Диониза

Старкхавен, лечебница В конечном итоге отрывается от него, касаясь ладонями его щёк. Заглядывает в глаза, чтобы точно убедиться, что с ним всё хорошо. - Погоди, - шепчет, облизав губы, и окидывает взглядом помещение. - Где… мы уже в лечебнице? А Люциан и Ормхильд? Они тоже здесь? В ясных аквамаринах плещется тепло. Улыбается встревоженным рубинам. Всё хорошо. Он в порядке. Теперь уже точно. - Да, мы в лечебнице. - легко кивает в ответ, - Это моя комнате. Остальные... должны быть во дворе. В жилое крыло не пускают посторонних. - чуть виноватая улыбка трогает губы, - Может, поехали искать таверну, это тоже не исключается. Тебе было плохо... и мне было немного не до них. - ладонь поднимается вверх, касается каштановых прядей, пропуская их сквозь пальцы, - Сейчас я схожу на конюшню, принесу свои вещи, переоденусь - и провожу тебя до ближайшей таверны, mon cheri. Уверен, твои спутники не успели далеко уйти.

Старкхавен, лечебница Вставать он пока не рискует, еще несколько минут покоя не помешают. Но это и не требуется. Тонкие ладони опускаются на плечи, алые осколки смотрят в прозрачное голубое небо, общаясь без слов. В глубине аквамаринов плещется тепло - он знал, на что соглашается, и отказаться в процессе - перестать себя уважать. Не вини себя, не надо. Я лишь хотел забрать твою боль. Отстраняется, убирает руки - но не уходит, и мужские ладони скользят по тонким плечам, обнимая, прижимая к груди. - Дурак. - усмехается, соглашаясь. Распускает ненужный уже пучок, отпуская медный с серебром водопад на волю, мимолетно целует красноглазую в висок. - Я не знал, как тебе помочь. - тихо падают слова, путаясь в каштановом облаке, - Зелье не подействовало на тебя. Но я точно знал, что оно подействует на меня. Это мое предложение, и моя вина. Ты не чудовище, ты мой друг, и всегда им останешься.

Уайлдервейл, дом Миккеля Уход Германа Тималь словно бы и не отметил, лишь проводил взглядом ушедших и встретил вернувшегося. По прежнему молча. Лишь чуть расширились темные глаза после слов Северина. В ловушке Эскеля? Эльф совершенно перестал понимать происходящее, только сильнее уверился в решении указать поздним гостям на дверь. Коснулись взгляда серебряные глаза, тут же уходя вновь. Оставляя странную мысль - неужели кунари среди этой пестрой компании единственное разумное существо? - Благодарю за помощь и гостеприимство, Тималь. Храни тебя, Создатель. Губы трогает усмешка, склоняется на миг темноволосая голова: - Благодарю. - мелодично звучит в ответ. - А теперь я бы попросил вас и вашего друга покинуть этот дом. Старкхавен, лечебница - Миккель, - глаза влажные, но не от крови. От слёз. - Прости, - шепчет дрожащим голоском, закрывая теперь обеими ладонями рот с носом. - Боги… прости меня, прости… Голова все еще кружится, и мир вокруг дрожит, готовый рассыпаться цветной мозаикой. Но главное он все же отмечает - её глаза почти в порядке. И тихо выдыхает сквозь зубы. - Всё хорошо. - голос ломается от боли, но уголки губ трогает улыбка, - Я в порядке... - испачканный бурым платок вновь пятнает кровь, закусив губу, Миккель вытирает им левую ладонь, - Сейчас буду. - рвано, на выдохе. Достать нужный флакончик левой рукой из левого же внутреннего кармана не так просто. Но просить Улву он не станет, справится, чай не маленький. Алый флакончик в ладони цветом походит на зеркала дорогой ему души. Подарок сереброглазого как нельзя кстати. Вытащив пробку зубами, Миккель одним глотком выпивает терпкое зелье. Боль отступает почти сразу, проясняя заполненный туманом мир вокруг. Так утихает залитый водой костер. Отложив на пол пустой флакончик, он поднимает правую руку, осматривая предплечье. Рана затянулась, лишь одежда вновь безнадежно испорчена. Голубые глаза поднимаются вверх, находя взглядом рубиновые осколки, влажные от слёз. И тепло улыбаются им: - Все хорошо, - повторяет, показывая предплечье, - Видишь, все уже в порядке. Не вини себя, mon cheri, не надо. Я рад, что смог помочь тебе. Для него она никогда не будет чудовищем.

