Gonchar

Немного ироничным взглядом Валентин проводил отпрянувшую при его появлении княжну. Пугает? Пусть. Он не обязан всем нравиться, далеко не обязан. Пристальный взгляд достался парализованному Константину. Немного скрипнули туфли по хрустящей корочке свежего снега и ласомбра опустился на корточки перед неудавшимся беглецом. - Хорошо бы тебе иметь хорошее объяснение для этого, - в полный голос сказал Сторож, прекрасно зная, что Хранитель его слышит. Небольшой курьёз. И кто из них двоих больше охраняет? Всё просто. Сторож не должен любить то, что хранит. Любил ли Константин? Безумие твориться и ради неё. - Нужно его допросить. Но не сочтут ли допрос в Элизиуме нарушением одной из традиций? - Валентин скупо улыбнулся, переведя взгляд на Виктора. Один из их маленьких секретов - не существует ласомбра-отступников от путей клана. Есть разные...политические взгляды. - И первый выстрел...это тоже ты? Или тут творится что-то ещё?

Однако проверять ментальную крепость яростного хранителя Элизиума Виктору не пришлось. Из ближайших теней выступила закутанная в чёрное пальто фигура и за несколько широких шагов оказалась рядом с замершим Константином. В бледной ладони забелел матовый кол с размаху вошёл в грудь. Ещё один удар кулаком по осиновой наковальне довершил дело, и острие окончательно пробило грудину, впиваясь прямо в сосредоточие вампирского витэ. Хранитель содрогнулся словно парализованая кукла рухнул на землю. Что было недалеко от истины. - Место встречи изменить нельзя? - губы ласомбра разошлись в широкой улыбке, когда он обернулся к сородичам.

Васильевский остров, Nightingale Hall Покончив со своей новой игрушкой, успокоив и оставив с собственными мыслями на почётном посту дежурного хирурга, Валентин всё-таки накинул свои лохмотья и окольными путями вернулся в собственную квартиру. Он специально выбрал Покровскую, как самую близко расположенную к дому. Опять тихо отворились и хлопнули двери, наверняка заставив Елизавету Васильевну в сотый раз перекреститься и закутаться в меховую шаль, пробормотав что-то об "окаянных гуляках". Время перевалило за полночь. Ласомбра прикрыл глаза и раскинул руки, протягиваясь телом в стороны и Тьмой по собственной квартире, прячась в закутках, выпрыгивая из-под дивана и пробегаясь только ему слышным шёпотом по складкам занавесок. Каждое тёмное пятно как портал в иную реальность. В Бездну. Он знал и ощущал это. Но чувство невесомой тревоги нависло над ним. Можно сказать над городом...который заражал. Не оставлял незапятнанным ни одной души, до которой дотянулся. - Что же, пора составить ему конкуренцию? - Валентин хмыкнул и пошёл одеваться. Элизиум, окрестности Холодный хрусталь кружил в воздухе, опадая на асфальт, трубы, крыши машин с едва слышным обострённым чувствам каинита хрустом и перезвоном. Человек бы сказал, что это как пульс - обычно ты его не замечаешь и тот едва слышен, но достаточно лишь сконцентрироваться... Но Валентин не был человеком вот уже как сорок один год...или сорок два? Он не считал точно. Сторож, ласомбра, каинит - да, эти слова подходили больше. Чёрное пальто лениво шевелило краями на ветру, под своей чёрным тяжёлым крылом храня две ласточки...серебряную и стальную. Пожалуй, нужно отдать эту игрушку князю и сделать свою. Но останется ли что-то от князя? Шёпот...не сородичей, шёпот подсознания подсказывал, что ветреная натура Сержа давно пала бы под напором местных пауков-интриганов, если бы не хрупкая малкавианка, вечно придерживающая тореадора за плечо и шепчущая ему на ухо ходы в элизиумной войне. Но ветер переменился, этого не чувствовал только слепой или тупой. На мгновение, оказавшись в жёлтом пятне фонаря, ласомбра прикрыл глаза и поднял лицо вверх, подставляя бледную холодную кожу таким же холодным острым поцелуям снежинок, оседавшими на чёрном фетре, путавшимися в волосах и замиравшими в вечной неподвижности на лице. Не было тепла, чтобы их растопить. Но это не мешало чувствовать, раскрывать сердце миру вокруг, чтобы ощутить его натянутые вибрирующие струны, тёмный огонь, рвущийся из груди. Всё на мгновение замерло, повисая в ночном безмолвии. Даже снег теперь падал очень медленно, словно погрузившись в тягучую сладкую патоку...а потом всё вернулось обратно. Время, время не ждёт. Приближаясь к месту собрания всей городской элиты по слуху резанул гавкающий звук выстрела. - Что и следовало ожидать, - сам себе пробормотал Сторож и быстро двинулся в сторону источника угасающего эха, при этом стараясь держаться как можно ближе к теням.

