Gonchar

- Вот и я думаю, что это, скорее, мог быть гангрел. Зверь с разумом каини...сородича - уже ближе к нити логики этих действий, - Валентин мимолётно нахмурился своей оговорке, но тут же возобладал над своим лицом, - У вас, случайно, нет знакомых тремеров? По анализу крови колдун мог бы очень многое сказать о неизвестном. Если же тот вампир, то вплоть до поколения. Загадочному выяснению отношений между малкавианкой и вентру он решил не придавать особого значения. Вековые нити сложных судеб и отношений связывали их общество, а расплетать эти клубки у Валентина не было и капли желания. - Да, я бы мог наведаться к мальтийцам. Если они проводят странные ритуалы, то у меня, надеюсь, выйдет это увидеть. Ну и потом... - его губы дрогнули в холодной улыбке, когда голубые глаза впились в Сашу, - я не отражаюсь в камерах. Благодаря моему клану.

Валентин задумчиво слушал всю историю от начала и до конца, кивая каким-то своим мыслям. В какой-то момент его рука неосознанно легла на рукоятку меча, но он тут же отдёрнул её обратно. Начинать жалеть о том, что клинок не из серебра он не собирался и были на это вполне конкретные причины. Дырочки в рассуждениях сородичей, явно не очень сведущих о мире, что их окружал. Но он их не винил. Даже среди не мёртвых не так часто встречался интерес ко всем секретам мироздания, ровно как и у людей, хотя возможностей у первых образовалось более чем. Но многие слишком увязли в имитации смертной жизни, ничуть не изменив свои ценности, обретя лишь бессмертие и пару клыков. Его взгляд мазнул по Виктору и продолжил бег по остальным присутствующим. - Очень странное дело, но о гару вы зря беспокоитесь. - постукивая носком туфлей, словно требовательный лектор по кафедре, он продолжил, - Странность первая - живой свидетель нападения, причём живой не где-то в лесу, а в закрытом помещении. Это невероятная удача, если учитывать тот факт, что впавший в ярость оборотень уничтожил бы абсолютно всё, что находилось бы в области доступа его когтистых лап. Это были бы не просто убитые люди, наш пёс подрал бы все ковры, диваны и стены, - Валентин хмыкнул, - а судя по тому, что человека увезли не в обычную больницу, а в жёлтый дом, телесное здоровье у него поразительно хорошее. Странность номер два, - сородич кивнул Фрейе, - из вашего рассказа я вижу совершенно не оборотневский почерк. Гару не используют холодное (да и вообще любое человеческое) оружие, они не сворачивают шеи. Они разрывают клыками глотки и вспарывают животы своими когтями. Животная страсть, ярость, безудержность, презрение к утончённости и интригам - это наши мохнатые друзья. А тут я вижу хитрость, постановку и нити каких-то заговоров.

- Ты и есть - Тьма, - с долей наивности в карих глазах, сидящему напомнили если не об убийстве, по совершенной случайности, то, по крайней мере, о власти, которая давала ему право так себя вести. Мысль эта дрогнула в уголках губ улыбкой. - И безумный Паук. Мироздание не требует нашего влияния, оно и без того разве что грезит статичностью. Потирающая лоб рука тут же замерла, словно её хозяина приложили добрым десятком кожаных бичей за раз. Он почувствовал, как внутри новым витком нарастает тёмная ярость, грозя захлестнуть остатки шаткого самоконтроля с головой, обжигая внутренности мелкими ползающими червями, сотканных из теней. Ладонь медленно скользнула вниз, упав на колено. Если совсем недавно тени просто залегли под глазами, то сейчас...Тень смотрела прямо из них, дрожа своими чёрными щупальцами, словно нечто материальное из этого мира. - Ты, чёрт побери, права, - тихий голос зазмеился по комнате, словно рискуя угрожающе нависнуть над всеми присутствующими своими удушающими тёмными объятьями. Тень рояля в свете ламп как-то неестественно дрогнула, словно под дуновением неосязаемого ветра. - Не забавляет, - без тени шутки заметил Его Ангел Его Душе. Слова опять ударили по его разуму. На этот раз - отрезвляюще. Сжав зубы, Валентин загнал упирающуюся Тьму своей души обратно. - Прости, Натали, именно поэтому я редко появляюсь тут, - с холодной учтивостью произнёс сородич, глядя на наперсницу князя. - Прости, Саша... - он ощутил, как горечь и злость растекается по нутру. Он опять сорвался в компании вампиров. Акулы убежищ так с рук это не спустят. Хотя, всё зависит от того, насколь он нужен Сержу. Но ещё более болезненным был укол совести и стыда перед "Солнцем" за его злость на её простые слова, ткнувшие его в давно известную истину.

