Ribka

- Нда, - протянул доктор, почесав подбородок, взгляд его выражал иронию, - Кажется, даже, если на вас будет мчаться поезд, вы все равно будете отрицать, что он настоящий. Удивительная логика. Широким жестом руки Айзек указал в сторону коридора.  - Тогда только аномалия. - Поезд бы был более убедителен, - холодно ответила Бьёрк. - Все прочее пока что вполне укладывается в логику больше, чем все ваши слова. Как удивительно нервными делаются люди, если им не верят. Но на предложение немедленно проверить аномалию лишь отрицательно мотнула головой. Не из страха, но уходить сейчас, когда разговоры продолжались, значило лишь увеличивать собственную уязвимость. Если доктор Леманн не врал, та штука в коридоре никуда не денется. Хотя кто знает... ей же так везло все это время, пока все остальные только и делали, что меняли пространство и время. До чего ж она везучая, эта доктор Аника Бьёрк. Откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, северянка подумала, что стоило ей, пожалуй, пока помолчать. Слишком много слов, слишком малое значение их. Х

- Аника, я понимаю: верить в рассказы Макса и Айзека тяжело и не хочется, потому что ломает привычную картину мира. Ломает наше ощущение контроля, безопасности. Мне легче это принять, но тоже охренеть как беспокойно. Напомню, что с Айзеком я знаком уже лет пятьдесят, я рос с его дочерью. Я верю ему... Что ж... эти слова Рэннела были, пожалуй, самым весомым из доказательств. При условии веры самому профессору, конечно. С доверием в последнее время стало совсем плохо. И с необычайной лёгкостью диск вспорхнул из его руки в воздух, слегка вращаясь в полёте. Точно прицепленный за невидимую леску фокусника, жестяной круг облетел комнату, нарезав пару кругов и мягко приземлившись обратно в раскрытую ладонь Эдварда. Он с лёгким интересом повращал его в пальцах и хмыкнул себе под нос.  - А это куда проще, чем можно было ожидать. - Весьма впечатляюще, мистер Симидзу, - но по голосу вовсе не слышно, что его обладательница честна. - Вы не выступали раньше в цирке? Там показывают не менее впечатляющие фокусы. Правда, как мне однажды рассказывали, все эти волшебники на поверку оказываются лишь опытными манипуляторами, использующими для своих целей различные приспособления, невидимые зрителю. Выжидающий взгляд сместился с лица пилота на Айзека Леманна. Какие еще фокусы тот заготовил в рукаве?

- Здешний изготовитель имеет малые мощности из-за несостоятельности процесса молекулярной сборки на большой глубине, - попробовал объяснить Макс. - Его предел - домашний халат. Не более. А тот диван, явно собран не на изготовителе. Поверьте, мне. Тонкие линии лица изломались, складываясь в новую маску. Она хотела верить. Действительно хотела, потому что иначе становилось совсем уж страшно от мысли, как легко ее обманули и использовали люди, с которыми она столько времени провела о бок, которым доверяла и на которых полагалась. Но... пока что поверить словам Ферранта было равносильно тому, чтобы верить, что ее сестра не утонула двадцать три года назад, а действительно ушла к роанам. Она не успела ответить - разговор свернул совсем в иную сторону и теперь путешественник во времени Макс просил застрелить его с той же убежденностью, что прежде просил поверить ему. И это тоже не прибавляло достоверности его здравомыслию. - Доктор Бьёрк, приглашаю вас ассистировать мне во время взятия анализов у каждого члена группы, а так же содействовать в создании сыворотки. Вы сможете зафиксировать все мои действия, дабы убедиться в отсутствии подтасовок. После того, как наши организмы будут очищены от ихора, все желающие будут тут же отправлены на поверхность. Весь процесс от начала до конца займет несколько дней. Если Макс.. – мужчина бросил взгляд на светловолосого инженера, -.. один или с напарниками, что, конечно, значительно ускорит процесс, найдет источник ихора и добудет образец. Пойдут только добровольцы. Остальные могут оставаться в относительной безопасности купала. Что касается доказательств.. Что ж.. первое: все желающие могут прямо сейчас воспользоваться любой из известных нам аномалий на этой базе и ощутить все прелести на себе, включая сопутствующее риски. Второе: готов продемонстрировать ускоренную регенерацию кожных покровов, которую приобрёл с перемещением в прошлое. Рана любой глубины исчезнет уже к вечеру, максимум – к следующему утру. Аника медленно кивнула. Что ж, она была не против убедиться лично в существовании так называемого ихора. Совсем не против. Но на последующее предложение доктора довольно строго ответила: - Вчера нас только и пугали слухами, что по базе и шагу ступить нельзя, чтобы не наткнуться на аномалию. Но я провела здесь уже не одну минуту и даже не один час и пока что все, что я вижу гораздо удобнее укладывается в картину заговоров корпораций, психотропных веществ и какого-то нового биологического оружия, нежели в ваши рассказы, - чуть сузив глаза, она еще раз огляделась вокруг, будто проверяя теперь уже верность собственных слов. Взгляд вернулся к собеседнику: - Вы должны понимать, на сколько все это звучит бредово.

