавает, из под ресниц длинных взгляды кокетливые кидает.

- Во! От меня! Угощайся.... Ундина-Ундина, а ты можешь научить меня плавать? - вдруг загорелись глаза богатыря, которые смотрели то на саму русалку, то тоненькую руку, что касалась его плеча, - Плавать быстро и ловко?! Русалка снова засмеялась, все так же бросая на отца опасливые взгляды. - Да как же ты плавать будешь, коли у тебя и хвоста нет? - удивилась она. - Вот чудно - нет хвоста! Она несколько мгновений что-то обдумывала, глядя на молодца, потом согласно кивнула: - Научу! - и добавила хитро улыбаясь. - Коли поцелуешь!

И, подумав, богатырь добавил: - И я тоже дивный! Русалка звонко рассмеялась и тут же прикрыла ладошкой рот, кинув быстрый взгляд в сторону Главка - не выгнал бы! Но тот, кажется, был увлечен какой-то девицей и внимания на дочь не обратил. - Дивный, дивный! - согласно закивала она, улыбаясь богатырю, подплавая ближе и слегка касаясь его плеча тонкими пальцами. - Как же имя твое? - и, спохватившись, добавила. - Меня Ундиной звать!

В зал, где пировали Морской Царь и его невольные гости вплыла одна из дочерей Главка - русалки искали пропавшую мавку, но и здесь ее не было. Зато внимание сирены привлек богатырь. - Вот это да! Уж не знал я, не знал, что под водою так угощают! И так вкусно! Можно воды? - Глупенький! - раздалось за спиной Евлампия. - Здесь кругом вода! Обернувшись, он мог увидеть улыбающуюся деву с хвостом вместо ног. ! Евлампий

На пир мавка не пошла — пошто ей эти яства подводные, когда в саду у русалок так весело! Да и с Царем Морским видеться ей не хотелось — хоть и дядька он ей, да Водяной-батюшка всегда говорил, что характер у него дюже вздорный. Поют русалки, танцуют, на инструментах невиданных играют! Мавка цветов чудных подводных нарвала, венки себе и сиренам-сестрицам сплела, учит их, хвостатых, хороводы водить. Но как вода переменчивая, так и мавкино настроение вновь переменилось. На звуки веселья приплыли в сад молодые тритоны, один другого краше. Обрадовалась было Забава, да только они тоже чудь холодная, не греет их кровь мавку, не волнует сердец их стук. Загрустила снова она, затосковала. Уплыла мавка незаметно из сада, из дворца подводного. Отдалась течению морскому, растворилась в нем — вынесла ее вода соленая к одинокой скале посреди моря. Сидит мавка на камнях, от солнца дневного теплых, чешет волосы свои дивные, над головой звезды зажигаются, луна всходит — для людей все такая же идеально круглая, а для чуди уже ущербная. А ветер несет над водой ее песню печальную: И сама мавка не знает, по кому тоскует — может по рулевому, что уплыл далече на странной ладье, называемой бриг, или может по писарю царскому, что каждую ночь тайно сбегает из дворца и идет на берег реки, где ждет его другая мавка, а может по богатырю Евлампушке, что в любви не ведает, а потому и не полюбил в ответ, или по рыбаку Желану, что забыть не может Забаву, видит во сне ее каждую ночь... А может томится она по другому молодцу, когда то ею встреченному, но давно потерянному. Или по тому, кто и не родился еще — тот единственный, что для мавки суженный. Катятся по бледным щекам прозрачные слезинки и ветер не сушит их. Может это себя мавка оплакивает, судьбу свою несчастную. Может и нет такого суженного, и не будет никогда, что согреет дочь Водяного, силой своей жизненной поделится, да на всю жизнь с ней останется. Может сказки все это, некогда мавками в утешение себе выдуманные. И не суждено ей стать девицей красной никогда, а станет она нявкой скорбной, или обратится липой на дворе любы своей, а может проживет свой век мавочный и растает на рассвете, станет каплями воды в реке родной... Все может быть. Никому судьба его не ведома, не знает своей и мавка. Лишь надеется...

