Grey_vi_Ory

Что сказать, Раза исследующий оставался тем же исключительным. И отстранился плотник только для того, чтобы дать любимому вдохнуть. И слово. И слово было сказано, и было это слово "договорились". - Скажи "не сдерживай себя", и я не стану, - ривейни то шептал, то играл ненасытным языком с мочкой любимого уха. А перед лицом Фогги безмятежно порхали, рисуя дикие спирали, огненные бабочки. То ли пляска огненных крыльев перед глазами, то ли собственная закипающая понемногу кровь, то ли опьяняющая близость ривейни была тому причиной (а может, и все сразу), но повело голову и заволокло разум, оставив только ощущения: тепло, запах, вкус. А он и не был против. И только треск, мат и отчаянный крик разогнали густую пряную пелену. Фейн солидарно выругался (мысленно), глубоко и размеренно вдохнул и выдохнул. У Разы были все шансы сделать его специалистом по оздоровительным дыхательным упражнениям. И полез следом. Корни и лианы не составили никакой проблемы. Если ему доводилось пересекать границы чужих имений, не имея приглашения, и высокие каменные и железные заборы оказывались покрытыми живой изгородью, наемник считал это комплиментом от переменчивой удачи. Заросшие стены были ему что лестница. Спуск привел его в расселину, где водопад наполнял прозрачную купель, над которой склонялись размашистые листья тропической растительности. Жозефина болталась себе, целехонькая, в сплетении лиан, обвивавших стройный гриф. Фогги аккуратно распутал инструмент, бережно отложил на ближайший мшистый бугорок, не слушая возмущенный "труньк", когда леди коснулись чужие нахальные руки. К укулеле он питал своего рода привязанность: в конце концов, именно с нее путешествие ривейни и марчанина на Сегерон начало обретать характер совместного. И перевел взгляд на Разу, который в полной солидарности с боевой подругой путался в изумрудном сплетении. Растительность удивительно хорошо гармонировала с сине-зелеными веревками, которые уже художественно обвивали ривейни. Ох уж эти молодые красивые пироманты, которых всяк норовит связать: то кунари, теперь и матушка-природа. И Фейн не стал бы врать, что об этом не задумывался. С помощью ножа и такой-то матери перепилил толстую плотную зелень, помогая ненаглядному освободиться. И предупреждающе прижал палец к губам, заметив в густых кустах нечто крупное, круглое и меховое. Магистр Доминик Квинт и его демон Буся оценили бы случайную встречу по достоинству. Впрочем, прятаться было уже поздно: не было никаких шансов, что чуткое животное пропустило вторжение двух шумных идиотов. Возможно, зверь тоже оценил зрелище плененного ривейни, а возможно, просто не понимал, что происходит и почему нужно срочно уносить лапы. Соотношение шансов было где-то 80:20.

- Я бы очень хотел, чтобы ты отправился со мной в это путешествие, - признался с мечтательной улыбкой. — Я же уже согласился, — улыбнулся Фейн. — И мне интересен Ривейн хотя бы потому что я там не был. И еще там будешь ты, — кончиком пальца мягко постучал по кудрявому виску. — Сам же говорил, что с тобой не бывает скучно. Справедливости ради, даже будь Фогги склонен впадать в подобные настроения, с момента встречи с Разой жизнь была какой угодно, но не скучной. — А что касается татуировок, они красивые, — живое тому подтверждение возлежало лохматой головой на его бедре. — И последнее, что разумно делать человеку моей специальности. Но... Но зернышко мысли, оставшееся где-то за пределами сознания, зароненное время разговора о серьгах и других отметинах, о том, что объединяет даже тех, кто находится далеко друг от друга, а других делает еще ближе, выросло и дало плоды. Осколки ощущений и желаний срослись в цельную фреску, нерушимую теперь в своей совершенной красоте. — Если только твоей рукой и там, где никто ее не увидит, пока я не позволю. Тогда — да, и я знаю, что хочу и где. Неизгладимый след на теле как символ всех тех следов, которые Раза оставлял и еще оставит в сердце, жизни и памяти. Исключение из неукоснительно соблюдавшегося правила, нанесенное тем самым исключительным. А если правило когда-нибудь устареет, что же, будет красивая отметка начала пути, который к этому приведет. Фейн всегда ценил красоту символизма. И кроме борьбы с принятием всегда есть третий выход - развернуться и уйти. Развернуться и уйти тоже было разновидностью принятия. И уж кто-то, а марчанин этим искусством владел в совершенстве. — Ты и не тевинтерец, — мягко улыбнулся. — Но я счастлив, что тебе хорошо со мной, правда. И хотя ты не очень прав в том, кем меня считаешь, твое право так считать. А вот насчет поклонения подумай. Мягкий спокойный тон, в котором звучала улыбка, сменился на вибрирующе-мурчащий, а янтарные крылышки волшебных бабочек отразились в карих глазах, оставляя в них пляшущие огоньки.

