Ribka

На пир мавка не пошла — пошто ей эти яства подводные, когда в саду у русалок так весело! Да и с Царем Морским видеться ей не хотелось — хоть и дядька он ей, да Водяной-батюшка всегда говорил, что характер у него дюже вздорный. Поют русалки, танцуют, на инструментах невиданных играют! Мавка цветов чудных подводных нарвала, венки себе и сиренам-сестрицам сплела, учит их, хвостатых, хороводы водить. Но как вода переменчивая, так и мавкино настроение вновь переменилось. На звуки веселья приплыли в сад молодые тритоны, один другого краше. Обрадовалась было Забава, да только они тоже чудь холодная, не греет их кровь мавку, не волнует сердец их стук. Загрустила снова она, затосковала. Уплыла мавка незаметно из сада, из дворца подводного. Отдалась течению морскому, растворилась в нем — вынесла ее вода соленая к одинокой скале посреди моря. Сидит мавка на камнях, от солнца дневного теплых, чешет волосы свои дивные, над головой звезды зажигаются, луна всходит — для людей все такая же идеально круглая, а для чуди уже ущербная. А ветер несет над водой ее песню печальную: И сама мавка не знает, по кому тоскует — может по рулевому, что уплыл далече на странной ладье, называемой бриг, или может по писарю царскому, что каждую ночь тайно сбегает из дворца и идет на берег реки, где ждет его другая мавка, а может по богатырю Евлампушке, что в любви не ведает, а потому и не полюбил в ответ, или по рыбаку Желану, что забыть не может Забаву, видит во сне ее каждую ночь... А может томится она по другому молодцу, когда то ею встреченному, но давно потерянному. Или по тому, кто и не родился еще — тот единственный, что для мавки суженный. Катятся по бледным щекам прозрачные слезинки и ветер не сушит их. Может это себя мавка оплакивает, судьбу свою несчастную. Может и нет такого суженного, и не будет никогда, что согреет дочь Водяного, силой своей жизненной поделится, да на всю жизнь с ней останется. Может сказки все это, некогда мавками в утешение себе выдуманные. И не суждено ей стать девицей красной никогда, а станет она нявкой скорбной, или обратится липой на дворе любы своей, а может проживет свой век мавочный и растает на рассвете, станет каплями воды в реке родной... Все может быть. Никому судьба его не ведома, не знает своей и мавка. Лишь надеется...

Ох, и чудно же в царстве подводном! Долго ли, коротко ли, да успокоилась наша мавка, позабыла про горе свое и, как водится, про рулевого позабыла. Да и как тут не позабыть, когда вокруг красоты столько удивительной! Будет о чем мавке сестрицам милым рассказывать. Цветут в саду цветы невиданные, плавают рыбы немыслимые! А дворец то какой! Краше, чем у самого Царя Балдея! И все жизнь подводную восхваляют. Ах, весело! Сирены морские смеются, танцуют. И мавка от них не отстает. Во все стороны летит смех и музыка из сада русалочьего.

Погружаясь все глубже и глубже в морскую пучину, страха мавка не испытывала — в воде ей было лучше, чем на суше. Оплакивая столь скорую и внезапную разлуку с полюбившимся ей рулевым, не замечала она красоты подводные и лишь обещание следовать за отрядом, удерживало ее от того, чтобы, растворившись, умчаться с водными потоками домой, на берег сказочного озера, в тайное место мавок. Только когда рядом появились сирены — дочери Морского Царя - она немного отвлеклась от мыслей своих грустных. Те тоже сразу мавку — сестрицу свою речную - заприметили, как и слезы ее, по щекам бледным текущие. Слов говорить не нужно — вода все чувства передаст. Подхватили ее под рученьки белые, потянули за собой на самое дно морское, мимо дворца подводного, в укромный сад русалочий. Плачет мавка, красеня рулевого все вспоминает, а девы морские вокруг нее суетятся, жалеют горемычную, пытаются отвлечь от дум грустных. Украшают ей волосы жемчугом, на шею ожерелье из ракушек одевают, гладят ее — утешают, да за пятки босые щекочут легко.

А мавка, из-за русальной недели совсем голову потерявшая, сидела на коленях рулевого, обнимала его рученьками белыми, целовала его в уста сахарные. И чем больше целовала она добра молодца, тем живее бежала кровь ее, тем чаще стучало сердце холодное, и сама мавка словно потеплела вся. Рулевой же во власти чар ее становился все бледнее оттого, что силы его жизненные мавка забирала. Потому что околдован был, не любил потому что любовью настоящей. Но оба они не замечали ничего, окромя друг друга. Не слышали они ни предупреждений Милавны, ни Евлампушки воззваний. Даже когда оборотень с жутким воем вырвался на свободу и завязался бой, мавка и молодец ничего не заметили, друг другом околдованные. А как рассвело, появился первый луч солнца над морем, взмыла волна огромная над кораблем, да и смыла мавку в пучину морскую. Закричала она горестно, когда силой вырвало ее из объятий любимого, увлекло против воли ее в море, утянуло во дворец самого Царя Морского.

