Перейти к содержанию
BioWare Russian Community
Поддержать BRC на Boosty

Таб

Посетители
 Профиль  Обзор контента

  • Публикаций

    19

  • Зарегистрирован

Сообщения, опубликованные Таб

  2. · Изменено пользователем Таб

    Прекрасная вышла игра, которая дала мне лучшую возможность из всех - писать нечто сомнительной вразумительности и быть прочитанным. Увы, воспользоваться я ей должным образом не сумел, но я старался! xD Cпасибо мастеру и другим игрокам, я получил большое удовольствие!

    • Like 2

  4. - Ошибся, - раздался голос жаброчеловека. Преисполненный, на этот раз, не уверенности, но скорби. - Признаю. Не признавать свои ошибки - ещё большая глупость, чем их совершать. Виаго оказался невиновен. А я пошёл по ложному следу. Но вслед за кем? Кто самым первым поставил честь нашего дорого вампирского друга под сомнения, - взгляд рыбьих глаз упёрся в Таврика.

  5. - Моё подозрение пало на Виаго ещё вчера, - сказал жаброчеловек холодным тоном. - И я даже не пытался это скрывать, давая ему возможность защититься. Привести аргументы, доводы и доказательства в свою пользу. Но он этого не делал даже пока мог говорить, а та, на кого Виаго попытался свалить вину, в итоге оказалась невиновна. Или вы хотите, чтобы я обвинял кого-то ещё просто потому что Виаго язык проглотил?

    • Like 1

  6. - Вы стали ещё более подозрительной личностью, Виаго. Не вы один, разумеется. Прочие, столь активно голосовавшие за Медузу - тоже. Но в меньшей степени. В конце концов, они могли последовать по ложному следу из здорового честолюбия. В ваше же я верить отказываюсь.

    • Like 1

  8. · Изменено пользователем Таб

    - При всём уважении к нашим ночным товарищам, - начал было жаброчеловек с явным смущением, но с каждым словом говорил всё более и более пылко, - не могу отделаться от мысли, что вампиры - существа коварные. Иной раз - настоящие воплощения всевозможных пороков, что для многих становится настоящим поводом для гордости. Посмотрите, дескать, какой я страшный, как меня боятся, как крестятся при упоминании одного моего имени. И где же ещё должна пробудиться жажда блеснуть своими пороками, как не в компании себе подобного, явно демонстрирующего, если можно так выразиться превосходство? Заимевшего в невесты столь соблазнительную, - простите уж меня за откровенность, - особу? По-моему - самое место и время. Возможно кого-то это могло завести даже слишком далеко... - то ли удивившись собственной догадке, то ли устыдившись излишнего пыла, жаброчеловек внезапно замолк. А через добрые полминуты неожиданно вымолвил: - Виаго.

    • Like 1

  9. Жаброчеловек выглядел заметно подавленным. То ли из-за того, что праздник грозил испортиться. То ли потому что его обвиняли в таких непристойностях. Нет, ну правда, его можно обвинить во многом - в нелюдимости, или наоборот, излишней докучливости, когда дело касалось всяких там девушек и тех, кто ими прикидывался, но в таком... Ну уж нет, это было слишком. Самое время прыгнуть в уютный водоём - или его временный заменитель - и сидеть там, пока буча не пройдёт. Жаброчеловек вздохнул. Жаль, сделать так уже не получится.

    - Очень жаль, что так вышло, - с грустинкой в голосе промолвил он. - Но раз уж на нам выпала такая доля - нужно сделать всё, что в наших силах.

    • Like 1

  10. Жаброчеловек неловко улыбнулся. Он и сам имел имел определённое отношения к выпивке, но не ожидал подобного от особей противоположного пола. Впрочем, это было даже к лучшему. Если Соня уже разделяет его страсти...

    - О, вижу вы тоже ценительница крепких напитков, - чуть улыбнулся он. - Всегда приятно видеть людей, которые не просто напиваются вдрызг абы чем, будто какие-то люди, а знакомы с культурой питья и всецело её разделяют.

    • Like 1

  11. Жаброчеловек нервно сглотнул, увидев... ежа. Ежа ведь, верно? Но разве ежи бывают такими соблазнительными? Они ведь не амфибии, в конце концов. И даже не люди. И всё же было в ней нечто эдакое, что даже скромное существо из чёрной лагуны не оставило равнодушным. 

    Жаброчеловек прокашлялся. Подтянул штаны. Поправил красный платочек, торчащий из кармана пиджака. Всё вроде бы хорошо. Но он всё равно чувствовал себя таким неловким.

    И всё же, взяв себя в руки, жаброчеловек подошёл к Соне на ватных ногах. Будь он лысым приматом - наверняка бы обливался потом.

    - Д-добрый вечер, не хотите познакомиться?
     

    • Like 2
    • Shep 1

  12. Жаброчеловек прогуливался между столов, украшенных яствами. Приценивался к съестному. Задумался о том, не сочтут ли его каннибалом, протяни он руки к морской тарелке. И не сочтут ли людоедом, полакомься он из человеческой. Но раздумья амфибии прервал неожиданно явившийся слуга. Недоумение так и застыло на чешуйчатом лице. Неужели у него были такие чемоданы? Больше недоумения было только смущение. Может и правда были.
    - В купальню, будьте добры, - вымолвил он, борясь со смущением. - Они должны быть водонепроницаемыми.