- Но мне придётся вернуться на Ривейн. Может на год, может на два. — Год-два — хороший срок, чтобы заговорить на ривейнском, — улыбнулся Фогги. Кому всевозможная магия, а кому — всевозможные знания, раз уж Тень закрыла перед ним свои границы. В мире было достаточно интересного и без того — во всяком случае, для марчанина. — И научиться бить татуировки. Рука заключила Разу в полуобъятие, чтобы погладить выбитого в коже питона. — А леди Тилани я сказал, что понятия не имею, что считать покоем. С детства в одном городе дольше нескольких лет не проводил. Про безрассудство — это все от тебя. Маг, который собирается впускать в себя духа, вооружившись чокером, мной и оптимизмом. Не упустил случая подколоть. - Ты работал с магами и жил в Тевинтере. Я доверяю твоему чутью. — Если ты вдруг подумал, что я осуждаю, то я не осуждаю, — спокойно сказал Фейн. — И по моему опыту, в Тевинтере не-маги, а уж тем более не-граждане — именно что ресурс. За редким исключением. В этом нет ничего личного. С этим нельзя бороться, только принять. И быть полезнее, чем просто источник крови... но, как показывает практика, иногда это и есть максимальная польза, которую хочет получить от тебя тевинтерец. Возвращение Ласки под пяту Квинта показывало это более чем ясно.

— Я бы построил нам дом. Подходит ли ему вообще домашняя жизнь? Наемник в целом об этом не задумывался. Вот и разница между ними. Раза видел мир в ярком солнечном свете, но думал о будущем. Мечтал о нем. Фейн жил моментом, и его планы не простирались дальше ближайшей задачи. За исключением того момента, когда перед внутренним зрением возник образ повелевающего огнем ривейни, раскрывшего свою силу полностью. С Разой вообще было связано много исключений в жизни Фогги, и число их лишь росло. Исключительный ривейни, подумалось с легкой улыбкой. — Ты раздумал покорять тевинтерскую магократию? — уточнил марчанин, пытаясь увязать просьбу Разы работать с ним и планы на мирную жизнь среди таких же вольных и солнечных людей. — Или одно другому не мешает? Задумался о провидице и словах "знающего духов", но не спросил. Пока. — Пусть у тебя будет козырь перед магами. — У меня или у нас? — приподнял брови Фогги. Он не был уверен, что этот козырь им понадобится, а если и понадобится, его еще нужно умудриться выложить. — А еще ты подозрительный. Рука мягко скользнула по затылку, нежно коснулась изгиба ушной раковины, кончики пальцев погладили смуглую шею. Котик.

Ривейни оседлал корень и прилёг вихрастым затылком на бедро Фогги. Теплая ладонь тут же легла на увитое змеями плечо, размеренно поглаживая сильные мышцы, перевитые кунарийскими узлами. Вторая запуталась в каштановых волосах с солнечным отливом или, может, наоборот, пыталась их расчесать. — Я бы согласился, — без раздумий отозвался Фейн. От концентрации нежности в голосе хотелось обнять крепче, прижаться губами, но и нарушать момент не хотелось. Хороший момент, пусть будет. Вопрос потянул за собой вопрос. – Теперь, когда снова все собрались, скорее всего, снова будем решать, идти с Рисом ли нет. Вряд ли он раздумает и захочет повернуть на Алам. Возможно, это шанс все переиграть. Ты как?

- Может, посидим немного? Когда ещё такую красоту увидишь, - он указал взглядом на шумный водопад. Тронул струны, заиграл. Вокруг зароились уже привычные Фогги светлячки, которые собрались в целый сонм разноцветных бабочек. Разноцветных, потому что пламя в них перетекало от апельсиново-оранжевого к небесно-голубому. Традиционно покладистый марчанин слегка пожал плечом. Почему нет, не сказать, что они куда-то спешили. Конечно, сама идея выслеживания чуткого лесного зверья под песню укулеле была как минимум оригинальной, но будто ему не было все равно, на что тратить время. А так практически свидание. Прогулка, серенада, теперь еще и вид. Фогги усмехнулся и сел рядом с Разой.

