Grey_vi_Ory

- Ну, судя по тому как я хреново выживаю в джунглях, то большая компания - это мой шанс не сдохнуть преждевременно. — Судя по тому, что ты жив, выживаешь ты вполне пристойно, — усмехнулся Фогги. — Но я пока что наблюдаю удивительное единогласие, мессиры. Раза был согласен пойти с ним, они это обсуждали. А о позиции сиблингов Тилани можно было составить некоторое мнение, учитывая разговор утром вчерашнего дня.

- Я не против подсчитать соотношение, - улыбнулся магистр. - Знаете, мессир Фейн, я пока вижу только плюсы от присутствия большой компании. — Тем лучше для компании, — заметил марчанин, улыбнувшись тоже. Готовые грибы выкладывал на вездесущие банановые листья, такие же универсальные, как сыр в Ферелдене, который в зависимости от сорта и подачи может служить и закуской, и основным блюдом, и десертом. Взглянул на Риса вопросительно. — А вы, мессир целитель, что думаете о больших компаниях в джунглях? — нарочно подчеркнул, чем оборачивалось Созидателю его умение: очередью из раненых и страждущих, в которой и самому Фогги довелось постоять.

- Что же теперь намерены делать, мессир Фейн, когда путь на восток закрыт? — Признаться, по сей момент меня занимали более сиюминутные проблемы, — отозвался Фогги. Выжить в бою с кунари, выжить после применения магии крови, добраться до безопасного места, пожрать, помыться, по... Карий взгляд наткнулся на затянутого в веревочное кружево ривейни, который был, кажется, везде одновременно, поддерживая пламя, чтобы не прогорело раньше времени, помогая синеглазому мальчику управиться с вомбатом, а самому марчанину — с грибным шашлыком. — Но это прекрасный вопрос для совместного застольного обсуждения, не находите? — вернулся к актуальной теме. — С одной стороны, кажется, что рациональнее не разделяться, с другой — каково соотношение беспокойства и пользы от большой компании. С легкой улыбкой развел руками, словно подчеркивая сложность дилеммы, и помахал нанизанной шпажкой. Как минимум одна польза уже была видна невооруженным взглядом. - Мессир Фейн, благодарю вас за оказанную сегодня помощь. Плечо заживает хорошо. — Леди Паффери, — Фейн лучезарно улыбнулся антиванке. — Ну что вы, я счастлив быть вам полезным. Равно как и тому, что вы чувствуете себя лучше. К запаху готовящейся игуаны понемногу примешивался аромат жарящихся грибов.

- Смотрю восстановились, мессир Фейн, - магистр всё же решил покинуть Тень и поднялся. Он подошёл поближе к костру, уселся на камень поросший мхом и подобрал картофелину из общей кучки. - Где-то я вас видел. В Минратосе не работали? — Заслуга потомка элвенов, — отозвался Фогги, скользнув взглядом по фигуре приблизившегося магистра. Видеть его Квинт, конечно, мог. Высший свет Минратоса довольно тесен, а иначе Марий не отсылал бы его на Сегерон. На вопрос легко пожал плечами, не особенно принимая на веру, что мессир магистр-Архивариус-еще-горстка-титулов запомнил наемника, отиравшегося среди сильных мира сего. Фигура речи, скорее. Но, в любом случае, смысла врать и открещиваться не было. В конце концов, оба в Минратосе поднялись на борт "Красавчика". — Работал, — согласился марчанин. — Но должен сказать, чтобы запомнить случайное лицо в толпе, нужна исключительная память, мессир. Мальчик присел возле связки трав, благодарно улыбнулся Фейну и за находку, и за арбалет с сумкой, после чего принялся обнюхивать стручки и листочки, подбирая аромат для мяса. Фогги кивнул Дамьену в ответ с легкой улыбкой. Судя по придирчивости, с какой парень отбирал душистые стебельки, он и в кухонном ремесле разбирался. Уже становилось интересно, есть ли что-то на свете, чего Дамьен не умеет. Помимо курения.