Старкхавен, лечебница Обнажить неестественно острые клыки и вонзить их в плечо мужчины, впитывая в себя жизненную силу, что струится в его теле. Этого он не ожидал. Никак. Ни звериного прыжка, повалившего его на пол, ни дикой жажды в кровавых рубинах, казалось, растерявших все человеческое. Рефлексы, впрочем, не дремали - учителя не жалели сил и времени, и прочно вбитое в детстве и юности из памяти никуда не делось. Мог бы и вырваться, и оттолкнуть. Но - не хотел. Лишь вскинул вверх правую руку, защищая лицо и горло, запоздало понимая, что дитя дракона целилось в плечо. Тонкие, неестественно сильные ладошки без труда, как бумагу, разорвали рукав пиджака вместе со свитером и рубашкой. Дрогнул кривой усмешкой уголок губ - нужно было брать больше запасной одежды - и сознание накрыло болью, стирающей все вокруг. Закусить губу, сдерживая крик, прикрыть глаза. Вот, значит, как оно происходит. Что же... любой опыт полезен. Даже такой. Минута, бесконечно долгая минута - и всё прекратилось. Убрались с плеч горячие ладони, ушло чужое дыхание. Оставив гулкий шум в голове, да горящее огнем правое предплечье, словно оное - от кисти до локтя - окунули в кипяток. Хрипло выдохнув сквозь зубы, Миккель осторожно садится на полу, смаргивает плывущие перед глазами цветные пятна, зажимая рану на предплечье левой ладонью. Неверным взглядом находит кровавые рубины глаз неподалеку. - Как ты? - тихий голос чуть дрожит, но ему нужно знать. Знать, что произошедшее не напрасно. А после можно позаботиться и о себе.

Уайлдервейл. Дом Миккеля Странные люди. Просят помощи, благодарят, даже зная, что помогут, скорее всего, не всем, а получив желаемое - сомневаются, стоит ли принимать, вдруг усомнившись в чистоте помыслов дающего. Эскель ищет фанатиков, и рассматривает людей, как инструменты - пригодится, не пригодится. Они знали об этом, и согласились. К чему теперь подобные метания? Стоило ли вообще писать письмо, гонять вестника? Странные люди. Странный кунари, не похожий на остальных. Темные глаза холодны и бесстрастны, эльф молчит, сейчас он не более, чем изящная статуэтка у окна. Лишь при озвученном предложении искать помощи властьимущих губы трогает мимолетная усмешка. О да, они помогут. Осмотреть городскую тюрьму изнутри. А за окном уже темно, и чернильный сумрак из-за света, наполняющего гостиную, кажется непроглядным. У любого гостеприимства есть пределы. Еще четверть часа - и он попросит их уйти. Вся помощь, которую им могли оказать, получена, а поговорить можно на улице. В саду, например. Остальное - не его забота.

