Ribka

- Добрый день! У доктора Бьёрк был категоричный пунктик, что 11-00 это уже день. Улыбнулась присутствующим - довольно бодро, хоть и несколько виновато, прошла от двери вглубь комнаты. Против обыкновения длинные рукава надежно укрыли следы вчерашнего столкновения.

- Жить будете, Аника, по крайней мере до встречи с Заром в 11:00, - проговорив это, доктор улыбнулся и добавил, - Одевайтесь, а я пока налью вам кофе. Пациентка озадаченно хмыкнула. Конечно, произошедший вчера инцидент был неоднозначным, но прямо чтобы оставалось жить лишь пару часов? - Звучит не слишком оптимистично..., - осторожно, неуверенно, Аника села на кровати, и попыталась смастерить из легкого пледа, которым была прежде укрыта, жалкое подражание шедеврам безумного модельера. Швы немного тянуло, но вообще самочувствие было очень даже не плохим. Даже весьма хорошим, сказала бы Бьёрк. Настолько, что хотелось пожить подольше. Извиняющеся улыбнулась за свой импровизированный наряд. - Он зол?

Лазарет Да, от омлета она бы тоже не отказалась. Жаль, что завтрак не входит в перечень лекарственных препаратов. Но в данном желании с доктором была солидарна. - Вашими стараниями, - пока Леманн умывался, Аника задумчиво окинула взглядом белоснежные повязки, то ли размышляя, что те скрывают на ее теле, то ли дивясь столь яркой белизне. Но едва согнутая спина доктора выпрямилась, как внимание пациентки вернулось к собеседнику. Лёгкая улыбка освежила ещё бледноватое лицо: - И каковы прогнозы? Уже можно плясать ирландскую джигу?

Лазарет, около 9 утра. Спящего эскулапа беззастенчиво рассматривали с женским оценочным любопытством. Серый взгляд пытливо подмечал и встрепанные каштановые волосы, и не по возрасту глубокие морщинки меж бровей, скользил по абрису носа к расслабленным во сне губам и рыжей щетине. Примечательное лицо. Не назовешь безусловно красивым, но в том и бОльшая притягательность. От эталонных красавчиков - детей пластической хирургии - с идеально выверенными пропорциями, бросало в легкую дрожь, но вряд ли ту, которую преследовали целью эти жертвы собственного нарциссцизма. А доктор Леманн был весьма привлекателен и вряд ли его нынешняя пациентка была одинока в своем суждении. Но что скрывалось за этой маской кроме профессионализма в работе и дозированной вежливости? Даже легкий акцент никак не удавалось распознать, чтобы чуть снизить градус загадочности их штатного врача. Но не пора ли доктору выписать свою подопечную, выдав рекомендации по дальнейшей реабилитации и выставив счет за свою работу? Сколько времени сказать было трудно, но чувствовала себя Аника весьма не плохо. И хотя любоваться своим - на данный момент личным - лекарем было весьма приятное занятие, но чувство голода, становящееся все навязчивее с утекающими минутами, подсказывало, что насыщаться должно не только иллюзорными образами. - Доктор Леманн, - позвала Бьёрк. Будить последнего по имени показалось непозволительно личным в их установившихся отношениях врач-пациентка. - Я бы хотела закрыть свой больничный лист.

Лазарет 1:35 - Вам стоит поспать и восстановить силы. Не пугайтесь, если что-то покажется странным. Например, вы подумаете, что находитесь в Атлантиде или рядом проскачет единорог. В нынешних обстоятельствах, это абсолютно нормально.  Распрямившись, Айзек перепроверил показатели и вновь посмотрел на Анику. - У вас все хорошо. Отдыхайте. - М? Единорог? - в замутненных глазах скользнуло подозрение. Но, кажется, все же не настоящее: - Вы накачали меня наркотиком? Пациентка послушно смежила веки, готовая вновь погрузиться в спасительный (или все же не очень?) сон. Но когда доктор уже мог подумать, что назначение исполнено, меж ресниц мелькнул лукавый, хоть и несколько тусклый взгляд. - Кажется, мы впервые сказали друг другу что-то кроме "доброго утра" или "дня", - короткий смешок сменился тихим стоном, перешедшим в болезненное шипение сквозь стиснутые зубы.