Покровская больница - Меня зовут Валентин, - рука освободила хват одной щеки и легла на грудь в том месте, где у нормального человека должно биться сердце. Да, сейчас там слабо сокращалась чуть тёплая мышца, но так было отнюдь не всегда, - кто я по профессии - не суть важно, - ласомбра тонко улыбнулся, - семья дело...не самое важное. Он чуть не сказал "поправимое". "- Ты - чудовище? Ты знаешь?" - немного ошалело сказал голос, выходит, Иры. "- Нет. Не лучше и не хуже многих людей. Но я - не человек. Глупо это отрицать." - мрачная мысль перечертила горизонт и сгинула в чернильном море. "- Тогда кто?" "- Потомок Каина." Тьма вспыхнула в душе и погасла, замирая дрожащими языками тёмного пламени, распаляя душу Хищника, вместо того, чтобы сковывать холодом, как раньше. Он лгал, когда говорил, что принял её. Он боялся, до последнего боялся. Был сломленным жалким червём, изо всех сил ползущего сквозь перегной от собственного прошлого и собственного Я. Глупость. Холодный палец провёл по щеке хирурга. Зверёныш, теплокровный питомец. Любишь ли ты своего пса? Безусловно. Готов ли ты делить с ним постель? Нет. "- Так мы для вас просто стадо? Забавные игрушки?" - на этот раз голос дрожал от плохо сдерживаемой злости. "- Почти. Как человек относится к "братьям своим меньшим"? Может покормить, может окружить заботой и ласкать целый день у своей руки, а может отправить на бойню, расчленить и съесть, облить бензином и сжечь. Всё зависит от человека. Мы - такие же. Только "братья меньшие" для нас вы. Неприятно потерять право называться альфа-хищником пищевой цепи, верно?" Ирочка не ответила. Обиделась. Женщины! - Обменяемся номерами. Следующей ночью я приду к тебе. Или мы встретимся. Неважно. Голос тихо вибрировал, словно у довольного тигра, ухватившего за круп ловкую лань. С каждым мгновением когти погружались в податливую плоть всё глубже, выплетая из боли и извращённой одержимости Стокгольмоского синдрома сеть послушания, повиновения. Кровь клана давала о себе знать. Сложно бежать от чего-то, когда это часть твоей природы. Наслаждайся ей, открывай новые грани, наблюдай грани чужой крови, ведь это та неповторимая мозаика, что представляет собой наследие Каина. Дважды забытые слова сира всплывали в голове тяжёлыми сочными каплями памяти и растекались по сознанию, наполненные новым смыслом. Он наконец-то мог их понять и принять. Спустя столько лет, спустя столь...многое.

Покровская больница - Хочу. - прошептала смертная, глаза которой были совсем не похожи на те карие, которые вспоминал ласомбра. Голова послушно отклонилась назад от касания холодных пальцев, а во взгляде видно, как пытается и не может осознать происходящее холодный прежде разум. - Хорошо, - ласомбра медленно кивнул, не разрывая контакта глаз. Пусть он и не обладал гипнотическим магнетизмом тореадоров, пусть не обладал познаниями даже в путях подчинения чужого разума собственного клана, но сейчас в этом не было необходимости. Самая заразная, ломающая и подчиняющая чувства сила бежала с кровотоком живого тела, разгоняя до периферии кровеносной системы и ударяя в мозг, лишая опоры и логики. И имя этой силе - любовь. Да, тёмная, извращённая, вызванная не душой, а потусторонней меткой Зверя, но любовь. "- Это выглядит жалко! Я похожа на шестнадцатилетнюю девочку, которая волочиться по одиннадцатикласснику!" - недовольный голос прозвучал в голове. Такой же, что лился из уст смертной, только лишённый лихорадки и одержимой хрипотцы. "- Изыди. Ты всего лишь плод моего подсознания." - ласомбра сохранял невозмутимость во время стремительного внутреннего диалога. "- А вот и нет! - немного капризно ответил голос, - Не пытайся понять это с позиции логики. Просто чувствуй." - ехидно передразнили его недавние слова. Мысленно отмахнувшись от неугомонной докторши, Сторож вернулся к насущному делу, медленно опуская вторую ладонь на другую щеку своей ничего не понимающей жертвы. - Тогда ты должна быть готова на всё. Ты же будешь хорошей девочкой? - Валентин не удержался от широкой улыбки, предусмотрительно наклоняясь вперёд, чтобы тени скрыли острые клыки. В голубых глазах горел ощутимый огонёк. Одержимого, безумного экспериментатора. - Сначала - назови мне своё имя. Где живёшь и с кем, должность. Всё-всё, - улыбка стала тоньше, теплее. Не стоит пугать её понапрасну.