    • Like 1
    • Haha 2

  13. Жаброчеловек посмотрел на бокал со здоровым скепсисом. Но это поначалу. Мгновение, и скепсис сменился интересом. Потом - того больше, интерес стал нескрываемым желанием. И вот, он уже опрокинул бокальчик. Залпом. Но содержимое всё-таки посмаковал, иначе совсем некультурно получается.

    - Благодарю, - сказал жаброчеловек официантке. И икнул. Голос у него был довольно красивый, хоть и рыбий. А вот ик - не очень, пусть и человеческий.

    • Like 1

  14. Жаброчеловек прибыл точно в срок. Не стоит даже говорить насколько непосильной была эта задача для существа, которое страсть как не любило не то что путешествовать, а вылезать из своего водоёма вообще. И всё же он это сделал, отчего чувствовал вполне оправданную гордость.
    Но это ещё не всё. Жаброчеловек не просто прибыл, он сделал это в смокинге с красной бабочкой и лакированными туфлями. Зачем? Почему? Как? Трудно было даже пресдавить. И всё же жаброчеловек это сделал, отчего чувствовал более чем оправданную гордость.
    Но и это ещё не всё. Жаброчеловек не просто прибыл и сделал это в прекрасном смокинге, но даже не остался плавать в купальне всё время, отведённое на подготовку и само торжество. Он разгуливал по банкетному залу, смотря туда-сюда, здороваясь с теми и с этими, ловя их удивлённые взгляды...
    Возможно это было колоссальное усилие над собой. Возможно - огромное давление со стороны. А может это просто была любовь...

    • Like 3
    • Shep 1

  15. · Изменено пользователем Таб

    Тварь Из Чёрной Лагуны

    vDWhIsE.jpg

    Зачем вообще уважающему себя жаброчеловеку покидать родную и уютную чёрную лагуну? Ну разве что ради роли почётного гостя на свадьбе одного всем известного монстра...

    • Like 5
    • Thanks 1
    • Haha 1
    • Soon 1

  16. 5 минут назад, Leo-ranger сказал:

    Нет стиля? Может быть, вы просто слишком невнимательно смотрели? Или вы просто один из тех, кому чтобы прочувствовать киберпанк нужна ночь и дождь? То что нам показали трейлеры это именно то что я хотел бы увидеть в видеоигре по мотивам 2020: яркий, броский, "в твоё лицо". 

    "Но оно слишком похоже на ГТА!" - скажут многие. "Так и должно быть" - отвечу я. Киберпанк 2020 всегда был про людей танцующих на грани между разрешенным и возможным, о больших пушках, быстрых тачках и ещё более быстрых смертях. "есть так назвыаемые рэднеки" говорите вы, забывая, что в Найт-Сити их даже в оригинале было немалое количество, и чем ближе к окраине города тем их больше.

    Я бы предложил вам вновь заглянуть в Night City Sourcebook и CP2020 Core Rules и провести сравнение ещё раз.

    Первым делом, сударь, я предложил бы вам заглянуть в "Listen Up, You Primitive Screwheads!!! The Unexpurgated Cyberpunk Referee's Guide", где прямо говорится, что тёмное время суток и плохая погода лучше всего соответствуют духу Cyberpunk 2020.
    Но ладно стиль. Ладно атмосфера. Посмотрите на то, что обещают разработчики! Молочные реки и кисельные берега, не иначе. При том, что в самой студии, согласно инсайдерской информации, творятся настоящие Содом и Гоморра с сотрудниками, бегущими поджав ноги от начальников-самодуров. А всё, что мы видели за столько лет разработки - два кардинальной отличающихся друг от друга трейлера. И фрагмент геймплея. Который от и до проходит в тесных коридорах, а игрок всё время только и делает, что стреляет, тогда как в диалогах на манер Fallout 4 нет и намёка на альтернативный путь. Где тут великая рпг? Пока что нам пыль в глаза пускают, да и только.

  17. 3 минуты назад, Leo-ranger сказал:

    Как полотна да Винчи? Скорее как мои детские рисунки - пятнадцать лет назад они мне тоже казались очень зрелищными и интересными, и точно так же я не могу смотреть на них сейчас без желания отвести взгляд.

    Но! Не хотелось мне переходить на личности. Ой, не хотелось! Но вы, сударь, будто так и пытаетесь меня спровоцировать. Вывести честного человека на, с позволения сказать, конфликт. Ну что ж. Сами напросились. Вот такие как вы, небось, и полотна футуристов считали мазнёй не понимая, что кроется за лёгшими на холст красками Какая величина мысли. Какая идея! Потому что дорасти надо! Это вам не на рисуночки на открытках смотреть, сделанным под копирку. И если провести аналогию с миром видеоигр - не взрывам в Call of Duty дивиться. Тут понимать надо. Головой работать. И чтобы в ней не пустое место было.

  18. 3 минуты назад, Leo-ranger сказал:

    Крайне ожидаю этот проект, ибо я большой фанат CyberPunk2020. Настольная игра не была идеальна, но была крйне стильной и оригинальной, и мне кажется, что разработчики пытаются передать этот дух  2077, что несравненно радует.

    "Не верю!" как говорил Станиславский. Вот так не верю и я, глядя на показанные разработчиками трейлеры и фрагменты геймплея. Не тот это Cyberpunk 2020, полюбившийся мне по играм г-на GSOM'а. Нет той атмосферы, будто бы пришедшей из Бегущего по Лезвию Ридли Скотта, но гипертрофированной до предела. Нет стиля, которым были пронизаны книги правил, как в форме текста, так и рисунков. Нету, хоть околей. Но есть так называемые "рэднеки" в невероятных количествах. Какие-то славянские, прости Господи, гопники со стальными яйчишками разве что. И палящее, палящее солнце с хибарками будто из GTA V сбежавшими. Не верю!