ага ) а то моей скудной фантазии не хватает каким это образом я пол липким делаю ) и решите уже когда бой! а то меня может вообще не будет, а я тут волнуюсь )

не, мне не надо никакого липкого пола. у меня нет рыбьего клея, я не рыба! и даже не русалка! просто, могу делать трясину, а раз под ногами твердые доски, то значит не могу. и все! нет способности!

вы меня, конечно, извините, но это каким же образом? банку клея пролью?

Мавка по прежнему сидела на узкой кромке борта, беспокойно всматриваясь в спокойные воды моря. Солнце катилось по небу, постепенно склоняясь к горизонту. Когда же край его коснулся воды, то на мгновение дневное светило окрасило щеки мавки почти настоящим румянцем, в глазах ее что-то неуловимо вспыхнуло и тут же скрылось за опущенными ресницами. Красенем боцмана брига — двухметрового, лысого, с седой бородой- не назвала бы и слепая. На просьбу мавки подарить ей гребень для волос, он только развел руками «Откуда у меня, лысого, гребень?». Как оказалось и шуток боцман никаких не знал, чтобы мавку позабавить — только ругаться умел так, что в иное время дочь Водяного в ужасе бы прочь бежала, уши ладошками зажав. Но неделя русальная, не испугаешь мавку — защекотала она моряка чуть не до смерти, да и убежала прочь, смеясь. Та же участь постигла еще двух матросов, некстати на пути ее оказавшихся. Те же из команды, что спать уже легли, на утро одежды своей не найдут. Может и еще бы кому не поздоровилось из-за расшалившейся мавки, да только увидела она вдруг рулевого. Залюбовалась мавка добрым молодцем, обо всем на свете позабыла. - Ах, красень какой! Ах, какой молоденький! - мавка восхищенно прижала руки к груди, томно глядя на молодца, на фигуру его статную, на кудри золотые, что восходящая луна серебрила, на глаза его васильковые. Рулевой же оробел от столь пристального внимания, покраснели щеки его. А мавка подошла ближе, поет песню тихую обвивает рученьками за плечи его, устами к губам тянется, дарит поцелуй колдовской. Зову ее послушный забыл рулевой и обязанности свои, и штурвал оставил. Обнимает мавку в ответ, целует ее жарко, да от поцелуев этих еще больше голову теряет. А корабль, без внимания его оставленный, сбился с курса, плывет, со всех сторон звездами окруженный, и не понятно, где кончается море и начинается небо.

Эвлар, не знаю, я ж по поликлиникам с малой мотаюсь (перед детсадом), поэтому не могу сказать. Ну если не будет меня - то да, мавке же лучше ) от нее все-равно толку мало, на корабле даже трясину не сделать )

я не обещаюсь, сама не знаю когда завтра буду дома и что и как. если что - мавка уплыла с русалками )

Не только Силуяну было неспокойно. Мавка тоже томилась, но совсем по другой причине — там, в далеком теперь Царстве-государстве родном шла теперь русалочья неделя, время особого разгула всей чуди водяной, когда даже русалки-утопленницы на берег возвращаются. Ах, как же сейчас веселятся ее сестрицы милые, водят хороводы под луной, с молодцами милуются, да проказничают. То смехом завлекут кого в чащу лесную — дед Леший потом ругается, заблудших выводя, да сделать ничего не может, нет управы на мавок в это время. А то заприметят путника припозднившегося и ну его целовать, коли красенем окажется, а нет — так щекотать возьмутся. А уж купаться и вовсе никому нельзя — украдут всю одежду, на берегу оставленную! Как потом домой возвращаться? Позор же! А если пойдет смельчак какой в лес ночью искать цветок папоротника, то будут такого водить до утра, покуда не упадет он уставший, а цветка так ему и не покажут. И не боятся ничего мавки в это время, даже железа каленого.

днем - это во сколько?

- У них там наверно свою обычаю, ну к примеру, женись только на волчице, и не на ком другом, или иначе будешь изгнан. - предположила Василиса. - Он ведь сама знаешь, что мне говорил, что между нами нет ничего общего, и не будет. Мавка лишь вздохнула в ответ - чем помочь в неразделенной любви она не знала. - А здорово было! Сверху далеко-далеко видно! Глазки кикиморки горели неподдельным восторгом. - Хорошо, что тебе понравилось! Только впредь осторожнее будь, - мягко пожурила Марусю мавка. - Здесь не лес, где каждое дерево тебя оберегает. Глядя на светящуюся от восторга кикиморку, мавка и сама подняла голову посмотрела наверх. Но, нет, небо ее не тянуло, ей чем к воде ближе-тем лучше.