- Считаешь, что мы вдвоём бредим? Значит, ты симуляция? Нет, в столь слаженный бред, в котором даже косвенно участвует профессор Рэннел, Аника уже тоже не верила. Скорее в некий заговор, в продолжение работы над тем самым оружием. И в подопытных кроликов, лишенных возможности выбраться на поверхность. Наши с Айзеком ДНК не повреждены Спорно, ох и спорно. Сколько ты говоришь вам лет? А ведь и на двоих не дашь. Хотя чудеса пластической трансплантологии уже давно не новы. - Посмотрите вокруг, - Макс окинул взглядом пространство, где в кучах хлама лежали странные вещи. - Это всё предметы из других времён. Они не опасны. Они просто есть. Мы пользовались ими. Более того, мы строили из них. - Или можно просто поражаться мощности местного изготовителя и тем заоблачным суммам, что были потрачены на соответствующие схемы, - все же подала голос Бьёрк. Голос был спокойный, без тех нервных, истерических ноток, что то и дело прорывались вчера. Разве что усталый, без прежней живости. Плечи, затянутые в стилсьют приподнялись. - В доме моей матери стоят аж две вазы династии то ли Мин, то ли Сун. Но я то знаю, что изготовлены они были вовсе не руками древних китайских мастеров, да и возраст их меньше моего. Она вздохнула. Серо-голубые глаза с какой-то тоской смотрели на ораторов. Понимали ли они сами на сколько бредово звучат их слова? Да. Должны были понимать. Но отчего то лишь продолжали дальше громоздить фантасмогрические образы своей правды. Без какого-либо подтверждения. - Есть более правдоподобные объяснения тому, что происходит на этой базе... , - тонкие брови дрогнули и чуть приподнялись над глазами, будто в неком детском ожидании чуда, которое сейчас продемонстрируют двое путешественников во времени, дабы безоговорочно доказать свою правоту.

С задних рядом послышалось тихое, но все-равно четкое хмыканье. Удивленное и совершенно очевидно недоверчивое. И такое же выражение лица было у Аники Бьёрк. Ей хотелось задать один единственный вопрос: "Чем вы можете доказать свои слова?". Но произнести его вслух не осмеливалась, но не потому, что сомневалась в своем недоверии. О, нет! За те двенадцать часов, что она пробыла уже на этой базе, ей не довелось увидеть ничего из того, что хоть как-то бы подтвердило искренность ораторов. Она могла сходу привести куда более правдоподобные объяснения запустению и погромам на базе, а так же тому, почему некоторым мерещатся какие-то странные вещи. Некоторым - но не ей. Никаких аномалий, видений, сияющих порталов и прочей ерунды она так и не увидела. И все же молчала, потому что теперь уже перестала доверять своим спутникам, не уверенная в том, что те не подверглись уже воздействию того самого секретного оружия, что разрабатывалось на этой подводной базе. Потому и только потому она молчала, ожидая, что ответят на столь проникновенную речь другие. Она надеялась получить что-то более весомое, чем фантастические рассказы, за экранизацию которых Голливуд отвалил бы не малые деньги.

Из зеркало на нее смотрело бледное, осунувшееся лицо. Глаза цвета ненастного моря с залегшими под ними тенями. Тонкая морщинка, будто навечно пролегшая меж бровей. Путанные каштановые пряди. В этом отражении трудно было черпать силы. Но ей придется, не на кого рассчитывать, не с кем разделить тяготы, не на кого опереться, если пошатнулся. Нет здесь ни Коля, ни Беаты, ни Марты и не Мэри, нет Алехандро и нет Дика, нет француженки Анастасии, утверждавшей, что она потом последнего русского царя. Нет никого из всех прежних экспедиций, кто оставил бы после себя след более теплый, чем просто коллега, попутчик, еще одна фамилия в списке участников экпедиции. В этот раз, из почти десятка людей не нашлось ни одного, к кому можно было бы подойти для задушевного разговора, поделиться сомнениями и соображениями. Аника вздохнула, зачерпнула освобожденными от плена стилсьюта ладонями воды и склонила к ним лицо. Холодные капли несли облегчение, проясняли сознание. Макс сказал "Сейчас", но она все же потратила несколько минут, чтобы привести себя в относительный порядок. Поиск нормальной одежды, душ и то ли вчерашний ужин, то ли пропущенный завтрак, то ли уже обед - все это пришлось оставить на мифическое "потом". Выпрямилась, вновь придирчиво оглядела себя в зеркале. С шеи свисал тонкий шнурок с покачивающейся подвеской. Под ним ясно отпечатался каплевидный след на тонкой коже. Нехотя принялась натягивать верх стилсьюта обратно, застегнулась наглухо. "Ну, же..." уголок рта болезненно дернулся в попытке улыбнуться. Не выходило. Не осталось поводов для улыбки. Даже мысль о том, что она все еще жива и, в общем-то, полном порядке, была какой-то мучительной. "Ну, же...". Она пришла не последней. Уже не плохо. Обвела взглядом собравшихся, чуть дольше задержавшись на инженере. Сухое приветствие было коротким и отстраненным. Лишь стул с погнутой ножкой, всю ночь верно прождавший ее у стены, оставался маячком в этом изменившимся мире.

Около полудня по всей базе прозвучало:  - Надеюсь, всем интересно наше будущее. У нас есть, что сказать. Приходите в кают-компанию. Сейчас На столь краткий призыв одна из спальных капсул отозвалась хриплым болезненным стоном. Еще несколько томительных минут ничего не происходило, потом в ней заворочалось что-то неуклюжее, шумно пыхтящее и судя по стукам о стенки и потолок - весьма крупное. Последний пункт, правда, оказался несколько ошибочным, когда оттуда с трудом выбралась доктор Бьёрк. Аника не помнила, как уснула и как вообще оказалась внутри капсулы. Сон был без сновидений, но тяжелым, тягостным, не принесший ни капельки облегчения уставшему телу и разуму. Затекшие суставы немилосердно ныли, а в затылке вновь разлилась тупая боль. Из сухого горла вырвался короткий лающий вздох. Потерла непослушными пальцами лицо, кое-как пригладила волосы. Живот сводило от голода. Вокруг было удивительно тихо. Подумалось, что сообщение об общем собрании ей приснилось. Спал ли кто еще в эту ночь в одной из соседних капсул? Даже если так, то в данный северянке не пришла даже мысль поискать своих... кого? Отчего то вдруг не нашлось ни одного удобоваримого определения тем отношениям, что присутствовали сейчас между членами этой экспедиции. Мысли нехотя оформлялись в логические связи. Мозг заторможено отдавал команды, перетекающим по нервным окончаниям. Нужно вернуться в кают-компанию. Нужно привести себя в порядок и поесть. И может быть найти болеутоляющее среди прихваченных с Архимеда лекарств, если, конечно, ей удастся отыскать свою сумку. А самое главное - нужно разобраться с тем собачьим дерьмом, что тут творится. Что ж, инженер Макс Феррант или кто вы там, послушаем, что вы хотите сказать. Аника решительно тряхнула головой в ответ своим мыслям и едва сдержала болезненный стон, обхватив ту обеими руками. И прошла не одна долгая минута, прежде чем она смогла разжать пальцы и все же пойти в кают-компанию.