Meanwhile, Scotland-Yard -....и таким образом мы неопровержимо доказываем закон отрицания отрицания и ставим в диалектический тупик любых критиков и противников материалистической диалектики, - лаконично подвёл итог своей дискуссии Кай и самодовольно откинулся на спинку стула, упираясь затылком в холодный кафель стены и с торжеством в глазах посмотрел на уже убранный в сторону вскрытый круасан. Он сказал круасан? Нет, он ничего не говорил. Но, конечно же, он просто подразумевал труп девушки номер один. Однако та так и не ответила. Ровным счёт проигнорировав вдохновлённую речь так же, как и приглашение на свидание. Гордая. Кай вздохнул и потёр лицо руками, отгоняя бредовые мысли в сторону и немного укоризненно смотря на лежащий перед ним раскрытый расчерченный чьей-то старательной рукой журнал. Начальство ни за что не примет отчёт на словах. Только письменно, говорят они! Но ведь ирландец всё и так отлично помнил! Отличная память от рождения плюс специальные мнемонические тренировки и voi la – даже отборная водка не сможет выбить из его памяти хоть кирпичик. Не то чтобы он был фанатом этого продукта русского сумрачного гения из глубин…Сейберии? Кажется так. Но ведь у каждого есть чёрные страницы в биографии, не так ли? И пусть это будет разбитый хрустальный графин декана и сорванные занавески, чем гора детских трупов в какой-нибудь лондонской воскресной школе. - Так, ладно! – решительность вспыхнула в зелёных глазах Кая и тот, отбарабанив финальную дробь по металлическому столу, решительно встал и взял журнал, закрывая и зажимая его подмышкой. Скрипнула входная дверь и ирландец включил холодную воду в раковине предбанника трупной, тщательно намывая руки и особое внимание уделяя коротко постриженным ногтям. Работаешь ли ты патанатомом в госпитале или судмедэкспертом при полицейском управлении – неважно. Обязательно первым делом усвоишь что: а) тщательно мой руки до и после вскрытия б) НИКОГДА не грызи ногти в) стриги ногти как только те отрастут хотя бы на пару дюймов дальше положенного А в другом случае…ну что же, о мертвецах говорят либо хорошо, либо никак. Даже если эти мертвецы непроходимые идиоты, гигиена для которых пролетела за пузырём дешёвого самогона, припрятанного за широким анатомическим атласом. Отряхнув руки от воды, Мёрфи снова оказался в длинном холодном коридоре и заторопился наверх, пока аккомпанементом ему было эхо собственных гулких шагов, разносившихся под влажным кирпичным потолком очень далеко и очень отчётливо, заставляя сознание помимо воли тревожно сжиматься, а глаза поводить по сторонам, как будто стараясь уловить чьи-то тени. Чёрт их знает, что может просочиться в этот мир, когда где-то рядом регулярно пытают людей, пусть и называя это цивилизованным словом «допрос». Но вот впереди забрезжил дневной свет, уже более яркий, чем утром. Всё свидетельствовал о том, что наступил полдень. Как и стойкий запах дерева от разжаренной непривычным ярким солнцем мебели и пола. Сновали люди, покинувшие собственные кабинеты чтобы наконец-то вкусить желанный полуденный ланч. Кай бы фыркнул…и сделал это, чем вызвал несколько недоумённых взглядов. Кабинетные крысы, только и марающие бумаги! С чувством собственного достоинства, ирландец направился с потоком чопорных джентльменов и уставших от работы леди в сторону столовой…марать бумагу. Отстояв своё в очереди, он, наконец, оказался перед буфетчицей с абсолютно нейтральным выражением на бледном и ничем не примечательным лице типичной британки. - Мкхм! – Кай откашлялся и обвёл взглядом весь ассортимент, - а мясо у вас есть? Рёбрышки там? - Есть овсянка, сэр, - бесцветным голосом ответила буфетчица, чуть высокомерно надув губки, словно не раздавала еду, а, как минимум, заседала в палате Лордов. - А стейки? Что за обед без хорошего стейка? – немного подался ирландец вперёд, словно говоря о чём-то очень интимном и сокровенном. - Есть овсянка, сэр! – немного обиженно и недоумевая, чего желает неугомонный «сэр», заявила девушка, чопорно сложив руки на белом переднике. - Да не задерживай ты очередь! – раздался чуть грубоватый окрик сзади, толпа начинала слегка роптать. - Ладно, дайте овсянку, чашку чая и три булочки…с ежевикой! – словно последнюю шпильку в отместку бросил Мёрфи и рассчитался, бросив несколько звонких пенсов в монетницу, теперь уже зорко подбирая себе застеленный скатертью круглый стол. «Интересно, рядом со мной никто не садится потому что я рыжий ирландец?» именно об этом думал Кай, стараясь мыслями отвлечься от той склизкой субстанции, что англичане называли «овсянкой». Кто вообще в здравом рассудке будет получать удовольствие от такой еды? «И чего так кривиться?» немного обиженная мысль вспыхнула в мозгу, когда перед ним затормозил джентльмен с подносом и тут же развернулся в противоположном направлении, словно того ударили дубинкой для крикета. С брюзгливым лицом немца, но рыжими усами – валлиец. Конечно же где-то в глубине души Кай понимал, что такая реакция вызвана отнюдь не рыжиной и национальной принадлежностью, а стойким трупным запахом, следующим за ним как шлейф дорогих духов. Нет, он не был сильным или вульгарным, как ведро той пахучей воды, что выливали на себя женщины и мужчины перед романтичным препровождением вечера. Он был несколько…интимным, едва заметным флером обтекающий белую рубашку, жилет, кожу, волосы, при приближении незаметно, но вполне непосредственно ударяя по обонянию своей некротической аурой. Но нет, судмедэксперт не разбирался в магии и трупы оживлять не умел. А, может, ему этого так хотелось бы! В любом случае пока мысли неспешными шарами для бильярда пересекали зелёное искусственное покрытие поля до новой логической лунки, руки стремительно переносили данные вскрытия в журнал, не делая ни единой ошибки в фактах и заключениях. Только голая логика и рациональная объективность. *** Но, как говорится… - Делу время, а потехе час, - с широкой улыбкой заявил Кай очередной близняшке, распростёртым белым лебедем лежащей на столе. Улыбка стала немного маниакальной, когда он взял в руки скальпель…и просто положил рядом, чтобы после осмотра не тянуться через стол. Эта девушка оказалась девственницей. Видимо, первая была той самой любовницей…ах, пардон, фавориткой! Да-да, это очень многое меняет. И девственность жертв ритуала явно не стояла в списке необходимых для чёрного мероприятия условий. - Ба! Какая вкусная подробность для бульварного чтива стала несостоятельной. Для пентаграмм не нужны девственницы, - ирландец иронично хмыкнул и принялся осматривать дальше. И нашёл таки действительно интересную подробность! У этой близняшки на шее осталась чья-то слюна, которая очень аккуратно была собрана намотанной на спичку ватой и помещена в пробирку. И ещё чей-то крайне средней длины русый волос. - Хм, одной из убийц была женщина? – внимательные глаза оценили размеры очередной улики, - Ну или очень волосатый мужчина. В голове так и вспыхнула картина – вот девушка стоит на коленях, её глаза затуманены чёрной магией, негнущиеся пальцы охватывают подсунутый ритуальный нож и словно во сне перерезают неловким, но спокойным движением вены. И тут ей на руку падают чьи-то ухоженные женские руки. Неизвестная склоняется, под капюшоном видно лицо с идеальными чертами. Демонически прекрасные. С одержимым блеском в глазах та проводит языком по шее девшки, пока та довершает кровавый ритуал… Кай помотал головой, отгоняя слишком живое воображение в сторону. Привидится же! Может, у той колдуньи были бородавки на руках, а лицо было сморщенное и старое! Хотя, не вариант. Если ты продаёшь душу дьяволу, то в контракте уж точно должен оговорить вечную юность тела. - А теперь – к делу! – воскликнул судмедэксперт и приставил остриё скальпеля к подбородку девушки, пока не выступила капля почти чёрной, начинающей гнить крови и тут же повёл привычным движением вниз. На фоне всё играла неизменная музыка.

Рэт с тревогой скользил взглядом по Пустоши, стараясь высмотреть какие-то знаки или, хотя-бы, уничтожающие всех врагов его ценной шкурки стихии...ну или жуки, например! Хотя, сложно выбрать из двух хреновин, если обе эти хреновины те ещё хрени. Поморщившись, Крыс наклонился в сторону, но тут же передумал, сглотнув подступившую к зубам слюну. В пустыне растрачивться водой - грех. Даже если хочется смачно так сплюнуть на все проблемы и свинтить покуда цел. Но он стоял, стоял на месте и зыркал из стороны в сторону, пока не подошла Кэт. - Ну что, каков план действий? - Рэт сложил руки на груди и важно выпятил подбородок, как будто от его действий мог зависеть исход битвы. Кто знает, кто знает...