- Нет, - безапеляционно отрезал Валентин, - если наш мир - недружелюбное место, то остальные - недружелюбие возведённое в десятую степень. Только Тьма, жаждущая получить свободу, только обезумевшие демоны, запертые в своих темницах и их тени, бродящие в телах смертных, только Паучиха, ткущая свой безумный узор. И только наши запертые души, верящие в то, что могут хоть сколько повлиять на мироздание. Он подался вперёд, впившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла, под его глазами залегли тени...и Валентин тут же откинулся назад, закрыв глаза и шепча себе что-то под нос, чтобы только через некоторое время вновь вернуться к беседе. - Сержа, должно быть, это забавляет, - он устало потёр лоб, ощущая, как события последних ночей подтачивают его рассудок. Каково это - чувствовать угасание? Иногда он завидовал им. Их относительной беззаботности. Иногда.

- Нет, конечно можно вдаться в дебаты об основах веры... - Валентин пожал плечами, - но всё же я не священник и силе слова не обучен, - сородич на мгновение запнулся, хмыкнув каким-то своим воспоминаниям, - и да, - он тоже кивнул на меч, - очень символично. Практика "подставь другую щеку" немного отдалена от жизни. И если мы хотим защитить себя и других, то нужно быть готовым...ко всему. Каждый из нас убедился, что мир - далеко не самое дружелюбное место. - полумеры, недосказки, почувствуй себя в элизиуме! Может, кто-то и чувствовал себя в таких местах как дома, но его сир научил, что это - клубок змей, плетущий интриги, строящий козни и вообще довольно благодатное место для амбициозного и харизматичного каинита. Не для такого как ты. "У каждого из нас есть свои слабые места, и о них лучше не говорить в большом приличном обществе бессмертных Охотников, маленькое Солнышко."

- Кажется, на этой неделе мне осталось поймать только протестанта, - тихо заметила младшенькая дочь. - Для коллекции. Пальцы на мгновение замерли, словно попав в стоп-кадр какой-то кинохроники...а затем продолжили свой бег. Лицо Валентина не утратило извечной невозмутимости, словно таким его лицо было всегда. Играй, кролик, играй. - А меня ты, значит, уже поймала? - на этот раз на его лице проступила слегка ироничная улыбка, - Это, - он поднял обозначенный "сборник сказок", - только малое внешнее проявление, - он вздохнул, позволив своей маске дрогнуть, а брови немного изогнуться вверх. Он понимал, что обычные слова тут не пройдут, - главное, что варится в котелке. А это, - Валентин коснулся пальцем виска, - влияет на все твои действия. И эти вкусы как раз из разряда такой каши. Он чувствовал себя неуютно, иносказательно передавая то, что творилось у него в мыслях. Да и по правде...впрочем, эти малкавиане не так глупы и просты, как хотят казаться. Дурак тот, кто примет их за простых безумцев.

- А с Сержа бы сталось, - Валентин коротко рассмеялся, - мои способности евангелиста показались ему...выдающимися, - пока он говорил, его пальцы, словно независимо от своего хозяина, мерно перелистывали страницы книжечки. "Неужели Серж тебе не сказал, Гарпия? Нет, глупость. Впрочем, никогда не знаешь что у этих малкавиан на уме, пока они мило забалтывают тебе уши" Его взгляд переместился на недавнюю знакомку и губы дрогнули в едва заметной улыбке. - Мои вкусы...специфичны, - он опять посмотрел на Натали, - назовём это вкусами.