- О! - бесполезный наследник эванурисов восхитился, увидев целый веник из пахучих трав. - Это ты собрал? - обратился к Фогги. - А я ничего не видел. Как вы это делаете? Я же эльф, твою мать. Я должен к природе быть ближе... — Я просто люблю всякую растительность, — улыбнулся Фогги. — А у тебя вообще прямая настройка на всякие силы стихии и созидания, тебе не нужны посредники в виде приземленной материи. Болтая, марчанин промывал найденные грибы и нанизывал их на тонкие оструганные ножом веточки, перемежая овощами. Проводил взглядом панголина, который потрусил за Рисом. — О, Буся броней обзавелся, — констатировал в пространство. Полезное качество. Конечно, пушистость была приятнее на ощупь, но чешуя была практичнее. Мимолетно подумалось, что без пушистости магистр и так не остался.

Помимо магистра и демона, у костра обнаружились еще охотники со своей добычей. Игуана и вомбат, великолепное меню. Но... мясо без специй — старое вино из погреба на ветер, как говорится. Поэтому Фейн вернулся в джунгли, на сложную стезю добытчика-выживальщика. В тропиках было проще, чем в каменном мешке: стоило лишь внимательно смотреть по сторонам, и можно обнаружить, что, пусть и не все, но очень многое можно найти. И очень скоро наемник с широким кругозором вернулся к кулинарному кружку, неся целую россыпь трав, сухих семечек, продолговатых стручков и прочего. Небольшая коллекция источала целую гамму ароматов: свежих, острых, сладковатых и пряных.

- Но нам теперь его нести, - накрыв ладони Фогги своими, посетовал ривейни. — Да и хрен с ним, — беспечно отозвался наемник, запечатлев благодарный поцелуй на загорелом плече. И еще один — на спине, между лопатками. Отпустил благоразумного мага и принялся уже привычнее украшать рельефное тело узором веревок и узелков.

Ривейни нахмурился, посмотрел на левую руку - татуировка снова начала кровить. Ленивое, флегматичное выражение исчезло и со второго лица. Вздыхать и жалеть, однако, не стал. Переживания его были его переживаниями, не вешать же еще и их на любимого, который не по своей вине сейчас смахивал на траву драгоценное алое. Да и неуместной жалостью обижать не хотел. Одевшись, обнял Разу со спины, переплетя пальцы на животе, положил голову на правое плечо, уткнулся в шею. — Домой его не будешь звать? Он, победитель марчанских штанов в неравном бою, синеглазо смотрел снизу вверх. А затягивать кровоточащую руку в узлы и жесткие элементы брони — такое себе занятие, как для облачающего, так и для облачающегося. Для последнего, конечно, хуже.

- Фогги, - лениво протянул профессиональный заклинатель терм. - Кажется, от нас мясо убежало. — М? — так же флегматично отозвался ценитель водных процедур. Покрутил головой, пошарил взглядом вокруг, но так, больше для проформы. — Тебе что, зрителя не хватило? К тому же, подумалось, ничего принципиально нового питон, нашедший временное пристанище в мертвой оболочке, не увидел бы. А коли так, чего обитателю Тени глазеть на двух смертных, которые никак не могут друг другом насытиться? А потом вспомнил, чем все закончилось прошлый раз, и карие глаза невольно очертили вычурную татуировку на левой руке. Сколько времени-то прошло? — Может, позови его? — предположил, поднимаясь на ноги и оставляя поцелуй где-то в ворохе кудрей. Потянулся за подсохшей на солнце одеждой. — Нам бы возвращаться уже.

