Grey_vi_Ory

Небо бледнело, проснувшееся солнце заливало мир светом и теплом. Ночная прохлада, едва отняв первенство в каюте у горячей духоты, оставшейся после полуночного пожара, уже отступала перед всепоглощающим летним мороком. Фейн безмятежно спал, не преследуемый воспоминаниями и отголосками прошлого. Если перелетать с места на место, не оставляя за собой мостов, ни один призрак за тобой не угонится. Прошлое оставляй прошлому, не таскай с собой лишнего груза. А если когда и вернешься, то там уже будет новая жизнь. Если дома и останутся те же, то люди в них будут другие. Прекрасные дворцы ветшают, а поля битвы прорастают травой. Все течет, все меняется, а ты плывешь по течению, оставляя лишь рябь на поверхности воды — да и та исчезнет через биение сердца... Фогги разбудил тихий, сдавленный хрип. Его смуглокожий котик всё так же лежал рядом, но мощные плечи ривейни были заметно напряжены. Тяжело дыша, Раза держался пятернёй за горло, словно его кто-то душил. - Что-то.. дурно мне, - прохрипел моряк и сделал попытку встать. Но лишь чудом не упал с кровати. А может и упал бы, да удержали заботливые руки. Сонное умиротворение слетело, как шелковое покрывало, когда услышал полузадушенное хрипение, увидел сведенные спазмом плечи, руку на горле, где был замеченный еще ночью шрам — светлый росчерк на смуглой коже, дорожная отметка. - Болит? Что? Где? — тренированный книгами и жизнью взгляд искал видимые признаки болезни или ранения — что угодно, что способно дать ответ и подсказать, чем можно помочь. - Лежи, — приказал, удерживая на постели, не позволяя бесплодно потратить последние остатки сил.

Говорю сама себе, что надо было локализовать как "Разочарованная", и смеюс гиеной.

И правда пора спать. Фейн обещал вести себя прилично — и вел. В конце концов, в его работе умение держать слово дорогого стоило. Да и просто лежать, обнимая драгоценное солнце за талию и слушая, как выравнивается дыхание, было ничуть не менее приятно, чем все остальное. А когда решил, что ривейни достаточно крепко спит, аккуратно повернулся на спину, притянул буйную голову на плечо, прижав к себе смуглокожую фигуру и обнимая обеими руками. Для надежности. И тоже рухнул в так долго откладываемый сон.

Сон тебе сберечь хотел, - нежно прошептал, накрывая пальцы Фейна своими. Потёрся щекой о ладонь. - Время позднее уже, выспаться надо тебе, роднуль. И мне. Ток каюта не моя, не платил я за неё. Фогги тихо фыркнул, услышав внезапный денежный довод. - На время плавания — моя, могу делить с кем хочу, — заявил он. Если капитан Тилани захочет предъявить ему дополнительный счет за двух пассажиров вместо одного, то пожалуйста. Хотя Фейн сомневался. Не производил кэп соответствущего впечатления. Даже деловитый старпом не производил. - Оставайся до утра. Если хочешь, — ухмылка. — Обещаю не мешать высыпаться. Тебе понравилось? - дурачась, мазнул пальцем по кончику носа сонного котика. И так знал, что понравилось. Как и ему. Хотелось просто время потянуть, ещё совсем немного. Как там песня говорит? Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. - Безумно, — улыбнулся Фейн. Подтянулся ближе к краю, чтобы коснуться лба лбом, пальцами расчесать непокорные мягкие кудри. - Так что? — уточнил шепотом.

