seda_rostro

- Надеюсь, ты осознаешь возможные последствия. Кто кого переглядит, да? Это даже забавно. Забавно, что из них двоих сейчас сеет зерно рационализма именно Марселина. Весы качнулись. В одну из чаш сгрудили все беды разом. "Сам-то ты что хочешь, чтобы я сделала? Осталась или ушла?" Я не хочу, чтобы ты пострадала. Но осознаю, что хочу сделать. Тебе следует остаться. - Идём. - Идём. Эхом ответил Оливер, оставив вопрос без ответа. Когда лучше бы настаивал, чтобы Марси ушла. Глянув на внушительную Амади, занявшуюся сакраментальным натиранием стаканов, как если бы от их чистоты и блеска зависела судьба человечества, бельгиец опустил одну руку вниз, через мгновение, держа в ней толстовку и пальто. Да, он всегда таскает их с собой, ничего удивительного. Потратив еще секунд пятнадцать на незатейливую маскировку, он шагнул к дверям из заведения.

- А, ну хорошо, - пожала плечами хозяйка заведения, возвращаясь за стойку. Амади была столь любезна, что не только записала на блокнотном листе дешевой бумаги адрес Мико, но и нарисовала схему, как туда пройти. Получалось действительно просто. Кроме чернокожей хозяйки и двух сноходцев в зале бара никого не оказалось. Бельгиец поднял импровизированную карту и внимательно изучил её. Пройти. Ножками. Это внезапно разочаровывало. И, наверное, разочарование отразилось на лице в купе с глубоким вздохом, вырвавшимся из груди. Оливер тосковал по дороге, как по любимой женщине - единственной, верной, умопомрачительной и всегда доступной. Его адреналиновый наркотик. Его личное святое причастие. Его вечный карнавал. Но не теперь, нет. Законы Сна работают иначе. Но разве так бывает? Изнурительные походы, экспедиции, марш броски - их не счесть. Так, как это понимать? Что происходит? Как так вышло, что он не узнает своё отражение в начищенных до мутного блеска стаканах? Как и не узнает, даже если заглянет на дно. Почему не может распутать клубок, терзающих изнутри дум? По колено в воде.. Осталось ли хоть что-то от Оливера вчерашнего? От утрене-рассветного? Пусть одна маленькая радость, отдушина! Пусть одна? Он чувствовал, как изменяет себе. Как ломается хребет с омерзительным хрустящим звуком. Как искажаются черты лица, превращаясь в рябь на воде. Ничего не осталось. Решительно ничего. Без малого шесть дней. Как малодушно и глупо. Горячечный бред. Лихорадка. Это чувство беспомощности бесило. Разум кипел, не находя путей для выплеска эмоций: ярости, страху, смятению, обиде, изнеможению, желанию… в конце концов, вине за то, что он обо всем этом думает. Эгоистичная свинья. Неужели твой дух так слаб? Поздно. Как конь, вставший на дыбы и пускающий клубы пыли из-под копыт, он вознамерился продолжить опасный разгон. Это уже не остановить. Это происходит сейчас. Как во сне… Вещий сон. - Еще раз спасибо, Амади. Мужчина глянул через плечо на фарфоровое, дразнящее изваяние позади себя. Бумажка с адресом и маршрутом перекачивала в карман. Он подождет. Подождет. Рано или поздно отпустит. Всех наркоманов отпускает. А, может, и нечего ждать? Опрометчивое прикосновение. Несдержанность. Марселина влюблена в другого. Истязает плетьми собственную спину и душу, как он свою. Секс с ней не будет выходом ни для кого. Это не решение проблем. И ради чего? Суррогата? «Ты же не влюбился в неё, олух? Нет? Когда и кого ты последний раз любил, вспомни ради всех Святых! А тебя? Любили когда-нибудь по-настоящему?» «О, Господь всемогущий, какой же ты дурак! Как смеешь думать! ..как смеешь засорять сознание таким?» «Ты просто жалкий отступник, не хочешь думать о Ханне. О деймосе. О важном! И, погоди, с каких пор ты зовешь её Ханной?!» - Я собираюсь наведаться к этому парню. Прямо сейчас. Ты со мной? «Когда понял, что - вот оно! - твой звездный час? Понял, что не имеешь ни малейшего представления, как жить дальше? Когда это случилось? На улице? В комнате номер девять? На брифинге? Только что? Потому-то ты и хочешь подставиться. Хочешь ввязаться в драку. Потому что жалеешь себя. Всегда эти сантименты, философские размышления о жизни, чтобы хоть как-то вписаться, чтобы сойти с обочины, на которой тебя оставила.. Ханна. Что ты ей скажешь? Я так скучал? Позволь мне привести тебя обратно домой? Куда-куда, позволь узнать? Чушь собачья! Её дом – гниющее тело там, на кушетке. А, может, ты осмелишься сказать ей, о чем грыз ногти в кровь? О чем срывался в опасный дрифт?.. Просто пойди уже и набей кому-нибудь морду. Разукрась свою для симметрии». - Или можешь пойти и доложить о результатах Найджу.. если он еще здесь. «О, этот мягкий, притворный тон! Этот взгляд на три метра! Ты думал, что это ты? Что справился с собой когда-то, да? Котика завел? Нашел баланс между ненавистью и слепой, щенячьей любовью?..Назвал это долгом?» «В 14 ты был честней, когда поджигал туалетную бумагу и бросал её в окна школьных учителей» «Оглянись вокруг! Вот он дом! Здесь тебе место!» «Ты погряз в дерьме! Ты Джеймс! Ты пепел и выдумка!» «Этот город твой, сын мой, твой!..»