Практичный. Мессир Фейн оценил и практичность, и первый в его жизни урок ривейнского, и даже совет. Навык ценить у него был отточен очень хорошо. – А сейчас, значит, ненормально было? — не преминул возмущенно фыркнуть, пряча смех. И это когда спину еще саднило от следов чужих ногтей. Но совету, конечно, последовал. Все же целый маг снизошел просветить, не шутки. Такими вещами не разбрасываются. На берег вынес любимого неисправимого мага на руках, как собирался, и во всем неизбежном, что последовало за, был нежен и ласков. Теплый и бархатный, улыбающийся и мурчащий что-то бессвязно-сладкое. Будто и не было только что стального властного упрямства.

- Хотел бы ты стать моим мужем? - выдал как на духу, и время замерло в ещё одном моменте. Ладони обняли щеки, лоб коснулся лба, путались влажные кудри. – Безумно, – тихо произнес, будто отражая полученный когда-то (три дня назад) ответ на вопрос, хотел бы Раза остаться в его каюте. Хочешь остаться до утра? Хочешь остаться со мной навсегда? Огненный ривейни не умел в полумеры и понижение ставок. С бесконечной нежностью, в которой не чувствовалось ни следа бушевавшего только что огня, Фейн коснулся губами губ. Говорю "да" не из-за того, что кровь все еще кипит и туманит разум. А потому что хочу быть с тобой. С твоими невозможными идеями, твоими заразительными улыбками, твоим светом, твоими песнями и твоим огнем. С твоей безудержностью, твоей свободой. Твоей красотой, которую ты щедро даришь миру и чутко ощущаешь в нем. Хочу разделить с тобой все, что уготовила нам жизнь. Говорят, когда делишь плохое, его становится меньше. Когда делишь хорошее, оно преумножается. Занятная математика, но уж как есть. Где там сердце? Мое — принадлежит тебе, и это в любом случае неизменно.

Улыбнулся, шаловливый. Его присутствие перепутать с чем-то было невозможно. Как и не заметить. Так разительно меняется мир, озаренный золотистым солнечным светом. Столько тепла было в ривейни, и так неустанно он дарил его. Источник огня не иссякал, как не иссякал источник красиво сплетенных слов. На сей раз — на неизвестном Фейну языке, хоть и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что ривейни — о, неожиданность! — говорит на ривейнском. Впрочем, даже в неизвестных языках бывает, найдется пара слов, которые достаточно на слуху, чтобы знать их значение. Можно было сказать, что слова любви понятны каждому, но истина, как правило, гораздо прозаичнее. Так или иначе, почти нарицательное te amo покорно раскрыло свое значение памяти Фейна. Наемник накрыл ладонями смуглые руки на своей груди, запрокинул голову, утвердившись мокрым кудрявым затылком на широком загорелом плече. — Tá mé i ngrá leat*, — жарко промурчал в ушко и улыбнулся. — Видишь, я тоже так могу, — бархатисто прошептал. Tá mé i ngrá leat — "люблю тебя", ирландский гэльский, авторским произволом ставший языком Оствика до распространения всеобщего.

- Ну.. вот видишь? Совершенно безопасно! Следы глубоких ожогов отлично сочетались с безопасностью. Не говоря уже о том, что на момент вселения вомбат был трупом, что было максимально нежелательным вариантом для ривейни. Но спорить Фейн не стал, только глаза закатил. Потому что бесполезно, потому что сейчас это не имеет значения, потому что он все равно уже согласился, в конце концов. А Раза продолжал его убеждать. Может быть, по инерции: разогнавшись и набрав скорость, просто так не остановишься. А вот идея ополоснуться была среди самых здравых из всех, которые он слышал от мага за все время, что знал его. Сейчас между ними и прохладным водопадом не стояли ни раны, которые могут открыться, ни изнывающие на жаре спутники. И уж тем более не грозила перспектива делить водоем со всеми желающими постирать носки или еще что-нибудь. Воздаяние свыше, не иначе. Неизвестно, за какие заслуги, но на то оно и свыше, что ему виднее. Спаситель будущих великих магов, однако, был бескорыстен. И имел свой взгляд на ситуацию. Поэтому умудрился притянуть ривейни к себе за плетение брони, ослабившееся из-за барахтания в лианах, чтобы поцеловать в ответ: долго, вдумчиво и глубоко. Жаль только, распутывать качественно завязанные узлы ощупью было неудобно. И через какое-то время, показавшееся очень недолгим, пришлось все же прерваться, чтобы снова освободить смуглокожего барда, теперь от функциональной брони. Выполнив свой долг, Фейн нежно поцеловал проколотую мочку, и бодрым шагом направился к воде, на ходу стягивая сначала куртку, затем расстегнутую рубашку, а дальше неизбежно последовало все остальное. И вскоре, развесив по веткам тщательно выстиранную одежду, марчанин с наслаждением нырнул под в меру освежающие струи воды.