- Доктор Бьёрк? Аника? – бархатистый зов и легкое касание плеча, - Как вы себя чувствуете, Аника? Сперва еле заметно дрогнули тонкие брови, являя недовольство пациентки в возвращение к суровой реальности. А может просто с возвращением в сознание вернулась и боль, не невыносимо-сильная, не болезненно рвущая потревоженное тело, но та, что заставляет чувствовать тебя хрустальной вазой, опасно качающейся на краю высокой полки. - Хреново, - пробормотала северянка, открывая глаза и усиленно моргая, чтобы скорее прояснилось перед глазами. Не сразу узнала склонившегося человека, запоздало сообразив, что видимо процесс декомпрессии в барокамере закончен и она видимо уже в лазарете. - Простите... на самом деле лучше... Лучше, чем до всех медицинских манипуляций, до лучшей в мире дозы обезболивающих препаратов. Уголок рта дернулся в привычной улыбке, пусть и контрастирующей с общим болезненным видом, но явно свидетельствующей, что усилия доктора оправдали себя.

Чужой разговор жужжит мухой на периферии слуха. Ухватиться бы за него, выбрать фразу, слово и, вцепившись, уже не отпускать, но плывет сознание за пределы этой яви, покачивается в его мягких волнах. В голове тяжело и пусто. Погружаются редкие мысли в масляную тьму беспамятства и оттуда, из глубины ласково и тоскливо смотрят карие очи. ...Суони... Беззвучный вздох срывается с разомкнувшихся губ. А погружение все стремительнее, с высоты, со счастливо-испуганным визгом, тяжелым снарядом входя в пучину, с шумом схлестывающуюся у тебя над головой и выжимающей остатки кислорода в легких. Утонуть в пучине этих глаз цвета утреннего кофе, раствориться в его холодных водах, как те, что разбили сердце и располовинили душу. ...Суони... Набухает влага под подрагивающими ресницами. Не найти в кромешной тьме. Свет давно потух за ее границами. И давит, давит на грудь слезинка мерроу. Сколько пролито их, соленых, что хватило наполнить моря и океаны. А этот камешек не сточили, не смогли раскрошить в донный песок. Этот камешек мое бремя, тянущий на дно тяжким грузом, корабельным якорем не дающим плыть за тобой, сестренка, за легкой и быстрой морской фейри. Теряет след твой вода, растворяет гладкую шкурку, будто и не было вовсе. Но я помню! ...Суони... Одинокая слезинка увлажняет бьющуюся на виске жилку и теряется в каштановых волосах. ...Я приду к тебе однажды, Суони...

- Пациент говорит, значит будет жить! - Жизнерадостно прокомментировал ситуацию Иван и жестом показал Марго на синтетическое покрывало, которым была накрыта пострадавшая. Его можно было подоткнуть, но в стилсьюте этим лучше было не заниматься. - Право назвать новый вид всегда было за первооткрывателями. "Придонный губитель" или "Днищенская грызуля"? - Поинтересовался он у Аники. - Второе... без сомнения.., -выдохнула Аника, приоткрывая глаза и тут же снова болезненно их зажмуривая. Слишком яркий свет. Слишком кружатся чужие лица. И вслед за тем вернулась боль, тупая, ноющая, по всему телу, щедро сдобренная обезболивающим. Под покрывалом явственно шевельнулась рука, кисть - кажется доктор Бьёрк старательно пыталась пересчитать пальцы. Втянула воздух нестройным вздохом, будто всхлипнула, задрожали тонкие крылья носа. Может сбилась со счета, а может сказывалась общая слабость после кровопотери.

- Какая то кусачая рыбка, сканер предлагает его называть "Кусака", классификация: незарегистрированный вид из отряда Trachichthyiformes. Явный мутант из лучеперых рыб. Живет на дне, жрет все что прокусит, размножается странно сканер говорит: неполовой способ. - принялся пересказывать Марго результаты сканирования биолог. - Какое... глупое название..., - прошелестела Аника. Все еще мертвенно бледная и с закрытыми глазами, она тем не менее пришла в сознание. С трудом сглотнула, чувствуя чрезмерную сухость во рту. Она определенно лежала на чем-то твердом и - наверняка - неподвижном, но было ощущение медленного кружения. А еще было очень холодно, почему так холодно... - Грызуля... острозуб...убийца... нет... губитель..., - слова падали редкими каплями, стекали по губам и растворялись под давлением барокамеры.