Попытки Оливера сохранить приватность разговора разбились о сломанный регулятор громкости голоса мадам Амади. Похоже, отвечать также шепотом она не умела в принципе. - Конечно! А почему вы спрашиваете? - Да так.. просто.. - пробормотал Оли, поспешно отворачиваясь и ускоряя шаг, чтобы женщина не видела его исказившегося лица.

- Спасибо, - повторил Оли и поднялся со своего места, - Давайте спустимся вниз.. По пути на первый этаж, бельгиец нагнал, идущую впереди хозяйку. Склонился к самому её уху и прошептал, чтобы никто другой не услышал. - Амади.. еще вопрос.. вашим девочкам ведь можно доверить котенка, да?..

Упоминание дополнительного заработка определенно стимулировало мыслительный процесс мадам Амади, но, судя по ее грустному взгляду, ни к чему конструктивному она не пришла. - Простите, но меня они слушать не будут. Но...я не думаю, что местные банды рискнут на вас наехать. Видно, что вы им не по зубам. А адрес Мико я вам напишу, как вниз спущусь. Откуда видно, Оливер уточнять не стал. Вероятно, Амади или её девочки уже разнесли на крылышках вести о таинственных гостях «Бетти». И на том спасибо. Оставалось надеяться, что до завтрашнего утра сноходцев не побеспокоят, а к тому времени, как у местных выгорит терпение, они и сами покинут бордель. - Спасибо, мисс Амади. У меня вопросов больше нет. Марси?

- Да где-то с полгода, наверное. Чем занимались? Да как обычно. Разбой и рэкет. Награбленное сбывали у местных барыг, - пожала плечами Амади, ее явно не возмущали столь откровенно противоправные действия. - С профсоюзом связываться у Кныша кишка была тонка, так что ни меня, ни девочек они не обижали. Конкуренты...ну, да, думаю, придут, но едва ли раньше вечера, а то и ночи. Кныш с Бао Санем время от времени стычки устраивал, тот, наверное, первым своих пошлет посмотреть, кто тут обосновался. Ну и металлюги с 75 улицы, куда ж без них. А потом и люди дона Росси подтянутся, он за всем районом смотрит, каждая банда ему деньги исправно платит, - в голосе Амади прорезались нотки боязливого уважения. Похоже, Амади не имела ничего против ни первых, ни вторых, ни третьих. Какая разница, кто будет трахать её шлюх? Лишь бы исправно платили и не доставали лишний раз. - Угу, - бельгиец в задумчивости сцепил пальцы у лица, - Мисс Амади, а можно как-то отсрочить визит уважаемого Бао Сана и остальных достопочтенных господ на пару дней? Не хотелось бы вновь учинять беспорядок не в пример вашему великодушию и гостеприимству , а ведь, сами понимаете, иначе не выйдет. Только хуже, - понизив голос до заговорщицкого шепотка, Оливер добавил с прищуром, - А мы бы вам хорошие чаевые оставили за хлопоты. Как старые добрые друзья. - Ну, в девятую комнату компьютер ставил и настраивал Мико, он тут недалеко живет, на 77 улице, я могу адрес дать. А больше я и не знаю никого из таких спецов. - И тут мы вам будем очень признательны.