Покровская больница Кивнув, словно должному, Валентин принял одежду и натянул штаны. Не стоит смущать и без того ринувшийся в пучину смятения разум смертной. Рубашка пришла в окончательную негодность, но в больнице наверняка найдётся что-то подходящее по размерам. Бросив на пол рваную и когда-то белую ткань, ласомбра неспешно подошёл к женщине и медленным, но не знающим пререкательств движением рук отстранил прижатые к вискам пальцы, взамен беря в широкую ладонь щеку женщины, покровительственно поглаживая по светлой брови. Такова их природа. Они - хищники, кровавые наследники древней печати библейских сил. В их жилах течёт чужая кровь, пропущенная через Зверя и способная обратить хрупких смертных в одержимых тягой к повторению удовольствия марионеток. Такова природа, глупо её отрицать. Нужно ловить каждое мгновение не-жизни, смакуя и наслаждаясь, обжигаясь об искры и всполохи, не давая могильному холоду на очередной век сковать их сердца. - Ты попробовала кое-что особенное. Мой подарок тебе. Наслаждение, силу. Ты сама всё чувствовала. Доверься им - своим чувствам, они говорят ярче и доходчивей любой логики. Потом...я подарю тебе ещё и это станет ещё ярче и полней, и я смогу многое объяснить. Ты ведь хочешь? С новой лёгкой улыбкой он легко надавил пальцем на тёплый лоб, задирая голову женщины чуть вверх, чтобы голубые глаза поймали взгляд таких же голубых глаз. Насыщенная синева Балтийского моря против ледяных заводей Северного. Волк забрался в отару овец, кружа над одним незамутнённым Тьмой созданием, гипнотизируя, приближаясь всё ближе, пока острые зубы не сомкнутся мёртвой хваткой на тонкорунной шее. Да, это их природа. Хищные, амбициозные, горящие яростью и страстью, демоны из тьмы, аспиды - ласомбра. Он стал забывать, но вспомнил, подточенный ударами в ночи, подточенный солнечной акварелью радуги, плеснувшей из жил в аккуратном глотке в тенях деревьев на белом снегу, изгибаясь и дрожа натянутой струной души. Той, чьи карие глаза горели жизнью, смеясь, подталкивали всё ближе к катарсису, пусть даже и не вполне осознавая собственных действий в тронутом безумием разуме, но от этого не менее влекущим своим выбивающимся из общего полотна страданий огнём.

Покровская больница - Тише, - чуть хриплый голос коснулся ушей потерявшейся в наркотическом экстазе смертной. Но руки были действенней всего, без труда разорвав цепкий хват тонких пальцев, убирая от губ запястье, на котором стремительно затягивался продольный разрез, проявляя невиданную способность к регенерации тела каинитов. Валентин освободил от объятий кровавых любовников. Педпринятых пусть и поневоле, пусть соблюдая лишь видимость первобытного ритуала пошедшего ещё от первых людей. В голубых глазах плескались забытые когда-то очень давно огоньки, распаляя душу от удачной охоты, выверенности и страстного вовлечения в каждое движение и мысль. Давно забытая страсть хищника разливалась по венам, распаляя сердце и сбрасывая осколки льда с души. - Понравилось? Я могу дать ещё...позже, - улыбка перечертила бородатое лицо. Не насмешливая, не горькая, а полная уверенности в силах и себе. Ласомбра ловко соскользнул с кровати, шлёпнув босыми ступнями по холодному полу, не обращая внимания на собственную наготу. Цепкий взгляд пробежался по тумбочкам и застеленным кроватями. Простая палата, ничего интересного. - Но не за просто так, - он обернулся через плечо, всё так же улыбаясь, - для начала было бы неплохо найти мне одежду.

Покровская больница Вот он - больной, бледный, едва живой, о котором нужно заботиться, выполняя свой низкооплачиваемый, мало по-настоящему почитаемый и местами откровенно собачий долг, но от этого не теряющий своей жизненной необходимости и важности. Иедалисты - люди в белых халатах. За гроши спасающие жизни, зашивающие, выхаживающие. В слабом свете палаты видно строго лицо, несущее стойкий отпечаток северной крови в светло-русых волосах и таких же голубых глазах, что и у пациента. Вот только больной таил в себе целый арсенал шипов, крючьев, ниток, верёвок и острых клыков. Не светлый. Чёрный. Волк в овечьей шкуре, сейчас прикрывший глаза, где-то на переферии восприятия ощущающий тёплые руки под непривычную редкую барабанную дробь вновь бившегося сердца. Горячая волна уже не касаний, а живительной алой влаги прошлась по телу, затягивая зашитую рану, выталкивая нитки и скобы, чужеродные для не-мёртвого тела... А потом глаза распахнулись, смотря с пугающей отчётливостью и вибрирующим кровавым лезвием голубых радужек впиваясь в бледную шею. Белая простыня взорвалась движением, высвобождая до того собранного в упругую пружину ночного хищника, сытого по горло прятками и условностями притворства. Настало время собрать брошенные камни! Может, кому-то и показалась комичной сцена, как крупный, мускулистый голый мужчина набрасывается на женщину в медицинском наряде, заставляя вспомнить несколько похожих фильмов, но в данный момент обоим участникам молниеносного действа было не до шуток. Одна рука ухватила за талию, дёргая вниз и заставляя терять равновесие, а ладонь другой крепко накрыла рот, не оставляя возможности даже пикнуть. Тело смертной напряглось в инстинктивном импульсе... Драться! Бежать! Но что-либо предпринять не дали белоснежные острые клыки, впившиеся в тонкую кожу, где пульсировала живая жилка артерии, высвобождая такой желанный запах и вкус. Алая жидкость заструилась из ранки, где, не смотря на почти звериный порыв, с неизменной выверенностью отпивали глоток за глотком, контролируя жажду и не давая Зверю выйти из-под стальных тисков воли. Женщина затрепетала и глубоко задышала, сжимая руки в безвольные кулаки, словно грешница, угодившая на ложе инкуба. Демон же, уже насытившись, медленно отодвинулся и провёл языком по двум ранкам на шее, затягивая, как будто и не было. Пока была без сознания, литая в эпикуреях или на мгновение оказавшись за пиршественным столом Вальгаллы - смотря что диктовали узы крови, связывающие воедино человеческие рода из седой древности. А потому нужно воспользоваться моментом, приводя в действие давно зревший чёрным змеем план. Острый клык резанул короткой вспышкой боли по запястью, раскрывая новую щель в артериях, продолжая нечеловеческий ритуал кровавого фетешизма. Густая капля растянулась и капнула в чуть приоткрытый рот...а затем ещё одна, и ещё, давая распробовать карминовую амброзию из жил иного существа, пока бледная прохладная кожа припала к губам.