Аника пыталась отвечать Маргарите. Хотела отвечать. Рассказать про своих тюленей. Про Еву. Такую смышленую, такую забавную. Или про роанов. Очень интересные сказки. Самые любимые. Обескровленные губы шевелятся медленно и беззвучно. Вязко растекаются мысли в голове, сознание цепляется лишь за одну единственную из них, самую последнюю, совсем не рациональную. Сознание течет вслед за этой мыслью, тянется тонкой липкой ниткой паутины, вцепившись намертво в свою добычу. Или это кровь липко облепляет, больше не сдерживаемыми толчками покидая неразумное тело. В свете ярких ламп барокамеры становятся видны ее расплывающиеся алые пятна. Последние силы оставляют под этим ослепляющим сиянием, ноги подгибаются и не падает на пол лишь потому держат. Добрые, заботливые руки. Припотевает от дыхания защитное стекло маски, когда что-то шепчет. Может благодарность, а может лишь бессвязный бред. Или продолжает свою сказку. Самую лучшую. Со счастливым концом. Тело биолога становится еще тяжелее. Глаза закатываются. От природы бледная кожа приобрела синюшный оттенок. И слишком много вытекшей крови.

Передышка. Только на минуту, чтобы в следующую, безжалостно так и оставив океанолога наедине со ставшим непослушным глайдером и окружающей холодной бездной, с отяжелевшим подранным костюмом и ледяным подступающим страхом, вынудить двигаться дальше, по уже скорректированному курсу. В голосе Брук слышится металл.  — Мы взяли образец. [образец в этот момент полупридушенный в процессе транспортировки отправляется в более удобный контейнер] Нам туда. Доктор Бьёрк, следуйте за мной. Надо двигаться дальше, к "Водному дому". Не останавливайтесь. Пусть минуту. Как жаль, что сейчас они не на суше, на твердой суше, где можно тяжело обопереться, перенеся вес своего тела на дерево, столб, стену дома, на стул на худой конец. Здесь, ты в обманчивых объятиях тяжелой невесомости. Это она опирается, напирает на тебя со всех сторон и лишь физика подводного снаряжения спасает тебя от ее губительной силы. Но минута это уже хорошо. - Кажется, меня все же покусали, - бормочет Аника, пытаясь разглядеть прорехи на гидрокостюме. Констатирует, захлебываясь тяжелым дыханием. - Да. Вопреки надежде голову кружит все сильнее и тошнота встала плотным комом в горле. - Марго, Аника, это Иван. Жду вас в барокамере, у меня все готово. Возвращайтесь скорее. - Отправил он сообщение исследовательницам. - Д-да, - отвечает неуверенно в радиоэфир. Сквозь все ощущение пробивается острое сожаление о порушенных планах и чувство вины за то. Неверное решение, напрасный риск. Веки тяжело опускаются и, нехотя, поднимаются опять. За короткий миг гаснут все чувства. Глайдер послушно загребает лопастями вслед за капитаном. Уже не следя за картой, ориентируясь лишь на темный силуэт, подсвеченный нездешным светом. Будто тянется на невидимом поводке, слепо, безинициативно.

— Аника, глайдер! Держись и врубай глайдер. За мной! Подверглись нападению предположительно неизвестного вида. Доктор Бьёрк ранена… [экзокортекст бесстрастно передает картинку силуэтов тварей] Бьерк, включай глайдер, мы уходим. За мной! Слова Маргариты пробились к охваченному паникой сознание и за них уцепились, как за спасительную соломинку. Бежали с проигранного поля боя, единственно лишь видя маячок света впереди движущегося глайдера, в слепом желании избавиться от учиненной пытки. Не хватает дыхания, сердце бешено колотится внутри грудной клетки, словно желая пробить себе дорогу вовне, и гулом его заполнен весь слух. Брук может слышать тяжелое, сиплое дыхание своей напарницы, последняя же не слышит ничего, кроме шума своей же крови. Руки до боли вцепились в глайдер, боясь упустить, отстать, снова стать чужой добычей. И первые слова, вырывающиеся сами собой, неосознанно, похожи на рыдание: - Д-дерьмо с-собачье.. Кажется, они оторвались. Кажется, они в безопасности. Кажется, ее сейчас стошнит от пережитого и тогда она захлебнется собственными рвотными массами и сдохнет вот так вот просто, на безымянной глубине. - Не могу..., - стонет в радиоэфире Аника, моля свою напарницу остановиться, дать хоть минуту спасительного перерыва, просто отдышаться, просто пересилить свой страх, потому что вдруг кажется, что еще одно хоть усилие, хотя бы один вдох и она точно сдохнет.