- Мне кажется, мы тут уже были, -- задумчиво заметил Раза после битого часа блужданий, остановившись у приметного низенького деревца, на коре которого ещё в прошлый обход успел накарябать мечом "Раза был здесь". Теперь же парень смотрел на оставленную метку, поигрывал мечом и думал ниже дописать "Я хочу домой". Фогги домой не хотел. Сложно хотеть туда, чего у тебя нет. Зато он хотел в Алам — в бодрящие объятия цивилизации, в веселый гомон таверн, многоцветие рынков, прохладный покой книжных лавок. Туда, где были нормальная ванна, нормальная постель и кофе. Помечтав полминутки, вернул свое внимание задумчивому как никогда ривейни. Прислонился к ближайшему стволу спиной, очерчивая взглядом смуглую фигуру, слепком с которой хоть сейчас украшай какой-нибудь сад. — Охотничий пыл все? — поддразнил. Как тот, кто рос впроголодь, Фейн мог не придавать особого значения составу еды, лишь бы съедобно и сытно. Изображать из себя искушенного аристократа ему даже в Тевинтере не требовалось. Но... молодым растущим организмам еда без мяса не еда. К тому же, в памяти еще было свежо воспоминание о старом погребе с пыльными бочками. — Идем дальше. Не могли же эти джунгли вымереть разом. А то нечем будет закусывать. Подножный корм — не закуска.

Всё бы о других тебе думать, всё бы за других кровью своей платить. Не о других, Раза. О тебе. Еще о себе местами, но начнем с того, что думать о тебе — это тоже в каком-то смысле о себе. Сложные сплетения слов, сложнее веревок, по которым прошлись-таки руки под ласковый, долгий и благодарный поцелуй, точно по струнам. На настоящих струнах он играть не умел. А вот на тех, которые звали в известном направлении — вполне себе. - Кто же тебя, котик, гладить будет, если я одержимым стану? - озвучил Раза последнюю причину, которая в глазах всех духов и богов делала ривейни попросту неуязвимым. - Да и не пойдёт мне пушистый хвост. Знаешь ведь, я чешую люблю. — Вот именно, — согласился марчанин, довольный резкой переменой направления... нет, не рук, а мысли. А то все про одержимость да про то, что может пойти не так. А что вообще шло так с момента их отплытия из Юдекса, позвольте спросить? - Жрать хочу, - озвучил ривейни очевидный факт. - Там Рис что-то принёс. Может, перекусим, а потом сходим на охоту? Зверя бы поймать. Мясца нажарить. И, поддавшись кошачьему порыву, легонько куснул Фогги за аппетитный носик. Что же, этого зверя он уже поймал. За что и огреб звонко по тому самому месту, которое природа обделила пушистым хвостом. Заговорил о деле, так нечего дурака валять. А то ручей хоть и был, но мокрым идти залегать в кусты караулить зазевавшуюся тропическую живность... брр. — Погнали, — есть, так есть, охотиться, так охотиться. Не бананами же едиными. Главное, не испытывать дальше пределы обоюдной сдержанности, у этой игры был только один исход. Пушистый, как гибкий демонический хвост.

- Я бы ответил, что ты и есть моя гарантия. Ты и этот чудный черный ободок. Я вообще не очень представляю, что собираюсь делать, но.. Разой-плотником до конца жизни тоже оставаться не хочу. Провидица рассказывала нам с братом про Истязания, когда неподготовленного мага сталивают с демоном. Я готов, у меня есть ты, и у нас дух вместо демона. Что может пойти не так? Эм, все? Или провидица не рассказывала вам, чем заканчиваются Истязания для тех, кто их провалил? И что суть Истязаний как раз в том, чтобы НЕ стать одержимым? Ах, он успеет позаботиться о теле. Как предусмотрительно с твоей стороны, ривейни. — Понятно. Значит, непоправимое у нас значится возможным блюдом в меню, — сдержанно подытожил марчанин. А в качестве мер противодействия были взломанный чокер, наемник, одна штука, плюс надежда и оптимизм — валом. Негусто. С одной стороны, маг в ошейнике все равно что труп. С другой стороны, как показала встреча с Лаской, демону все равно, труп или не труп. С третьей стороны, дух, годами защищавший ривейни, которому вот именно сейчас вздумалось догонять программу тевинтерских стихийщиков, это все же не демон желания под каблуком у тевинтерского же магистра. Интенсивные размышления Фейна прервал вкрадчивый голос и ощущение переплетенных веревок под ладонью. И построение фразы, с которым не то в койку нырять, не то разводить на деньги напыщенные сливки минратосского общества. Крепких, мать его, гарантий. Таких же крепких, как свежезалатанный пресс, который ривейни лапал его рукой. — Иди ты на хер, Раза, — возмутился Фогги, высвобождая коварно плененную кисть. Пришел, простой, как летнее утро, с планом, который сулил исходы от магического истощения до одержимости, смотря кто из них ошибется, любезно пообещал возможность лично тебя угробить, но зато вот тебе тело. В кунарийской броне. Заботься, так сказать, пока живое и горячее. ...и рассмеялся, уткнувшись лбом в плечо, затянутое в жесткие пластины брони. Смеялся над тем, куда послал. Предоставив ривейни вдоволь возможностей насладиться видом на кудрявую макушку и погадать, не поехала ли у наемника крыша его стараниями, Фейн поднял голову, продолжая упираться в доспех подбородком и глядя на мага с укулеле немного снизу вверх. Мага с укулеле, который его клеймил безрассудным. — Только попробуй вместо духа одержаться демоном, — блестя глазами, с абсолютно серьезным видом предупредил. — Отдам Квинту всю кровь до последней капли, чтобы посадил его на поводок. А если не сможет, тебя протащу в ошейнике через весь Тедас, пока не найду того, кто сумеет.