Старкхавен, ворота Холодно кивает стражнику, забирая документы, чуть раздраженно дергает плечом - мол, проверяйте, раз положено, не затягивайте только. В их вещах нет ничего предосудительного, он лично проверял. Ледяные аквамарины внимательно следят за действиями стражи, не выказывая ни тени беспокойства. Пока один из них, самый молодой, не просит Улву приподнять повязку. - Я же сказал, ей нельзя смотреть на свет! - тоном голоса можно превращать воду в лёд, но его никто не слушает. Улва протягивает парню ладошки, соскальзывает с лошади - и вскрикивает, падая. - Идиоты! - голос звенит от ярости, Миккель буквально слетает с коня, оказываясь рядом с "Элли" уже в следующее мгновение, - Чем, забери вас Тень, вы вообще слушаете?! - опустившись на колени, осторожно поднимает хрупкую фигурку, устраивает ее голову на своем плече, приобнимая тонкие плечи правой рукой, - Чем думаете, не спрашиваю, явно, что не головой! - смочив платок из фляги, лекарь аккуратно протирает девичье лицо. Кроме магии потрошителей, это ничем быть не может, и он не знает, чем здесь помочь. И нужно ли помогать... нет, оставить, как есть, он не может. Определенно. - Тише, девочка, сейчас все пройдет. - флакончик лечебной настойки касается девичьих губ, это ей точно не помешает. Улва не терпит подобного обращения, но сейчас иначе нельзя, пусть стражники и отводят взгляд, стоит ему поднять голову. Найти взглядом спешившегося Люциана, отрицательно качнуть головой - привлекать сюда храмовников всплеском магии совершенно излишне. Отбросив флакончик прочь, Миккель встает с Улвой на руках: - Нам срочно нужно в лечебницу. - если бы взгляд мог замораживать, сейчас здесь стояли бы четыре ледяные статуи, - И не приведи Создатель, если Элли ослепнет из-за вашей халатности. - усадив Улву на своего жеребца, вспрыгивает в седло следом, - Хильда, забери лошадь Элли. - холодный приказ еще висит в воздухе, а мышастый жеребец уже срывается с места, унося всадников внутрь города. - Pardonne-moi, mon cheri, - почти шепотом, лишь для неё одной. Он должен был тщательней продумать возможные последствия. Стучат копыта по мостовой, холодные аквамарины внимательно отслеживают вывески, воскрешая карту города перед внутренним взором. Похоже, ближе всего к ним как раз лечебница. Что ж, пусть будет так. Спешиться во дворе, поручив своим спутникам позаботиться о лошадях. Остановить первую же попавшуюся на глаза женщину со знаком лечебницы на одежде, назвать себя, попросить показать дорогу к выделенной ему комнате. Прикрыв дверь за собой, положить Улву на кушетку, аккуратно снять повязку, внимательно осматривая алые глаза. Полопавшиеся сосуды, запекшуюся в уголках глаз кровь. Ей больно, и ему больно тоже. - Я знаю, потрошители могут исцелять себя за счет других. - негромко, глядя в залитые кровью зеркала души, - Ты можешь взять у меня всё, что тебе для этого нужно, mon cheri.

Старкхавен, у центральных ворот Вид города-крепости в чем-то даже немного разочаровал - настолько не сходился со слышанными о нем восторженными словами. Да, взметнувшиеся ввысь серые стены, мрамор площади и блеск золота под солнечными лучами были красивы - но не более того. Со Старой Неваррой, дворцами квартала героев и величием Некрополя не шло ни в какое сравнение. Настигнув широких ворот города, Миккеля и его спутников остановил один из стражников, чуть приподняв ладонь в латной перчатке: - Доброго дня, мессир! - приветствует он его. - Если вы в город, то прошу предъявить пропуск. - Доброго дня. - легкий наклон головы в ответ почти незаметен, - Миккель Ландгер, по личному приглашению управляющего лечебницей Вернера Нейриса, - в руки стражника опускается приглашение и пропуск, - Эти люди со мной. - легкий кивок в сторону его спутников, - Мой ассистент, целитель Люциан, его помощница Хильда, моя помощница Элли. - холодные голубые глаза ловят взгляд стражника, обращенный к бинтам на лице Улвы, и Миккель чуть хмурится, показывая недовольство задержкой, - Моя помощница пострадала при нападении, - отвечает он на невысказанный вопрос, - Вокруг города полно всякого сброда. Раны её исцелены, но зрение должно восстановиться само, и ближайшие сутки Элли нельзя смотреть на свет - иначе процесс исцеления придется начинать заново. - голубые топазы бесстрастно изучают лицо стражника, - Мы можем ехать? - ладонь протягивается за документами, что уже должны были быть изучены вдоль и поперек. Жеребец нервно переступает копытами, и Миккель успокаивающе гладит его по шее, ожидая ответа проверяющего.

Уайлдервейл, Дом Миккеля - Я правильно всё понял, - тихо говорит он, обращаясь к Тималю, - Брона с Рейном пускают с распростёртыми объятиями, а я с Адааром качусь кубарем к чёрту? Темные глаза бесстрастны. Эльф сделал всё, что от него требовалось - встретил гостей, передал вещи, дождался гонца с ответом - и теперь лишь пожимает плечами: - Видимо, так. - следует ответ. - Увы, повлиять на решение Эскеля я никак не могу. - скользнув взглядом по мрачному лицу Германа, все же поясняет он, - По словам мессира я написал, что его помощи просят два наемника, воин, гном и чародейка, предлагая взамен свои услуги. - тонкие пальцы складываются "домиком", Тималь некоторое время молчит, изучая бледное лицо наемника, прежде чем добавить: - Мессир Миккель просил за вас, мсье Герман. - на миг сжимаются в тонкую полоску губы, - Но, видимо, его просьбы сейчас имеют мало значения.