Аника тоже ощутила толчки. В плечи, в бока, в незащищенный ничем живот. Довольно ощутимые, но не болезненные. Пугающие вестники чего-то. Но ничего не видно, даже тени не мелькают за пределами света. Вода сама одна огромная тень, накрывшая жалких людишек, вторгшихся в ее владения. — Вот они! — восклицает она Анике, стараясь не потерять из виду кружащую над ними стайку по размерам не слишком впечатляющих десятка рыбок. Но их хорошо видные отсюда снизу мощные челюсти и размеры зубов не оставляют сомнений в том, что с ними не играют в прятки. Их даже не изучают. Это не любопытство. Их уже практически едят. Свет, наконец, выхватывает стайку мутантов. Новых, отвратительных на вид, слепо примеривающихся к добыче молочными глазами. Застигли врасплох. А может это ныряльщицы расслабились излишне за болтовней. И теперь мысли мечутся столь же хаотично, как кружащиеся над ними рыбы, пытаясь в секунду составить действенный план поведения, когда все инстинкты вопят "БЕГИ!!!" И через этот немой крик цепко тянется даже не любопытство ученого, но какая-то болезненная необходимость получить образцы нового объекта. Это уже не безобидная водоросль с хитиновым стволом. Не трусливый газобрюх, улепетывающий от заинтересованного ока. Это хищник и что-то подсказывает, что не единственный в этой акватории. Не единственный и, вероятно, не самый опасный. Опыт подсказывает прописные истины, но не может просчитать модель поведения исследуемого объекта. — Доктор, что это за твари? С вашего позволения… — она прицеливается и стреляет, промахиваясь. Верткие, агрессивные и какие-то нереальные. Окружают и снова чувствуются тычки в недостаточно прочный костюм. Марго разочарованно шипит, — Черт. А не пошли бы вы? Кто это еще, Аника? - Я.. не знаю! Новый гибрид! Поздно говорить "не стреляйте", самое время для отступления, даже бегства, если не хочешь попасть на зубок. Стайка хищников потревожена, но, как в старой сказке про троллей, решают с кого начать свой обед. И это обманывает, дает ложную веру в собственное превосходство над безмозглыми созданиями, живущими лишь инстинктами. Разряд стазис-винтовки мягко отдает в руки и плечо, а один из мутантов прекращает свое движение и плавно опускается вниз, на дно. Прямо в жадные руки исследователей. И тут же, без какого-либо промедления, вся стая устремляется вниз, на своих обидчиков. Или одну конкретную обидчицу. Слух капитана Брук резанул крик ее напарницы, волчком вдруг закрутившейся на месте, беспорядочно махающей конечностями и будто сама ставшая неким мутантом в странных живых отростках, подернутой пеленой неразличимого в этом спектре освещения алого цвета.

- У нас обычно все анекдоты травят. Да только... одни и те же. Из раза в раз ржут все над этим пошлым старьем.  Попыталась пожать плечами, но в укрепленном костюме это не слишком вышло. Вздохнула коротко, не переставая улыбаться и вглядываться в рассеянный конус света: - Боюсь, что вы не оцените. - Что ж, у вас будет целых три часа, чтобы узнать наверняка, - засмеялась в ответ Аника. - И если вдруг не хватит ваших анекдотов, я с удовольствием расскажу вам шуточки, которые травят в барокамерах ученые-океанологи. Хм, пошлые там тоже есть. Про русалок, как вы понимаете... Биолог без какого-либо внутреннего сопротивления уступила лидерство в их дуэте профессионалу военного дела. Было немного странно, что ее напарница выслеживает возможную опасность, наверняка, сейчас с подозрением вглядываясь во тьму за пределами фонарей глайдеров. И не потому, что сама не верит в такую встречу - о, еще как верит, зная не по наслышке, как могут быть неприветливы и опасны морские глубины! Но.. совсем иные задачи преследует каждая из ныряльщиц. Одна исследует, вторая защищает. Не командная работа, не слаженное движение к одной и той же цели, хоть это утверждение и можно опровергнуть, но не избавить памяти прежних ощущений. И все же ощущается некое единение. Да, Маргарита Брук вдруг открылась с совсем иной стороны, чем виделась Анике прежде. Ушло напряжение, прежняя некая робость, что подспудно чувствовала шведка к капитану морпехов. После дня, излишне заполненного собственными ненужными мыслями, это знакомство заново стало приятным глотком свежего воздуха, вновь позволив почти что вернуться в нужные рамки. Почти на месте. Глайдер покрывает километры, будто те, под гнетом соленой толщи, ужимаются, стряхивая с себя излишки расстояния. Губы под маской ребризера продолжают улыбаться, но все же с сожалением приходится расстаться с прежней легкомысленностью. Координата, отмеченная Архимедом, предупредительно визуализируется на зд-карте навигатора концом этой части маршрута. Бьёрк тоже пристально ищет их цель, но не видит ничего. Непринужденную болтовню можно будет продолжить на следующем заходе. Если капитан захочет, конечно.