Ну хоть на охоту не зря сходили. Теперь осталось решить, как эту тушу тащить в лагерь. Как раз это было несложно. Срубить ветку подлиннее да попрочнее, привязать к ней тушку невинно убиенного зверя, всех дел. Веревки свисали со стенок расселины в неограниченном количестве.

Что сказать, Раза исследующий оставался тем же исключительным. И отстранился плотник только для того, чтобы дать любимому вдохнуть. И слово. И слово было сказано, и было это слово "договорились". - Скажи "не сдерживай себя", и я не стану, - ривейни то шептал, то играл ненасытным языком с мочкой любимого уха. А перед лицом Фогги безмятежно порхали, рисуя дикие спирали, огненные бабочки. То ли пляска огненных крыльев перед глазами, то ли собственная закипающая понемногу кровь, то ли опьяняющая близость ривейни была тому причиной (а может, и все сразу), но повело голову и заволокло разум, оставив только ощущения: тепло, запах, вкус. А он и не был против. И только треск, мат и отчаянный крик разогнали густую пряную пелену. Фейн солидарно выругался (мысленно), глубоко и размеренно вдохнул и выдохнул. У Разы были все шансы сделать его специалистом по оздоровительным дыхательным упражнениям. И полез следом. Корни и лианы не составили никакой проблемы. Если ему доводилось пересекать границы чужих имений, не имея приглашения, и высокие каменные и железные заборы оказывались покрытыми живой изгородью, наемник считал это комплиментом от переменчивой удачи. Заросшие стены были ему что лестница. Спуск привел его в расселину, где водопад наполнял прозрачную купель, над которой склонялись размашистые листья тропической растительности. Жозефина болталась себе, целехонькая, в сплетении лиан, обвивавших стройный гриф. Фогги аккуратно распутал инструмент, бережно отложил на ближайший мшистый бугорок, не слушая возмущенный "труньк", когда леди коснулись чужие нахальные руки. К укулеле он питал своего рода привязанность: в конце концов, именно с нее путешествие ривейни и марчанина на Сегерон начало обретать характер совместного. И перевел взгляд на Разу, который в полной солидарности с боевой подругой путался в изумрудном сплетении. Растительность удивительно хорошо гармонировала с сине-зелеными веревками, которые уже художественно обвивали ривейни. Ох уж эти молодые красивые пироманты, которых всяк норовит связать: то кунари, теперь и матушка-природа. И Фейн не стал бы врать, что об этом не задумывался. С помощью ножа и такой-то матери перепилил толстую плотную зелень, помогая ненаглядному освободиться. И предупреждающе прижал палец к губам, заметив в густых кустах нечто крупное, круглое и меховое. Магистр Доминик Квинт и его демон Буся оценили бы случайную встречу по достоинству. Впрочем, прятаться было уже поздно: не было никаких шансов, что чуткое животное пропустило вторжение двух шумных идиотов. Возможно, зверь тоже оценил зрелище плененного ривейни, а возможно, просто не понимал, что происходит и почему нужно срочно уносить лапы. Соотношение шансов было где-то 80:20.