- Амади, - начал Оливер, усадив хозяйку на кровать, а сам устроившись на стуле напротив, чтобы видеть лицо чернокожей женщины и только его. - Расскажите нам, пожалуйста, как долго банда Кныша ошивалась в вашем заведении? Чем они, собственно, вообще занимались, вы не в курсе? Наверняка кто-то попытается теперь занять их место и придет сюда.

- А, ну, хорошо, конечно, поговорить можно, отчего не поговорить-то, - могло показаться, что в голосе Амади тихой тенью скользнуло разочарование. Похоже, женщина собиралась предложить разговаривать прямо здесь, благо будуар делился на две комнаты, но зацепилась взглядом за свисающие с трюмо женские трусики и, после еще одного взгляда на Марселину, отчего-то переменила свое мнение. - Можно в любой незанятой комнате второго этажа устроиться, если желаете. - Будем премного благодарны, - всё это долгое расшаркивание с затейливым вступлением начинало утомлять, к тому же, от взора бельгийца не ускользнула ехидная улыбочка, украсившая лицо Марселины. Какие там, к черту, теперь желания? Это был вызов! О, да! Мы договорились! Моя милая, дорогая Марси. Мы договорились, что я буду ждать. Но только я - это я. Такой, какой есть, со всеми своими потрохами. Не деликатный. Не милый. Не покорный. Не интеллигентный мальчик из хорошей семьи. Другой. Не такой, как он. По лицу сноходца скользнула тень. Ни упрека во взгляде, ни ироничного замечания, ничего такого, что могло выдать задетое эго. Француженке лучезарно улыбнулись в ответ на её триумфальную позу победительницы. Но чем-то коварным веяло от этой улыбки. - Отличные трусики, - заметил Оли, бесцеремонно ткнув пальцем в выставленный на всеобщее обозрение предмет туалета, - Амади, проводите? А вы девочки, - бельгиец бесстрашно шагнул за порог комнаты, протиснувшись под боком у хозяйки, - Смотрите, кто тут у нас? Оливер протянул из-за спины открытую ладонь, на которой сонливо жмурился рыжий, взъерошенный котенок. - Не хотите поиграть с киской, пока меня не будет? Оставляю своего дружка вам на попечительство, согласны? Вот я какой, Марси. Колючий. Грубый. Нескладный сукин сын.

- А зачем меня ненадолго похищать? Это ролевые игры такие? Так, может, это лучше с девочками? Да и у вас самих девушки очень красивые, - тоном "нет, ну если вы настаиваете, то я согласная" проговорила Амади. Похоже, бренди растормаживал и ум, и язык женщины, но профдеформацию владелицы мотеля-борделя деть было некуда. - Нет, спасибо, - протянул сноходец, пятясь на шаг от двери. С учетом произошедшей не далее, чем минуту назад сцены, предложение хозяйки звучало почти, как подстрекательство к преступлению. Во всяком случае, против всех моральных и эстетических норм точно, - Мы по делу.. Поговорить. Поговорить хотели, - уточнил Оли.

Если он хотел смутить ее, то ничего не вышло. А вот разозлить почти получилось. Что ж, гнев Марселины остудил голову сноходца, которую невольно припекало каждый раз, как он оказывался рядом с одной конкретной француженкой. И порой не выдерживал, давая волю скрытым эмоциям. Дурак. Но он мужчина. В конце концов, он всего лишь мужчина с вполне обычными желаниями. Сокращать образовавшуюся дистанцию Оли не стал, выждал пару секунд и поднялся следом на третий этаж. Вычислить Амади со свитой не составило труда. Из-за двери одной из комнат раздавался заливистый смех и громкие голоса. Оливер постучался. - Мисс Амади, можно мы умыкнём вас ненадолго?

Мистер Линдберг смотрел на нее, будто вопрошая. На этот невысказанный вопрос Марси могла бы только огрызнуться в лучших традициях уставшей от брака супруги: "Если ты против, только скажи." Кивнула Найджелу, он избавил ее от лишних препирательств своим решением и отошла к лестнице на второй этаж, где и подпирала стенку в ожидании долговязого напарника с самым независимым видом. Ничуть не возмутившись, выпавшим на его долю искрам из глаз, Оливер шагнул следом. Однако подниматься вверх по лестнице первым он не решился. Житейская мудрость подсказывала - следует пропустить даму вперед. Впрочем, мужчина позволил себе небольшую хитрость, в отместку подойдя к француженке почти вплотную, так, чтобы для восстановления попранного личного пространства, ей потребовалось пройти бочком между ним и стеной и только затем выскользнуть на ступеньки. - Идем? – бельгиец мягко улыбнулся и жестом пригласил Марси проследовать наверх.