— А… вы не прихватили случайно с собой парочку сборников свежих анекдотов, Аника? — Интересуется ее попутчица. - А.. Вопрос - или все же шутка? - застал врасплох. Даже невольно замедлила ход глайдера, чтобы повнимательнее взглянуть в подсвеченное голубоватым светом навигатора лицо за маской. Свет отражается, бликует и никак не разглядеть истинного выражения лица. В этой темноте, окружившей их живым дышащим коконом, Анике вдруг стало страшно. На какую то короткую, безумную секунду, но она явно почувствовала холод, охвативший позвоночник, и вовсе не температура окружающей воды была тому причиной. Слишком неземной, нездешней вдруг почудилась ей напарница, слабым силуэтом в отражении света. Бьёрк тряхнула головой и наваждение прошло, не оставив после себя и последа. Ничего необычного. Глубина, темнота, гладкие тела глайдеров и две ныряльщицы, вытянувшиеся в соленой взвеси. Это было очень, даже чересчур привычно. Особенно если забыть ненадолго об их целях. Однако, в начавшемся разговоре явно образовалась затянувшаяся пауза. - Извините, капитан, нет, - голос чуть подрагивал от сдерживаемого смеха. Прорвавшийся смешок пытаются замаскировать коротким вздохом. - Вам скучно со мной?

- Ну раз вы, Аника, считаете, что достаточно, то и морпехам-то и подавно. На капитана упомянутых морпехов взглянули с опасливым интересом. Им пока не доводилось работать вместе, разве что иногда перекидывались ничего не значащими фразами - обычная дань вежливости с обеих сторон. Маргарита Брук была неизвестным в простом уравнении, пред которым доктор Бьёрк несколько робела, представляя себе излишне серьезную, строгую и, без сомнения, решительную женщину. Которая скорее силой запихнет подопечного в стил или даже оставит на безопасной базе, чем оставит за оппонентом привилегию окончательного решения. - Проверим координату 6, потом 11 и, хотелось бы, 18. Но сориентируемся по обстоятельствам, - делилась биолог своими планами, пока женщины облачались в водолазное снаряжение и собирали необходимые вещи. Последние слова глухо прозвучали из-под маски ребризера и одновременно четко и близко по каналу связи. Аника глубоко вздохнула, поводя плечами, отягощенными баллоном с сжатым воздухом. Несколько минут, чтобы компенсировать последующую разницу давления. Взглянула на Брук и за защитным стеклом весело блеснули ее глаза. Или это только свет отразился от маски? - Готовы к приключениям, капитан? Наверное, все же глаза. Но спрашивающая уже отвернулась, привычно слаженными движениями ныряя под воду стыковочной шахты.

- Вы ведь хотите воспользоваться глайдером? Можем вдвоем осмотреть не очень далекие точки. Стил или налегке? - На самом деле я хотела проверить сразу несколько координат и не все они.. не очень далеко, - улыбнулась Аника, намечая для капитана Брук их предполагаемый маршрут. - К сожалению, кроме глайдеров, другого транспорта не предвидится... Задумалась, прикусив губу. - Укрепленного гидрокостюма будет достаточно, глубина тут колеблется незначительно. Но вы решайте сами, Маргарита, в чем вам будет комфортнее.

Можете закидать меня тапками, но я хочу посмотреть это кино ) Песенки^^

Таким образом умыв руки, совершенно трезвая, увы, капитан отправилась разыскивать доктора Бьёрк. Меж тем не прошло и минуты, как разыскиваемая сама вышла на связь с капитаном, вполне дав повод военному человеку заподозрить ее если не в чтении чужих мыслей, то в шпионаже точно: - Капитан Брук! - официальное обращение смягчалось сквозящими в голосе веселыми нотами. - Это Аника. Мне нужно сопровождение на исследование акватории, а все ваши бойцы уже заняты. Не хотите составить мне компанию, Маргарита? Биолог замолчала, ожидая ответа. Снова перевела взгляд на карту с мигающими точками и линиями проложенных маршрутов. Кольнуло сожаление, что Иоко будет сопровождать Леммана. Они не плохо сработались в прошлый раз, общество лейтенанта было легким и приятным, как раз таким, как любила Аника. Да, пожалуй, ей вполне можно было дать определение идеального напарника. "Дурацкий доктор Леманн" пронеслась по-детски обидчивая мысль на нынешнего спутника Такараи.