- Я бы очень хотел, чтобы ты отправился со мной в это путешествие, - признался с мечтательной улыбкой. — Я же уже согласился, — улыбнулся Фейн. — И мне интересен Ривейн хотя бы потому что я там не был. И еще там будешь ты, — кончиком пальца мягко постучал по кудрявому виску. — Сам же говорил, что с тобой не бывает скучно. Справедливости ради, даже будь Фогги склонен впадать в подобные настроения, с момента встречи с Разой жизнь была какой угодно, но не скучной. — А что касается татуировок, они красивые, — живое тому подтверждение возлежало лохматой головой на его бедре. — И последнее, что разумно делать человеку моей специальности. Но... Но зернышко мысли, оставшееся где-то за пределами сознания, зароненное время разговора о серьгах и других отметинах, о том, что объединяет даже тех, кто находится далеко друг от друга, а других делает еще ближе, выросло и дало плоды. Осколки ощущений и желаний срослись в цельную фреску, нерушимую теперь в своей совершенной красоте. — Если только твоей рукой и там, где никто ее не увидит, пока я не позволю. Тогда — да, и я знаю, что хочу и где. Неизгладимый след на теле как символ всех тех следов, которые Раза оставлял и еще оставит в сердце, жизни и памяти. Исключение из неукоснительно соблюдавшегося правила, нанесенное тем самым исключительным. А если правило когда-нибудь устареет, что же, будет красивая отметка начала пути, который к этому приведет. Фейн всегда ценил красоту символизма. И кроме борьбы с принятием всегда есть третий выход - развернуться и уйти. Развернуться и уйти тоже было разновидностью принятия. И уж кто-то, а марчанин этим искусством владел в совершенстве. — Ты и не тевинтерец, — мягко улыбнулся. — Но я счастлив, что тебе хорошо со мной, правда. И хотя ты не очень прав в том, кем меня считаешь, твое право так считать. А вот насчет поклонения подумай. Мягкий спокойный тон, в котором звучала улыбка, сменился на вибрирующе-мурчащий, а янтарные крылышки волшебных бабочек отразились в карих глазах, оставляя в них пляшущие огоньки.

- Но мне придётся вернуться на Ривейн. Может на год, может на два. — Год-два — хороший срок, чтобы заговорить на ривейнском, — улыбнулся Фогги. Кому всевозможная магия, а кому — всевозможные знания, раз уж Тень закрыла перед ним свои границы. В мире было достаточно интересного и без того — во всяком случае, для марчанина. — И научиться бить татуировки. Рука заключила Разу в полуобъятие, чтобы погладить выбитого в коже питона. — А леди Тилани я сказал, что понятия не имею, что считать покоем. С детства в одном городе дольше нескольких лет не проводил. Про безрассудство — это все от тебя. Маг, который собирается впускать в себя духа, вооружившись чокером, мной и оптимизмом. Не упустил случая подколоть. - Ты работал с магами и жил в Тевинтере. Я доверяю твоему чутью. — Если ты вдруг подумал, что я осуждаю, то я не осуждаю, — спокойно сказал Фейн. — И по моему опыту, в Тевинтере не-маги, а уж тем более не-граждане — именно что ресурс. За редким исключением. В этом нет ничего личного. С этим нельзя бороться, только принять. И быть полезнее, чем просто источник крови... но, как показывает практика, иногда это и есть максимальная польза, которую хочет получить от тебя тевинтерец. Возвращение Ласки под пяту Квинта показывало это более чем ясно.

— Я бы построил нам дом. Подходит ли ему вообще домашняя жизнь? Наемник в целом об этом не задумывался. Вот и разница между ними. Раза видел мир в ярком солнечном свете, но думал о будущем. Мечтал о нем. Фейн жил моментом, и его планы не простирались дальше ближайшей задачи. За исключением того момента, когда перед внутренним зрением возник образ повелевающего огнем ривейни, раскрывшего свою силу полностью. С Разой вообще было связано много исключений в жизни Фогги, и число их лишь росло. Исключительный ривейни, подумалось с легкой улыбкой. — Ты раздумал покорять тевинтерскую магократию? — уточнил марчанин, пытаясь увязать просьбу Разы работать с ним и планы на мирную жизнь среди таких же вольных и солнечных людей. — Или одно другому не мешает? Задумался о провидице и словах "знающего духов", но не спросил. Пока. — Пусть у тебя будет козырь перед магами. — У меня или у нас? — приподнял брови Фогги. Он не был уверен, что этот козырь им понадобится, а если и понадобится, его еще нужно умудриться выложить. — А еще ты подозрительный. Рука мягко скользнула по затылку, нежно коснулась изгиба ушной раковины, кончики пальцев погладили смуглую шею. Котик.