Мисс Фог сложила руки на груди и снова уставилась на страдающего мистера Линдберга. - Так что насчёт того, что я сказала, Оливер? - раздельно произнесла она, не оставляя шансов не расслышать. Когда ей что-то было нужно, Марси становилась весьма упрямой. Не расслышать на сей раз, оказалось в действительности задачей непростой. Оливер машинально повернулся на голос и сразу же ощутил на себе всё то упрямство, вложенное в обращенный к нему взгляд зеленых глаз. «Ты хочешь составить мне компанию, Марси? Почему?», едва уловимым намеком отразилось в ответном взгляде. Тональность сегодняшнего утра омрачала картину, в иных условиях более приятную, выбирая из возможных причин, лишь ту, где француженка всего-навсего хочет убедиться, что бельгиец не натворит глупостей, нажив новых врагов себе и другим. - Тебе наверняка не терпится заняться делом. - взгляд перескочил от Оливера к командиру. - Найджел, что скажешь? С чего стоит начать? Разделяться или нет? - Так и есть, - согласился Оливер. Отстранился от стойки и подошел к столику, где сидела дипломатка, - Брифинг окончен? - последние пожелания Найджа неприятно царапнули изнутри. Ему действительно не терпелось. И некоторые мысли по этому поводу Оливер благоразумно решил оставить при себе. Впоследствии, Марси сама решит, кем хочет быть – конвоиром или соучастницей.

По мере того, как Алиса развивала свой монолог, Оливер прислушивался внимательнее, а под конец речи, уже смотрел прямо на девушку. Всё так же безрадостно, но хотя бы не расползаясь по барной стойке мокрой тряпочкой. Это был милый жест со стороны русской художницы, и бельгиец его оценил, одарив Алису несколько изломанной, но все же улыбкой. - Спасибо, Алиса, - кивнул он. Предложение Марселины мужчина тоже слышал, правда, не отнес его на свой счет. В равной степени, оно могло быть адресовано любому из присутствующих. Если бы Оли знал, о чем подумала француженка, он бы разрешился очень неприятным смешком, потому что в мыслях Марси был определенный резон. Идущая внахлёст информация, становящаяся всё более абсурдной и сложной для понимания, странным образом воздействовала на разум, подменяя восприятие реальности, как чего-то не выдуманного, на ощущение от прочтения комикса. Если в самом начале Оливер действительно был потрясен, то теперь защитная реакция мозга скрадывала, как могла негативное влияние, делая бельгийца неоправданно активным и готовым на рисковые поступки. Потому что, всё вокруг книжечка с картинками, а он её герой. - Возможно стоит разделиться на группы, чтобы охватить больше мест и информации? – предложил Оли. Можно было заметить, как одна из его коленок нервически подрагивает. - Ходить по городу всей толпой всё равно не лучшая идея.

- Но мы можем попробовать выдать тебя за него, - предложил Найджел. - Если, конечно, ты здесь существуешь. Я как-то не подумал это проверить. В общем, похоже все упирается в местных хакеров. Нам нужна информация, причем очень закрытого характера, а кто, как не эти ребята такого рода информацию добывают. Бровь скептически взметнулась вверх. - Серьезно? – актер погорелого (безусловно) театра, уставился на Грина, - Я думать не хочу, вот что я тут мог вырасти и понятия не имею, как играть самого себ.. так.. – бельгиец осекся и сокрушенно мотнул головой. Кажется, к нему возвращалась мигрень, - Не факт, что в этом мире существует мой двойник. Вообще не факт. Давайте.. по возможности забудем об этом. - Значит, нужно найти какого-нибудь хакера. Думаю, начать можно с Амади. Наверняка, она подскажет, кто тут разбирается в компьютерах. - Вот, - раскрытая ладонь указала на француженку, - В этом вы оба правы. Нам уже есть, чем заняться. Отличная идея. Покивав своим словам, Оли опрокинулся обратно на стойку и отвел голову назад, издав страдальческий стон. Не хватало ему найти мать при самых странных обстоятельствах, как забрезжила возможность заполучить собственную evil-копию в качестве бонуса. Этот день обещал быть очень долгим.