Сперва она вздрагивала от звуков собственных шагов. Кралась, подолгу не решаясь свернуть за угол или переступить порог комнаты. Напряженно прислушивалась и оглядывалась по сторонам. Ни-че-го. Только погром во всех помещениях, свидетельствующий разве что.... о чем? О том, что прежние обитатели базы сошли с ума? А может просто собирались в дикой спешке покинуть этот подводное жилье? Обе эти версии комфортно укладывались в привычную картину мира. Дозиметр стилсьюта благосклонно сообщал, что радиационный фон тоже в норме. На женском личике появилась подрагивающая улыбка, больше похожая на безумный оскал. Хотелось остановиться посреди любого помещения и, раскинув руки в стороны, кричать, призывая обещанные кары на свою голову. Вместо этого осторожно подняла перевернутый стул с погнутой ножкой. Приставила его к стене, чтобы не шатался. Пользоваться имеющими сублиматами не рискнула, закинув в гидратор один из прихваченных с "Архимеда". Вполне могло статься, что пища отравлена. Может это и было новое оружие, вызывающее массовую истерию и поразившее своих создателей? Да, это было больше похоже на правду, нежели на весь этот бред про аномалии, порталы во времени и прочее. Хотелось напиться. Самым натуральным образом заливать в себя сублимированный алкоголь покуда сознание не перекроет связь с телом. Но благоразумно ограничилась лишь очередной порцией кофе - чтобы подбодрить уставший организм. Стул скрипнул, но выстоял, когда на него тяжело опустилось тело в стилсьюте. Глаза, оглядывающие окружение, саднило, будто туда бросили пригоршню песка. Так что же здесь происходит на самом деле? Ее собственная версия имела лишь одно, но очень ощутимое, слабое место. Даже если предположить, что все, кто заходит на базу успели заразиться. Даже если предположить, что двое из их команды изначально были как-то связаны с секретным проектом, прежде чем попасть на "Архимед". Даже если предположить, что Рэннела подвергли гипнозу или еще какому-то виду внушения, заставив подтвердить истинность всего этого бреда. То почему тогда сама она до сих пор в своем уме? Почему не видит всех этих ужасных и невероятных вещей, о которых все так дружно твердят? Шлем уже давно был снят и если отрава в воздухе - а она должна была быть там, потому что вряд ли первая группа разведки распивала тут чай - то почему она еще не подействовала на нее?! Или подействовала, а Аника и сама не заметила и теперь все, что ей видится - лишь обычная безумная галлюцинация? Стаканчик замер на полпути ко рту, а кончик языка прошелся по вмиг пересохшим губам. Северянка замерла, боясь шевельнуться и отказываясь верить собственным глазам. Взгляд сместился от нечаянно выхваченного взглядом из общего хаоса предмета и почти сразу нашел новый. И еще. И еще. - Какого посейдонова хрена тут происходит? - прошептала женщина помертвевшими губами. Если забыть про погром. Если забыть, что она на секретной подводной базе. То вокруг явно был исторический музей. Или его отделение. Разноцветный журнал - бумажный! - под самыми ногами, на развороте мятых страниц улыбаются какие-то люди, а вверху, в углу дата - 15 апреля 1999 года. Под перевернутым столом - холодно поблескивающий кристаллами кинжал. Дальше - разорванный тряпичный предмет и ворох перьев - когда-то были такие подушки. Телефонный аппарат! Тот самый, с трубкой на проводе и диском с цифрами, в котором не предусмотрена функция видеозвонков. Чернильница с черным пятном вокруг и воздушным пером. Щит? А это настоящая кольчуга? Или все же его высокотехнологичная имитация? Быть может это было своеобразное хобби здешних обитателей, сводящих с ума изготовитель своими запросами? Осколки фарфорового сервиза - а они настоящие? Современную подделку невозможно отличить от оригинала... Разломанное кресло - не пластик и металл, а дерево и выпотрашенное тканевое нутро, завитки пружин. Мраморная статуя с разбитым лицом... Нечто, напоминающее седло из кинофильмов. И огромная вилка - трезубец Посейдона! Стаканчик выпал из ослабевших пальцев и покатился, расплескивая свое содержимое. Уткнувшись лицом в ладони, Аника качалась на стуле, повторяя про себя лихорадочную мысль: "Я не хочу сходить с ума! Я не хочу сходить с ума! Я не хочу сходить с ума!!" Сколько так прошло времени, прежде чем удалось подавить приступ паники и заставить себя идти дальше? Теперь уже за общим хаосом взгляд без труда находил все новые и новые вещи, о назначении некоторых оставалось лишь догадываться. Она видела старинную одежду, предметы быта и новые журналы, книги и везде были разные даты, словно неким алгоритмом выставленные последовательности из четырех цифр - но каждая минимум за век до ее рождения. Так она дошла до помещения с капсулами для сна. Здесь тоже был прежний бардак и куча вещей, будто собранных неким барахольщиком. Но сами капсулы были вполне современными, обычными, в таких уже приходилось ночевать во время экспедиций. Этакий островок спокойствия в этом частном филиале дурдома. Закрытое нутро капсулы походило на некий аналог смирительной рубашки и удивительным образом манило прилечь и во сне забыть обо всех своих страхах и бедах. Аника вдруг ощутила как устала, неимоверно устала! Оперлась на стенку капсул и прикрыла глаза. Мысли с трудом ворочались в тяжелой голове. Ей нужно было отдохнуть. Может быть найти кого-то. Или просто заставить ноги вернуть ее обратно к изготовителю, чтобы сделать смену одежды и постельные принадлежности. Вряд ли неудобный стилсьют так уж необходим в их...положении.