Берёшь фармацевта с курса так 4-5 и садишь его варить. Всё просто XD

*с серьёзным видом кивает и конспектирует* Теперь найти бы ещё кокаин...Сааааш х)) надеюсь, форум не читает кто-то из госнаркоконтроля

Могущество! Или спиды? Спиды или могущество х) метаамфетамин

Покровская больница Бледный, словно сама смерть, пациент издал полувздох-полустон и разлепил сомкнутые "во сне" веки, мутным взглядом пробегаясь по палате вокруг, задерживаясь на строгом лице стоявшей рядом женщины. К руке тянулся длинная пластиковая трубке, завершавшаяся катетером, чья длинная игла пряталась в закреплённой на сгибе локтя ватке. Тяжело выдохнув, "несчастный" заплетающимся языком поинтересовался, с трудом фокусируя взгляд и вообще старательно симулируя "отходняк" после наркоза. - Где...я? Кто вы? Х-холодно... Насколько успешно...ну не зря же он ходил на драм-кружок! Только пусть это будет глубокой-глубокой тайной.

Покровская больница Раненный медленно водил взглядом из стороны в сторону, пока над головой стелилась белая гладь потолков, иногда сменяемая балками и косяками пластиковых дверей. Но вот закрылись двери лифта и спустя несколько томительных секунд оглушительно пискнул звонок и двери шумно раскрылись. Теперь под колёсами каталки был не кафель, а тихо шелестящий линолеум, а коридоры вокруг обрели более крупные габариты, а раскраска стала той-самой бело-зелёной, больше тяготеющей к болезненно-блевотной, как в былые времена. Интересно, советское здравоохранение и вправду думало, что такая унылая гамма может вызвать тягу к выздоровлению? Но вот уже и не коридоры вовсе, а тихо провернувшиеся в петлях высокие серые двери операционной. Стерильность, никаких резких запахов, даже дезраствора. Услышав шаги, Валентин скорчился и поморщился, пропуская сквозь зубы сдавленный стон, как будто раненный изо всех сил терпел невыносимую боль. Сестра, скорей, зажимы! С закрытыми глазами возникло чувство полёта, как чьи-то сильные руки аккуратно перекладывали его на стол, как холодная игла шприцa обкалывала место раны, как чьи-то руки в перчатках ловко шьют крючком едва тёплую плоть, не подозревая о том, что излечение не наступит со временем. Сколько йода не вылей, сколько бинтов не поменяй. Только кровь, её железистый привкус на губах и бурлящая в груди сверхъестественная сила, в своей реакции сгорания высвобождая невероятную мощь и лёгкую эйфорию от выходящих за любые рамки возможностей...Наркоманы, все они пропащие наркоманы. Но, выходит, люди зависимы и от еды. Никто же не называет их от этого...острые ножницы звонко перерезали нитку, следовавшую за довершающим движением крючка.

Васильевский остров, Nightingale hall Вскоре окольные пути привели ласомбра к его собственной квартире. Прогуляться по ночному Петербургу было крайне полезно в первую очередь для мозгов. От происходящего вокруг они могли легко превратиться в дрожащий кровавый студень, а становиться безумным зверем Валентину не очень улыбалось, а оттого в его голове, шаг за шагом по подёрнутой льдом ступени подъезда, зрела идея. Пусть авантюрная, пусть построенная на допущениях, но...отчего бы и нет? Невольная улыбка растянула лицо, а в голубых глазах заблестело веселье. Не всё же время следовать проторенным путям, верно? Даже гордостью можно поступиться, хоть ненадолго. Хлопнув дверьми, ласомбра повесил длинное фетровое пальто на вешалку и стал раздеваться, выуживая из корзины порванную окровавленную рубашку вместе с пыльными штанам - ничем не отличающийся раньше наряд от остальных таких же, но прошедший через горнило завалов в Ропшинском дворце и ударов ножом неизвестного грабителя. В разбитом зеркале всё так же было пусто, так что застёгивать рубашку пришлось наощупь, поправляя дыру в ней на самое живописное место. Вокруг бедра пролегли тонкие тканевые ножны, куда плотно залёг кинжал, он ему ещё понадобится, а оставаться совершенно безоружным претило с момента возвращения в Россию. Натянув грязные штаны, Валентин вышел обратно на улицу. *** Васильевский остров, Городская Покровская больница Недолгие тихие часы приёмного отделения городской больницы отчаянно привлекали всех ночных обитателей всенародного места оздоровления. Можно было расслабленно откинуться на кушетке и даже немного вздремнуть, закрыться в ордианторской и воспользоваться самым настоящим диваном, попутно разогревая в микроволновке банальный, но такой аппетитный в ночную смену белый рис, попутно травя байки из былых дежурств и сплетничая о врачах и медсёстрах. И всё до тех пор, пока... В дверь оглушительно постучали, настойчиво привлекая внимание. Ожидая ответа, по косяку медленно сползал побелевший явно от обильной кровопотери всклокоченный человек. Бледная кожа, "летающий" взгляд голубых глаз, всклокоченные грязные волосы, изорванная рубашка. Ладонь зажимала живот, где тёмным пятном растеклась алая кровь, сочившаяся из резаной раны, так тщательно зажимаемой под пальцами. - Наверняка выглядишь отлично, - иронично хмыкнул ласомбра, чтобы тут же нарисовать на лице прежнюю муку. В груди слабо билось чуть тёплое сердце.