Оливер стоял чуть в стороне от Найджа, прислонившись спиной к барной стойке и скрестив руки на груди. Его бледное лицо выражало угрюмую задумчивость, поверх которой, тенью легла отрешенная рассеяность, как будто в голове мужчины раз за разом, от слова к слову переключался некий тумблер, отвечающий за прагматичное и беспорядочное течение мыслей. Стоило прозвучать имени «Ханна» в составе одного предложения с «корпорация зла, штурм, бойня, чужеродный разум».. щелчок! .. шум водопада в ушах. Разум отказывался принимать, казавшиеся фантастикой, факты. Всё случилось так быстро, что Оливер засомневался в своем психическом здоровье, в собственном зрении и памяти. А не ошибся ли он? На фото действительно Ханна Линдберг или какая-то другая, очень похожая женщина? Полная тезка.. - Дракон. – на бледном лице воцарилась тень улыбки, когда Найджел попросил уточнить. – Около десяти метров в длину. Оливер и Эндрю видели его. Думаю, они лучше смогут оценить, насколько он будет полезен в качестве… мм… боевой единицы. - Да, дракон огромный.. Но все же «ударять по небоскребу» не стоит, - с некоторым опозданием отозвался сноходец, поддержав мнение доктора, - Нам туда еще попасть надо. Но вертолеты отвлечет до тех пор, пока командиры эскадрильи не скоординируют свои действия с учетом новых вводных. - И еще... - поразмыслив, она решилась все-таки задать сомнительный вопрос, и, с опаской поглядев на Оливера, потупившись, произнесла, - раз с этим миром так тесно связана память мамы Оливера... то возможно, где здесь есть и сам Оливер? Быть может, с ним можно будет договориться о чем-нибудь? Чувствуя спинным мозгом эти взгляды коллег, бросаемые буквально из каждого угла забегаловки, с периодичностью в полминуты, Оливер предпочитал уставиться в одну точку у себя под ногами и делать вид, что не замечает даже самую малость. Но предположение Анны надругалось над мозгом столь окончательно и бесповоротно, что он был вынужден поднять взгляд и пройтись им по каждому присутствующему человеку в помещении. Линдберг со вздохом помассировал переносицу. - Если просто предположить, что Химера воссоздала шестилетнего пацана.. предположить, что он успел вырасти за все эти годы в мужчину.. С ним мы точно ни о чем не договоримся, - бельгиец пристально посмотрел на скрипачку, - Это я тебе гарантирую.

..злой двойник.. Добило. Оливера повело и он, давясь нервно-ехидным смешком, рухнул на спину. На щеках блестели две влажные дорожки слез, которые бельгиец посмешил стереть со своего побледневшего лица ладонями. - Сюр какой-то, - проговорил он с чувством. Смех утих. Сноходец молчал некоторое время, хмуро разглядывая потолок, на котором красовались ржавые разводы подтекающих труб. Надежда? Это место и все звучавшие тут слова, вселяли что угодно, кроме надежды. - Всё, хватит, - решительно заключил он и рывком поднялся с кровати, - Вместо того, чтобы гадать, нам следует немедленно заняться планом вторжения..

- Не знаю, Оли, - покачал головой Найджел. - Что-то тут не сходится. Посмотри вокруг. Имея в руках власть планетарного масштаба, стала бы твоя мать терпеть подобное? - Я не знаю. Собственный голос показался чужим. Звенящее эхо в пустом зале. Оливер чувствовал смятение, никогда ранее неиспытанное. Всё, что он когда-то знал, на что опирался превратилось в ничто, и Оли не успел даже осознать случившееся. Оставалось только обхватить самого себя руками и удостовериться, что тоже не исчез, что всё еще существуешь. Не хотелось идти вниз и рассказывать всё команде. По какой-то причине Оливер чувствовал стыд. Наверное, потому что у него не было не единого ответа на вопрос о том, кто такая Ханна Линдберг. - Мне было шесть.. – будто бы в свое оправдание промолвил бельгиец. Ребенок, испуганный мальчик, уверовавший почти, что в святость родителя. Выпрямив спину, Оливер провел ладонью по волосам, отводя назад взмокшую от пота прядь, и посмотрел на Грина. - Если следовать твоей теории, то мама может находиться под влиянием Химеры. Соломинка. Тонкая, спасительная соломинка.

Наконец, Найджел отодвинулся от компьютера и устало потер глаза, казалось, сноходец за короткое время постарел лет на пять. - Вот же мы вляпались, а, Оли? - Как ты думаешь, она помнит, кто я такой? – вопросом на вопрос ответил Оли слабым голосом. Он все так же сидел на кровати, но теперь какой-то ссутуленный, с поникшей головой. - Мы могли бы дать о себе знать.. я бы.. поговорил с ней, - бельгиец конвульсивно дернул плечами, - Не знаю, что и думать.