Аника. Координаты 6-11(север)-18 Транспорт: глайдер Снаряжение: ребризер, баллон высокой емкости, укрепленный гидрокостюм ныряльщика, сканер, набор для взятия образцов, фонарь сменная батарея для глайдера, сменная батарея для фонаря, инструмент исследователя, сигнальная ракета (1 шт), стазис-винтовка, нож, радиомаяк (1 шт). Х аут на час-полтора

- Лабораторию перенесли в сканерную. Места тут мало, поэтому и разместить можно только анализатор, что я уже сделал, - вздохнул учёный. - Думаю, половину моей каюты отведу под лабораторию, а то нам втроём даже и не сесть толком нигде. Там будем размещать образцы и изучать материалы. Но это терпит, поэтому пока располагай собой, Иван. Спасибо за предложение. - Почему бы не попросить техников построить еще одну комнату для лаборатории? Ну, или мы все могли бы потесниться и предоставить отдельное помещение под наши нужды. Это было бы лучше и функциональнее, чем беготня между анализатором и вашими аппартаментами, - Аника зашла в сканерную и улыбнулась Рэннелу. - Простите, не хотела подслушивать ваши разговоры. Так получилось. Внимательный взгляд обратился к результатам сканирования, выданным Архимедом, особо к неотмеченным другими координатам.

Где-то около 6-7 вечера. Ну... вот. Готово. Дела переделаны. Комната обустроена. Даже подушки уложены аккуратным беспорядком на новой кровати. Но спать слишком рано. Может, узнать, кто стал соседом снизу? Постучаться в раздвижной люк под ногами. Или не стучаться, а тихонько заглянуть на огонек, свесившись с потолка. Как в дешевых фильмах ужасов. Впрочем, не всем понравится такое. Если хоть кому то понравится. А, китовья отрыжка с ним, пусть сосед или соседка будет сюрпризом! Архимед скоро должен будет закончить сканирование. Наверное, сегодня уже поздно для их обследования. Вероятно, профессор отложит до утра. Хотя, здесь, на глубине нет разницы, день наверху или ночь. Единственный критерий - внутренние резервы исследователей. Бывшее руководство отрезало ее от корпоративной сети, вот почему ей не приходят письма от бывших коллег. Вот ведь злопамятные ублюдки! С новыми же.. с новыми отношения складываются совсем не так, как надеялась, совершая перелет через пол мира. Впрочем, какие они еще могли сложиться, когда общение сводится исключительно к делам, а чаще и вовсе к ничего не значащим проявлениям вежливости, вроде пожеланий “доброго дня” и не менее “доброй ночи”. Наверное, потому что их слишком много. И слишком много простора, где каждый независим от другого, без надобности делить одну скамью на двоих или обедать, собравшись небольшой, но дружной компанией за одним столом. А вот и найден корень всех проблем! Слишком много времени, когда мысли не сдерживают строгие рамки самоконтроля, не отвлекают разговоры и действия других людей. Слишком мало действия. Нельзя, невозможно бесконечно ломать голову над загадками со столькими неизвестными. Мысль неизменно упирается в глухую стену и не находит выхода. И потому растекается, не скованное действием, совсем в иные грани, те, которые не хочется переходить никогда.

Раньше то помнила... А теперь забываю и кого помнила.. Ну, может и памяти маловато, не спорю ) Просто.. немного грустно.

Да нет. Есть персы, с которыми связано много и событий, и эмоций. И раскрылись вроде. Любимцами когда-то были. А я даже имена их сходу не вспомнила Видимо, все же пора о пенсии задуматься.

Внезапно поняла, что явно впадаю в забытье. Пыталась вспомнить своих персов. Пришлось идти в Скрипториум, имена читать. Причем из тех, кого вспомнила, были именно ранние персы. А некоторые вообще оказались безбожно забыты. Их стало слишком много? Я стала слишком стара? Но что-то мне взгрустнулось. Однозначно, они стали для меня значить гораздо меньше, чем когда-то. А ведь раньше думала, что такое невозможно. Но статистика занятная. Выписала себе на всякий случай в отдельный файлик. Мало ли, вдруг еще когда приспичит в ностальгию удариться.