Архимед - Есть и хорошая новость: в отличие от прежних обитателей базы, с нами Макс Феррант и Айзек Леманн. - Ох, капитан, ради морской хозяйки, заткнитесь, пожалуйста... Пожалуй, это было грубо. Но Аника уже чувствовала, что ее силы на исходе. Они подошли к этой проклятой базе не час и не два назад и все это время им подавались лишь рваные обрывки сведений о происходящем. За это время успел притупиться даже страх. И вот сейчас, в эту самую минуту, слушать от Брук о наличии якобы хороших новостей было просто верхом издевательства после того, как она самолично отрезала им все пути к спасению. Не просто отрезала - а в не менее грубой форме поставив перед фактом. Как заключенных. Не товарищей по несчастью, не коллег, с которыми работала не первый день, не как равных, с которыми можно поговорить, объяснить, попросить. Упомянутых Ферранта и Леманна хотелось заочно послать в ту же даль, что и их начальника - за их молчание. И даже понимание того, что отчаянное время требует отчаянных мер не делало это желание меньше. Ни ни кого не глядя, биолог быстро покидала в сумку подвернувшиеся под руку лекарства из аптечки и кубики сублимата. Что их ждет на базе оставалось только гадать, но лишний груз не столь тяжелый, чтобы не забрать его. В шлюзовом отсеке ждал приготовленный контейнер с инструментами, которые они прежде собрали с Майте. Повернувшись, Бьёрк оглядела их компанию. Оставалось лишь надеяться, что у ее спутников хватит сил, чтобы преодолеть то расстояние, что отделяет их от базы. - Пойдемте, - вздохнула она.

Архимед - Доктор... Аника, говорит "Abyss", - официальный настрой куда-то испарился, он сам не заметил, как перешагнул эту черту. - Если у вас всё в порядке, выдвигайтесь на базу. Здесь тепло и свет, - "И даже музыка есть", - хотел добавить он, но передумал. - Здесь, мы будем в безопасности. Относительной. "Архимед" сейчас не лучшее место для выживания на шести тысячах. - По..., - голос затух, будто вновь пропала связь. Но связь была и на том ее конце могли слышать тяжелое дыхание северянки. Экзокортекс сполз на шею, когда держащая его рука бессильно упала. Пришлось сжать кулаки, так сильно, на сколько позволяли перчатки и все-равно не достаточно. Хотелось почувствовать отрезвляющую боль от впившихся бы в кожу ногтей. Потому что голос инженера Макса Ферранта звучал так спокойно... непринужденно. Он словно приглашал заглянуть на огонек, на чашечку чая или кофе в тонком фарфоре, только что сделанном в изготовителе. Попутно объясняя про проблемы субмарины. Вдох и выдох, крепко сжав зубы, чтобы не заорать, не начать слать всех по самому далекому адресу и попутно обвинять во всех бедах, вплоть до вымирания динозавров. На деле прошло лишь пару секунд, хотя Анике показалось, что оно вновь растянулось на бесконечно долгий миг. Достаточный, чтобы совладать с собой. - Да, - наконец, вновь раздался на канале ее голос, но искаженный какими-то странными нотками и будто бы не принадлежавший биологу. - Да, мы как раз этим и занимаемся. Готовьтесь принять раненых. Отключилась. Взглянула на остальных, словно спрашивая, все ли согласны принять приглашение "Abyss" и не осталось ли у них незаконченных дел на "Архимеде". - Мне нужна антирадиационная доза.  Глухо сказала Марго, уже не глядя ни на кого. Всмотрелась внимательнее в лицо капитана. - Вот дерьмо собачье! - диагноз выдали весьма точный, хоть медицинское образование было самым поверхностным, когда дело касалось лечения людей. Засуетилась, разыскивая на полу раскатившиеся из аптечки ампулы. Можно было бесконечно долго злиться, ругаться и даже - если получится - побить каждого в отдельности и всех разом - но то, что сейчас капитану требовалась немедленная помощь и Аника была так же тверда в своем намерении ее оказать, не подлежало никакому сомнению. Брякнул под неуклюжими пальцами очередной пузырек и под ним нашелся маленький цилиндр с дозой антирадина. Глаза еще раз перечитали название. Да, оно. - Сейчас, капитан... держитесь... , - Аника быстро подошла к Маргарите, запоздало понимая, что сделать привычную инъекцию в плечо не выйдет. Сильный выдох, чтобы успокоиться самой. Дальнейшие распоряжения уже куда более рациональные: - Иван, поддержи Хельму. Маргарита, постарайтесь расслабиться... Я тренировалась на морских тюленях. Они утверждали, что рука у меня легкая... Она мрачно шутит, пока острая игла выпрыгивает из своего укрытия под автоматическим воздействием и необходимое лекарство впрыскивается в облученное тело. Аника испытующе заглядывает в глаза Брук: - Присядьте, капитан. Вам надо прийти в себя, прежде чем мы отправимся на базу.