- Мой котик, - сорвавшимся на безмятежный шёпот голосом ответил Раза, жмуря глаза, широко улыбаясь и выгибая шею, чтобы позволить ловким пальцам игриво потянуть себя за серьгу в ухе. Белый шрам блестит на смуглой коже. Как ты выжил-то вообще после такого подарочка, шальной, да кто оставил тебе его на прощание? Из историй складывается жизнь. Они пишутся нами и теми, чью нитку жизни тянет рядом с нашей ткацкий станок Создателя. Если верить в Создателя. Истории пишутся татуировками и шрамами на коже, следами сапог на песке и снегу, именами тех, с кем скрещиваешь клинок или делишь еду, кров, постель. Истории бывают плохие и хорошие. Те, которые вспоминаешь с облегчением или гордостью, что пережил; те, которые не хочешь вспоминать никогда. Те, которыми можно похвалиться за чаркой. И те, которые всегда вспоминаешь с теплой улыбкой. Невозможно, увы, сделать все истории хорошими, но можно ловить каждую возможность оставить себе яркий огонек счастливого воспоминания. Например, о том, как двое котиков храбро держались в ночи против стихий и темных сил. *** Какая вышла бы драма: повеса-музыкант соблазнил жертву и сбежал до рассвета. Раствориться в ночи, правда, не удалось бы, ибо корабль — пространство замкнутое. Что коварная попытка не удалась, стало понятно, когда зашуршали простыни и перья в подушке. Фогги сел на постели, глядя на беглого ривейни с выраженными нежностью и восхищением в карих глазах. Протянул руку, убрал падающую на лицо непослушную растрепанную прядь, погладил по щеке. - Уже уходишь? — спокойно спросил.

Упоительно было узнавать другого, объяв всеми пятью чувствами и запоминая каждый ответ, высказанный и безмолвный. И в то же время, при всей новизне, было удивительно легко — будто он знал ривейни не один месяц и не один год, и лишней становилась шелуха, в которую заворачивают слова, мысли и чувства. Контраст завораживал, как рисунок солнечных отблесков на беспокойной поверхности океана: смотришь и не можешь оторваться. Раза пропустил пальцы через взмокшие кудри и отбросил их назад. А Фейну в тусклом лунном свете из окошка моряк предстал во всём своём татуированном великолепии. - Прости, я не хотел набрасываться. Фогги только приподнял бровь со смешливым скептицизмом, пользуясь передышкой и беззастенчиво любуясь. Происходящее в каюте можно было описать разными словами, но сочетанию "не хотел" в них места не находилось. Весь этот вечер был замешан на желании — звенящем, опьяняющем, и очень взаимном. - Скажи, и я продолжу. Если чего-то хочешь от меня, то тоже не молчи. Самым естественным на свете жестом скользнул ладонью по змеиному хвосту дальше, к спине, заключая ривейни в полуобъятие. Другой коснулся цветных перышек очень кошачьим движением, улыбнулся уголком рта перед тем, как прошептать на ухо: - Если тебе понравилось, продолжай. Отпусти себя. Пусть тебе будет свободно и хорошо.

Раза с готовностью подался следом, налетев на Фогги и замотав того в свои объятия. Как есть питон, только голодный до другого. Сплетения и не думали рваться, их количество лишь увеличивалось. Фейн был только рад. Для тебя — что захочешь, солнце. Все прикосновения и поцелуи, все отпущенное взбалмошным случаем время, все задыхающиеся слова, всю страсть и всю душу, вложенную в совместную песню. - Так и знал, что до конца дня плюхнусь в ещё одну пучину, - шептал Раза, скользя кончиком носа и дыханием из приоткрытых губ по коже Фейна. Если долго смотреть в бездну, бездна тебе подмигнет. Но что тебе пучина, Раза, когда ты — суть пламя воплощенное. А что случается, когда пламя встречает ветер? Правильно, пожар. Бушующий, неугасимый, неконтролируемый, не знающий преград и остановок.

Раза осторожно слез со стола, чтобы не нарушить композицию сплетения двух рук и одного блестящего в тусклом свете инструмента. Едва заметно провёл кончиком языка по губам, приблизил лицо и снова прошептал: - В качку только и надо, что уверенно стоять. Го-ря-чо. И слишком близко. Так согревает крепкий алкоголь — мгновенно прогоняя жар по крови. Только чудом не потянулся, не сократил расстояние до несуществующего, не прикоснулся к непослушным волосам, к... - Тут дети. Два коротеньких словечка стали бы отличным, как по заказу, ведром холодной-только-из-за-борта морской воды. Если б не чувствующийся на коже шепот. "Ты не помогаешь". Никто, впрочем, и не обещал. Живешь, потакая своим желаниям — изволь пожинать последствия. И пожалей, наконец, психику кудрявого юнги! - Надо бы каюту вашу мне проверить, чтобы ни одна дощечка больше не скрипела.. господин. - Кроме тебя, никто не сделает, — с серьезной миной подтвердил Фейн, сдерживая желание рассмеяться. Не так, как хохочут над абсурдной шуткой, а так, как смеются счастливые. И кивнул в сторону выхода, сделав пару шагов и мысленно загадывая сам себе: разорвет сплетение рук или нет?