Ох, и чудно же в царстве подводном! Долго ли, коротко ли, да успокоилась наша мавка, позабыла про горе свое и, как водится, про рулевого позабыла. Да и как тут не позабыть, когда вокруг красоты столько удивительной! Будет о чем мавке сестрицам милым рассказывать. Цветут в саду цветы невиданные, плавают рыбы немыслимые! А дворец то какой! Краше, чем у самого Царя Балдея! И все жизнь подводную восхваляют. Ах, весело! Сирены морские смеются, танцуют. И мавка от них не отстает. Во все стороны летит смех и музыка из сада русалочьего.

Погружаясь все глубже и глубже в морскую пучину, страха мавка не испытывала — в воде ей было лучше, чем на суше. Оплакивая столь скорую и внезапную разлуку с полюбившимся ей рулевым, не замечала она красоты подводные и лишь обещание следовать за отрядом, удерживало ее от того, чтобы, растворившись, умчаться с водными потоками домой, на берег сказочного озера, в тайное место мавок. Только когда рядом появились сирены — дочери Морского Царя - она немного отвлеклась от мыслей своих грустных. Те тоже сразу мавку — сестрицу свою речную - заприметили, как и слезы ее, по щекам бледным текущие. Слов говорить не нужно — вода все чувства передаст. Подхватили ее под рученьки белые, потянули за собой на самое дно морское, мимо дворца подводного, в укромный сад русалочий. Плачет мавка, красеня рулевого все вспоминает, а девы морские вокруг нее суетятся, жалеют горемычную, пытаются отвлечь от дум грустных. Украшают ей волосы жемчугом, на шею ожерелье из ракушек одевают, гладят ее — утешают, да за пятки босые щекочут легко.

А мавка, из-за русальной недели совсем голову потерявшая, сидела на коленях рулевого, обнимала его рученьками белыми, целовала его в уста сахарные. И чем больше целовала она добра молодца, тем живее бежала кровь ее, тем чаще стучало сердце холодное, и сама мавка словно потеплела вся. Рулевой же во власти чар ее становился все бледнее оттого, что силы его жизненные мавка забирала. Потому что околдован был, не любил потому что любовью настоящей. Но оба они не замечали ничего, окромя друг друга. Не слышали они ни предупреждений Милавны, ни Евлампушки воззваний. Даже когда оборотень с жутким воем вырвался на свободу и завязался бой, мавка и молодец ничего не заметили, друг другом околдованные. А как рассвело, появился первый луч солнца над морем, взмыла волна огромная над кораблем, да и смыла мавку в пучину морскую. Закричала она горестно, когда силой вырвало ее из объятий любимого, увлекло против воли ее в море, утянуло во дворец самого Царя Морского.

ага ) а то моей скудной фантазии не хватает каким это образом я пол липким делаю ) и решите уже когда бой! а то меня может вообще не будет, а я тут волнуюсь )

не, мне не надо никакого липкого пола. у меня нет рыбьего клея, я не рыба! и даже не русалка! просто, могу делать трясину, а раз под ногами твердые доски, то значит не могу. и все! нет способности!

вы меня, конечно, извините, но это каким же образом? банку клея пролью?