Архимед - Идем в шлюз, Аника, открывай нам двери и следи чтобы я не запнулся. - Обезболивающее заглушило боль и сломаные ребра пока не давали о себе знать. - Выводи нас в море и поплыли уже на эту базу. Северянка кинулась было к Ивану, чтобы помочь, но его ровный, твердый голос продолжал четко говорить, словно кирпичиками в детском ЛЕГО выкладывая дорожку из желтых кирпичей. Инструкции и объяснения четкие, как у военных. Хотя про русских так и говорят, что они все там с детства умеют стрелять из оружия, управлять бронетранспортом и, конечно же, маршировать на Красной лощади. Был бы момент чуть менее неподходящим, Аника не преминула бы поинтересоваться. Однако сейчас, все мысли были направлены только на то, чтобы помочь товарищам по несчастью всеми своими силами. - Аника, - девушка стояла посреди кают-компании, а Иван, не обращая внимания на сломанные ребра, пытался тащить раненую Хельму. - Иван. Почему вас не перевозят "Мулом", как я просила? Внезапное появление капитана Брук не просто приостановило, а казалось полностью заморозила доктора Бьёрк. Она даже не сразу нашла в себе силы ответить и лишь глупо хлопала глазами, пока ее русский коллега взял на себя и объяснения с начальником. - Спросите у своих подчиненных, почему ваши команды не были исполнены, - сухо бросила она, наконец. - Доктор Леманн тоже ушел на базу. Все ушли, - особо выделив первое слово уточнила биолог. - Я решила, что находиться раненым на борту и дальше будет опаснее, нежели переместить их на базу, где хотя бы работают системы обогрева. Иван и капитан еще говорили что-то про аптечки, но новый голос, врезавшийся в гул их голосов отвлек внимание Аники. - "Архимед", "Архимед" вы меня слышите?  Сигнал был чётким и пробивал приличное расстояние, не смотря на помехи. Связь заработала! - Говорит Бьёрк! Слышу вас! - голос сорвался от внезапного волнения, рука, держащая оживший экзокортекс подрагивала. Почему то появление связи - хотя бы связи - воспринялась как манна небесная тем народом, что вел за собой Моисей. - "Архимед" слушает!

- Просто отлично. - Прокомментировал Иван. - Просто отлично. - Нет ничего отличного, - мрачным пророком возвестила Аника, возвращаясь в кают-компанию. Оглядела встревоженным взглядом находящихся там людей. - Нам не позволили эвакуироваться в спасательной капсуле. Нас не забрали на базу. Нас бросили, - подытожила она то ли пытаясь шутить, то ли говоря серьезно. На осунувшемся лице ответа было не прочесть. Подошла к гидратору, забросив в него сразу несколько кубиков сублимата. Под сбивчивое, надсадное гудение аппарата снова посмотрела на Хельму - снова потеряла сознание? - Мы тут рискуем попросту замерзнуть, покуда остальные будут уходить и... снова уходить, - вздох. Просигналил гидратор и женщина осторожно подхватила первый из дымящихся горячей жидкостью стаканчиков. Подошла к Ивану и протянула свою ношу ему: - Чтобы согреться... Надеюсь, что у "Архимеда" достаточно аварийных мощностей, - поделилась еще одной своей тревогой. Говорят, что ноша, разделенная с кем-то становится легче. Пока что Бьёрк не чувствовала никакого облегчения. - Самой не верится, что я это говорю, но нам надо плыть к базе. Неизвестно, надолго ли у нас еще есть энергия, но оказаться в ледяной ловушке полностью обесточенной субмарины я точно не хочу. Прошло уже несколько часов с аварии, ситуация... а, какая, к кракену ситуация! - раздраженно всплеснув руками, биолог подхватила свой стаканчик, поспешно отпивая из него, обжигаясь и бурча под нос какие-то проклятия. Кое-как расправившись со своей порцией кофе и почувствовав тепло скорее не от него, а от злости, на которую вновь появились силы, Аника продолжила: - Я предлагаю нам не ждать, когда про нас вспомнят, а самим перебираться на базу. Остаться здесь в любом случае не вариант. А на базе... надеюсь, что хотя бы в шлюзе нам будет относительно безопасно. Пойдем все вместе, я буду страховать вас... но больше придется Хельму. Справишься, Иван? Во взгляде, обращенном к последнему было больше просьбы и надежды, что тот пообещает справиться.

Пристрелить... Дааа, об этом капитан Брук уже однажды предупреждала ее. А ведь... это казалось просто шуткой, неуместным высказыванием, случайно сорвавшимся не в то время и не в том месте. Ну, вот теперь зато все составляющие на местах. И выбор, в общем то, за Аникой, подчиниться, склонить послушно голову под дулом пистолета или быть застреленной. И так, и этак - проигрыш остается не за ней. С губ сорвался смешок, горький, обиженный, злой. И на профессора Рэннела бросили укоризненный взгляд. Не обвиняющий, нет! Но если глаза и правда зеркало души, то в свинцово-холодном отражении явно виделся непреднамеренный укор за просьбу обождать. Северянка опустила голову, пряча и взгляд, и выражение лица. Теперь уже не было слез. И не было сил злиться. Даже не задавалась вопросом, почему, собственно, их не оставили в Водном доме, ведь древние посадочные ступени это тоже вне их компетенции. Теперь это все уже потеряло смысл. Как и ее желание не быть причастной к этой тайне. Мысль, отпущенная на волю, поплыла по течению памяти. Все всегда возвращалось назад, на долгие, очень долгие двадцать три года назад, в день, когда утонула Суони. Одна душа на двоих, таких разных и таких одинаковых - тонкая нить, перерубленная рукой судьбы. Необходимость жить, возможность жить, желание жить сменяли друг друга медленно, постепенно, неотвратимо. Говорят, что время лечит. Но время лишь накладывает грубые стежки швов, стягивает отвратительные рубцы, бинтует сверху полотном прожитых дней, часов и минут. Но под всем под этим остается незаживающая рана. Так и Аника жила, смеялась, находила удовольствие, но знала, твердо знала, что однажды тоже уйдет в море, по следам сестры, чтобы снова стать с ней одним целым, хотя бы в посмертии. Но позже, когда под мемуарами прожитых лет проставится последняя точка. Или чернильная капля уже сорвалась с острого кончика пера и упала в конце последней строчки? Что ж, и такой исход она предвидела, променяв однажды твердую сушу под ногами на соленые воды Мирового океана. За этими мыслями Бьёрк добралась до спасательной капсулы. Огляделась, будто удивляясь, что не видит еще перед собой черного тоннеля дула личного пистолета капитана Брук. С усталым вздохом спрятала лицо в ладонях. А ведь она бы могла прямо сейчас попробовать угнать капсулу и почти наверняка бы у нее получилось. Почти оставляли на ту вероятность, что Брук все же откроет стрельбу, предпочтя вовсе затопить капсулу, чем дать кому-то уйти. Но делать этого Аника не собиралась и даже не из-за тех, кого такой поступок мог облечь на гибель на этой глубине, нет. Капитан в своем послании говорила об оружии, том, которое тайно разрабатывали на этой подводной базе. И если смириться с тем, что безумие стало истиной, то картина выходила более чем устрашающая. Она пугала даже больше перспектив последних часов. Речь уже шла не только о ее личной жизни и безопасности, теперь уже ставки многократно выросли и на их фоне риск за попытку предотвратить очередную войну, не дать создать новое оружие уничтожения был... приемлем. К тому же, и Макс, и Леманн уже сталкивались с этим веществом... как его там... и пока что из бонусов получили если не вечную жизнь, то вечную молодость точно. Это внезапное озарение вызвало еще один горький смешок. Действительно, как то запоздало она вспомнила, что среди них есть двое путешественников во времени и пространстве, как они сами утверждали. Доверие Аники еще не было солидарно с этим утверждением, но все же в беспросветном мраке сложившейся ситуации эта мысль казалась одинокой раздраженной Noctiluca scintillans. - В конце-концов, дорога к тебе всегда передо мной, моя милая Суони, - тихо прошептала северянка, прижимая ладонь к груди в том месте, где под стилсьютом висел ее камешек-талисман. В самом деле. Всегда оставался еще один выход.