В мире все же стало одним поглаженным котиком больше. И, в отличие от неуловимого знакомца Разы, этот никуда не девался, а продолжал сидеть рядом, вполне живой, теплый и осязаемый. - Роднуль, ветер всё ещё весенний? - А как же, — этой заразительной улыбке невозможно было ответить иначе. Удаляющиеся шаги, тихий звон посуды где-то за стеной. Камбуз-то опустел, а он и значения не придал. Кажется, кто-то добыл "Красавчику" самую быструю в его истории морскую победу. - Все разбежались, — улыбнулся Фогги, поднимаясь на ноги. Руку, однако, забирать не стал: не любил он раньше времени лишаться понравившихся моментов. Что же, он пришел сюда первым, а уйдет последним. Опять эта цикличность. Зато не один. Не один же? - Поможешь ночь продержаться?

Поэтому Ди с самым несчастным видом покивал, хлопнул себя ладонью по затылку и закрыл глаза. Мол, стукнули - а дальше темнота. Потряс головой, как контуженый. На агрессивного дурачка синеглазый и правда не походил, а вот на пострадавшую голову пожаловался. Фогги извлек небольшой флакончик, невесть как затесавшийся рядом с фляжкой (никак, намекал на возможное похмелье), и поставил его на столе рядом с парнем. В Аламе новое купит. Чай, не сигареты, не жалко на хорошее дело. – Если ничего серьезного, то должно помочь, – напутствовал он. На столе нарисовался Раза, в лучших традициях котиков выбравший удобное место для посидеть. Фейн улыбнулся уголком рта показной обиде на неслучившуюся игру. Правда любит тишину. Не мертвенную, склепную, а ту, где задушевные разговоры под потрескивание свечи. Словно аккомпанируя его мыслям, заговорила укулеле. Фогги коснулся кончиками пальцев мазка краски на деревянном корпусе. — Красиво, – констатировал.

Статистика говорила, что люди, обремененные чужими тайнами, живут меньше. Другая статистика вещала, что игры в правду или действие заканчиваются не крепкой дружбой, а взаимными проклятиями или дуэлями. Здравый смысл твердил, что уйди он сейчас за капитаном — и выделится из толпы, запомнится, а если корабельные странности вдруг обретут летальный характер, то быть ему первым подозреваемым. Любопытство хихикало, толкало локтем в бок и подначивало дождаться, пока выпадет антиванцу с фиалковыми глазами станцевать с вольным художником. Ну или не станцевать. Аромат кофе шептал "да посиди еще пять минут". В общем, полный раздрай. Хорошо хоть огненный взгляд ничего не говорил, просто искрился весельем и шалостями. Услышав слова кудрявого корабельного юнги, Фогги подошел к ограбленному экс-владельцу свинины. - На вас напали, говорят? – наемник кивнул в сторону кудрявого как источника сведений. – Я не медик, но первую помощь оказывать умею. Да и подходящее снадобье может оказаться.

- Точно говорю вам, демонщина всякая творится. Озвученную раньше версию с ручным корабельным духом можно было отметать, вскользь подумал Фогги, в котором боролись накопленная усталость и желание выпить еще кофе. В конце конце божественный нектар победил. Всегда побеждал. Закуска, как ему казалось, происходила из все тех же закромов мессира Тилани. Кудрявый потрепал мясные запасы и выиграл проезд на корабле, да еще и не в клетке, а в камбузе. А теперь вот сюда и вернулся. С добычей. Забавно. Змея вселенской цикличности закусывала хвост, а пассажиры "Красавчика" закусывали свининкой. Очередная полная кружка приятно грела ладони, а бессонница была как никогда интересна.