Миккель вовсе не считал Улву слабой - но разве можно ей это объяснить? Что его забота - вовсе не от того. Не замечать, как она старательно прячет взгляд, кривит в усмешке губы, сжимает в кулак тонкие, расцвеченные синяками пальцы - стоит усилий. И он молчит, не глядя на нее весь путь до дома. Приносит девушкам одежду и уходит, оставляя их в гостиной. Говорит Тималю, чтобы после забрал оставленные вещи, дабы вечером передать их Герману, и принес дамам чаю - и направляется к себе, закрывая дверь, что часто остается приоткрытой. Неторопливо переодевается - светло-серая рубашка, черные брюки, серый свитер, поверх темный пиджак без пуговиц. Смотрит на себя в зеркало, пару раз проводит гребнем по волосам, ненадолго возвращая им видимость прически. Качает головой, словно продолжая некий безмолвный разговор с отражением, и отворачивается, скользит по комнате взглядом. Его уютный уголок, который совсем не хочется покидать надолго. Его спутницы уже переоделись, пьют чай в гостиной. Скользнув по ним взглядом, Миккель покидает дом, выводит жеребца во двор, закрепляет у седла сундучок с зельями и травами, с другой стороны - мешок с запасной одеждой и короткий меч в ножнах. Кинжал нашел свое место на поясе, бумаги убраны во внутренний карман пиджака. Накинув поводья на нижнюю ветку дерева, он прислоняется в шершавому стволу спиной, касается его затылком, закрывая глаза. Слушая шелест ветра в кроне и тихое фыркание жеребца рядом. Готовый отправиться в путь в любой момент. Но терпеливо ожидая, пока его спутники тоже будут готовы.

Лошади есть, это хорошо. Улыбнувшись, легко кивнул Улве, переводя взгляд на Германа, мгновенно отметив и изменившийся тон его голоса и схлынувшее в один миг веселье паяца. Что-то было не так. Цепкий, посерьёзневший взгляд голубых топазов внимательно проводил мужские фигуры, прежде чем вновь обратиться к ярким рубинам в обрамлении медных прядей. Сейчас он увел бы ее, даже реши она остаться. Не только Германа волновала безопасность красноглазого солнца. - Могу я оставить своё оружие у Тималя? И… чтобы он передал их Герману, когда он посетит твой дом в назначенное время. - Конечно, mon cheri, - улыбка вновь трогает губы, - Ты всегда можешь рассчитывать на гостеприимство моего дома. - мягко коснувшись ее руки, Миккель увлекает Улву к выходу из таверны. Легко кивает Ормхильд, приглашая ее следовать за ними. И усмехается, услышав вопрос. Она что, действительно не понимает? Не останавливаясь, бросает короткий взгляд на белокурую фигурку. Видимо, нет. Или не приняла к сведению, что они поедут отдельно от остальных. - Все зависит от того, насколько вам дороги ваши доспехи, миледи. - иронию в голосе невозможно не заметить, - Потому что, если вы переодеваетесь перед городом, в какой-нибудь подходящей роще, все снятое придется оставить там. - открыв дверь, он пропустил вперед Улву и авварку, выходя следом после, - Поэтому я бы советовал вам переодеться в моем доме, а Герман вечером заберет ваши вещи вместе с оружием Улвы. Остановившись на выходе из внутреннего двора, Миккель обернулся к своим спутницам: - Заберите ваших лошадей из конюшни, чтобы не возвращаться за ними после. Я подожду здесь.

Отвечать на вопрос он не собирался, лишь светлая бровь приподнялась насмешливо. Но ответа и не ждали, рыжий вновь смеётся, и Миккель усмехается, качая головой. Разгромить запасы вина в его доме невозможно в принципе - за неимением таковых. И против он вовсе не поэтому, вот только объяснять причины не видит необходимости. Голубые глаза ловят взгляд рубиновых, безмолвно смотрят в зеркала души. "Все будет хорошо", - хочет сказать, но Улва отводит взгляд, опускает глаза, оставляя созерцать серебро косичек в буйном море цвета каштана. Делает шаг к ней, касается кончиками пальцев ее расчерченной тонкими царапинами ладони: - Одежда для тебя и Ормхильд уже готова. Мы можем пойти ко мне сейчас, ты переоденешься, пока подойдут наши спутники. Или хочешь дождаться их здесь и идти всем вместе? И, я надеюсь, вы приехали верхом? Покупка лошадей в его планы не входила совершенно.