*ничего не понимает и проходит мимо* х))

Тем временем в Скотланд-Ярде За дверью в нос ударил привычный трупный запах. Хотя, некоторые называли это вульгарной трупной вонью, но Кай был не из тех неженок. Когда слишком много работаешь в судмедэкспертизе, то как-то перестаёшь обращать внимание. - Дааа, ну и работки привалило, - протянул ирландец, медленно окидывая взглядом непаханное поле работы, лежащее на каталках под белыми простынями в белом же свете ламп. Три женщины и шестеро мужчин, как оказалось, пока Кай медленно ходил от "препарата" к "препарату", заглядывая под покрывала. Все разных возрастов и телосложений. С бирочками на запястьях с указанным номером и должностью в особняке Хэмишей. Довольно удобно. И озаботился же кто-то! Хмыкнув, мужчина вернулся ко входу и снял с себя пальто, навесив его на вешалку и довершив продолговатую композицию котелком, оставаясь в одной рубашке и клетчатом жилете. Взамен же с той же вешалки в руках оказался прорезиненный тяжёлый фартук, отсвечивающий болезненного цвета зеленью. Кай привычно натянул его и завязал за спиной, со скрипом продевая толстые неподатливые хвосты один через другой. - Эй-эй, может, премию дадут. Не всё так плохо! - собственная рука ободряюще пригладила волосы, что, со стороны, могло выглядеть как приведение бледно-рыжей шевелюры в окончательный хаос. Да, у него было своё понимание порядка. Конечно, отдельного внимания заслуживали близняшки, а точнее - тройняшки. Да-да, все три девочки были абсолютно идентичны внешне. Редкий случай, на самом-то деле. Какой-то символизм? Чёрт его разберёт. Слишком мало данных, слишком много неизвестных. Но в этом было какое-то особое наслаждение - ковать теории, возможные потоки событий, моделируя их в своём сознании вместе с тем, как во время вскрытия....вскрываются, хех, новые детали. Живое воображение во вспышках демонстрировало действия, способные привести к смерти. В общем и целом он начал с близняшки номер один. Как он про себя окрестил....да, собственно, первую! Никакой разницы не было. Вот вы даёте название французским круасанам, которые собираетесь съесть перед рабочим днём за чашкой чая? То-то же. Пусть сравнение трупов с круасанами может показаться кому-то аморальным, но Каю было глубоко положить на мнение обладателей "уличной морали". Вот так грубо и незамысловато. - Ну что, поехали, красавица? - та не ответила, поэтому Кай, пожав плечами, ухватился за ручки каталок и потащил их к рабочему столу. Каучуковые колёса загремели между сочленений кафельных плит. - Но сначала...музыка! - важно сказал неизвестно кому судмедэксперт и подошёл к грам-проигрывателю. Да, такой аксессуар часто был в препараторских. Со стороны это могло показаться нелогичным, но тишина имеет свойство неприятно давить на сознание. А когда потоки музыки и голосов плывут по замкнутой комнате, то и работается как-то быстрей и сподручней. И тебе не кажется, что ты один. Щёлкнув пальцем по тумблеру, Кай тут же развернулся и прикрыл глаза, внимательно вслушиваясь в музыку... - Ммм, отлично, итальянцы - тонкая улыбка пролегла по подвижному лицу, а ладони, взмыв в воздух, сделали неопределённый жест, словно дирижёр разрабатывал кисти для работы с палочкой. Скованное трупным окоченением тело стало тяжёлым, даже если при жизни девушка могла быть словно пушинка. Как будто душа придавала лёгкость и подвижность мышцам. Но это, конечно же, антинаучный бред, достойный какого-нибудь целителя, но не сдумдеэксперта. Вот так! Кай бы гордо задрал нос, но зрителей вокруг не было. - Хм, кого-то она мне напоминает, - уже более мрачно пробормотал мужчина, побарабанив пальцами по металлическому столу. Впрочем, с Кето спутать кого-то было сложно, на самом деле. Весьма характерная внешность да и вообще...Не суть. Конечно первым шла не весёлая резня по телу, как это часто представляют себе писатели различной беллетристики, вызывая лишь сардоническую ухмылку на лицах людей, кто хоть немного смыслит в аутопсии. Сначала необходимо тщательно, во всех подробностях исследовать кожные покровы, их состояние, какие-то лишние и чужеродные элементы. Тщательно классифицировать и поместить в пробирки для дальнейшей микроскопии и подробного исследования. Да-да, скурпулёзно, тщательно, нудно. Но для этого нужен и соответствующий склад ума. Зато спокойно, если спросить Кая. Бытность врачом в больнице вызывала острый приступ желудочных колик и флюса. - Хм, вот оно как, - иронично заявил сам себе Кай, склонившись над мёртвой девушкой, - не девственница. Причём дефлорация прошла добровольно и давно - никаких жёстких разрывов и синяков. На теле... - длинные пальцы легко пробежались по белой коже, -...никаких следов насилия. Гематом нет, следов от верёвок нет. Запястья... - ирландец принялся внимательно рассматривать тонкие белые кисти, -...порезы. Ровные, аккуратные, плавные. Судя по ходу ран - нанесённые самостоятельно. Под принуждением или чем-то ещё? - он покачал головой, - В любом случае смерть от кровопотери. Стоп, а что это такое, мм? - мужчина оторвался от разговора с самим собой и схватил пальцами короткий коричневый волос с сединой, - улика! - торжественно воскликнул судмедэксперт и поместил волос в пробирку с пробкой, - Ну а теперь... Крякнув и разогнувшись, так что в спине что-то ощутимо хрустнуло, высвобождая ток крови от поясницы в голову до лёгкой приятной дрожи. Первым делом нужно было раскрыть "шкатулочку". Широкий острый скальпель, больше походящий на маленький нож, упёрся в бугурок под нижней челюстью и пошёл следом за рукой вниз, рассекая мёртвую кожу как горячий нож масло, плавно раскрывая гортань, грудь, живот и так до самого паха. Массивные зажимы расширили разрез и открыли всё содержимое тела. Длинный хирургический нож легко перерезал суставы, сочленяющие грудину с рёбрами, так что костную пластинку можно было легко снять, а рёбра провернуть в рёберно-позвоночных суставах, раскрывая содержимое грудной клетки. Вот так просто и незамысловато, и никаких тебе циркулярных пил и летящих во все стороны ошмётков плоти. Конечно пила понадобится для вскрытия черепа, но это отдельная песня. И не смотря на свежесть, уже начинало слегка пованивать, добавляя новые нотки миазмов в пропитавшийся кафель трупной. Дальше последовали анализы, соскобы, ряд шприцов лежал на столике рядом с различными физиологическими жидкостям. Отдельно стояло содержимое желудка - весьма немаловажный фактор в экспертизе. Срезы тканей для микроскопии - словом, непаханное поле работы. - Жаль, что у меня не восемь рук и к каждой по гениальному мозгу. - посетовал ирландец потолку. Но белое безмолвие разбавлялось лишь неизменной музыкой.