Василиса обняла мавку и сказала: - Нет, не говорила, боюсь, боюсь того, как он ответит, и как он это восприсмет, у них там всё по-другому, я не знаю, не знаю, но сказать я ему должна, обязательно. - Ох, славная,- мавка обняла девицу в ответ. - И хочу помочь тебе, да не знаю как. Мавки с оборотнями не любятся! Не подсказать мне тебе! Лягушонок без конца квакал и тыкал лапкой вверх - там, зацепившись за край реи сарафанчиком висела вниз головой кикиморка. - Марусенька!-ахнула мавка испуганно. -Ох, помогите же, люди добрые!

- А ещё я влюбилась, влюбилась в Волка, но он не ответит взаимностью, никогда, а это меня разрушает, разбивает моё сердце. - Ох, Василисушка! - мавка прижала руки к груди, грустно вздыхая. - Знаю я, приметила, что полюбился тебе Силуян. Ох, бедная, жалко мне тебя, что страдаешь! Уж кому как не мавке по любви настоящей тоскующей, понять было разбойницу. Хоть оборотень и не был добрым молодцем, на взгляд самой Забавы, полюбить такого нельзя, тот же Елизар куда как краше! Да ведь сердцу глупому не прикажешь! Само оно любу выбирает! - Не знаю я, как помочь тебе, милая, - продолжила мавка. - Но ты не отчаивайся! Ведь любовь твоя может быть и ответная! Открывалась ли ты перед ним, Василисушка? Говорила о чувствах своих?

- У-ф-ф-ф-ф... - вздохнула девушка. - А я то боялась, просто понимаешь, она ещё ребёнок, может многое начудить, хорошо, что ты сказала. где она. Спасибо. - Василиса поблагодорила мавку и решила, что впредь надо быть более внимательной, и реагировать на всё по-другому. - Маруся, слезай оттуда! - крикнула Василиса. - Какой же она ребенок? - продолжала удивляться мавка. - Ааа! - догадалась Забава. - Кикиморки все такие - выглядят как дети, да и ведут себя в ее возрасте похоже. Она, конечно, молодая еще, но не ребенок вовсе! Ее уже и замуж отдавать можно! Да только дед Леший, видимо, не хочет, вот она и радуется, безобразничает, будто дитя малое! И, видя, что не убедила Василису, добавила: - Марусенька наша меня старше.

- Мавка, я её упустила...упустила...Где она?.. Ты её не видела?.. - Василиса встала на ноги, ещё раз осмотрела всё подряд и посмотрела на мавку. - Меня ж Берегиня четвертует, если я не найду Марусю. Что же делать? Мавка в еще большем изумлении посмотрела на девушку. - Что ты, Василисушка! Милавнушка добрая, зачем ты про нее говоришь так? А Марусенька на мачты залезла, да в парусах спряталась, - мавка указала куда-то спорах вверх и погрозила невидимой кикиморке тонким пальчиком. Потом снова повернулась к разбойнице.- Не переживай так за нее, она чудь, а не дитя неразумное. Все с ней хорошо будет.

- Маруся! Маруся! - начала звать Василиса кикимору. - М-а-а-р-р-у-у-с-с-я-я! - девушке становилось всё страшней и страшней, Маруся могла быть где угодно, Василиса подбежала к краю палубы и посмотрела на волны, нет, таких мыслей у неё даже быть не должно, Маруся умная, не станет прыгать в воду, затем девушка посмотрела на мачты, и там её не было видно. Мавка с удивлением смотрела как Василиса мечется по палубе в поисках Маруси, не понимая ее беспокойства. Ну что может с кикиморкой случится? Она же чудь, да и не такая уж маленькая, хоть вид ее и убеждает в обратном. Нет, за Марусеньку не стоило беспокоиться. Вот поозорничать может - зачем спрашивается на верх самый залезла, да в парусах спряталась? Но и тут мавка не беспокоилась - кикиморка по натуре своей не злая была и озорство ее вреда бы не причинило. Василиса представила себе, что будет, если придёт Берегиня, а Маруси нигде нет. Василиса начала переживать ещё сильней, чем когда-либо и упала в обморок. Забава быстро подбежала к упавшей девушке и похлопала ту по щекам, бледностью своей не уступающих мавкиным: - Василисушка! Что с тобой, славная?

Ох, и чудно же плыть на ладье было, бригом называемой! А вокруг воды столько, что куда ни глянь — везде одна вода! Столько мавка в жизни не видела — ни в реке самой большой, ни в озере. И все же хоть и не чужая она была в море, но владения Водяного-батюшки тут кончались, а потому неуверенно мавка себя чувствовала. Но вскорости отвлеклась мавка, снова повеселела. Много в команде брига было добрых молодцев, высоких, ладных. Весело и удивительно было смотреть, как они с такой ладьей большой управляются дружно, песни поют. Сидит мавка на узком краю борта, волосы свои чешет дивные, морякам улыбается, подпевает голосом звонким, а сама на море поглядывает, любуется волнами сине-зелеными с белыми шапками пены. Ах, красота то какая!