    • My Face Is Tired 1

  19. 3 минуты назад, Leo-ranger сказал:

    БГ 2 это одна из тех игр, что устарела морально и довольно давно, но она отлично играется в компании с друзьями под бутылку газировки. Я пытался пройти её самостоятельно, но она слишком неудобная.

    Не соглашусь с вами. БГ2 - это, можно сказать, классика. Неустаревающий шедевр на века. Как полотна Леонардо да Винчи. Зайдите в Лувр. Поглядите на них своими глазами. Ощутите всю вневременную мощь подлинной красоты. Точно так же БГ2. Возможно вам пока ещё трудно оценить его в силу ли недостаточного культурного багажа или юного возраста. Но уверяю, если не прекратите всесторонне развиваться, ещё сможете оценить эту великолепную игру по достоинству.

    • Like 2

  21. · Изменено пользователем Таб

    Акт III

    ...стране мира. Она переливается в лучах солнца, струящихся через стекло. Ласкающих вас своим нежным прикосновениями, полными заботы, ну и конечно любви. Она одаряет вас неописуемым ароматом, что пробивается сквозь запахи прочих роз, высаженных ровными рядками. Алеющими во влажной земле, на тонких стеблях цвета весенней травы, и с острыми шипами, скрытыми от чужих взоров, но только не от вашего.
     Особая роза, откуда она взялась? Особая роза, почему она так на вас смотрит? Особая роза, отчего вам так хорошо? О боги всех возможных миров - вы ничто перед ликом Особой розы. И если этот мир не лучший из всех, то пропади всё пропадом. И если этот миг не стоил всех прочих - то провалиться вам на этом месте. И если этот муж - не тот, кого вы ждали всю свою жизнь, то падай, падай лондонский мост...
    Он смотрин на вас, едва заметно улыбаясь. Сжимая стебель розы в могучих, но столь нежных пальцах. Сжимаете и вы. И ваши пальцы переплетаются у самого бутона, что пышет алым светом самих звёзд.
    О кто же он, вот этот муж со взглядом преисполненным заботы и любви? И с лёгкою грустинкой в самом сердце пронзительного взора. Отчего становится лишь краше и пробирает вас до дрожи от этого калейдоскопа чувств, что в нём, а значит - вас. Ведь всё одно и ничего не ново под светом звёзд. Он тоже ведь не нов, не чужестранец в царстве ваших грёз, вы виделись когда-то. Но когда? Один вопрос.
    О-о-о, и не раз. Он был той самой тенью, что оставила письмо. Он был лакеем, что сопроводил вас внутрь салона. Он был героем ваших снов, что высился на сцене. Ох, всё это было так давно, что память чуть ли не померкла. И всё же. Вот он. Здесь. Лицом к лицу.

    Ее губы вздрагивают. Она вздыхает, рвано, прикрывая глаза.  С ваших губ срывается стон в безуспешной и глупой попытке собраться, вы хотите что-то спросить, но не можете: лишь любить, и наслаждаться этим чувством, и забыть всё горе, что было, и саму себя, и всех, кто пал на этом пути или падет. Вы тянете к нему свои трясущиеся, ослабевшие руки, и ваша кожа вновь бледна, подобно снегу.

    Он не даёт себя коснуться взмахом ладони, которой накрывает ваши слабеющие длани. И в этом жесте нет презрения, лишь скорбь. Пожалуй, скорбь - то самое, что разрастается во взгляде, поднимаясь из пучин. Он любит и скорбит. О ком же, если не о вас?
    - Не стоит, право слово, - вполголоса он шепчет, и вы чувствуете тёплое дыхание на своём лице. - Не стоит, я просто пришёл вас навестить, возможно скрасить эти скорбные часы в столь неприглядном месте. Но и не только, - он смотрит прямо вам в глаза, и пробирает дрожь от столь пронзительного взора. - Ещё пришёл просить прощения. На большее мне малодушие не позволило пойти.

    Падший Парламентарий хмурится, подобно тени былой себя, надменно, важно, горделиво - любовь, наихудшая из добродетелей, словно пламя, питает ее силы. Но она не может сорваться на крик, проклясть или хуже; в конце-концов, она ведь любит. 
    "Но", отрывисто произносит она, "Я не понимаю".
    Она смотрит на него. Глаза, некогда холодные, наполняются влагой. Она потеряна, она ждет ответов.

    - Не глядите вы на меня так, - он отводит очи, в которых слёзы едва ли не стоят. 
    - Не стоит, умоляю. Один лишь взор ваш - уже удар бичом. Но вы правы даже без слов. На мне вина. На мне весь этот груз. На мне грехи за ваши отнятые жизни, и видят небеса, к их гневу я готов. Но вы - не небеса, - он чуть смётся, и в этом смехе вся горечь бытия.
    - Нет, вы краше их лазури, и радуги, и солнечных лучей, теплом касающихся кожи. Не заслужили вы подобной участи. Не заслужили этих стен, - и взор его касается стекла оранжереи, но разве есть что-то прекрасней на целом белом свете? Неужто он так слеп?
    - Не заслужили, - и голос стал печальным скорбным стоном, исторгнутым из груди. - Никто не заслужил. Никто из тех, чью плоть и разум мне отравить пришлось. Никто из тех, кто только испытает сию участь. И всё же - вы особенно не заслужили. - он медленно высвобождает пальцы, предоставляя розу одной лишь вам. Она переливается на солнце, словно отлитая из радужного стекла.
    - Не заслужили, - повторяет он, пятясь прочь, но не сводя с вас взора. - Но знайте: всё это было ради любви, и ради неё я принесу любые жертвы.