Видимо, дорогие сородичи не спешили делиться важной информацией, о которой говорила Гарпия, предпочитая предаваться шушуканью о каких-то совершенно отвлечённых делах и метании косых взглядов на гостя. Он, конечно, мог сказать, что это не прилично да и вообще что он сюда пришёл вовсе для других вещей... Однако Валентин проглотил своё раздражение, прекрасно понимая, откуда пришла эта злость. Откинувшись в кресле, сородич запустил руку в пальто, доставая небольшую чёрную книжечку, пробегаясь пальцами по его пожелтевшим страницам. Ему вовсе не было нужды прочитать какую-то молитву, которые он знал и так наизусть. Это движение было ещё старой привычкой, когда нужно было настроиться на нужный лад. Кто-то воскуривает благовония, кто-то читает мантры - у него собственные методы, от которых он отказываться не собирается. - Истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешёл от смерти в жизнь... - процитировал он в пол голоса, задумчиво перебирая страницы, - можно ли тогда считать своего сира посланцем Христа? - хмыкнув, он уставился незрячим взглядом в роскошный ковёр, устилающий гостиную.

- Оборотни? В городе? - Валентин слушал рассказ с неподдельным интересом, ощущая внутри нечто вроде "твою шабашевскую мать, опять", - и что же заставило гару выбраться из своих лесов? Да ещё чтобы так избирательно убить несчастную танцовщицу. Хотя, "дурно пахнет" это как раз о наших мохнатых друзьях. Хмыкнув в бороду, он выжидающе посмотрел на остальных, располагающих "большим".

Валентин, воспользовавшись всеобщим внезапно всех настигшим молчанием и опустился в мягкое кресло с бежевой обивкой. Пальто затопорщилось и он, наклонившись в бок, аккуратно извлёк длинные ножны. Меч занял своё место у левой руки хозяина, уперевшись в ручку кресла. - Итак... - сильные пальцы потарабанили по мягкой обивке, - в чём суть дела?

Двери распахнулись и его миниатюрная сопровождающая направилась лёгкой походкой в сторону рояля, занимая театральную позу. Усмехнувшись про себя, Валентин окинул пристальным взглядом голубых глаз всех собравшихся. Утончённая дама, копна светлых волос с заметным отпечтаком северных кровей, мужчина с правильными жёсткими чертами лица... Он запрокинул голову вверх, ожидая увидеть на втором этаже яростно сверкающего очами князя в сопровождении своей вездесущей наперсницы, но его там не оказалось. Вместо Сержа наверху пристроилась довольно странная статуя, явно не подходящая под утонченный вкус хозяина убежища. Новый страж жилища? Тремерский подарок никак. - Ну здравствуйте, - он слегка поклонился с едва заметной улыбкой, - меня зовут Валентин. Думаю, Серж представит меня не сдерживаясь в эпитетах.

- Забавно, - сощурившись, протянул Валентин, хотя любой намёк на веселье тут же улетучился из его голоса. Значит, кто-то действительно умудрился задеть какую-то любимицу князя. Это могло быть как глупой акцией каких-то отморозков, так и очень изощрённым посланием от Архиепископа Шабаша. Именно последнее предположение заставляло сородича зло сжимать зубы и с тёмной решительностью буравить взглядом нечто находящееся не в этом мире. Всё таки поддавшись смертной привычке и выдохнув воздух из давно застывших лёгких, он снова оценивающе посмотрел на Сашу... и оставил свои выводы глубоко при себе. Впереди замаячили двери зала. - А теперь пора познакомиться со всеми экспонатами Сержа.

- Его любимая танцовщица заболела? - Валентин хмыкнул, продолжая движение к гостиной. Ему редко приходилось тут бывать, но на память он не жаловался, рано ещё. - Ничего необычного. Черти пляшут в окнах, ведьмы летают на шабаш верхом на свиньях... - пожав плечами, он начал смотреть по сторонам, но его взгляд то и дело соскальзывал на миниатюрную сопровождающую, - а как тебе этот переполох? По правде сказать, ему крайне не нравилось отвлекаться от собственной жизни. Но с Сержем его связали договоры куда более серьезные, чем добрососедские.