Миккель легко кивает девушке, провожая ее взглядом. Оборачивается на Германа: - Ты мне должен. - холодно усмехается, возвращаясь к столу, но не садясь, лишь опираясь ладонью на столешницу, - А дальше - я забираю Улву, еше двоих, и мы отправляемся в Старкхавен. - во взгляде тень насмешки, почти незаметная, но все же. - Да, ответ придет Тималю лично в руки. И нет, на целый день в дом я вас не пущу. Приходите к закату, подождете гонца в гостиной.

- Утро, месье Рейн, все еще утро. - холодно отозвался Миккель, признав вчерашнего знакомого. Явно спавшего прямо тут, за столом в зале, как некоторые местные пьяницы. - Никакого шума, все уже улажено, верно? - взгляд вернулся к темноволосой девушке, ожидая ее ответа.

Искать кунари не пришлось - он ожидаемо нашел их сам. Вот только пришел он не один. Сузились, вновь затягиваясь льдом, голубые топазы, скользя взглядом по явно не готовому к происходящему Адаару, по женщине, по напрягшейся струной Улве... Касаясь взглядом осколков бирюзы. Герману весело, и он явно не намерен платить, во всяком случае - сразу, ожидая, как будет выкручиваться кунари. Весельчак. - Хватит. - Миккель встает, делает два шага к торговке, - Не шумите, девушка, он путник, он не со зла. - голубые глаза смотрят в темные, одной рукой касаясь ее поднятой в гневе ладони, второй он вкладывает в нее три серебряные монеты. - Достаточно?

Чуть заметно качнул головой - он и сам не понимал, как всё это связано, но связь, определенно, была - повернул голову к рыжему, коснулся взглядом яркой бирюзы. Германа не удивило его знакомство с безрогим... с другой стороны, Улва же видела их вместе. Остальное - лишь следствие. - Он ушел на рассвете. Так что сейчас может быть где угодно. - усмешка трогает уголки губ, - Но вряд ли далеко. Адаар искал тебя, так что, возможно, скоро заглянет и сюда. Я говорил ему про таверну.

- Может быть. - задумчиво соглашается лекарь, скользя взглядом по почти пустому залу, - Она практически не говорила со мной, никуда не звала, ничего не предлагала. Но все это определенно связано. С Яваной. С вами. Про незримый пожар и все, с ним связанное, он вновь умолчал. Ни к чему это. Совершенно. - Откуда? - голубые глаза коснулись взглядом алых, - Это так важно? - а в памяти сейчас совсем другие глаза, и голос в полутьме. Но нет, разговора о том, что это тайна, которую нельзя разглашать, не было и губы трогает усмешка. - Адаар сказал. - произносит он, краем глаза следя за реакцией рыжего, - Как я понял, желанием девочки был колокольчик, по звону которого ее могут найти где угодно, если она потеряется. Хоть в глухом лесу, хоть в огромном городе, хоть в Тени. И эта девочка давно мертва. - в глубине прозрачных аквамаринов плещется что-то неуловимое, как отзвук далекого эха, - Возможно, тот дом был связан с Тенью какое-то время. Тебе это что-то дает, mon cheri?

Глупо ревновать к тому, кого воспринимают лишь как друга. Жаль, Герман этого так и не понял. Что солнце может светить всем, и от этого не станет менее ярким. Он не откажет в помощи, ей - никогда, пусть даже это ничего не изменит. Снова Явана. Могла ли ведьма Теллари действительно быть там, или Герман увидел лишь то, что хотел увидеть? Жаль, что о природе Тени и ее обитателях Миккель знал не так уж много - зачем обучать этому того, в ком магия так и не проснулась? Но даже исходя из скудных знаний... оба предположения могли быть правдой. Голос Улвы всколыхнул пелену задумчивости, заставляя голубые глаза обратиться к алым: - Нет, не навредила, - невольная улыбка трогает губы, теплеет взгляд, - Даже не пыталась. Просто... она была в том же доме. За ней шел огненный демон и я помог ей сбежать. Ничего больше. - прозрачные аквамарины вновь наполнила задумчивость, - Та девочка была первой, чье желание исполнила Явана. И я не знаю, зачем ведьме, если это действительно была она, принимать ее облик и просить о помощи.