    - К кому? - восклицает она, прикрывая заплаканные от неразделенных чувств глаза. Ее ладонь ложится на грудь, и Падший Парламентарий готова, кажется, умереть вновь.
    - Я заслужила ответы, - восклицает она вновь, срываясь, - почему? Как? Зачем?
    Она прикрывает лицо руками, сдерживая слезы.

    Он замирает, купаясь в солнечных лучах, что льются рекой. Преломляются, просачиваясь сквозь стекло оранжереи. И изливаются наружу рекой радужного света, слепящего глаза до слёз счастья и дарящего тепло, не требуя ничего взамен.
    Он улыбается, совсем чуть-чуть, но вам достаточно, чтобы разбитое сердца ощутило давно забытое тепло.
    - Валенсия, моя жена. Я любил её всем сердцем, и тот миг, когда она покинула этот мир, стал для меня концом всего. Но потом я получил письмо! - он заливается смехом, ив тот же миг вы видите блеск слёз в глаза. Точно поняв, куда вы так глядите, он замолкает и промокает их рукавом выглаженного сюртука.
    - Письмо со странной печатью от таинственного благодетеля. Он обещал, что я снова увижусь с ней, если выполню для него работу. Нет, я не поверил сходу, и всё же согласился, зная, что если упущу хоть крохотный шанс, то буду жалеть об этом до конца своих дней. И тогда всё и началось: я подписал контракт кровью, не видя благодетеля в лицо, но уже чувствуя его необъятную власть. И договор был таков: семь лет я служу ему. И служба в том, чтоб семь особенных людей вкусили этот яд, не зная, что к чему. И всё - в особый день. Вы знаете, в какой. - он всё улыбается, совсем чуть-чуть, но в этой улыбке сожалений больше чем радости.

    Вы открываете ему свое лицо; заплаканные глаза, медленно стекающие слезы, бледная кожа - вы смотрите на него, и грустная улыбка появляется на ваших губах. Вы тоже любили. Давно когда-то. Настоящей любовью, самой искренней из всех. И сейчас. Но сейчас вы умираете, и сейчас вы не боитесь. Мысли путаются, и единственное, что вы можете сделать - это кивнуть ему. Вам неинтересно, кто таинственный благодетель и почему жребий выпал на вас. Вам вряд ли было это интересно еще тогда. 
    - Теперь? 
    Вы спрашиваете, и замолкаете.

    Он больше не произносит ни слова. Лишь улыбается, и в улыбке этой запечатляется вся печаль всех возможных миров. Он не простит себя, и больше не будет счастлив. Вам жаль его больше, чем саму себя.
    Он исчезает в радужном блеске солнца, струящегося сквозь стеклянные стены оранжереи. Он исчезает и остаетесь лишь вы. Солнце и Роза. Особая роза в ваших руках. Она словно поёт звоном стекла, и эта песня струится вибрацией по вашей нежной кожей.
    Она будто хочет вам что-то сказать, и вы подносите розу ближе, к заплаканному лицу, слыша как нарастает песня. Как становится громче стеклянный звон, заслоняя собой весь остальной мир. Любовная песня, струящаяся в вашем теле. Музыка и нежное касание Солнца. Всё одно. Всё - любовь. Всё - секундное, великолепие застывшее в вечности, что обрывается в роковой миг, когда шип особый розы ранит ваш палец. И в вашей груди что-то ёкает. В последний раз. Как будто в представлении вашей жизни кто-то дал занавес. 

    Ваше тело работники Королевского Вифлеема найдут лишь под утро. Не будет ни почестей ни траурных маршей, только крохотная могилка неподалёку от дворца Её Незыблемого Величество. Изредка, её будут навещать, те кто вас любили. И продолжают любить. Те, кто ненавидели. И продолжают сгорать от ненависти. Но никто и никогда не потревожит ваш покой.
    Ваши собрат по несчастью, Храбрый Странник, сойдёт с ума и погибнет, не сумев найти лекарство. Но его  последние часы пройдут в блаженном безумии. А смерть будет лёгкой.
    Вместо обещанной гибели, Обаятельную Мошенницу будет ждать суд, ссылка в Гробо-Колонии и бегство. Говорят, в последний раз её увидят на Острове Кошек. Нельзя и придумать место лучше для той, кто не жила честно ни дня.
    "Констебль вне Закона" закончился скандалом. По вашей вине. В зал ворвались специальные констебли Министерства Общественной Морали, и увидев сотворенное вами непотребства, попытались арестовать всех театралов. Фабиано Виничелли и его труппе пришлось спешно бежать на поверхность. Но сомнительная слава окажется ему на руку. Вскоре он обретёт заслуженную славу по всей Европе и за её пределами.
    В Вейлгардене, накануне Празднества Исключительной Розы, салон таинственного мистера V. будет и дальше принимать особых гостей. Всегда разных. Всегда в разных местах. Салон будет обрастать легендами и привлекать внимание охочих до странностей. Но каждый раз его тайна будет оставаться неразгаданной: ни констеблями, ни революционерами, ни праздными сыщиками. А несчастных приглашенных -неизменно ждать скорое безумие и смерть. Однажды, лет через пять, всё просто закончится, и о Салоне, как и о самом мистере V. больше никто ничего никогда не услышит. Но легенды. Легенды продолжат жить.
     