Ривейни оседлал корень и прилёг вихрастым затылком на бедро Фогги. Теплая ладонь тут же легла на увитое змеями плечо, размеренно поглаживая сильные мышцы, перевитые кунарийскими узлами. Вторая запуталась в каштановых волосах с солнечным отливом или, может, наоборот, пыталась их расчесать. — Я бы согласился, — без раздумий отозвался Фейн. От концентрации нежности в голосе хотелось обнять крепче, прижаться губами, но и нарушать момент не хотелось. Хороший момент, пусть будет. Вопрос потянул за собой вопрос. – Теперь, когда снова все собрались, скорее всего, снова будем решать, идти с Рисом ли нет. Вряд ли он раздумает и захочет повернуть на Алам. Возможно, это шанс все переиграть. Ты как?

- Может, посидим немного? Когда ещё такую красоту увидишь, - он указал взглядом на шумный водопад. Тронул струны, заиграл. Вокруг зароились уже привычные Фогги светлячки, которые собрались в целый сонм разноцветных бабочек. Разноцветных, потому что пламя в них перетекало от апельсиново-оранжевого к небесно-голубому. Традиционно покладистый марчанин слегка пожал плечом. Почему нет, не сказать, что они куда-то спешили. Конечно, сама идея выслеживания чуткого лесного зверья под песню укулеле была как минимум оригинальной, но будто ему не было все равно, на что тратить время. А так практически свидание. Прогулка, серенада, теперь еще и вид. Фогги усмехнулся и сел рядом с Разой.

- Мне кажется, мы тут уже были, -- задумчиво заметил Раза после битого часа блужданий, остановившись у приметного низенького деревца, на коре которого ещё в прошлый обход успел накарябать мечом "Раза был здесь". Теперь же парень смотрел на оставленную метку, поигрывал мечом и думал ниже дописать "Я хочу домой". Фогги домой не хотел. Сложно хотеть туда, чего у тебя нет. Зато он хотел в Алам — в бодрящие объятия цивилизации, в веселый гомон таверн, многоцветие рынков, прохладный покой книжных лавок. Туда, где были нормальная ванна, нормальная постель и кофе. Помечтав полминутки, вернул свое внимание задумчивому как никогда ривейни. Прислонился к ближайшему стволу спиной, очерчивая взглядом смуглую фигуру, слепком с которой хоть сейчас украшай какой-нибудь сад. — Охотничий пыл все? — поддразнил. Как тот, кто рос впроголодь, Фейн мог не придавать особого значения составу еды, лишь бы съедобно и сытно. Изображать из себя искушенного аристократа ему даже в Тевинтере не требовалось. Но... молодым растущим организмам еда без мяса не еда. К тому же, в памяти еще было свежо воспоминание о старом погребе с пыльными бочками. — Идем дальше. Не могли же эти джунгли вымереть разом. А то нечем будет закусывать. Подножный корм — не закуска.