Если его не подводит предчувствие, то Серж обзавелся малкавианкой. Тореадор не переставал удивлять своими пристрастиями. Впрочем,заполучил же он тебя? Как будто был какой-то выбор... - Приятно познакомиться, Саша - решил ограничиться нейтральным обращением сородич, - меня зовут Валентин. Впрочем, - усмешка стала ещё острее, - Серж наверняка оповестил всех желающих и не желающих о моём имени. А кричал князь и вправду от души. Как ещё штукатурка не посыпалась? Тут он заметил взгляд девушки и едва заметно свёл брови. Складки ткани должны были хорошо укрывать ножны.

Валентин тоже прищурился в ответ. Что это за миниатюрное создание? Слишком легкомысленна для вентру, тремерши или брухи. Кровь каждого клана наносила свой отпечаток. Конечно, бывали и редкие исключения, но всё же... - Верно. Никакой разницы. - слова о "последнем в коллекции" и ожиданиях он пропустил мимо ушей, - Но как тебя зовут? - улыбка с оттенком веселья скользнула по его бледному лицу, - Вот лично меня... Недосказанность повисла в воздухе лёгкой дымкой. Былые чувства и навыки возвращались стоило только переступить порог обиталища князя.

Леночка очень сильно изменилась за лето. Вместо горы мускулов, квадратной челюсти и маленьких глазок теперь красовалось заострённое личико, худая фигурка и зубы, на удивление, в полном комплекте. На мгновение бровь изумлённо вскинулась вверх, но тут же вернулась на своё место. Сдержанно улыбнувшись, Валентин воспользовался приглашением, оказываясь в хоромах князя Петербурга. Неизменные картины, десятки их и ещё сотни в других частях дома. Сдержанная роскошь, скромный пафос, застенчивое богатство. Что-то в этом мире должно оставаться неизменным. - И тебе долгой ночи, - припозднившийся гость не спешил вешать пальто на крючок, внимательно осматривая встречающую. Не знает его? Что же, он не пользовался большой популярностью, а та, которая имелась у него в запасе не очень располагала к приветственной улыбке, - Остальные это кто? - он чуть нахмурился, - Серж собрал комитет из своих птенцов?

Васильевский остров Отогнать смертного оказалось проще простого. Достаточно добавить истеричных обывательских ноток и закричать "Милция!", ну, или полиция, если учитывать эти западные веяния. Валентин бы сплюнул, но считал это слишком расточительной тратой витэ. Особенно учитывая ту цену, которой оно досталось... Тяжёлый взгляд голубых глаз упёрся в оставленную в покое мёртвую девушку. Медленно наклонившись, он аккуратно взял её на руки, какое-то время просто смотря на её бледное лицо и раскрытие вы изумлении глаза. Скривив губы, он медленно провёл ладонью по холодным векам, обрывая этот обречённый зор навсегда из мира живых. Он чувствовал, как внутри закипает злость. На себя, на свою самонадеянность, на свою глупость. Валентин тряхнул головой, обрывая самоистязание. Маскарад нужно соблюдать. Хотя бы просто из уважения к местному князю, как мы бы ветреным и взбалмошным сыном Розы тот не был. Он осмотрел тёмный двор. Ничего необычного, двор как двор. Скамеечки, деревья, брусчатка....стоп! Видимо, кто-то решил свалить в углу песок неизвестно для каких целей. В этом была вся Россия. Свалить щебень в углу, якобы для ремонта дороги, на пару лет? Легко! Таки и здесь вышло, но главным был вовсе не песок, а плёнка, которой была закрыта эта небольшая гора стройматериала. Быстро и бесшумно он двинулся в сторону "горы", чувствуя себя "Магомедом". В голову лезли самые дурацкие мысли, отвлекающие от нерадостной действительности. Тело было аккуратно опущено на чёрную плёнку вместе с горстью валявшихся неподалёку кирпичей. Может, этого хватит, чтобы пустить тело на дно? Но это было не самой большой проблемой. Как пронести тело, пусть и замотанное, через город пусть и ночной, но всё же не пустынный? Конечно, придётся положиться на максимум своих способностей к незаметному передвижению. Благо вампирская жизнь раскрыла в нём многие таланты. Ровно как и вампирская кровь. Прикрыв глаза, Валентин оживил ту изначальную энергию, бурлившую в витэ, ощущая как то капля за каплей сгорает в его теле, но от своей смерти даря взамен невероятную мощь тела, выходящую за рамки любого смертного. Его руки задрожали, а мир вокруг будто поставили на одну тягучую ноту. В ночной тьме лениво вспорхнула ночная птица, словно в патоке взмахивая чёрными крыльями. Удовлетворённо кивнув, сородич одним едва уловимым движением вскинул свою ношу на плечо и двинулся вперёд, изгибаясь словно тень. Невидимый. Неслышимый. Неосязаемый. *** Чёрный свёрток с едва слышным всплеском опустился в не менее чёрную воду, на которой плясали отсветы далёких фонарей на противоположном берегу реки. Валентин какое-то время посидел на пристани, уткнувшись невидящим взглядом в тёмную гладь. - Я не знаю какой жизнью ты жила, была ли грешницей или праведницей, но молю лишь об одном... - он воздел голову вверх и закрыл глаза, - прости меня. Прости её. Прости всех нас. Я сделаю всё, чтобы искупить этот грех. Вскоре тёмная фигура шла по улицам тёмного города, иногда натыкаясь на редких прохожих. Он достал телефон и набрал один из множества номеров такси. Ох сколько ему пришлось отдать, чтобы освоить этот дьявольский аппарат! - Серж будет не в восторге, - его губы дрогнули в лёгкой ухмылке, оголяя заострённый клык. *** Серебристый "Ланос" доставил своего молчаливого пассажира прямо к особняку князя. Проворчав что-то о "понаехавших живодёрах", Валентин рассчитался с водителем и направился в сторону входа. Туфли не особо спеша отчеканили шаг по мраморным ступеням. Сородич постучал и стал терпеливо ждать, пока "красавчик" соизволит его впустить. Хотя, ему всегда казалось, что здоровяк умнее, чем хочет казаться.