Раза просил о том, что считал важным для себя, но понимал - ходить по этому пути в одиночку ему опасно. Фогги сделал еще пару последних затяжек, обдумывая услышанное от ривейни. Почему-то, когда Раза приходил к нему, прижимался к плечу и говорил о чем-то, что ему надлежит сделать, это были разговоры, в которых без сигареты не обойдешься. Затушив окурок о влажный от утренней росы древесный ствол, на котором сидел, и выбросив его, марчанин внимательно посмотрел на беспокойного своего возлюбленного. — Там, где я вырос, это все еще считается одержимостью, — заметил он, отводя взгляд к неизменному сплетению двух рук. Накрыл тыльную сторону смуглой ладони второй рукой, машинально поглаживая большим пальцем. В Ривейне отношение к духам было другое. Их не боялись и не покоряли, с ними дружили и общались. Что не отменяло того факта, что дух и демон — две стороны одной медали. Искаженная природа духа делала его опасным и для носителя, и для окружающих. — Насколько я знаю, если дух будет физически в тебе, ему будет абсолютно все равно, есть у тебя связь с Тенью или нет. И если что-то пойдет не так, чокер его не изгонит, а только... ограничит в возможностях. Разве нет? Наемник, знавший одновременно слишком много для своей профессии и слишком мало, снова поднял глаза, встретив взгляд блестящих темных глаз. Погладил загорелую щеку, тронул кончиками пальцев растрепанные кудри. — Я сделаю то, что тебе будет нужно, и буду рядом, сколько тебе будет нужно, — серьезно пообещал. — Просто хочу убедиться, что не произойдет ничего непоправимого.

Распрощавшись с Энцо, сомнительная альтернатива целителям спустился вниз, избавился от грязных бинтов и, найдя укромное место неподалеку от домика, но подальше от костра и возможных глаз, достал чудом переживший кунарийский плен портсигар. Подкурил, пытаясь вспомнить, когда последний раз держал сигарету во рту. По всему выходило, что в ночь свидания с ривейни, причем докурить ему тогда не дали. Глубоко вдохнул, чувствуя привычный легкий холодок, и выдохнул голубоватый дымок, быстро растворявшийся в утреннем воздухе.

Затем вышел вместе с Фогги в коридор. - Спасибо, парень. – Энцо протянул ладонь для рукопожатия, - Я перед тобой в долгу. Не стоило и говорить, что всё, что было услышано в этой комнате, останется в этой комнате. — Да ладно, — усмехнулся Фогги, пожав предложенную руку и дружески хлопнув антиванца по плечу. — Если мы начнем считать долги, на полпути до Алама запутаемся в расчетах. Мелькнула со скоростью падающей звезды мысль о взаиморасчетах. — Но надраться с тобой за успешное выздоровление госпожи я не откажусь, так и знай. Видимо, информация о запасах выпивки под ногами была единственной, о которой Фейн собирался упоминать, а выздоровление подразумевалось автоматически. И, в самом деле, что такого было услышано в комнате? Сонный бред молодой леди в горячке. С таким же примерно успехом леди Паффери могла обнимать грифонов в своих грезах и слушать их мурчание.