Всё бы о других тебе думать, всё бы за других кровью своей платить. Не о других, Раза. О тебе. Еще о себе местами, но начнем с того, что думать о тебе — это тоже в каком-то смысле о себе. Сложные сплетения слов, сложнее веревок, по которым прошлись-таки руки под ласковый, долгий и благодарный поцелуй, точно по струнам. На настоящих струнах он играть не умел. А вот на тех, которые звали в известном направлении — вполне себе. - Кто же тебя, котик, гладить будет, если я одержимым стану? - озвучил Раза последнюю причину, которая в глазах всех духов и богов делала ривейни попросту неуязвимым. - Да и не пойдёт мне пушистый хвост. Знаешь ведь, я чешую люблю. — Вот именно, — согласился марчанин, довольный резкой переменой направления... нет, не рук, а мысли. А то все про одержимость да про то, что может пойти не так. А что вообще шло так с момента их отплытия из Юдекса, позвольте спросить? - Жрать хочу, - озвучил ривейни очевидный факт. - Там Рис что-то принёс. Может, перекусим, а потом сходим на охоту? Зверя бы поймать. Мясца нажарить. И, поддавшись кошачьему порыву, легонько куснул Фогги за аппетитный носик. Что же, этого зверя он уже поймал. За что и огреб звонко по тому самому месту, которое природа обделила пушистым хвостом. Заговорил о деле, так нечего дурака валять. А то ручей хоть и был, но мокрым идти залегать в кусты караулить зазевавшуюся тропическую живность... брр. — Погнали, — есть, так есть, охотиться, так охотиться. Не бананами же едиными. Главное, не испытывать дальше пределы обоюдной сдержанности, у этой игры был только один исход. Пушистый, как гибкий демонический хвост.

- Я бы ответил, что ты и есть моя гарантия. Ты и этот чудный черный ободок. Я вообще не очень представляю, что собираюсь делать, но.. Разой-плотником до конца жизни тоже оставаться не хочу. Провидица рассказывала нам с братом про Истязания, когда неподготовленного мага сталивают с демоном. Я готов, у меня есть ты, и у нас дух вместо демона. Что может пойти не так? Эм, все? Или провидица не рассказывала вам, чем заканчиваются Истязания для тех, кто их провалил? И что суть Истязаний как раз в том, чтобы НЕ стать одержимым? Ах, он успеет позаботиться о теле. Как предусмотрительно с твоей стороны, ривейни. — Понятно. Значит, непоправимое у нас значится возможным блюдом в меню, — сдержанно подытожил марчанин. А в качестве мер противодействия были взломанный чокер, наемник, одна штука, плюс надежда и оптимизм — валом. Негусто. С одной стороны, маг в ошейнике все равно что труп. С другой стороны, как показала встреча с Лаской, демону все равно, труп или не труп. С третьей стороны, дух, годами защищавший ривейни, которому вот именно сейчас вздумалось догонять программу тевинтерских стихийщиков, это все же не демон желания под каблуком у тевинтерского же магистра. Интенсивные размышления Фейна прервал вкрадчивый голос и ощущение переплетенных веревок под ладонью. И построение фразы, с которым не то в койку нырять, не то разводить на деньги напыщенные сливки минратосского общества. Крепких, мать его, гарантий. Таких же крепких, как свежезалатанный пресс, который ривейни лапал его рукой. — Иди ты на хер, Раза, — возмутился Фогги, высвобождая коварно плененную кисть. Пришел, простой, как летнее утро, с планом, который сулил исходы от магического истощения до одержимости, смотря кто из них ошибется, любезно пообещал возможность лично тебя угробить, но зато вот тебе тело. В кунарийской броне. Заботься, так сказать, пока живое и горячее. ...и рассмеялся, уткнувшись лбом в плечо, затянутое в жесткие пластины брони. Смеялся над тем, куда послал. Предоставив ривейни вдоволь возможностей насладиться видом на кудрявую макушку и погадать, не поехала ли у наемника крыша его стараниями, Фейн поднял голову, продолжая упираться в доспех подбородком и глядя на мага с укулеле немного снизу вверх. Мага с укулеле, который его клеймил безрассудным. — Только попробуй вместо духа одержаться демоном, — блестя глазами, с абсолютно серьезным видом предупредил. — Отдам Квинту всю кровь до последней капли, чтобы посадил его на поводок. А если не сможет, тебя протащу в ошейнике через весь Тедас, пока не найду того, кто сумеет.