Васильевский остров Голоса и тени в какой-то момент отступили, освобождая запутанный разум от своих цепких призрачных пальцев. Лишь вдали затихал едва уловимый шёпот. Валентин раскрыл глаза, ощущая, как неестественный страх уходит вместе с ними, давая возможность вновь осознанно мыслить. Рука нашарила в темноте рукоять меча и ножны, пряча клинок обратно под пальто. - Огради меня от всякого греха, - перекрестившись, сородич убрал серебряный крест, окидывая взглядом тёмные улицы. Дело просто так нельзя было оставить. Он раскается, раскается сполна, но позже... На недавнем месте ужасного действа почти ничего не изменилось. Всё тот же укутанный в темноту двор, всё та же арка, розы, россыпью лежащие на древней брусчатке. Внутри у него всё сжалось - всё то же бледное, без единой капли крови, тело, раскинувшее тонкие руки словно подстреленная птица. Но был ещё новый элемент. Что-то бормоча себе под нос и кутаясь в потрёпанную куртку, над убитой склонился непонятный тип. Ноздри расширились и в нос ударила адская смесь из вони немытого тела и старого перегара. Чёрт! Слишком поздно, но могло быть и хуже. Сжав челюсти, Валентин положил ладонь на телефон в кармане и пошёл вперёд не таясь, чтобы его шаги оповестили о прибытии незваного гостя. - Что...что вы делаете? - праздность в его голосе быстро превращалась в смесь отвращения и изумления, - о Господи это...отойдите! - его крик прорезал тишину ночи, - Я сейчас вызову полицию! Рука рванулась вверх, доставая загоревшийся телефон.