- Аника, я не буду удерживать тебя силой, - примирительно поднимает руки Рэннел. - Это твоё святое право. Как и любого. Но подожди хотя бы половину дня. Если хочешь - здесь. Я вместе с желающими проверю компьютеры базы, чтобы понять, что произошло и выгружу данные. Если это будет безопасно, то ты и все желающие можете тогда использовать капсулу и передадите всю информацию наверх. Ради вашего же блага подожди. Половина дня - это слишком много, профессор. Половина дня - это слишком много шансов умереть. Половина дня - это трамплин, чтобы самовольно примкнуть в общему безумству. Все эти мысли, всю эту внутреннюю борьбу Рэннел может прочитать на женском лице или на дне пасмурных глаз. Столь проницательному человеку это будет не трудно. Но ответ, трудный, мучительный, т.яжело ворочающийся на языке все же нехотя дает согласие. - Хорошо... если это так необходимо...

- Нет, - Аника качает головой и непримиримо складывает на груди руки. Мысли выплескиваются вслух прежде, чем их успевают облечь в приемлимые слова. Еще покрасневшие глаза готовы твердо встретить любой взгляд. Сейчас ей все-равно, даже если ее решение расценят как трусливое бегство перед лицом опасности. - Я не останусь. Это уже не научная экспедиция, по поиску новых существ... это... Губы сжимаются, чтобы не произнести "черти что". Но, морская хозяйка, это и в самом деле то и есть! Даже если отбросить свидетельства очевидцев о неких зонах... порталах, даже если смотреть на это как на отравление и всеобщее помешательство, лишь бы подыграть собственному спокойствию, даже так это место несло в себе смертельную опасность. Эдвард пробыл на той базе меньше часа и теперь, как говорит Иоко, у него острая лучевая болезнь. Меньше часа в стилсьюте, который должен защищать от того самого излучения! - Это выходит за рамки моей компетенции, - договаривает все-же Бьёрк начатую фразу в удобоваримом формате. - Этим должны заниматься не мы. Военные, ученые, но не биологи. У нас нет нужных средств, достаточной защиты, ничего нет! Необходимо подняться наверх, сообщить о том, что мы тут обнаружили, об аварии "Архимеда". Единственное, что ее беспокоит навязчивым звоном где-то под черепной коробкой, это то, что капсула не сможет поднять всех. А значит, те, кто твердо решат остаться автоматически будут обречены, без какого-либо шанса к спасению в случае возникновения особо опасной ситуации, требующей немедленной эвакуации - на этом моменте мысли очень трудно удержаться и не засмеяться, глупо и нервно. Потому что УЖЕ опасность превзошла все мыслимые пределы. "Будет безумием остаться здесь" хочется договорить женщине. Но безумие уже раскрыло свою жадную пасть и поглотило их.

- Спасибо, - искренне улыбнулась Майте. – Пока транспорт не отстыкован, соберем по одному набору для «Мулла» и «Краба» и сразу положим в хранилище. Возьмите со второй палубы резак, ремонтник, фонарь, сканер, сигнальную ракету, маяк, нож и аптечку. И, пожалуй, стазисная винтовка тоже не будет лишней. Я принесу запасные батарейки и энергоячейки, а потом помогу вам. Хорошо? - Поняла. В том сомнамбулическом состоянии, в котором Аника сейчас пребывала, простые и четкие указания были самым лучшим, что могли ей дать. Ни сочувствие, ни успокаивание, а заданный вектор движения, действия, мышечной работы, надежно переключающий с душевных терзаний на практическое применение имеющихся сил. Кивнув Майте, Бьёрк потопала на вторую палубу, сейчас, когда уже не было той бешеной спешки, как после взрыва, и недавнего помутнения, все трудности продвижения вышли наружу. В техбоксе так и вовсе царил бедлам, предстающий еще более гротескным в тускло-красном освещении. Биолог вздохнула, потерла лоб и сосредоточенно занялась за поиски. Что там говорила Темпл? Резак и ремонтник. Сканер и стазисная винтовка. Фонарь и ракета. И что-то еще, да... В процессе вспомнит. Найдя большой контейнер для образцов, Аника принялась складывать в него необходимые вещи.