Очередное пополнение компании заставило Фогги пересмотреть свое недавнее мнение о господине с тыквой. Экстравагантность превращалась в моду — так, говорят, в Орлее и начинают носить все более безумные наряды. Сначала кто-то один, а потом толпа входит во вкус. В принципе, из свинины, тыквы и ананаса можно было бы сварганить неплохой обед. Горячее и десерт, так сказать. У парнишки со спасенной рукой лицо было целеустремленное, а у его то ли спутника, то ли жертвы — страдальческое. Исчерпав к ночи, когда все нормальные люди уже попрощались и видели десятый сон, запас приветствий, Фейн выразительным жестом предложил пассажирам присоединиться к кофеиновой оргии. - Знаете, господа, только что это было бутылкой отменного эля. – сообщил вновь прибывший с отчетливой ноткой сожаления. Что больнее, думать, что потерял, а потом обрести — или же думать, что обрел, а потом потерять? Поразмыслив, наемник решил, что последнее, потому что сигареты-то в итоге остались при нем, чего не скажешь об эле позднего-раннего гостя.

- Господа! – шагнув через порог, Энцо коснулся пальцами борта своей шляпы и кивнул присутствующим, особенно нежно улыбнувшись мальчонке с фиолетовыми глазами. - Avanna, — кивнул Фогги новому участнику спонтанных вечерне-ночных посиделок. Оценил сначала потрясающую во всех отношениях шляпу, а затем и тыкву. Отметил, однако, что не видел обладателя шляпы во время посадки. Сырая тыква, однако, была полезна не всякому желудку, да и в виде пирога, томленая в пряной приправе или запеченная со сметаной, зеленью и чесноком она гораздо вкуснее. В любом случае, являться на камбуз со своими продуктами было несколько... экстравагантно. Хотя на то могли быть причины. Например, незнакомец считает тыкву своим талисманом. Или параноидально боится отравления, а потому ест только сырые овощи. Или корабельные странности и его не оставили без внимания.

- А тебя, роднуль, ждёт кто-нибудь? - за время коротких посиделок было сказано достаточно, чтобы окрылить ривейни, но всё же хотелось убедиться в сделанных выводах. Даже не заметив этого, Раза в нетерпении прикусил губу. - Свободен, как весенний ветер, — усмехнулся Фейн, не спеша делать далекоидущие выводы насчет обращения. Вдруг сказано без всяких дополнительных смыслов, а потому что можно. Потому что человек хороший (Раза, не Фогги), ему несложно, а адресату приятно. Мысль уходила куда-то не туда, и наемник притянул ее за шкирку к вопросу. Ни разбитых сердец, ни обманутых кредиторов, ни контракта у Воронов на его голову. Фейн скользил по жизни легко, не оставляя за спиной ни обид, ни сожалений, ни обманутых ожиданий, тяжким грузом висящих на плечах. Весенний ветер — вот он есть, тепло и нежный яблоневый цвет, а вот и прошел, оставив встрепанные кудри и легкую улыбку. О таких не жалеют и не скучают: есть — хорошо, нет — ну так жизнь продолжается. - Да и не верю я в ожидания. Верю во встречи, - улыбнулся собеседникам, предлагая нечто вроде тоста. А вот и встречи начались. Ну-с, выпьем! - За встречи, — улыбнулся Фогги, салютуя кружкой всем присутствуюшим сразу. Встречи — это хорошо, это обещание нового. Новых хороших воспоминаний, новых возможностей или новых уроков на будущее.

Удручённый вмиг воспрянет, а весёлый в ночь поманит, - согласно подхватил ривейни то, что ему показалось намечающейся рифмой. Надо же, а ведь он и не заметил, что там был намек на рифму, пока Раза ее не подхватил. Непривычное чувство, что тебя кто-то поддержал еще до того, как ты понял, что это вообще возможно. Пусть даже и в такой мелочи. - Земля из-под ног уходит, вспоминай меня. Котик, - с улыбкой переводя взгляд с одного мужчины на другого, негромко и ласково напевал моряк. У Фейна земля из-под ног не уходила. Напротив, музыка заземляла, притягивала, напоминала: вот она, жизнь, вокруг тебя и ты в ней, как птица в воздушном потоке. Живи, чувствуй, грейся, улыбайся. Совсем не вспоминался уже при слове "котик" четырехлапый корабельный попутчик.