Васильевский остров Тьма безмолвным пологом нависла над старинной улицей, озаряемая многочисленными фонарями, давая людям, спешащим по её мощёной поверхности, ощущение ложной безопасности. Будто бы маленькие электрические солнца ограничивали их от ужасов Тьмы и её порождений, словно нечего больше бояться. Человек хозяин в своём царстве. Но это было далеко не так. Каждую ночь они выходили, чтобы охотиться на них, как на жалкий скот. Нет, он не был таким. Не считал себя выше морали, выше человечности, он не даст себе пасть так глубоко. Его рука сжала в кармане деревянные чётки... ...не введи меня во искушение, но избави меня от лукавого... Валентин закрыл глаза и глубоко вздохнул бы, если бы умел. Всё его естество сводило адской судорогой, посылая всё дальше, вперёд, на поиск пищи, чтобы утолить вечную Жажду. Но он медлил, стоя с закрытыми глазами посреди тротуара. Редкие ночные прохожие были слишком заняты собой и своим страхом, чтобы обратить внимание на тёмную фигуру. В какой-то момент его нос уловил тонкий запах роз. Нет, не синтетический, которым так любили обливаться современные модницы, наивно полагая, что парфюм принесёт им аромат этого благородного цветка. Это был очень выразительный и естественный запах, постепенно становившийся всё отчётливей и ближе. Он раскрыл глаза и огляделся по сторонам, пока на опустевшей улице под мягкий шелест туфлей на плоской подошве не появилась невысокая русоволосая девушка, несущая охапку алых роз, перехваченную добротным куском картона, чтобы не поранить сжимавшие её руки. Длинные русые волосы светились рыжиной в отсветах фонарей, а на курносом лице острый глаз сумел разглядеть добротную россыпь веснушек. Её карие глаза на мгновение стрельнули в сторону уставившегося на неё со странным выражением незнакомца, а затем тут же уткнулись в землю. Лишь туфли ещё быстрее застучали по плитке, а голова опустилась вниз, словно если не смотреть, то ничего не будет. Подождать, пока та свернёт в тёмную арку. Наверное, живёт неподалёку. Но ей не суждено было сегодня дойти до дома. Черты лица заострились, а кожа приобрела нездоровый оттенок. В глазах засверкал голодный огонёк. Однако шагов за спиной девушки не раздалось, на её затылке волосы не встали дыбом от предчувствия чьего-то приближения. Она всё ещё шла под аркой, едва успев туда зайти. Губы сжались в тонкую ниточку. "- Только бы дойти домой. Дома всё будет нормально. Недалеко уже подъезд, там лампочка, всё хорошо..." Но в этот момент чья-то сильная рука схватила её за талию, а ладонь зажала ей рот, подавляя крик, обратившийся в отчаянный писк. Руки сами собой разжались на ноше, а в следующий миг что-то остро кольнуло в шею, а потом пришло блаженство...и забытие. На его губах заиграл железный привкус, а вместе с ним и то тягучее чувство, которое не мог испытать никто, кто не имел природы Дитя Ночи. То чувство, которое давало право им называть кровь витэ. Жизненной субстанцией, даровавшей им нечеловеческую мощь. А потом по всему телу пошла судорога, подгоняемая голодом, постепенно отбирающим власть над телом и движениями, заволакивая всё красной дымкой. А потом всё вспыхнуло тёмным пламенем, сжирая в своё горниле все остатки разумного. Из его горла раздался утробный рык, а челюсти зажевали плоть, разрывая артерии, но не давая и единой капле упасть на землю. Он жадно пил, глоток за глотком, рыча, словно дикий зверь и дрожа всем телом до тех пор... ...до тех пор, пока в его руках не остался почти невесомый бледный труп с удивлённо распахнутыми карими глазами, белая шея была словно разорвана диким животным, а на губах всё ещё ощущался этот привкус. Он со стоном упал на колени, прижимая ещё недавно тёплую голову к губам. - Нет, нет, нет, я не мог этого сделать, не мог! - он ощутил, как злость и отвращение к себе огненным бичом ударяют по его рассудку, начиная подтачивать одну опору за другой. - Нет, это всё ты виноват! - резкий голос хлестанул его по ушам и, отпрянув, он увидел, как над ним, с горящим ненавистью взглядом нависла мертвенно-бледная девушка. Веснушки на её лице чернели грязными пятнами. - Уйди! Прочь! - Нет, ты заплатишь! - её рука стремительной змеёй ринулась вперёд и Валентину пришлось стремительно отпрянуть назад, с ужасом взирая, как бледная фигура начинает приближаться к нему, - вы, твари! Как вы посмели! Я жила обычной жизнью, любила! Но вы пришли, чтобы пить мою душу! Чтобы пировать на ней, словно могильные черви! Вы сдохните, сдохните, сдохните! Каркающий голос больше подошёл бы какой-нибудь безумной карге, но вампир заткнул уши и, не разбирая дороги, ринулся в темноту переулков, отчаянно петляя между ними и ощущая, как его немезида неотрывно следует над ним, чеканя шаг маленьких туфель. Перекрёстки кирпичных домов слились в одну дорогу, мелькая потрескавшейся красной кладкой, иногда сплетаясь с белыми китами старинных строений, но всё это сплеталось в бесконечную серую нить, пока Валентин бежал вперёд, не ощущая усталости в давно мёртвом деле. В какой-то момент он затормозил, сделав два неуверенных шага вперёд и уткнувшись лбом в побеленную стену. - Не нужно было так долго терпеть, - пробормотал он себе под нос, ощущая, как болезненно горит давно уже остывшая голова, - я во всём виноват, я чёртова богомерзкая тварь, я... - АААААААААААА!!!! Безумный животный крик за спиной заставил его развернуться на месте и выхватить из складок плаща полуторный меч. В темноте от отсветов окон глухо блеснула полированная сталь. На другом конце улицы из-за мусорного бака вышла скрюченная фигура. Его кожа всё была в струпьях и вымазана в свежей и давно засохшей крови. Судорожно дрожа тонкими руками, она подняла расквашенное и залитое карминовой жидкостью лицо, демонстрируя ряд железных острых зубов и абсолютно безумный взгляд голубых глаз. Лицо...его собственное лицо на голове твари скривилось от ненависти - АААААААА!!! ТЫ МРАААААЗЬ!!!! ГНИИИИЛЬ!!! Валентин попятился назад, сжимая зубы и ощущая, как в нём растёт такая же ненависть, убийственная ярость к своей природе, ко всем, кого он знал. Твари. Гниль. Паразиты. Гнусь! По брусчатке застучал выроненный меч и мужчина упал на колени. Из внутреннего кармана пальто появился серебряный крест. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради мя святыми Твоими Ангелами и молитвами Всепречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Силою Честнаго и Животворящаго Креста, святаго Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных сил безплотных, святаго Пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна Его губы отчаянно зашептали молитву, пока пальцы судорожно сжимали холодное распятие. Ещё много над ним бесновалось тварей, яростно крича на ухо мерзость, ещё множество костлявых пальцев пытались вцепиться в его воротник, но никакой ужас не мог сравниться с той бурей, что бушевала в остатках согбленной фигуры в чёрном плаще. Лишь отчаянный шёпот раздавался вновь и вновь, едва не рискуя превратиться в судорожные всхлипы. - Прости меня, прости, прости, прости....