- Готово, - ривейни поставил котелок возле Фогги. — Спасибо, — улыбнувшись уголком губ, отозвался марчанин. "Ты чудо", тепло поддакнули карие глаза. - Простите, родные, тут плесенью воняет. Я на улице обожду. - Я... тоже пойду. Увы, я буду только мешать, - антиванец вскоре вышел из дома и затерялся в джунглях. — Спасибо за помощь, — кивнул обоим. - Кхм… - покосился на Фогги, объяснил, - В детстве её снились кошмары. Наверное, жар всколыхнул прежние детские страхи. Теперь уж не отвертеться, Фогги Фейн непременно задастся вопросом - откуда потрепанный пыльный мужик с большой дороги знает столь сокровенные тайны знатной миледи? Вот тут Энцо немножко ошибся. Фогги не дожил бы до своих лет, если бы не научился не совать нос в чужие дела, молчать, когда нужно, а также серьезно воспринимать любые, самые абсурдные объяснения происходящего. И давать их самому. Почему леди Тау вернула ему амулет без единого слова против? Конечно, потому что они вежливо поговорили, и он пояснил, какое чудовищное недоразумение произошло. — Так бывает, — невозмутимо кивнул, соглашаясь с потрепанным пыльным опекуном благородной магессы. Снял остатки пропитанной кровью тряпки. Аккуратно сплеснул кипятка на новый кусок ветоши, чуть помотал влажную ткань в воздухе, остужая ее до приемлемой температуры, и принялся аккуратно очищать руку миледи от ржавых потеков вокруг раны и темной, вяло сочащейся крови. В расходах материала не скромничал — чего-чего, а вот перевязочных у кунари хватало. И неудивительно, такие-то туши поди обмотай бинтом. Когда счел результат удовлетворительным, наложил целебный компресс и перевязал как положено. Еще одним куском теплой влажной ткани отер липкую от пота бледную кожу на лице и шее. — Ну вот и все, — бодро объявил, собирая использованные тряпки и намереваясь выбросить их где-то, где в этом доме было место для отходов. Оно было наверняка. Котелок с чистой водой, в которой нарочно не полоскал тряпки, а лил сверху, оставил рядом остывать. — Когда проснется, ей хорошо бы пить.

Причина, по которой Фейн не подумал просить целителя о помощи, была простой: он не привык к наличию такой опции. Как не привык и к тому, что можно попросить пироманта зажечь огонь или вскипятить воду, поэтому подумал про костер. Конечно, говорят, что к хорошему привыкаешь быстро, но когда полтора десятка лет справляешься своими силами, за три дня не приучишься по каждому не-магическому поводу дергать мага за рукав. А уж тут на него смотрела из-под сбитой повязки самая что ни на есть проза жизни. А причина, по которой он заключил просьбу мессиру послу в форму вопроса, была еще проще: привычка к рафинированной вежливости, которой он неукоснительно придерживался, пока визави не делал шаг навстречу. Шаг мог выглядеть как угодно, от предложения заслужить чаевые за поиск котика пожилого пассажира или запинающегося "т-ты", пока рука собеседника указывает на него самого, до доверительной информации о старом вине в старом погребе старого дома. Суть была в его наличии. И в жизни бы не пришло в голову практичному марчанину, что парень опрометью взлетел на верхний этаж, чтобы поизображать вешалку или поломаться, аки послушница на церковном огороде. В ожидании воды, протер руки и верный ножик, пригодный для любой цели, ромом. Для дезинфекции глубоких ран крепкие напитки не годились, а вот для рук хирурга и инструментов — да. Острым лезвием снимал с найденных растений плотную зеленую кожицу, оставляя прозрачную, истекающую целебным соком мякоть, которую разминал плоской стороной в кашицу на куске чистой ткани, готовя компресс. Одобрительно кивнул действиям мужчины. - Как плохи дела? – спросил он у Фогги, перерубая кинжалом тугой узел на перевязке. — Не так уж плохо, на самом деле, — ответил, не отрываясь от своего занятия. — Знахари-недоучки часто считают, что жар — это плохо, на деле это значит, что у организма есть силы бороться с хворью. Промоем рану, эта штука, — указал на готовящееся средство, — вытянет всю дрянь. Поспит, отлежится, доберет растраченную энергию, и будет как новенькая. В самом деле, чтобы какая-то корова оказалась сильнее ведьмы, которая орудовала темными стихиями? Нонсенс.

Энцо бросился к окну, закричал: - Сюда! Вернулся. Обхватил антиванку за плечи, приподнял, усадил себе на колени. Темная макушка безвольно ткнулась ему в плечо. - Фло… - шепнул, огладив ладонью спутанные липкие космы, и крепко обхватил взмокшее хрупкое тело руками, чтобы как-то унять этот жуткий озноб. Ну, а теперь побежал. Аргус не знал причины и, врачеванием он бы не помог, но не стоять же ему на месте? Причиной оказалась нашедшаяся антиванка, у которой, как по книжке, были все признаки наступавшей лихорадки. Фогги коснулся покрытого испариной лба, отогнул край подранной рубашки, лицезрел обметанную бурыми пятнами кое-как перевязанную рану. — Энцо, ей нужно тепло. А еще вода, в идеале прокипяченная. Промыть рану и отереть кожу. Мессир Аурелиано, — Фейн заметил ринувшегося в комнату фиалковоглазого антиванца. — Не поможете нам? Рис говорил, здесь поблизости ручей. Огонь уже был, ну а какая-нибудь посудина в особняке винодела найдется точно. Сам он уже разбирал скудные медицинские припасы.