Как ни странно, долго искать что-либо не пришлось, первые же строчки поисковой системы занимали ссылки на официальный сайт уже известной сноходцам планетарной корпорации "Вечный свет". Где, в графе "Руководство", значилось знакомое имя. Ханна Линдберг, исполнительный директор. Прилагалось и фото. - Оли, - голос Найджела внезапно сел, пришлось кашлянуть, чтобы вернуть голосовым связкам гибкость. - Посмотри, пожалуйста. Оливер понял, что на фото будет именно его мать еще до того, как успел поднять взгляд к монитору компьютера. Холодная дрожь прошибла тело, вынудив напрячь все до одной мышцы и перестать дышать . После чего пришел страх - липкий, похожий на вязкий сироп. Он обволакивал сердце, до болезненно спазма сжимая плоть в пудовый кулак. Серо-голубые глаза уставились на фото. Сноходец издал задушенный вздох и качнулся вперед, упираясь локтями в колени и пряча дрожащие губы за сцепленными у лица пальцами. - Это… - на глазах выступили слезы, - она.. чуть взрослее, чем я помню.. Сейчас она совсем другая, но.. - голос дрогнул и осип.

- Мне понадобится имя твоей матери, - извиняющимся тоном проговорил Найджел. - Запущу поиск и посмотрим, что удастся нарыть. - Ханна Линдберг, - ответил бельгиец, присаживаясь рядом на кровать, - Я не совсем понимаю, что ты собрался искать в сети. Ты же не думаешь.. что это её мир?

- Ни в коем случае, Оли. Обустраиваемся на всякий случай. А для брифинга пока нет информации, чтобы думать, что дальше делать. Кстати...раз уж ты меня нашел, пошли в девятую комнату. Там есть компьютер, выйдем в Сеть и посмотрим, что удастся найти. Заодно и поговорим, если хочешь. Жестом бельгиец пригласил Найджа следовать первым и проводить в девятую комнату.

- Конечно, Оли, - подойдя к столику, Найджел дружески положил ладонь на плечо бельгийца, сжал, глядя ему в лицо. - Я буду в девятом номере, там компьютер Кныша стоит. Как будешь готов, приходи. И...ты тоже меня прости. - Наверху есть что-нибудь интересное? - вопросила дипломатка у любого желающего ответить, разумея что-нибудь кроме проституток, их клиентов и грязного постельного белья. - Есть свободные номера, которые будут почищены в ближайшее время, сударыня. Няуджел рекомедовал всем подобрать комнатку по вкусу, как я понял, - вежливо ответил Ирбис. И добавил тише: - Еду не заказывайте. Оливер кивнул. Однако размытые временные рамки предложения и суета вокруг потребовали внести уточнения. Незначительное промедление, пока бельгиец сканировал подозрительным взглядом чистое постельное белье поблизости, позволило Найджу ретироваться. Сноходец вскочил, одарив Марселину извиняющимся взглядом, «Прости, придется тебя покинуть», и быстрым шагом проследовал за командиром. Поймав последнего в коридоре второго этажа, Оли неловко разрушил уединение пары. - Мы же не собираемся основательно обживаться здесь именно сейчас? Я надеялся на брифинг или что-то вроде того, - мужчина неопределенно махнул рукой, - А затем, сразу же двинемся дальше.