    Занавес

    • Knife 1

  22. Падший Парламентарий
    Бежит время, бьют часы, и перипетии пьесы оседают у вас в голове: боль предательств, надрывные крики, горечь разочарований.
    И вот, подходит час последней репетиции. Последней для остальных. Первой и последней - для вас. 
    Фабиано Виничелли берёт вас под локоток, всё с той же манерностью. Всё с теми же манерами, бездушными, как одна женщина, которую вы знали давным-давно. И видите в зеркале каждое утро.
    Вы поднимаетесь со стула, и в этот самый роковой миг, видите, как мимо гримёрной торжественно маршируют специальные констебли. Они толкают за собой пару тел со связанными руками. Вы с лёгкостью их узнаёте - Мошенница и Странник. Тут как тут. А вас констебли не удостаивают и презрительного взгляда. Какая печаль.

    Вам все равно. Вам всегда было всё равно. Сейчас, когда сердце готово выскочить из груди, и ваши бледные щеки впервые окрапил румянец, вы готовы к своему финальному выступлению. Пожалуй, стоило выступить в Парламенте последний раз. Но - такова судьба, к сожалению. Вы позволяете Фабиано Виничелли вести вас, и легко отмахиваетесь от констеблей и их жертв. Вы стерва, даже когда никто этого не замечает. Вороны играют, крысы поют, несколько беспризорников кричат вам вслед, толпа гостей спорит по поводу цен на билеты. Вот она, музыка Украденного Лондона.  Вашего Лондона.

    Бежит время, бьют часы, и вы разыгрываете постановку в маленькой, но уютной, а в чём-то даже роскошной гримёрной. Вы не забываете не единой реплики. Ни единого жеста. Ни единой капли эмоциональности, вложенной в мимолётную фразу. Вы - Мадам де Бовуар, жестокая и бессердечная разлучница.
    "Недостаточно жестокая", шепчет Фабиано Виничелли, неловко пряча взгляд, когда репетиция подходит к концу. "Слишком много живости, понимаете? Она - как камень. Её сердце - глыба льда. Её слова - яд. Её глаза..." он отвлекается, прикрикивая на вороватого беспризорника, так и не договорив.
    Бежит время, бьют часы, и вот вы уже завершаете последние приготовления перед выходом на сцену. Останется пройти последний путь по театральным подмосткам. Выйти на всеобщее обозрение и... 
    Вы ведь и правда больше не такая. Только не теперь. Не когда это сердце трепещет в груди, словно птица, норовящая вырваться наружу из клети рёбер. Всё не так, как вы хотели. Вовсе не так.

    Никогда не бывает так, как вы хотели. Стоило привыкнуть. Но. Это всё - театр. Не более чем. Кто-то путает вас с дьяволицей, кто-то кивает, замечая блеск в ваших глазах, вы более не слышите шепота Фабиано Виничелли, ни музыку птиц, ни мелодию, убивающую хорьков. Лишь стук вашего сердца, и мрачную решимость покончить с этим. Наверное, оно к лучшему. Всё, в конечном итоге, будет хорошо.
    Или - нет. 
    Вы останавливаетесь, тяжело дыша. Падший Парламентарий - так они звали вас, разве нет? Неужели это имя ничего не значит? 
    "Я", произносите вы с придыханием, оборачиваясь.

    Вы - Мадам де Бовуар, жестокая и бессердечная разлучница. Ваш выход - здесь и сейчас. Вот по этой ковровой дорожке, алой, как розовый шип с застывшей на нём капелькой крови. Вот на этой сцене, скрипящей под вашей величественной поступью. Вот перед этим зрительным залом, застывшим в немом восхищении, неотличимом от ужаса.
    Вы - Мадам де Бовуар, жестокая и бессердечная разлучница. Ваша зависть разбивает сердца. Ваша ненависть ломает судьбы. Ваше коварство отнимает жизни. И пусть меняются декорации, герои и сцены? эта непреложная истина останется неизменной. Во веки веков. Покуда Подземье не узнает Солнца.
    Вы - Мадам де Бовуар. И вы плачете. Плачете навзрыд. Обхватив руками раскрасневшееся лицо. Упав на колени. Зал охает. Кто-то треплет вас за плечо. Кажется, это Лоренцо Видаль. Констебль вне закона, пришедший по вашу душу во имя мести за отнятую любовь. Он должен быть встречен с язвительной улыбкой на устах. Но... но... но...

    Вы - Мадам де Бовуар. 
    Всё должно быть хорошо. Но. Но. Но. Ничего не хорошо. Вы хватаетесь за сердце, что с каждым ударом эхом разносит боль по вашему телу. Вы подрываетесь вперед к Лоренцо Видаль, вашему заклятому врагу, в его объятия. Вы плачете, упиваясь собственным страданиям, признаетесь ему в любви, умоляете его остаться. Вы умрете. Скоро. Совсем скоро. Это должно быть ярко. Ярче любой звезды. Ярче любого Судилища. Потому что вы - Франческа Чемберлен, Падший Парламентарий

    Любовь - это всё. Любовь - единственное, ради чего стоит жить и умирать. Любовь - это закон, провозглашенный звёздами, что улыбаются, глядя на вас. с бессолнечных небес. 
    Любовь - это водопад слёз, льющихся из ваших глаз. Любовь - те неловкие и давно забытые слова, что срываются с ваших губ. Любовь - нежданные объятия и поцелуя. 
    Любовь - единственное, что не ведает времени и пространства.
    Любовь - это когда наступает весна, и розы пробиваются из-под гнилостных досок театральной сцены. Любовь - это когда наступает весна, и зрительный зал оборачивается оранжереей из ваших грёз. Любовь - это когда наступает весна, и вы сама расцветаете, подобно ярко-алой розе, с румянцем на щеках и живостью во взгляде, и с этой улыбкой на устах, жадных до поцелуев. Любовь - это  когда наступает весна, и он дарит вам розу с белозубой улыбкой на пышущем здоровым румянцем лице. Особую розу. Такую, что не растёт ни в одной...