К стоянке он вышел перед самым приходом первой группы. Разложил у будущего очага десяток авокадо и три ананаса - неплохая добыча, с учётом того, что мясо убежало. Уселся на ржавую ось от кареты и попробовал развести костёр из близлежащих гнилых щепок. Авангард первой группы в лице Энцо и Фогги, которые не занимались игрой в чехарду с дикими пчелами, вышел на просвет с заброшенным особняком как раз вовремя, чтобы пронаблюдать появление даров природы. Мельком подумав о том, почему Рис не попытается разжечь огонь магией и решив для себя, что причина как минимум кроется в некоторых безрассудных и бесстрашных, марчанин чиркнул огнивом, пустив искру разгораться по растопке в веселый костерок, и присовокупил к добыче эльфа мешок с грибами и картохой. Извинившись полушутя за возможное вторжение в отработку навыков выживальщика, справился, не видел ли Рис леди Паффери. Антиванка держалась особняком после того, как присоединилась с Квинтом к компании у ворот, и Фейн помнил о том, как невовремя закончились кунарийские лекарства. Зато по пути сюда он собрал немножко трав для противовоспалительной припарки. Не эльфийский корень, но для полевых условий неплохо. А уж обрабатывать раны ему было не впервой, что свои, что чужие.

Не-лагерь На месте стоянки было тихо, если не считать тропических мух, жужжавших над чьей-то добычей, которой теперь не суждено превратиться в ароматный ужин с хрустящей корочкой. Пока спутники искали и находили каждый свое, Фогги забросил бутылку рома, которую принес от бунгало, в сумку со скудной кунарийской аптечкой. Пригодится. Да и картоха тоже, с ней, в отличие от мяса и запасов воды, ничего не случилось. Покрутил головой, ища арбалет Дамьена, нашел его, аккуратно разряженный, неподалеку от сумки мальчика и злосчастных монет, которые так сложно было потратить в джунглях. Ну ничего, инвестиция в будущее, примерно как кунарийская броня. Все скопом и отдаст, когда увидятся. Монеты потеснили бутылку и бинты, пожитки алхимика, механика и кто знает кого еще, Фейн , верный обещанию принести все в целости, нес на плече, ну а мешок он тащил в свободной руке. На чем посчитал свой долг обществу выплаченным. *** Дорогу к месту назначения показывал Энцо, и заняла она добрых несколько часов. Оставалось надеяться, что длинный ночной переход позволит им оторваться от кунари с гарантией. Повторять опыт с пленением и боем Фогги в ближайшее время не хотел. Путь проходил без приключений и вообще чего-либо интересного, пока глазастый (не зря на корабле впередсмотрящим был) плотник не указал на что-то мягкое, пахнущее сыростью, смутно белеющее в предрассветных сумерках и обильно покрывавшее толстый древесный ствол. — Вешенки, — уверенно опознал съедобное наемник. Оставалось лишь догадываться, откуда у него столь широкие познания в разного рода грибах и травах. Вооружившись ножом, марчанин быстро срезал со ствола целые "семейства" вешенок, наполняя ими полупустой мешок с картошкой. Отличное сочетание, а если пожарить — так вообще.

- Ну что, бойкий, - приобнял Фейна за плечи и поцеловал в макушку. - Знаешь, что я понял? Ночи с лагерем кунари я бы все же предпочел ночь с одним тобой. — Я польщен, — улыбнулся наемник чистосердечному признанию. Спрыгнул с ящика, поравнялся с ривейни, и жарко шепнул в смуглое ушко: — Но связанные руки и повязку на глаза все же можем устроить. Так, чтобы минимизировать упущенные возможности. И, оставив Разу обдумывать эту ценнейшую информацию, резвым шагом направился туда, где Рис уже собирал остальных, чтобы увести в безопасное место. Там он забрал остатки кунарийских медикаментов, которые уцелели после урагана по имени Дамьен, и нашел самого темноволосого синеглазого мальчика. — Кунари оставили наши пожитки в лагере, мы сходим за ними и догоним вас в укрытии, — быстро пояснил. — Я заберу твой арбалет и рабочую сумку. Донесу в целости, обещаю. Следующая фраза относилась уже ко всем. — Если что кому нужно забрать, говорите, чтобы мы не пропустили невзначай. А если кто окажется совсем недоверчивым и решит проследить лично, то и ладно, лишние руки в пути не бывают совсем уж лишними. *** Путники в очередной раз разделились, но теперь с намерением вскоре собраться снова, и Аврелий Тилани уже известной ему дорогой повел их на место стоянки, которая и стоянкой-то толком побыть не успела.