Молчит, чуть кивает, бездумно обводя край кружки подушечкой указательного пальца. Смотрит на Улву, вновь переводит взгляд к рыжему. "Я не хочу, чтобы она снова оплакивала тебя". Не ради него. Ради неё. - Я беру с собой Улву, целителя и авварку - её, если переодеть, можно выдать за помощницу целителя. - вновь повторяет он сказанное красноглазой днем ранее, - Я не могу взять с собой тебя. Лекарям не полагаются телохранители, а больше тебя ни за кого не выдать. Тайных путей в город я не знаю. Письмо Эскелю ушло в Старкхавен вчера к ночи, сегодня вечером или завтра утром Тималю придет ответ. - в холодных топазах нет ни тени эмоций, свивающих гнездо изнутри, - Это всё, чем я могу помочь. - замолкает, но взгляд не отводит, наблюдая за осколками бирюзы. Потому что его волнует еще один занятный вопрос. - Вчера, в заброшенном доме, ты сказал, что искал меня, а встретил старую знакомую. Это, случайно, была не темноволосая девочка с куклой и колокольчиком?

Пойти и забрать. Нет, ну а чего он ожидал? Тихий смешок тонет в кружке с остатками сидра. Холодные аквамарины касаются взглядом рубинов, задерживаются на миг, словно желая что-то сказать, но вновь молчат, уходят к бирюзе. Ненадолго, не желая очередного противостояния, через пару секунд возвращаясь к ярким уголькам и теплея, растворяя лед внутри. - Слышал, - отзывается он. Значит, все-таки Явана. Это плохо. Ведьма слишком могущественна для горстки странников. - Заключали сделки... Она исполняет желания, и, скорее всего, не просит ничего взамен, так? - Миккель вновь глядит на Германа, - Или берет какую-то мелочь. А потом получившего желаемое накрывает откатом. Не зря люди говорят, что бесплатный сыр только в мышеловке. - взгляд уходит к лестнице наверх, чуть суживаются холодные голубые глаза, - А остальные люди с вами - тоже заключили такие сделки? - тихий вздох, как осознание бессмысленности вопроса. Иначе бы зачем им всем так рваться в закрытый город? - Откуда уверенность, что ведьма в Старкхавене? А если ее там нет?

Знакомые голоса, шаги на лестнице. Ожидание было недолгим. Усмехнуться уголком губ, поворачивая голову, небрежно мазнуть взглядом по фигурам. Язва. Ничуть не изменился. Характером. - Всё течет, всё меняется, - внутреннее раздражение никак не проявилось внешне, - Доброе утро, Улва, - улыбка трогает губы, тотчас сменяясь кривой усмешкой, стоит холодным голубым глазам коснуться осколков бирюзы, - И тебе, Герман. - Миккель поворачивается на стуле, поднимает кружку с сидром, опирается локтем о стойку, - Выглядишь... - "как умертвие", - ясно читается в холоде топазов, - Чуть более живым, не то, что вчера. - произносят губы, - Идем, присядем? - встает, не дожидаясь ответа, отходит к столику у стены, не глядя, идут ли за ним. Ничуть не сомневаясь в этом. - Расскажешь, как докатился до жизни такой? - присев за стол, неторопливо делает глоток из кружки, с ленивым интересом рассматривая рыжего, - Зачем ты искал меня, Герман? - сладкий вкус яблок оставляет после себя терпкое, пряное послевкусие, - Или теперь ты предпочитаешь имя Ред? А щетина, и некий беспорядок во льне волос... он же просто лекарь. Ему можно.