Увлеченная заново в хоровод веселый, не заметила мавка как разошлись с посиделок подружки ее. Лишь на Желана смотрела она — ах, что за красень! Высокий, ловкий, кудри, что пшеница спелая, а глаза — что небушко ясное! Все быстрее бежали они, крепко за руки ухватившись, все быстрее кружились, молодые, красивые, усталости не чуяли. После же собрались молодцы да девицы вкруг костра, песни поют. А пламя под песни эти танцует будто, взмывает в небо темное, сыплет вокруг искры алые. Кто посмелее принялись через огонь прыгать. - Прыгнем, лада моя? - Желан с улыбкой потянул мавку к костру. - Прыгнем, сокол мой! Крепко держась за руки, разбежались они, оттолкнулись от земли. Высоко взлетели над костром, лишь почуяли босыми ногами на миг - не жар, а тепло ласковое. Смеясь, обнял Желан мавку за талию тонкую, подхватил, закружил по поляне. Зазвенел кокольчиками смех Забавы. - Ах, красень мой, ненаглядный! - поцеловала мавка рыбака в уста сахарные, потянула его за руку прочь с поляны шумной. Смеясь побежали они, рук не разнимая, остановились лишь на утесе недалече. Внизу море шумит тихо, вверху ночные светила свет свой льют на землю и на них. Долго сидели они, обнявшись, целовали друг друга, милуясь, об утре не думая. Когда же сон сморил Желана, задремал он, голову свою мавке на колени положив. А она, бессонная, все гладила кудри его, шептала слова ласковые, тихо пела песни ему. Ах, как хорошо было мавке! Как сладко! Утром ранним проводила мавка Желана в море. Обнялись они крепко на прощание, поцеловались, а у самих слезы по щекам текут от разлуки. Слов не говорили — и хотели бы вместе остаться, да нельзя, надобно мавке к друзьям своим спешить, покуда не уплыли без нее и Желан с ней пойти не может, семью да промысел свой оставить. А как там дальше жизнь сложится? Увидятся ли еще? Дождутся ли один другого? Долго мавка на берегу стояла, да вослед лодке глядела, на которой милый уплыл, покуда та не скрылась совсем из вида. А потом поспешила к друзьям своим.

- Что-то ничего не хочется. Ждан задумался. - Может ты устала от веселья этого? Тогда можем погулять мы по берегу, ежели хочешь.

- Милавна. - ответила та, чувствуя, что, почему-то, начинает смущаться. С Федей такого не было. Федя! нет! Не надо так! - Красивое у тебя имя, - улыбнулся Ждан и повторил певуче. - Милавна! Немного смущаясь, он помолчал, поглядывая на веселящийся хоровод. - Может тебе квасу принести? Али киселя? - предложил он девушке и с надеждой спросил. - Или танцевать может хочешь?

Мавка с Желаном снова в хоровод увязались. Ладный молодец Милавне улыбается. Да и она ему вторит. Но глаза отводит. Старается не смотреть особо на него А Ждан с дозволения берегини присел рядом с девушкой. - Как же тебя звать, красавица? - молвил он, улыбаясь ласково.

Долго веселая молодеж хороводы водила. Наконец, расселися кто где - передохнуть, квасу свежего попить, да шутки-прибаутки гусляра послушать. Милавна с Василисой тоже присели от костра недалече, платочками белыми обмахиваются, чтобы жар на щеках унять. Мавка, хоть усталости и не чувствует, тоже с подруженьками сидит, смеется над веселыми частушками. Тут к ним подошли три молодца - сыновья деревенского старосты. Поклонилися, как следует, знакомиться стали. Первый Ждан Милавне улыбается Второй Желан с мавки глаз не сводит Третий, Елизаром, представившийся все на Василису поглядывает

Едва песня окончилась, подхватили девиц наших в хоровод веселый. Мавка легконогая, бежит, словно птица летит. Вьется змейкой длинною хоровод. Поют девицы и молодцы. И мавка поет. Дрожит воздух ночной от веселья, да смеха. Жарко на поляне, разгорается румянец на щеках. Только мавка все такая же бледная, в светлом платье — лишь венок цветочный на белокурых волосах разбавляет ее красками. И снова она больше дух невесомый, дева водяная, чем на девицу красную похожая. Но любуются на нее молодцы, красотой ее чудной очарованные, улыбается им мавка в ответ, да иногда на подружек своих поглядывает — веселятся Василиса с Милавной, румяные стали обе, глаза блестят смешливо.