    Конец второго акта

  23. Падший Парламентарий
    Или принимаете это как факт. Достаточно приятный факт. Только позже вы понимаете значение его слов, и, наконец оторвавшись от наслаждения его грацией и манерами, вы склоняете голову в размышлении. Ирландская Крыса кричит, чтобы вы соглашались. Возможно, так кричит сам Лондон. Возможно, вы бы согласились сразу, если бы не гордыня.
    Величайшая из добродетелей. 
    Ее ладонь ложится на его грудь, с предыханием, рвано, казавшаяся недавно подобно мраморной статуи, Падший Парламентарий, всё так же бесчеловечна в своей роковой красоте, произносит:
    “Маэстро, но что я получу взамен? Это ведь Лондон!”

    Возможно того требует ваше сердце, ожившее, словно по мановению чьей-то незримой длани. Возможно того требует любовь, чья суть - мера всех вещей, а предназначение - дарить смысл всякой, даже самой захудалой жизни. А возможно подлинной причины не знаете даже вы сами, ибо она кроется среди материй, неподвластных взгляду или иным смертным чувствам и уловить их в силах лишь самое тонкое понимание.
    "Вас запомнят в веках!" надрывно кричит Фабиано Виничелли, и вас обдаёт жаром столь неподдельного gыла. "Время будет идти. Люди - умирать. Цивилизации, знакомые нам с вами падут, и лишь искусство, горделивой поступью пройдёт сквозь века. А вместе с ним и всё то, что мы в него вложили"

    Возможно, того требует государство, и воистину, нет ничего важнее короны и печати. Возможно, того требуют просто обстоятельство. Это неважно. Ведь важное совсем иное. Что? Что всё будет хорошо.
    Когда?
    Когда всё будет хорошо, и всё, что бы ни было, будет хорошо.
    Падший Парламентарий соглашается. Ее дыхание обжигает, когда она произносит на ухо Фабиано. Только спустя мгновение - столь порочное мгновение - она понимает, что переступила границу дозволенного в общении. Ей всё равно, конечно же.
    “Чего же мы ждем!”, говорит Падший Парламентарий, “Вперед, ведь скоро выступление!”

    "Вы? Или Бьянка?" Фабиано Виничелли задаёт свой вопрос стенающим тоном. С явственно видным трудом поднимается на ноги. И вы видите его белоснежный костюм во всей его щёгольской небрежности, что оборачивается подлинной красотой лишь в поистине умелых руках. Сегодня тот самый случай.
     "Вам придётся выучить роль, если решите выйти на сцену. Она по меньшей мере непроста. И всё же..." Фабиано Виничелли замолкает, когда в коридоре раздаётся громкий топот. И вы видите своими глазами, как мимо марширует свора специальных констеблей. Они не удостаивают вас даже мимолётного взгляда.
    "А Бьянка, кажется, ушла как раз туда..." Фабиано Виничелли кивает вслед уходящим констеблям. "Ах лишь бы она не сотворила ничего дурного! С ней бывает так непросто..."

    “Полагаю, это последний раз, когда с ней стало непросто”
    Возможно, вы ревнуете. Возможно, вам так кажется. Вы забыли многие из своих чувств за время пребывания в Подземелье без собственной души. Впрочем, невелика потеря. Ведь так? Ведь так. 
    “Полагаю, а нам стоит пойти по своим делам. Вы ведь хотели показать мне сценарий”
    Вы берете его за руку. Жест уже достаточно скандальный, чтобы попасть в гробоколонии на несколько лет. Впрочем. Впрочем. Вам все равно. Если вы выживите, о вас будут знать даже в Аду. Если же нет.
    Всё равно.

    В ответ, Фабиано Виничелли улыбается, одними лишь чувственными губами. Скорее формальности ради, чем из искренней симпатии. И точно с такой же формальностью, он ведёт вас по коридорам, взяв за руку. Вы не чувствуете страсти, не ощущаете тепла или вожделения. Лишь манеры и чувство такта. Внутри, вас настигает печаль, жестоко впиваясь в сердце своими бритвенно-острыми когтями.
    "Нет, после смерти Валенсии, сюда никто не заходит." Вы проходите мимо пары лениво беседующих артистов,. Один из них стоит, облокотившись о захлопнутую дверь. Надпись на ней, подлёскивающая золотом, почти стёрлась. В углу, паук плетёт свою паутину.
    Вместе с Фабиано Виничелли, вы находите нужную гримёрку. Там вас уже ожидает полдюжины пылко репетирующих артистов. Один из них, высокий и смуглокожий мужчина в форме констебля, картинно плачет, клятвенно обещая отомстить. Но завидев Фабиано неожиданно замолкает и улыбается. Тот целует его в щёку. И вы всё понимаете.
    "Вот наша новая артистка, прошу любить и жаловать!" Фабиано Виничелли представляет вас остальным артистам, и они громко аплодируют. Кто-то даже узнаёт вас в лицо. Раздаётся лишь один печальный возглас по поводу Бяньки. Но он быстро смолкает. 
    Вам в руки передают толстую стопку листов. Это пьеса. И, как говорит Фабиано Виничелли, у вас будет трудная роль. Мадам де Бовуар, жестокая и бессердечная разлучница.