- Разумеется. Не стоило вмешиваться и задевать чужую гордость. Никто не любит свидетелей своих слабостей. Возможно, было бы лучше, если бы Анику нашёл кто-то другой. Погладил по голове, дал поплакать на сильном плече, пошептал на ушко что-то успокаивающее. И чем таким важным эти мужчины вечно заняты?! Но раз уж помешала человеку выплакаться втайне от всех, то лучше попытаться отвлечь доктора от переживаний.  - Можешь мне помочь? Я собиралась подняться на первую палубу за запасными батарейками. На второй расходные материалы и инструменты. Вдвоём справимся быстрее. Анике было достаточно и того, что в чужом присутствии слезы высыхали, оставляя лишь ощущение стянутости на лице. Еще раз вздохнув и шмыгнув носом, биолог поднялась на нетвердые ноги. Сейчас, когда буря стихала, она чувствовала себя слабой и опустошенной. Лишь голова была наполнена тяжестью и хотелось обхватить ее ладонями, чтобы та не упала ненароком с плеч под собственным весом. - Конечно, я помогу, - голос еще тоже не вернулся к сухому звучанию, но нотки в нем уже появились твердые и уверенные. Плакать можно было до самой смерти. Но можно было заняться чем-то более важным и полезным. - Я и сама хотела... , - неловко оправдала свое пребывание на складе. Слова прозвучали жалко, но тем не менее были правдивы, Аника вовсе не собиралась впадать в истерику, когда выходила из кают-компании. Оно само как-то нахлынуло, поглотило и, основательно перемолов, выплюнуло.

- Абсолютно нормальная реакция на такие невероятные события.  Майте неопределенно махнула рукой, в которой держала черепаха и, смутившись, спрятала его за спину. - Если хочется поплакать, то не нужно сдерживаться. Потом должно стать легче. Тем более что время ещё есть и никто не торопит. Но если вас смущает моё присутствие, то я могу уйти и никому никогда не скажу о том, что увидела. Чужой голос действовал успокаивающе. Может потому, что сам звучал спокойно и уверенно. И почему сержант так спокойна и уверена? Что еще известно военным, но не известно Анике и остальным?! Но короткая мысль уже не несла в себе злости. Та кончилась, пока что, излившись обильным соленым морем слез. Судорожно вздохнув и в последний раз утерев лицо, Бьёрк обернула его - покрасневшее, припухшее от слез и все-равно мокрое - к девушке. - Нет... то есть... нет... я не гоню... Конечно, плакать в одиночестве куда как удобнее и безопаснее. Но ведь зачем то же Майте пришла сюда? Возможно движимая той же целью, что прежде озвучила в кают-компании сама биолог. И препятствовать ее работе было бы глупо. Еще раз всхлипнув и отведя взгляд, проговорила: - Да.. не рассказывай, пожалуйста... Эти слезы, эта истерика, что уж сглаживать острые углы, это было личное. Такое, что тщательно стараются спрятать от других, стыдясь и, порой ненавидя себя за сей порок. Но коль уж Темпл стала невольной свидетельницей чужого оголения души, то пусть это хотя бы останется между ними.

- Аника? – позвала она вполголоса с порога. Тихий голос оглушил как выстрел из старого - только в кино можно увидеть - оружия. Вздрогнув от неожиданности, Аника сильнее затерла лицо перчатками и глухо пробормотала, не смея оглянуться назад, хоть и узнала обладательницу голоса: - Да... я.. я сейчас... , - слова то и дело перемежались всхлипами, - я просто... я сейчас... Захотелось ударить себя, дать этакую хлесткую пощечину, но даже то, как странно это может выглядеть со стороны меркло перед сомнением в возможности такого удара, когда пальцы и ладонь закованы в броню больше полсантиметра толщиной. - Это просто... реакция на стресс... запоздалая, - попыталась она хоть как-то оправдать перед Майте свою слабость.

Баллоны с дыхательной смесью, запасные ребризеры, глайдеры, водолазные костюмы... Если бы у них были глаза, то и тогда они бы бесстрастно взирали на плачущего человека. Аника перебирала их, беря в руки то одно, то другое и снова клала на прежнее место, не понимая, что надо с ними делать и зачем она здесь, пока не почувствовала, что все лицо мокрое от слез. Дурацкие перчатки - нет, если ей суждено когда-нибудь вернуться на твердую землю, нет, хотя бы в область, где присутствует сеть нейронета, то первым делом она напишет производителю стилсьютов, чтобы тот занялся усовершенствованием своего изделия. Перчатки должны сниматься, чтобы дать человеку возможность вытереть слезы. Но пока что его высокотехнологичная ткань лишь зря терла зудящую кожу, не принося никакого облегчения. И оттого слезы лились сильнее. От этой минутной мелочи. От пережитого потрясения. От страха перед будущим. От злости за чужое молчание. От того, что мир, привычный, устойчивый мир вдруг перевернулся с ног на голову. От того, что сказки, в которые так верила в детстве и которые с такой яростью отрицала став взрослой, вдруг оказались не такими уж и сказочными. Ведь если возможны порталы во времени и пространстве, то кто откажет в праве на существование добрым роанам и коварным фоморам. И потому Аника не просто плакала, а ревела в голос, стиснув зубами дурацкую перчатку, чтобы заглушить эти звуки, выливая, кажется, все слезы, что скопила за двадцать с лишним лет. Сгорбленная, сжавшаяся в комок фигура ее сотрясалась от этих рыданий и к потоку слез прибавлялись новые, от злости за эту позорную слабость. Прибавлялись, но никак не хотели заканчиваться.