- Мдаа... Вытянули тебя профессионально, - сказал почти шёпотом, - прям до донышка. Сейчас, исправим. Смотри мне в глаза. "Так ведь и вытягивал профессионал", — молчаливо отозвалась изогнутая бровь. Фейн послушно смотрел в изумрудные, как летняя зелень, глаза целителя: разницу в росте нивелировало сидячее положение пациента. Он не видел потоки энергии так, как они открывались профессионально обученному магу, но чувствовал, как возвращаются силы, как снова наполняются энергией мышцы, как становится легче дышать. Чистое и яркое ощущение, будто стать под прохладные искрящиеся струи водопада после тяжелой работы под палящим солнцем. - Должно быть лучше, - сказал, убирая руки, но вернул два пальца на лоб, шепнул неясное слово и подарил заряд бодрости от огненной стихии. - Немного огонька, мистер Фейн. Действует, как кофеин. Считайте за пару лишних чашек кофе. — Лучше и есть, премного благодарен, мессир Анарис, — бодро отозвался, широко улыбаясь. Разве что не потягивался довольным котом. — А за огненный кофе — отдельно. С чувством приложил руку к сердцу. Теперь можно было и в очередной марш-бросок по джунглям на благо экспедиции, спасать от одиночества брошенные в лагере вещи.

- Хех, - усмехнулся, - с дыркой в боку, а трофейную броньку напялил. А если бы кишки вывалились? Наоборот же, обвязали и затянули, чтобы все оставалось на своих местах, подумалось марчанину, который спокойно сидел на ближайшем ящике, слушая мажьи разговоры и наблюдая за процессом исцеления через полуприкрытые веки. Вслух шутить не стал — хотелось посидеть спокойно и молча хоть пару минут до того, как нелегкая снова понесет их через джунгли. Sanguis magicae, опять же, исправно тянула к земле, напоминая, что все ресурсы конечны. Поэтому Фейн просто наслаждался кратковременной передышкой в хорошей компании.

По мнению Фейна, его предок не то что благословения ривейнских духов не заслуживал — дыхания, потраченного, чтобы проклясть его. Но говорить об этом не стал, по этой же причине. Только тепло улыбнулся и обнял щедрого мага на время нежного поцелуя. — Всегда пожалуйста, обращайся, — легко отозвался. Не спешил отстраняться: приятно было постоять, прижавшись лбом ко лбу. — И я не премину обратиться тоже, пока разрешаешь. За... огнем. О каком бы огне ни шла речь. А потом вернулся к прерванной задаче, в полном благодушии сочетая полезное с приятным.

С мягкими волокнами, чтобы не натирали, но вместе с тем прочные и гибкие, они ложились на кожу, скользили по ней и затягивались в комфортные петли, обрамляя крепкий торс узором. Правильно закрепить сложное кружево плотных шнуров тоже нельзя было без определенной чуткости. Чтобы веревки не болтались и не цеплялись, но и не вгрызались в кожу, не пережимали сосуды. — Подошла бы мне жизнь в Кун? Создатель упаси, — усмешку, не имевшую ничего общего с религиозным пиететом, можно было увидеть на лице наемника каждый раз, когда он поминал Создателя. Но не сейчас, потому что сейчас он орудовал с узлами на спине ривейни. Но для чуткого музыкального уха в голосе она прозвенела вполне отчетливо. — Кун весь про послушание, про пользу обществу, про то, насколько хорошо ты следуешь цели, которую тебе выбрали и назначили. Про качество винтика в механизме. Хотя я понимаю тех, кого это привлекает. Это... своего рода покой. А насколько были совместимы марчанин и покой, он говорил совсем недавно госпоже Тилани. На вопросе про семью и родителей руки, уверенно скользившие по широкой спине и сильным плечам, на мгновение замерли. Кап-кап, капает кровь из вскрытой вены. Удушливый запах целебных благовоний. Шелест книжных страниц. Тяжелое дыхание. — Я в Оствике родился. В тринадцать оказался в Киркволле. Ну, а потом немало по Тедасу поносило, я говорил. Фогги обошел Разу и принялся вплетать в узорчатую вязь выбранные парнем наплечники с налокотниками. — Матери моей давно в живых нет. Насчет отца не знаю. Скорее всего, тоже, — последнее проронил совсем холодно и равнодушно, будучи сосредоточенным скорее на том, чтобы часть комплекта удобно и надежно лежала на руке.