    Вы кланяетесь, киваете и принимаете поздравление. Ровно несколько секунд купаетесь в славе. Затем? Всё возвращается на круги своя. И вы остаетесь в компании текста, который вам надо выучить, и роли, которой вам надо проникнуться. Вы думаете, что работа в Парламенте чем-то похода. Вы требуете, чтобы вам принесли адского вина и французскую крысу. Это всё, что вы требуете. Пока. 
    Но. 
    Что дальше? 
    Всё будет хорошо.
    Мадам де Бовуар, жесткая и бессердечная разлучница. Ирония, конечно, велика. Но такова жизнь.

  24. Обаятельная Мошенница
    Одинокий лучик света просачивается через замочную скважину, что поблескивает потёртой медью. Осторожными, бесшумными шажками вы поспеваете к двери и присаживаетесь, у самого края становясь неотличимы от густых теней. Отдалённый звуки Махогани-Холла сливаются в неразборчивую какофонию музыки, гвалта и шороха. Окружающий мир меркнет, подобно мигу, когда гаснут фонари; и остаётся один лишь подземный свет, струящийся сквозь отверстие в зацарапанной меди. 

    Осторожно наклонившись, вы вглядываетесь в замочную скважину, это крохотное окошко ведущее в иной, ещё неведомый мир. Невольно щуритесь, пока глаза, сроднившиеся с тенью, норовят привыкнуть к слепящему свету газовых ламп. Они освещают знакомые очертания: роскошные узорчатые кресла, обитые красным бархатом, молочно-белые кружевные скатерти на столах, кушетки с пятнами засохшего мёда. И среди него- знакомые фигуры: обходительные лакеи, самовлюблённые франты, заядлые игроки, любители честь кулаки. Без устали болтают, делясь скабрезными шутками и оглашая комнатку раскатистым гоготом, пьют салонное вино, развалившись на роскошных креслах, и спешно поедают дорогие яства. Лишь единицы репетируют карточные фокусы, гадают на хрустальных шарах, и силятся выудить горностаев из помятых цилиндров. И Поцелованный Аристократ, опозоренный на весь свет, сидит на стареньком стуле в неприметном углу, и глядит безжизненными очами на начищенные туфли, пока карты сыпятся из ослабевших из рук.
    ᅠ
    Измождённый Маг, игравший, кажется, лакея, в безбожно измятом костюме-тройке, нелепо болтающемся галстуке и съехавшей набекрень шляпе, снуёт тут и там, раздавая советы напополам с тумаками, пока иные маги над ним бесстыдно посмеиваются. "Ох, ну что за остолопы!" Кричит он, экспрессивно взмахнув руками во всамделишной ярости. "Одни бездари, да и только! Как ради эхо - так из портков выпрыгнуть готовы! Как ради профессиональной чести, и, прости Господи, искусства - так никчёмность из всех щелей прёт!" Он тяжело вздыхает, вновь слыша заливистый смех от двух салонных картёжников. "Так и знал, что в этом году всё пойдёт наперекосяк. Ни один настоящий маг в своём уме не согласится выступать на этом растреклятом празднике..."

    Вы выжидаете, спрятавшись за лакированной дверью, время сыпется, точно звонкие Эхо из прорезанных карманов. Безуспешная репетиция продолжается: вино, дурные шутки и растущее волнение Измождённого Мага. Из комнаты никто не выходит. Внутрь никто не просится. По коридору пробегает пару смеющихся беспризорников, вслед за которыми развевается праздничная мишура; они кричат что-то про нагрянувших констеблей, но скрываются прежде чем вы успеваете опомниться. Вблизи слышится протяжное мяуканье, повернув голову вы замечаете знакомую кошку, чёрную, как непроглядная ночь. Застыв на пороге гримёрной, она пристально смотрит на вас, и глаза её похожи на два сапфира. "Ох, ну заходи скорее!" Слышится бессильный голос Измождённого Мага с той стороны; он явно обращается к кошке.

    Взгляд чёрной кошки красноречивей всяких слов. Она приглашает внутрь. Вы тонете в сапфировой голубизне, усеянной радужными отблесками иных цветов. Вертикальный зрачок довершает облик драгоценного камня с совершенной огранкой. Вы бы могли украсть её глаза и повесить на шею, будто колье. Вы не станете.

    Она отводит взгляд, и вы чувствуете невиданное облегчение, как после погони по лабиринтам Лондона. Она поднимает мягкую лапку и делает бесшумный шаг за порог гримёрной; в этом жесте есть что-то поистине королевское. Она ступает через комнату, под взглядами мигом замолчавших артистов, и начинает вылизываться, запрыгнув на резной табурет с ярко-алой драпировкой. Все зеркала в комнате завешаны такой же шелковистой тканью. Все до единого.

    Вновь, гримёрную захлёстывают смешки, пересуды и звон бокалов. Вновь, репетируют лишь жалкие единицы. Вновь, Измождённый Маг обречённо вздыхает, и бессильно падает на стул рядом с чёрной кошкой, запрокидывая голову. Шляпа слетает с нечёсаных волос.