- Ссерж, - чуть ли не прошипел он, морщась от резкого голоса, ударившего из трубки, - ты немного... - сжав с силой зубы, Валентин закрыл глаза, - я буду как только покончу с небольшим делом. Ты же не хочешшь чтобы я...предстал в непотребном виде? - чувствуя, как из глубины груди поднимается очередной рык, он решил быстро закончить разговор, - Я скоро буду. Палец переместился на другую кнопку и нажал отбой. Вскоре из переулка скользнула ничем не отличимая от обычного городского пейзажа тень. Вот только эта тень была адски голодна.

Голод. Чёрные пальцы впились в его тело, терзая давно мёртвые внутренности. Нет, это не было неприятным ощущением, которое испытывает бродяга, не евший уже три дня. Нет, это было чёрная воронка, красными всполохами пронзающая всё твоё естество, грозя сорвать последние укрепления рассудка. Ещё чуть-чуть и... Из кармана раздалось попискивание. Что? Откуда...Рука, словно скрюченный паук, опустилась в карман чёрного пальто, извлекая мигающий металлический раздражитель. Из горла вырвался лёгкий рык, но он тут же зажмурил глаза, считая до десяти. "Прости мя грешного, согрешившего, тёмного, добра твоего не помнящего...прости мя грешного..." Палец переместился над небольшой кнопкой и раздался тонкий писк. Хриплый голос прорезал темноту переулка. - Да?

Валентин (Валентайн) Соловьёв

Мне было приятно резать ваше мясо, людишки =*

Евген

Что же вы все злые такие :3