- А ты вообще откуда столько про кунари знаешь? - Так, ну я готов, - Раза не без труда поднялся и развёл руки немного в стороны, открывая Фогги полный доступ к своему защищённому только грязнющими штанами и очень сильно не ярким кушаком телу. — Ходил в наемничьем отряде с тал-васготом, — отозвался Фогги, начиная довольно неспешный (то ли из-за плохого освещения, то ли из-за малого опыта, то ли из эгоизма) процесс облачения скульптурного бронзового торса в броню. — Тот, с топором, которого я упоминал. Он назвал себя Мараас, это в переводе значит "ничто" или "одиночка". В Кун-то нет имен в нашем смысле слова. Вот он меня и по кунлату натаскал, и про жизнь в Кун рассказывал.

Вот так котики и сдаются с потрохами за клубочек. Обладатель клубочка (или клубочков, это смотря как вести подсчет), вовремя подхватил ривейни за руку, помогая подняться. И очень стараясь не концентрироваться на том, как звучал приглушенно-хрипловатый стон. Пока не стало еще одним возгоранием больше. По-хорошему, ему бы отлежаться, но.. так хорошо эта ночь завершалась. А еще это был хороший шанс иметь меньше поводов отлежаться в будущем. Стойки с оружием, однако, не было. И своих кинжалов, а также сабли ривейни и арбалета Дамьена Фогги не увидел. Естественно, он не думал, что кунари будут ценить оружие жалких баз так же, как свои мечи, которые подгоняли под владельца, одаряли именами и забирали с поля боя первее, чем павших товарищей (если вообще забирали последних). Но хоть ресурсов ради могли бы и захватить. Жаль было расставаться с клинками, которые его столько раз выручали, но тащиться за ними на место раскопок посреди ночи в полумертвом состоянии — это уж точно не похвальное бесстрашие. И даже не безрассудство. Это полная отбитость. - Они же все в Куне правильные такие, сдержанные. У них серьёзно дрыны друг на друга не горят? Ты только посмотри. — Горящий дрын не по Кун, — абсолютно ровным тоном, не поймешь, шутит или нет, отозвался Фейн, осматривая находку, сделанную в ближайшей палатке, которая только чудом не сгорела. Находка, а именно, парные кинжалы, была неплохо отбалансирована, помещалась в симпатичные пристяжные закрывающиеся ножны, а хаотичный узор на лезвиях выдавал примесь сильверита в сплаве. А еще находка просто была красива. - Ну.. вроде эта подойдёт. Поможешь? — Угу, сейчас, — сел рядом с телом и принялся разнимать сложную вязь брони. Не сложнее, чем противомагические ошейники вскрывать, знаете ли.

- Хватит говорить, что я себя принижаю. Не принижаю я, смотри! Смотрел и думал, что никогда еще не видел, чтобы у Разы срывалось заклятие. Особенно, когда они были наедине, но не только. Усмехнулся с нежностью некоторой театральности ривейни и пришедшим в голову возможным трактовкам этого факта — нескольким сразу. А еще тому, что стоило ему сказать про то, что еще не все в лагере сгорело, как число горящих предметов увеличилось. Основательный ривейни. - Так что не принижаюсь я. И не провоцируй. Фейн мог бы напомнить, но не стал. Во-первых, чтобы не увеличивать риски возгорания в лагере. Мало ли, что подумает Аврелий, а очередная "Святая Кара" им сейчас вообще ни к чему. Во-вторых, у него все еще не было столько сил, чтобы тратить их на довольно бессмысленный спор. В-третьих, наемник не особенно понимал, что сейчас Раза попытался ему доказать? Ему, из всех людей, донести, какой он удивительный и талантливый? Все равно что в Ферелден ехать со своим мабари. Так что практичный до мозга костей наемник просто принял решение на тот случай, когда приступ воспаленной самооценки повторится. А что-то подсказывало, что повторится. Хотя Раза и заронил в разум искорку (ха-ха) сомнений. Все же карающие длани были призваны корректировать нежелательное поведение, а не поощрять его. Не став углубляться в эти дебри, — ручья-то так и не было — просто примирительно поднял руки. — Ножи я как раз оценил. Кстати, о ножах. - Знаешь, мне очень нравится, когда в шею носом тычатся. Или в ухо дышат. Как котики, - признался Фогги, откинул голову назад и предоставил милому в меру ограниченный, но без меры соблазнительный простор для носовых манёвров. — Я запомню, — мурлыкнул наемник с профессионально хорошей памятью. Чтобы закрепить обещание, использовал возможность потереться о смуглую кожу носом и коротко поцеловать под мочкой уха. После чего освободился из ласковых и нежных рук и поднялся на ноги. — Хочу поискать нормальное оружие, — пояснил. — Пойдешь со мной? Меч-то у тебя уже есть, а вот... Выразительно похлопал по здоровому плечу.