- Я чувствовал присутствие этого изотопа. Ещё в "Водном доме". Но точно я не мог сказать в чём причина, почему усилились головные боли. Некогда... я был тем, кто зависим от этого вещества. Поэтому, я острее его ощущаю. Всё очень сложно, доктор Бьёрк. Я расскажу вам, если... будет время. Пока, просто поверьте.  Он надел шлем и отправился к шлюзу. Взгляд буравил спину уходящего механика, покуда он - довольно быстро - не скрылся за дверью. И даже глаза продолжали смотреть в ту же точку. Губы вновь плотно сжались, так что глубоко прорезались носогубные складки, делая Бьёрк старше.. старее. Она так и не произнесла больше не слова. Хотела, очень хотела сказать все, что скопилось внутри, но сдержала себя. Потому что ее бы не стали попросту слушать. Наконец, когда комната стремительно опустела, дрогнула, отводя непроницаемый взгляд. Зрачки вдруг забегали, изломалась застывшая маска лица. Аника неловко поднялась на ноги, попыталась оправить волосы, но те только липли к перчаткам, путаясь сильнее, все это время избегая смотреть на оставшихся в комнате. Сейчас это было столь же непосильным, как задать еще хоть один вопрос доктору Айзеку-как-его-там. Она не просто не могла принять, но даже просто осознать все сказанное ранее. - Я.., - сиплый голос подвел, сорвался, оборвав столь тщательно выбранную фразу. - Я пойду, провер.. подготовлю, что можно взять с собой полезного, - кое-как выговорила она, пробираясь к выходу, но по ошибке выбирая направление к затопленной лаборатории. Хмыкнула, подавая таким образом сигнал, мол все в порядке, случайно перепутала. Вот только ничего не было в порядке. И даже "дерьмо собачье" не могло описать этот не-порядок хоть сколько-нибудь весомо. Тяжелые ботинки стилсьюта гулко потопали в противоположную сторону, перешагнули дверной проем и пошагали дальше, бесцельно на самом деле. В бессмысленной попытке своей хозяйки оказаться где-то в другом месте.

- Они не смогут. Вы уже нахватали несколько процентов, мисс Аника. Все мы. Но последствия обратимы, я знаю, что делать, однако нам нужна лаборатория и работающий реактор. - Мм... - он не знал, как можно смягчить ответ, поэтому, снова сказал правду в продолжение слов доктора. - Они не защищают нас. Вообще. Не защищают от изотопов ихора. Раньше такого не было. Но теперь, его свойства несколько изменились. Мы будем облучаться на этой базе. Но это пол беды. Как сказал Айзек, есть кое-что похуже. Воздействие хрониума на органику. Чем больше наши организмы его примут, тем большие изменения мы ощутим. Единодушие мнений разило наповал. Оставался лишь один вопрос "Зачем, дери их морской дьявол, идти на эту базу?!" Но ответ Аника, кажется, знала и сама. - Вы.. вы знали... с чем мы здесь столкнемся? - биолог сумела, наконец, поднять отяжелевшую голову и теперь вперила горящий какой-то внутренней яростью взгляд в сумасшедших вещателей. - Вы предполагали, с чем мы можем тут столкнуться?!

С той стороны, где находилась Аника послышался короткий звук, то ли стон, то ли смех, но такой тихий, что можно было и не услышать за голосами общих признаний. Но если бы кто решил оглянуться и проверить, то вряд ли бы нашел источник его в бледном, наполовину скрытом растрепанными прядями лице. Взгляда не нашел бы и вовсе. В затылке пульсировала, нарастая, боль. И эта боль клонила голову так низко. Интересно, это какое-то массовое помешательство? Но разве с ума сходят не по одиночке? Северянка не знала точного ответа, но вдруг усомнилась - ведь, почему иначе столько Наполеонов и Цезарей заперты в мягких палатах сумасшедших домов? Слова Рэннела окончательно выбили твердую почву у нее из-под ног. Почему то тот казался ей последним человеком, объявившим бы безумные слова Макса правдой. Почему так болит голова? Может она ударилась ею и не помнит когда и где? И все это - лишь больная галлюцинация? Или кошмарный сон? Но разве во сне ощущается боль? - Вы же... сказали, что там радиация? - подала Бьёрк неуверенный, какой-то разбитый, голос. - Что она опасна... Что она вызывает галлюцинации... Разве.. не безопаснее остаться на Архимеде? Как.... как долго наши костюмы смогут защищать нас... от радиации?

- Это временнАя аномалия, профессор. Её возникновение провоцирует неизвестный на Земле элемент. Хрониум. Или ихор. Он радиоактивен. Он вызывает мутации. Он изменяет время. Он открывает порталы в параллельные измерения. Он меняет привычный нам мир. Аника вскинула голову, с ужасом глядя на Ферранта. Макс сошел с ума. Их механик сошел с ума! И как давно?! Вот ведь точно говорят "В тихом омуте черти водятся". И правда, всегда тихий, спокойный, деловой. А теперь вещает о порталах и каких-то путешествиях во времени и ни следа от этой прежней тихости и незаметности. Внутри вдруг все похолодело и биолог почувствовала подступивший ком тошноты от мысли, что это он, механик, подстроил взрыв, затопил "Архимед", а все они стали жертвами его безумия. Как там надо обращаться с безумцами? Кажется, во всем им поддакивать, а потом - в подходящий момент - связать, покуда те не покалечили еще кого-нибудь. Губы сжались в тонкую бледную линию, разделившую лицо на неровные части. И полный надежды взгляд перескакивал по лицам военных - ну, же, не стойте, у вас есть оружие, вы должны обезвредить Ферранта! А потом доктор сделает ему какой-нибудь особо сонный укольчик, а они все подумают, как выбраться из этой передряги.

- Что вы нашли на базе? Это они... подорвали нас? - послышался резкий отрывистый голос Бьёрк. Она неудобно примостилась на краешке наклоненной кровати и прислушивалась к подоспевшей помощи и теперь решающей бросить их сейчас на произвол судьбы или все же нет.