Очень легко было бы поддаться. Забыться. Заместить. Куда уж проще, вытеснить боль из сердца самым верным способом. Но это было бы... так гадко. У мисс Фог было много недостатков, но подлость среди них не числилась. Тонкие пальчики дрогнули в тепле мужской ладони. Внутренний метроном отсчитывал секунды, они шли и шли, но прикосновение все не разрывалось. Потом шевельнулись снова, высвобождаясь куда позже, чем это полагалось в комплект к суровому "нет!". И гораздо раньше, чем приличествовало бы к трепетному, с придыханием "да". Пальчики тактично высвободились, и мягко накрыли оставленную в одиночестве руку. Легонько сжали. Не сейчас. Не здесь. Пожалуйста. Марси заглянула в волнующееся перед грозой озеро. В ее глазах не было презрения, как не было и восторга. Не было в них и жалости, только просьба. Ручка убралась восвояси. Мисс Фог плеснула себе ещё немного бренди. Если это действительно было чем-то стоящим, то Оливер должен был дать ей время. Тактичная просьба качнулась на волнах, точно лодочка на гребешках притихших волн в миг краткого примирения враждующих ветров. Затишье перед бурей. Быть может так и есть. Оливер не требовал ответа на не озвученный вопрос. Он не пытался утаить мотивов, этого гамлетовского «Быть или не быть». И ни отчаянье, ни боль, ни жгучая обида с привкусом железа на губах, как если бы подросшему пареньку задали трепку мальчики постарше.. то обращение к матери.. только к ней.. .. влекло.. тянуло.. манило!.. к Марселине.. не по тому.. Чем можно объяснить неутолимое ничем желание зарыться лицом в облако её шелковистых, пламенных волос? Вдохнуть аромат душистых латирусов? Обнять, прижать к себе и застыть так на долгие часы, потому что не мыслишь иного тепла, чем ласковость её отзывчивого тела?.. Жаждой разделить с кем-то своё случайное существование.. Нет, не с кем-то.. С ней! С Марселиной.. Иррациональное случается на каждом шагу, кому, как не Оливеру это знать? Но не стоит упиваться грезами о тихой гавани, когда твою жалкую лодочку, твой несуразный плотик треплют волны, раз за разом направляя к скалам. Это слово - «Нет». Столь знакомо, что уже не больно. Оно приобрело иной окрас – жесткое, упрямое, несокрушимое отрицание всего того, что способно нарушить баланс хлипкого судна. Впрочем, так ли это теперь? «Посмотри внимательно, Оливер! Посмотри сколько пробоин на дне твоей лодки! Сколько ты залатал до этого! Почему сейчас мутная вода хлещет через край!?» Ухватиться, пасть на колени, жестоко принудить, молить о снисхождении, заткнуть глубокие раны суррогатом любви? Нет, Марси подлость не входит в регистр недостатков мужчины напротив, как и в твой. Иначе, он бы воспользовался Мирой.. Прелестным диким цветком. Сорвал бы его и растоптал. Так просто.. чтобы забыться.. Её тепло.. свет.. они тоже чарующие пленительны, подобно Огням Святого Эльма, влекущим усталых, одиноких морских волков. Нет, он бы не смог смотреть на себя в зеркало, ненавидел бы каждую свою черточку! И с тобой он тоже не поступит подло. Потому, что это равно предательству самого себя. Всех тех оставшихся ценностей на дне тонущего суденышка. Оливер Линдберг. Заклинатель змей, цветовод, философ.. утопающий. Он примет любой исход. Даже, если ты пришвартуешь свой собственный дырявый кораблик рядом и гордо вскинешь голову, взглянешь бесстрашно, чтобы затем величественно уйти на дно. Это будет твой выбор. Или же доберешься до чужого берега вплавь, на одной лишь вере в постоянство выдуманного тобой мира.. если прибьешься к уже известной земле, потому что иначе не можешь.. если взглянешь смешливо, подразнишь и уйдешь навсегда, оставив умирать одного. ..Это тоже будет твой выбор. Всё, что может дать Оливер – туманная подсказка в прерванном прикосновении, где обрести то, чего он сам долгие годы был лишен, не наученный распоряжаться, завещанным предками, кладом. Захочешь еще? Требуй без оглядки. Уноси сколько сможешь. Чувствуй. Время есть. Всё одно, он не знает, как этим пользоваться в одиночку. *** Когда француженка отняла ладошку, на лице бельгийца не дрогнул ни один мускул. Серо-голубые волны толкнули просьбу дальше в глубины озера, начавшего вновь волноваться. Оливер опустил взгляд к потерявшей опору руке. Неторопливо притянул её обратно. На предплечье что-то тихо щелкнуло, и кожу вновь покрыл защитный эпителий перчатки. Со второй ладонью сноходец проделал тоже самое. - Я говорил с Джеймсом накануне, - промолвил Оли ровным голосом немного погодя, как ни в чем не бывало, - Ну, ты уже, наверное, догадалась. Есть что обсудить о его дальнейшей судьбе.. кое какие мыслишки.. Мне он нравится, - сообщил он со вздохом, не надеясь изменить мнение Марси о её личном экзекуторе, - Джеймс искренен во всем, даже в собственном безумии. В тот же момент, внезапным образом в дверях подсобки на первом этаже появились Найдж и Энди. Чудеса эквилибристики вселяли трепет и призывали к ответу. - .. Непозволительная роскошь для многих из нас.. – бельгиец закончил свою прежнюю мысль. Вернул взгляд Марселине без единого намека на привычную ироничную улыбку, сопровождающую подобные фразы. Но и без упрека. Скорее с горечью к крамольной данности. Зачарованное дыхание момента растворилось окончательно. После эмоциональных вспышек к Оливеру довольно быстро возвращалось самообладание. Внешнее, конечно. Ни одной дипломату это свойственно. «Похожи». - Найдж, - позвал гонщик, которого порой заносило на виражах, в качестве исключения, но не правила, - Я.. в норме. Проблем не будет, обещаю. Хотя нам действительно предстоит длинный разговор. Позже. Ты уж прости..