Мавка по прежнему сидела на узкой кромке борта, беспокойно всматриваясь в спокойные воды моря. Солнце катилось по небу, постепенно склоняясь к горизонту. Когда же край его коснулся воды, то на мгновение дневное светило окрасило щеки мавки почти настоящим румянцем, в глазах ее что-то неуловимо вспыхнуло и тут же скрылось за опущенными ресницами. Красенем боцмана брига — двухметрового, лысого, с седой бородой- не назвала бы и слепая. На просьбу мавки подарить ей гребень для волос, он только развел руками «Откуда у меня, лысого, гребень?». Как оказалось и шуток боцман никаких не знал, чтобы мавку позабавить — только ругаться умел так, что в иное время дочь Водяного в ужасе бы прочь бежала, уши ладошками зажав. Но неделя русальная, не испугаешь мавку — защекотала она моряка чуть не до смерти, да и убежала прочь, смеясь. Та же участь постигла еще двух матросов, некстати на пути ее оказавшихся. Те же из команды, что спать уже легли, на утро одежды своей не найдут. Может и еще бы кому не поздоровилось из-за расшалившейся мавки, да только увидела она вдруг рулевого. Залюбовалась мавка добрым молодцем, обо всем на свете позабыла. - Ах, красень какой! Ах, какой молоденький! - мавка восхищенно прижала руки к груди, томно глядя на молодца, на фигуру его статную, на кудри золотые, что восходящая луна серебрила, на глаза его васильковые. Рулевой же оробел от столь пристального внимания, покраснели щеки его. А мавка подошла ближе, поет песню тихую обвивает рученьками за плечи его, устами к губам тянется, дарит поцелуй колдовской. Зову ее послушный забыл рулевой и обязанности свои, и штурвал оставил. Обнимает мавку в ответ, целует ее жарко, да от поцелуев этих еще больше голову теряет. А корабль, без внимания его оставленный, сбился с курса, плывет, со всех сторон звездами окруженный, и не понятно, где кончается море и начинается небо.

Эвлар, не знаю, я ж по поликлиникам с малой мотаюсь (перед детсадом), поэтому не могу сказать. Ну если не будет меня - то да, мавке же лучше ) от нее все-равно толку мало, на корабле даже трясину не сделать )

я не обещаюсь, сама не знаю когда завтра буду дома и что и как. если что - мавка уплыла с русалками )

Не только Силуяну было неспокойно. Мавка тоже томилась, но совсем по другой причине — там, в далеком теперь Царстве-государстве родном шла теперь русалочья неделя, время особого разгула всей чуди водяной, когда даже русалки-утопленницы на берег возвращаются. Ах, как же сейчас веселятся ее сестрицы милые, водят хороводы под луной, с молодцами милуются, да проказничают. То смехом завлекут кого в чащу лесную — дед Леший потом ругается, заблудших выводя, да сделать ничего не может, нет управы на мавок в это время. А то заприметят путника припозднившегося и ну его целовать, коли красенем окажется, а нет — так щекотать возьмутся. А уж купаться и вовсе никому нельзя — украдут всю одежду, на берегу оставленную! Как потом домой возвращаться? Позор же! А если пойдет смельчак какой в лес ночью искать цветок папоротника, то будут такого водить до утра, покуда не упадет он уставший, а цветка так ему и не покажут. И не боятся ничего мавки в это время, даже железа каленого.

днем - это во сколько?

- У них там наверно свою обычаю, ну к примеру, женись только на волчице, и не на ком другом, или иначе будешь изгнан. - предположила Василиса. - Он ведь сама знаешь, что мне говорил, что между нами нет ничего общего, и не будет. Мавка лишь вздохнула в ответ - чем помочь в неразделенной любви она не знала. - А здорово было! Сверху далеко-далеко видно! Глазки кикиморки горели неподдельным восторгом. - Хорошо, что тебе понравилось! Только впредь осторожнее будь, - мягко пожурила Марусю мавка. - Здесь не лес, где каждое дерево тебя оберегает. Глядя на светящуюся от восторга кикиморку, мавка и сама подняла голову посмотрела наверх. Но, нет, небо ее не тянуло, ей чем к воде ближе-тем лучше.

Василиса обняла мавку и сказала: - Нет, не говорила, боюсь, боюсь того, как он ответит, и как он это восприсмет, у них там всё по-другому, я не знаю, не знаю, но сказать я ему должна, обязательно. - Ох, славная,- мавка обняла девицу в ответ. - И хочу помочь тебе, да не знаю как. Мавки с оборотнями не любятся! Не подсказать мне тебе! Лягушонок без конца квакал и тыкал лапкой вверх - там, зацепившись за край реи сарафанчиком висела вниз головой кикиморка. - Марусенька!-ахнула мавка испуганно. -Ох, помогите же, люди добрые!