PlantsVsRats - Оставьте сообщение на автоответчик, - пробормотал Крыс сквозь сон и перевернулся на другой бок, накрываясь подушкой. Он явно работал очень много в предыдущий день, да-да!

- Эй, я тоже с вами поеду! - гордо поставили перед фактом членов кружка ЛУвП, торжественно сверкая глазами, словно при вручении очень важной награды имени себя любимого, - только масочку себе захвачу. С достоинством кивнув всем присутствующим, Рэт заторопился обратно, на ходу проверяя свою БОП. Ну, как для Крыса, конечно же...

Сон постепенно выталкивал из своей чёрной пучины сопротивляющееся из всех сверхъестественных сил, подобно яростному водовороту, настигшему уже смирившегося с неминуемой гибелью моряка. Молочные воды реки Мёртвых небрежной волной, одной из тысяч, вышвырнули на материальные берега относительно настоящей реальности, заставляя шипеть и извиваться, расцарапывая себе лицо подобно обезумевшему от боли и ожогов медведю, в слепом безумии выбегающему из горящего леса, ревущему и бросающегося из стороны в сторону безумному Зверю. Из раскрытой пасти на землю срывалась кровавя пена, а лопнувшие глазные яблоки медленно стекали по обуглившейся шерсти. Голод запускал свои кривые обсидиановые пальцы в мохнатое брюхо, сжимая в шипастых ладонях внутренности, перемалывая их между своими когтями в кровавый фарш, подскакивающий в горле комком. Шатун поводит носом и слепо двигается на запах еды, свежего мяса, крови....больше крови! В окнах горит свет, люди ещё не спят, в первобытном страхе перед ночными охотниками наивно полагая, будто плотно закрытые двери, законопаченные окна и иконостас в красном уголке смогут защитить их от жестоких, тёмных и безумных монстров, когда-то очень давно бывшими их соплеменниками, а теперь ставшие холодными и чуждыми всему живому чудовищами. Слепые инстинкты, подгонявшие всё дальше и дальше, заставляя перебирать обгоревшими лапами всё быстрей, срываясь на бег, врезаясь в деревянную оградку и оставляя за собой ворох щепок. Искажённая морда вращается из стороны в сторону, издавая из приоткрытой пасти вместе с пеной утробный булькающий рык, заставляющий всех обитателей дома сжаться как можно ближе перед собой в немом ужасе. Но вместо мягкой человеческой плоти под серповидными чёрными когтями оказалась отважная дворняга, лающая что есть сил в животной душе, да вот только Зверь был сильнее, яростней, безумней, хитрей. Он не был животным, он был чем-то гораздо более большим, ведомым тёмной логикой и умыслом, непостижимым даже своим двуногим носителям. Огромная лапа одним ударом переломила хребет, извлекая из глотки своей жертвы отчаянный визг, а за когтями последовала полная острых зубов пасть, с упоением и громким чавканьем впившаяся в горло. Утробно рыча, перемалывая хрящи и позвонки, жадно глотая тёмную кровь огромными порциями, вспыхивая красным огнём в провалах, где были когда-то глаза. Он больше не голоден...пока. *** Валентин стоял на коленях в каком-то тёмном промозглом переулке, держа перед собой ладони с растопыренными пальцами, тупо смотря на них, как будто никогда раньше не видел. Их покрывал слой чего-то тёплого, мокрого... Он склонился ещё ниже, жадно проводя языком по бледной коже, не оставляя ни капли, не давая сорваться вниз и быть бездарно потраченными, потерянными. По телу прошла дрожь. Если бы он всё ещё был живым, то наверняка бы вырвал от омерзения. Но внутри всё ещё полыхал последними искрами костёр голода, заставляя в порыве неестественной страсти насытиться до самого отвала, до самой завязки. Как огненные жидкости тела извращенца толкали больное сознание на новые и новые витки пыток плоти и наслаждения, так внутри каждого каинита полыхал Зверь, наполняя каждую клетку, каждый угол яростной души. Или что бы там ни было у них вместо неё. Покачнувшись, ласомбра встал, проводя руками по кирпичной стене, оставляя бледный кровавый след за скользящими ладонями, ощущая под пальцами осыпающуюся и ощетинившуюся поверхность оголившейся от жирного слоя штукатурки кладки. Из горла вырвался короткий выдох существа, старающегося проглотить что-то крайне омерзительное. Как аспирин или звёздочка. Да, ему было пять лет и он любил тянуть в рот всякую дрянь. Это качество никуда не делось и после Становления. Басовитый короткий смех толчками вылетал из груди, разносясь в морозном воздухе и отражаясь от стен. Кто-то назвал бы его безумцем, но он лишь ответил бы, что стоит только одной ногой в настоящем помешательстве. Когда это было? Что от этого осталось? Обрывки тёплых воспоминаний, почти как у любого нормального человека. Руки, глаза, зелёный сад, вкус черешни на языке и терпкость, засевшая на губах от излишней сладости. А ещё запах бензина и смазки с постоянно разносившимся грохотом гаечных ключей и скрипом домкрата из гаража. Тряхнув головой, Валентин медленно побрёл в сторону своего дома, выходя под тусклый жёлтый свет ламп. Город начинал понемногу вымирать, только изредка по дороге прошелестит машина с запотевшими изнутри окнам, оставляя за собой шлейф из льдинок и снега, осыпающегося с крыши. "А где-то неплохо присыпало снегом" - отвлечённой кометой перечертила мысль небосвод сознания, утопая в неспешных тягучих мыслях. Как чернильные тени, неторопливо вытекавшие из бреши в реальности, делая свой мир чуточку ближе. На каплю, ничтожно малую каплю. Но как говорится в пословице? Капля переполнит океан? Но это будет их секретом. Они будут молчать до последнего. И это те немногие, кто знают истину. Никому не расскажут. Ни-ко-му. В мире и так полно ужасов, а конец может стоять гораздо ближе, чем кажется из мягкого дивана у синего экрана. Или в тёплых от обилия смертных закутках элизиума. Или в кровавой купели ставшего на ещё один шаг ближе к Прародителю Архиепископа. Под ногами тихо хрустели замёрзшие лужи. Конечно же он совершенно случайно наступал на редкие подёрнутой ледяной коркой островки. Совершенно случайно...и чёрным каблуком, как можно сильней. С затерявшейся в бороде бессознательной ухмылкой. Мороз не холодил руки. Он пока что не был настолько сильным, чтобы мышцы сковало судорогой, пока мир вокруг стремиться к абсолютному нулю, так что волокна перетираются друг между другом и осыпаются синей обескровленной трухой под ноги. Большой палец запарил над кнопками слегка архаичного для этого брендового года аппарата, тщательно подбирая буквы с тихим писком овальных кнопок. Сообщение было назначено тому, кто явно не страдал этой ночью от недостатка внимания как от живых, так и от не-мёртвых. Но откуда это знать ласомбра? Он лишь выполнял данное слово. А если есть в мире что-то нерушимое, так это слово Сторожа, кто бы там что ни говорил. "Я просмотрел свою библиотеку и нашёл кое-какие заметки по болезням. Более-менее достоверный источник это том Вильгельма Штайнера "Sapientia animalia" записанная, как говорит старый герметист, со слов среднеазиатского кочевника из дикарей. Год 1525. Не вдаваясь в подробности: у вашего питомца аллергия и отравление от постоянного контакта с серебром. Если тот будет регулярно кормиться и находиться ближе к девственной природе, то довольно скоро восстановится." Отправив сообщение, Сторож спрятал телефон в карман и начал медленно пересекать мост, скользя бледной рукой по чёрным металлическим перилам, смотря на бескрайнюю серость льда, протянувшегося по всей Неве. Куда шёл...не знал.