Молча взяла бутыль, плеснула в пустую рюмку и опрокинула залпом, тем неловким движением, когда лишь делаешь вид, будто поступал так не раз. А на самом деле - никогда. Горло обожгло, как и раньше. Как раньше, стало чуть-чуть больно, а потом разлилось приятное, но, увы, ограниченное в масштабах, тепло. Марси остановила отсутствующий взгляд на лице Линдберга и тут в глазах появилось, наконец, осознанное выражение. Сознание вернулось на место, в уголках глаз собрались крошечные морщинки, свидетели не возраста, но улыбки, которой не было на губах. И всё это время он наблюдал. Одним из тех своих пронзительных взглядов, значение которых непостижимо для понимания стороннему наблюдателю, несведущему в корреляции взглядов Оливера. Всегда что-то происходит за этой серо-голубой волной. Если глаза – зеркало души, то душа бельгийца – неспокойные воды озера, чью, когда-то безмятежную гладь, искажают грозовые капли дождя. «Похожи» Сейчас, как никогда. Квинтэссенция их идентичности сжалась в червоточину над этим столиком, на дне этого стакана с бренди. Правда или очередная ложь? «Похожи». На столько, как в это верится? Могут ли близнецы читать мысли друг друга? Оливер не отводил взгляда, боясь потерять из виду тот едва уловимый теплый свет улыбки. Медленно протянул ладонь, аккуратно высвободил стакан из тисков чужой тонкой и изящной ладошки. Погладил робким мазком фарфоровую кожу, что бы потом, чуть увереннее, сжать в теплых пальцах, переплести их в одно целое с пальцами той, что нуждается в этом прикосновении не меньше его самого.

Если бы могла, она подумала бы о том, нарочно ли у Оливера получаются все эти дополнительные смыслы или без всяких к тому усилий. Но она не могла. Сознание словно высохло от переизбытка паранойи. Хотелось понимать слова именно так, как они сказаны, не больше. - Ты думаешь? - долгая пауза. - Может, ты и прав. Когда смотрят так.. невольно начинаешь чувствовать себя виноватым. "Я не хотел говорить лишнего, прости.." Невинная фраза становится выстрелом в голову. Тот же вопрос мог быть адресован и Марселине. Нарочно ли у неё так получается? Двусмыслица. В случае Оливера вся его жизнь одна большая двусмыслица. Даже сейчас, когда нужно понимать предельно четко цель своего нахождения в данном конкретном месте, с конкретными людьми.. всё существо протестует и рвется скорее покинуть «Бетти» и вовсе не за тем, что бы остановить деймоса.. Как все не вовремя.. Оливер и сам не ожидал, каким огромным окажется снежный ком упрятанных подальше воспоминаний и тревог. Легким движением ноги ком столкнули с самой высокой горы и приземлился он прямиком на голову бельгийца, убив наповал. А ты, Марселина? Вторая сторона медали. Ты – это здесь и сейчас. Но, как просто получилось найти общий язык с твоим личным приведением, говорить, словно знакомы долгие годы.. Как легко было взять руку Миры, дочери самого Императора, в свою, поцеловать мягкую кожу, покрытую тонким пушком.. Всё предельно ясно, инстинктивно, легко. Желания, чувства.. С тобой всё иначе. Кажется, что ступаешь по тонком льду и любое неверное движение значит для тебя неминуемо уйти под воду. Марси, разве ты говоришь откровенно? Чувствуешь откровенно? Движешься, как если бы тебя вела за собой рука надежного человека, на которую ты всегда можешь без страха опереться? Куколка, в фарфоровых изгибах которой видишь собственное отражение. Если осмелиться, протянуть руку, взять.. хрупкое изваяние распадется на осколки, ранит и исчезнет из твоей жизни навсегда. - Виски? - она вопросительно шевельнула бровью, предлагая Оливеру решить самому и замолчала. - Бренди, - коль позволено решать, он выбрал для неё именно этот напиток. Вкус уходящего лета, поздних яблок и огненно-рыжей листвы, как её волосы, спрятанные за черным траурным платком. - Одну порцию самого лучшего, что у вас есть..