Дом Миккеля --> "Бронзовый трилистник" Утро уже полностью вступило в свои права, обещая ясный день. В пристройке не оказалось никого, кроме радостно заржавшего при виде него мышастого жеребца. Потрепав коня меж ушей, Миккель покормил его и вернулся в дом. Ненадолго, лишь для того, чтобы переодеться и сказать Тималю, что вернется в течении часа, и пусть гости, если они по воле случая разминутся с ним по дороге, подождут его в гостиной. Оставленный на окне подарок он заметит чуть позже, направляясь в таверну - алое пятно там, где его быть не должно. Усмехнется, рассматривая флакончик. Почти не сомневаясь в том, откуда взялся он на подоконнике, убирая во внутренний карман пиджака. А мог бы просто оставить в пристройке. Усмешка вновь трогает губы, на миг отражается перевернутое небо в голубых глазах. В "Трилистнике" почти пусто, не считая пары посетителей за дальним столиком. Миккель приветствует Имке, улыбается радушному хозяину, и присаживается за стойку, ближе к окну, как всегда. - Налей мне твоего фирменного сидру, Имке. - произносит он, мазнув взглядом по лестнице наверх и переводя его к окну почти сразу же, легким кивком благодаря трактирщика, когда на стойку перед ним опускается кружка, доверху наполненная ароматным напитком, с шапкой белой пены поверху. О том, на месте ли постояльцы, можно узнать и позже. Воспитание - как привычка, от которой нельзя избавиться. Даже зная, что, как минимум, Улва будет рада его видеть, незваным в их комнату он не пойдет.

Дом Миккеля, утро Настои, отвары и мази готовы, аккуратно уложены в специальные ячейки сундучка, вместе с мешочками высушенных лечебных трав, что лично собирал в предгорьях и у безымянных озер. Он даже поспал, пару часов или около того. Умыться, позавтракать, выйти на крыльцо с чашкой душистого чая, привычно усевшись на ступеньки. Рассвет уже растекся по небу пастельно-розовыми тонами, свежий утренний ветер дышит в лицо, играет прядями льняных волос, чашка приятно греет ладони, а золотистый чай пахнет травами и ушедшим летом. Из-за приоткрытой двери слышится голос Тималя, эльф очередной раз что-то выговаривает коту, и Миккель улыбается, глядя вдаль. Уезжать из этого уютного уголка не хочется совершенно. Но решение уже принято, и отступать он не намерен. Короткий взгляд в сторону пристройки, глоток янтарного напитка. Ушел гость или все еще там? Он сказал ему ночью, что Герман будет здесь утром, но теперь уже сомневается, что рыжий лис придет. Ведь Улва, скорее всего, уже сказала ему, что всех в город по одному приглашению не проведешь, и нужно ждать весточки от Эскеля, а это, увы, произойдет не мгновенно. И, возможно, ему все же стоит посетить "Трилистник" до отъезда в Старкхавен.

Дом Миккеля - Да, - просто и кратко отвечает он на заданный вопрос. Легко кивает в ответ, не думая о том, что жест сей в темноте не виден. Вновь гладит по морде тянущегося к ладоням жеребца - прости, дружок, ничего нет с собой, нечем угостить - прежде чем с тихим вздохом отстраниться. Кунари отвечает на вопросы нехотя, повернувшись спиной, а значит и нечего далее настаивать на беседе. Возможно, когда-нибудь ответы на интересующие его вопросы откроются сами. Не сегодня. - Отдыхай, не буду больше беспокоить. - Миккель разворачивается, покидая пристройку и прикрывая за собой дверь. Его ждет лаборатория и разложенные эльфом травы.

Дом Миккеля Самая первая, значит, были и другие. Герман и его сделка. Висящее на нем проклятье. Может ли маг, которого они так ищут, быть ведьмой Теллари? Более чем - насколько он слышал, Яване такое вполне по силам. Но что ей делать в Старкхавене? Хотя... Возможно ли, что именно ведьма привела в те края драконицу?.. Жеребец мягко толкает его мордой в плечо, и Миккель бездумно треплет его между ушей. А кунари отворачивается, и в тусклом свете теперь заметна лишь часть его спины. Не хочет более разговоров? Его право. Однако, один вопрос остался без ответа, и лучше прояснить все сейчас, пока вокруг ни души. - То, что девочка эта мертва, тебе тоже сказала провидица? - падают в полумрак тихие слова.

Дом Миккеля Чуть заметно кивает, прикрывая глаза, перебирая гриву жеребца ладонью. Некоторое время молчит, прежде чем задать вопрос, ради которого пришел: - Та девочка, с колокольчиком... Ты сказал, что она мертва. Откуда ты это знаешь? Встречал ее раньше?