Лениво и неспешно Рэт перебирал завалы, привычные уже своей гротескной красотой уродства. Да-да, в глубине под крысиной шкуркой жила поэтическая душа! Он был почти в этом уверен, когда был сыт. Что бывало вообще редко, так что весь потенциал и талант шёл на более насущные дела, чем на попытки слепить из мешанины фигни ещё одну фигню и назвать это "искусством". А он мог бы! - Лита? - Крыс потряс бусинку у уха, явно пытаясь уловит если не попискивание, то какой-то ответ...пока не догадался вставить её в ухо. Эти шестерёнки заставляли мозги сворачиваться трубочкой, - я, кажется, нашёл ту...эээ...масочку? С крайним подозрением в зелёных глазах Рэт покрутил перед носом названное приспособление.

- Определённо, - Рэт блаженно откинулся спиной на один из столов, протягивая длинные ноги по земле и щурясь не менее блаженно, ощущая приятную тяжесть в животе и соус на языке, - жаль только, что на этом счастье кончится. Опять придётся искать всё это, - рука вяло хлопнула по земле, подняв маленький столбик пыли, как будто её обладателю было после еды лениво даже злиться. - Заходи, если что, - он отсалютовал девушке двумя пальцами от воображаемого козырька. Ну точно альтурист!

Рэт внутренне содрогнулся, но всё-же взял себя в руки, когда ему протянули заточку. Всё-таки та была рукояткой вперёд. В мире рабов только так. Конечно, там не принято портить собственность, но обиженная гордость и банальная животная месть представителей особей с IQ 72 и ниже пронырливому переговорщику заставляла спать чутко и реагировать быстро. - Ага, с-спасибо, - немного нервно произнёс Крыс и взял заточку, размещая банку на одном из покошенных столов. Несколько ударов ладонью сверху и остриё отлично пробивает тонкий алюминий, а под отогнутым острым краем заманчивым запахом разливается чистая телятина. - Ммм, вкуснота! - дёрнув носом как настоящий грызун, Рыт улыбнулся и потёр ладони, - Дамы вперёд? - криво ухмыльнувшись, он указал на вторую раскрытую банку. Не погнутую, между прочим! Вот такой он альтурист.

- Я составлю завещание, - отдуваясь и постепенно возвращаясь из красного спектра лица, просипел Рэт, - или карту сокровищ. С большим крестиком посередине! Подмигнув Лите и вернувшись в стабильное положение, проводник и горе-ученик в одном лице выпрямился и бодрым шагом человека, которому предстоит аппетитно поесть, направился в сторону главного комплекса. Пока ещё не полуденный, но ощутимый жар сменился прохладой коридоров, пока Крыс бодро вышагивал и насвистывал какую-то песенку. Судя по немелодичности и абсолютно хаотичному порядку звуков - собственного сочинения. Но об осторожности он теперь не забывал, зорко поглядывая себе под ноги и предусмотрительно огибая завалы, изобиловавшие разными острыми ошмётками и обломками неизвестно чего. Ну серьёзно! Он не был инженером или кем-то вроде того. Почём ему знать откуда отвалилась эта металлическая штуковина? От до-конец-светной машины или от робота-убийцы. Сам же схрон ничем не отличался от остальных, спрятанный среди рядов белых столов непонятного назначения и полочек. Запустив длинные руки в гору мусор и начав яростно там шуршать, что-то бормоча себе под нос, Рэт, наконец, извлёк пропитанную чем-то едко пахнущим дерюгу. - Не обращай внимания. Кажется, это бензин. Гордо заявил он и размотал перед "шапочкой" с таким лицом, будто презентует своё собственное гениальное изобретение, способное изменить мир. А самим изобретением оказались две алюминиевые баночки. Одна была чуть погнутой от удара, но в общем и целом "обед" представлял собой довольно достойное зрелище. - Это...у тебя нет открывашки?