От такого представления формальности только прибавится. Тилани качнул кружкой, давая команду "вольно". - А что, Фогги, ничего странного на корабле не встретилось? Фейн приподнял собственную кружку в подобии салюта, что можно было расценивать и как "понял-принял, вольно", и как жест признания капитанских регалий, и как "ваше здоровье и крепкие нервы, капитан". Или всего понемножку, тут уж как захочется. А вот вопрос застал его немного врасплох. Наемник приложился к кофе, будто надеялся найти подходящий ответ на дне, но, как обычно, пришлось выкручиваться самому. - Для человека сухопутного на корабле все странно, — заметил он. — Ну, вот свалился осьминог на голову откуда-то сверху, допустим, бывает. Корабль в море, осьминог тоже. Ну, издох он сразу после — с натяжкой, но тоже объяснимо. Еще был парнишка, который во что-то так вляпался, что двум магам из пассажиров пришлось его выручать. Юный мот не особенно скрывал свой статус, а тевинтерцу это и вовсе не требовалось. - А еще что-то или кто-то на корабле накладывает иллюзии — во всяком случае, надо мной уже дважды подшутили. Мне сказали, что они чем-то отличаются от обычной магии. Если у вас здесь живет какой-нибудь дух-защитник, который любит над пассажирами подшутить, это одно, а если нет... то, ну нет. Фогги развел руками, не выпуская кружку. - Хорошая песня дорогого стоит, вот что. И душу согреет, и в пляс потянет, и в глазах светлее станет, — жизнерадостно улыбнулся, пока обстановка совсем не помрачнела. Раза в компании сам был будто солнышко, а тут и он притих.

- Псст, Фогги, есть работа. Полчаса вахты отстоять, да потом ещё ночь продержаться, - моряк не удержался и всё же подмигнул. - Интересует? - Смотря что за это светит и за что держаться, — усмехнулся наемник. Доброе дело да в хорошей компании иногда можно было сделать и бесплатно — на удачу, ради нового знакомства или просто чтобы хорошо время провести. А за иное не грех и поторговаться. Как Фогги относился к путешествию на "Красавчике", он пока не знал. Вот кофе, задумчивый капитан, улыбчивый плотник и вежливый тевинтерец-маг, всегда готовый помочь незнакомцу. Красивые женщины (две). Котик (после происшествия с осьминогом, однако, Фейн решил больше не пытаться подстеречь неуловимого зверя, чтобы фамильярно погладить). А вот тот самый осьминог, скрежет неприятного голоса на задворках сознания и собственный рассудок, показывающий не то, что есть на самом деле. Неприятно. - Рад знакомству, — кивнул в ответ.

- На восьмой склянке вахты меняются. - Пояснил. - До конца вахты еще полчаса. - Да просто работает. Взяла и закончилась, - охотно пояснил Раза, опустив мелкие детали. Как-то не сочетались эти две фразы. Из слов капитана выходило, что им еще полчаса надлежало быть на своих местах, из слов его подчиненного — что жажда кофе и покоя приоритетнее торчания на палубе. С одной стороны, хотелось спросить, все ли в порядке: раз у него последние несколько часов выдались безумные, да и и не только у него, судя по светящемуся, а потом посиневшему заживо хлопцу, то вдруг и у них тоже? С другой стороны, не его дело, да и не способствовали такие беседы цели "перевести дух". Наверное. Да и вообще, если городские стражники могли отлучиться на перекур в особо жаркий и скучный день, то почему моряки не могут перехватить кружку кофе в ясную спокойную ночь? - Зовут Фогги Фейном, можно Фогги, можно на "ты", можно на "псст, есть работа", — пошутил он. — Путешествую по Тедасу, помогаю людям решать их проблемы за скромную плату. Что-нибудь найти, что-нибудь куда-нибудь доставить, не сунув туда нос, сопроводить кого надо и куда надо. Ничего необычного. Дерзкие похищения артефактов из схронов тевинтерских магистров и тому подобные мероприятия, например. Да.