    "Осталось так мало времени." Его голос звучит как агонический стон смертельно больного, что смирился с незавидной участью. "Они втопчут нас в грязь, Матильда." Измождённый Маг глядит на кошку, будто голодный беспризорник на аристократов, ужинающих роскошными блюдами с Поверхности, в надежде, что ему перепадёт хоть кусочек. "Лучшие маги "Стекла" против жалкой горстки неумелых отщепенцев." Он снова вздыхает, и в этом вздохе вы слышите всю печаль мира. Чёрная кошка отвечает довольным мурлыканьем.

    Вы топчитесь на пороге еще некоторое время, но отказывать на приглашение кошки и дальше было бы как минимум грубо, как максимум - невыгодно вам самим. Вы отворяете дверь, так тихо как можете, и крадетесь к магу, так незаметно как умеете. Зачем вам это все? Не знаете и вы сами, но пытаетесь убедить себя, что из любой ситуации можно извлечь для себя выгоду. Ваши мягкие шаги доносятся до ушей Мага и вы улыбаетесь. "Вы кажетесь печальным, мистер. Вы в порядке? "

    Смешки, пересуды и звон бокалов, смолкают, как по щелчку незримого постановщика. Взоры опешивших артистов устремляются к вашей фигуре, кромки запотевших бокалов застывают у алчных губ, а из рук Поцелованного Аристократа, с тихим шелестом, падает последняя карта. Одна лишь чёрная кошка, как ни в чём ни бывало, продолжает вылизывать лоснящуюся шёрстку.
    Оторопевший Маг широко раскрывает глаза. Окидывает взглядом мигом затихшую труппу и та, следуя безмолвной команде, возвращается к праздному трёпу.
    "Откуда вы тут взялись?!" Спрашивает Маг нарочито негодующим тоном. "Это гримёрная "Завесы"! У нас репетиция! Скоро выход на сцену! Оставьте нас!" Он пыхтит, кривится, поднимает бровь, всеми силами изображая негодование. Но заикается на последней фразе, мигом выдавая потаённый страх.

    «О, знаете, я большая фанатка магии и хотела лично поговорить с настоящим Магом. К тому же, меня пригласили» Вы растягиваете губы в ехидной улыбке, складывая руки на груди.

    "Право слово, вы пришли настолько несвоевременно, насколько это возможно," отвечает Измождённый Маг, сменив напускной гнев на мнимую милость. "Придите завтра или того позже - и вас встретят, как полагается. А сегодня у нас праздник. Очень важный день. Очень занятой!" Он грозит вам пальцем, с видом добродушного дядюшки вынужденного пожурить нашкодившего мальца. Чёрная кошка долизывает последнюю лапку. Пересуды не знают конца и края. Один лишь Поцелованный Аристократ глядит на вас пустыми и безжизненными глазами, пока за спиной, подобно трубной музыке, нарастает чей-то топот.

    А потом дверь за вашей спиной отворяется. И на пороге застывает группа специальных констеблей, преграждая путь. Один из них, ещё совсем юнец, выходит вперёд, и с нескрываемым удовольствием во всеуслышание объявляет:

    "Вы арестованы!"

  25. · Изменено пользователем Таб

    Падший Парламентарий
    "Нож в спине - это метафора," отвечает Фабиано Виничелли обиженным тоном непонятного гения, смахивая слезинки со смуглого лица. "Она значит предательство. От человека, которому ты доверял, как самому себе. Которому прощал все его глупости. Которого ценил несмотря ни на что." Он снова начинает надрывно рыдать, но почтенная публика демонстративно проходит мимо, не замечая драматического накала. Лишь единицы сочувствующе качают головами, цокают языками и шепчут слова ободрения. В основном - лакеи и уборщики.

    "Вы ведь поможете её найти?" Фабиано Виничелли неожиданно поднимает голову и смотрит вам в глаза кристально чистым взором жгуче-карих глаз. Вы чувствуете, как они пронзают вас насквозь, задевая нечто живое и трепещущее глубоко внутри. Возможно сердце внутри сердца, коли вы лишены души. Или быть может лишены не до конца и что-то всё-таки осталось? Некая крохотная частица, разрастающаяся бабочками в животе, трепетом в сердце и тяжелым дыханием в груди. А может это просто болезнь, клятая, сводящая с ума лихорадка, что порождает это мнимое чувство, одно название которого горечью отдаёт на языке и никак не желает с него сорваться? Эту проклятую любовь? Неважно. Всё это глупость. Демагогия и софистика. Важно одно - любовь, расцветающая, будто прекрасный цветок посреди снежной шапки, тающей ранней весной. Всё ярче и ярче. Всё сильнее и сильнее. "Вы ведь поможете?" Повторяет Фабиано Виничелли, и вы отводите взгляд, дабы не наброситься на него, и не стереть слёзы с прекрасного лица холодными поцелуями.

    "Нож в спине, извлеките его, прошу!" Умоляет Фабиано Виничелли, сложив ладони в молитвенном жесте, и встав на оба колена. "И если не хотите спасать меня - спасите спектакль! Сыграйте эту роль! Во имя искусства, что выше каждого из нас, ибо суждено ему запечатлеться в вечности - а нам вернуться в землю, откуда мы и пришли!" От смиренной молитвы не остаётся и следа. Теперь это пылкое воззвание в отчаянной попытке разжечь сердечный огонь. Точно требование встать за баррикады, и спалить старый мир, дабы на пепелище мог зацвести новый.

    Вы невольно задумываетесь, насколько же Фабиоано Виничелли горяч в постели...

×
×
  • Создать...