Камбуз - Добрый вечер, мессиры, — улыбчиво кивнул Фогги, ненавязчиво подвигая кофейник в сторону капитана. Предложил бы налить обоим, но как-то невежливо — это он здесь гость, а капитан — хозяин, а матросы... ну, домочадцы, наверное? - Вечер выдался насыщенный, а здесь хорошее место, чтобы перевести дух, — объяснился наемник. Согласно звякнули струны под негромкую песенку о том, как сделать свою жизнь лучше за несколько минут. Он узнал в музыканте музыканта с пирса и не подал виду, что услышал соударение с балкой. Из вежливости. - А у вас закончилась вахта? Или как это работает в море?

Потреблением кофе и разгоном тоски как раз и занимался Фогги, оккупировавший опустевший камбуз и огромный бронзовый кофейник с толстыми стенками, который добросердечный кок полностью предоставил в его распоряжение. Тоска была не совсем уж острой — в конце концов, самое ценное не пострадало, — но поводов поразмыслить было достаточно. Странный во всех отношениях рейс должен был закончиться завтра, но еще была ночь. И следующее утро.

- Это... мне надо подумать, - сказал растерянно и добавил, - Она сейчас рассеется. Иллюзия. Сигареты ваши в бочке. Думаю не намокли. Я пойду... Надо подумать. Он снова потряс головой и поспешил скрыться в люке, ведущем на среднюю палубу. Фогги поблагодарил бы, но что-то подсказало, что Рис, отшатнувшийся от него, как от прокаженного, с ошалелым взглядом, сейчас вряд ли услышит слова вежливости. Поэтому он терпеливо сидел рядом с бочкой, пока вместо густого слоя золы на дне не проявились очертания ненаглядных сигарет, сгреб их обратно в коробку, тоже вернувшую себе приличный вид с абстрактным древесным узором, и пошел обратно в камбуз. Раз это был морок, то и прошлый голос тоже. И, вероятно, вызванным чем-то (или кем-то) одним, раз уж упорно циклился на его сигаретах. После такого открытия Фейну нужен был кофе.

Эльф принял предмет с тем же подозрительно-непонимающим взглядом и покрутил в руке. - Вы видите её сгоревшей, мессир? - наконец-то, догадался он. Фейн кивнул. - А здесь, — он постучал носком сапога по бочке, — горстку дымного пепла. Наклонил голову, чуть подумав. - А вы?.. Дал возможность продолжить, уже, впрочем, начиная догадываться об ответе.

Из коробочки густым шлейфом посыпался пепел. Он быстро закрыл дно бочки и продолжал сыпаться с клубами беспросветного дыма. Помощник внимательно и с некоторым подозрением поглядывал на озадаченного мистера Фейна. И когда тот высыпал в пустую бочку штук двадцать сигарет спросил: - Курить бросаете? - Видимо, уже бросил, да не по своей воле, — отозвался Фейн, помахивая ладонью, чтобы разогнать дым, и с неподдельной грустью созерцая горсти серого пушистого пепла. — То парни со светящимися руками, то умирающие осьминоги, теперь вот это. Словно осененный внезапной мыслью, Фогги повернулся к тевинтерцу и протянул ему обугленный портсигар. - Анарис, вы же маг? Вы можете понять, как могла моя вещь загореться сама по себе, будучи у меня в кармане? "Не льсти себе, не настолько ты горяч", — непременно сказал бы тот странный голос из ниоткуда.

Зрелище действительно было траурное, ибо вся коробочка была покрыта копотью. А дым продолжал валить от неё во все стороны. Фогги осторожно раскрыл крышку и перевернул портсигар над стоявшей рядом крепкой широкой бочкой. Она так сразу не загорится, раз стоит на палубе, открытая всем ветрам, подумал он, все еще отчаянно надеясь спасти останки драгоценных сигарет. А если надежды нет никакой... что ж, просто смахнет их за борт. - Переоделись, смотрю, - донёсся до Фогги голос недавнего знакомца, с которым они утилизировали почившего осьминога. - Сильно липкая дрянь была? - поинтересовался он, направляясь в сторону камбуза. - Ничего, с чем не справится вода, - отозвался он помощнику по внезапным морским похоронам. - Но в мокром вечером несподручно.